было ран, но бард не сомневался, что тот погиб в бою, страшном магическом
противостоянии, в котором борющиеся питают заклятия собственной жизненной
силой. Но кто был противником Уанна, самого могущественного из
Преступивших. Одолеть старика мог лишь кто-то, не только обладающий
огромной силой, но и великими познаниями в Запретном! Неужели Примере?
Нет. Вряд ли...
Роман еще раз вгляделся в умиротворенное лицо, лицо человека,
сбросившего наконец неимоверно тяжелый груз и готового вкусить
долгожданный отдых. Нет, не походил Уанн на побежденного, скорее - на
победителя. Он сделал то, что должно, но на большее сил у него не осталось.
- Что ж, прощай, казэ! - вслух пробормотал эльф.
Пора было забросать могилу землей и продолжать свой путь, потому что
его долг еще не исполнен, но Роман не мог просто так взять и уйти. На
могиле Мариты он заставил расцвести шиповник, а теперь нужно оказать
последнюю почесть и Уанну! Решение пришло неожиданно. Эльф вспомнил об
обычае маринеров, про который ему рассказал Рене, знать бы еще, где сейчас
седой герцог, жив ли, свободен ли...
Обменявшись оружием с живым, эландцы становятся братьями. Обменявшись
оружием с мертвым, принимают на себя все его обязательства. Эльф
решительно вынул из ножен шпагу - подарок отца, поцеловал и положил на
землю рядом с собой, поискал старенький клинок Уанна, не нашел и
ограничился охотничьим ножом с роговой рукояткой, а затем, судорожно
сглотнув, взял полную пригоршню земли и бросил вниз.
Это послужило сигналом. Криза тут же оказалась рядом. Вдвоем они
быстро забросали яму, аккуратно уложив на место снятый дерн, а в ногах
могилы Роман воткнул шпагу клинком вверх. Теперь можно было уходить, но
оба медлили. Бард рассеянно следил, как розоватые утренние лучи играют на
стальном острие, а Криза отошла к колодцу. За ночь вода поднялась, она
бурлила и переливалась вровень с краями, девушка удивилась и,
поколебавшись, опустила в колодец руку. Ничего не произошло, она просто
ощутила холод подземного источника, не более того. Немного робея от
собственного кощунства, орка ополоснула руки и лицо и только сейчас
поняла, как ей хочется пить. На вкус вода тоже оказалась водой. Ледяной и
необычайно вкусной.
- Роман! - Он вздрогнул и обернулся. - Иди пить вода! Вода хороший!
Эльф подошел к краю колодца, удивленно приподнял бровь, но воды
зачерпнул, а потом, как и Криза, долго не мог оторваться от источника. В
скромном хозяйстве Уанна, которое путники, лишившиеся собственного
снаряжения, по молчаливому соглашению решили считать своим, нашлась фляга,
в которую Роман набрал родниковой воды. Теперь уж точно можно было идти,
но, видимо, колодец Инты не желал просто так отпускать своих гостей.
Знакомое хлопанье крыльев возвестило, что птицы возвращаются. И не
одни. Но если Романа они вели к колодцу хоть и настойчиво, но бережно, то
несчастных лошадей стая гнала без всякой жалости. Взмыленные бока были в
крови от нанесенных острыми клювами и когтями ран. Кони опрометью мчались
к хозяевам, видимо почитая тех способными защитить их от крылатой напасти.
И в самом деле, птицы отступили, но не улетели, а стали кружить неподалеку.
Заботливая Криза хотела напоить несчастных животных, но обнаружилось,
что вода из колодца успела уйти, и он казался высохшим и пустым. Даже
стенки его из гладкого темно-серого камня с белыми и черными прожилками и
вкраплениями были абсолютно сухими. Удивленно пожав плечами, Криза и
Роман, с грехом пополам обтерев лошадей, предприняли попытку двинуться к
горам, ведя их в поводу. Однако не тут-то было. Птицы, возмущенно крича,
бросились наперерез, оттесняя путников назад к колодцу. В какую бы сторону
они ни двигались, стая бережно, но настойчиво отгоняла их назад. Роман и
Криза, может быть, еще бы смогли попробовать прорваться, прикрыв лица и
как-то отбиваясь, но очумелые от страха кони наотрез отказывались сделать
хоть шаг от сравнительно безопасного места.
- Что ж, Криза, лошадей нам в любом случае придется оставить, -
высказал очевидное Роман.
- Я не хотеть, но видеть, что так надо, - согласилась орка.
Не столь уж и объемистые вьюки были сняты. Этому птицы мешать не
стали, но только коней освободили от поклажи, налетели, нестерпимо крича.
Лошади с жалобным ржаньем кинулись наутек и пропали из виду.
- Значит, им нужны мы. - Роман задумчиво потер лоб. - Но зачем? Они
привели меня к Уанну. Они сначала вернули нам коней, а затем прогнали...
- Они хотеть, чтобы мы брать наши вещи, - высказала предположение
Криза.
- Возможно, что ж, пойдем пешком, в горах это даже удобнее, а лошадь
я тебе потом подарю...
Но пойти пешком им не удалось. Птицы не пропустили. Путники
переглянулись и, не сговариваясь, уселись на землю. Думать.
- Смотреть! Так не бывать, - Криза тормошила Романа, но тот и сам
видел огромный водяной столб, поднявшийся из колодца. Чудовищный фонтан
рвался в ослепительно-синее небо, а над ним сверкала и переливалась
удивительно яркая двойная радуга.
Птицы, призывно крича, рванулись к бурлящему холодному гейзеру и
закружились вокруг. Затем вожак кинулся вперед, пролетел сквозь радужные
ворота и исчез, за ним последовали еще три птицы, а остальные вернулись к
путникам, недвусмысленно подталкивая их к кипящему водяному столбу.
- Так вот в чем дело! - прошептал Роман. - Это Дверь! Вот как пришел
сюда Уанн! Что ж, нас зовут, и надо идти.
- Туда? - вздрогнула Криза. - Там вода, мы умирать! Вода нельзя жить.
- Ничего с нами не случится, - заверил ее Роман, хотя вовсе не был в
этом уверен, - впрочем, ты права! Они звали только меня, и кто знает, что
будет с тобой. Иди домой! Отсюда дорогу ты найдешь. А я, если все будет
хорошо, к вам обязательно приеду.
- Нет! - выкрикнула орка. - Если мы терять друг друга, терять
навсегда! Я идить с тобой!
- Но... - договорить он не успел, девушка, подхватив их пожитки,
стремительно бросилась вперед и исчезла в радужном сиянье. Роман немедля
последовал за ней.
2229 год от В. И. 17-й день месяца Медведя.
Таяна. Гелань
Ланка не верила бледным. Более того, она их ненавидела. Из-за одного
из них она потеряла Рене, а теперь они отстранили ее от всех дел. Вместо
власти - почетное заточение в Высоком Замке и одиночество, ставшее после
ухода Уррика невыносимым. Бежать было некуда - она так и не получила
ответа на свое письмо, к тому же в ее положении в окна не вылезают и
верхом не скачут. Жертвовать ребенком, пусть и от ненавистного супруга,
Илана Годойя не желала. Рождение сына (а она была убеждена, что будет сын)
развязывало руки, она становилась матерью наследника и, если помогут...
поминать святого Эрасти или Равноапостольную Циалу она теперь не могла, а
эландские Великие Братья были для нее пустым звуком. Неважно, кто бы ни
помог... Если повезет, она скоро станет вдовой. Одна беда - бледные!
Ну да ничего, мать наследника отыщет способ справиться и с ними, вот
только бы все прошло благополучно. Вообще-то в их роду женщины отличались
завидным здоровьем. Но Лара все-гаки умерла в родах, хотя ничто этого не
предвещало. Увы, старый медикус, пользовавший Ямборов в последнее время,
изрядно сдал, и Илана не была уверена, что он сделает все как нужно. Не
был в этом уверен и сам Балаж Шама. К счастью, Годою пришла блажь согнать
в Замок всех обитателей Лисьей улицы, лейб-медикус мог выбрать себе
помощника. Шама выбирал дотошно, изводя томящихся от безделья коллег
вопросами.
Бледные не возражали, они вообще предпочитали не вникать в обыденные
дела, но их присутствие и их сила ощущались всеми обитателями Высокого
Замка от супруги регента до последнего поваренка. Как бы то ни было, Шаме
они не мешали, и тот после множества проверок остановил свой выбор на
толстеньком спокойном Симоне Вайцки, который под придирчивым взглядом
лейб-медикуса принялся успешно пользовать сначала челядь затем придворных,
а в конце концов был допущен к самой принцессе. Старый Шама, убедившийся в
правильности сделанного выбора, засел в своих комнатах среди книг, реторт
и ступок. Симон же с невозмутимым лицом исполнял свою работу, и исполнял
хорошо, а чувства толстенького лекаря никого не интересовали. Впрочем,
больных было не так уж и много, так что основной заботой Симона вскоре
стала Анна-Илана Годойя. Состояние принцессы внушало тревогу - ничем и
никогда не болевшая, не привыкшая плохо себя чувствовать и к тому же
обуреваемая мрачными и мерзкими мыслями, Ланка или тенью бродила по стенам
Замка, или часами лежала в кровати с зеленым лицом. Симон ее раздражал, но
от себя она его не отпускала, одиночество было еще хуже.
Илана не привыкла быть одна, ее всегда окружали нежность и забота
братьев и отца, искренняя преданность нобилей и "Серебряных" с "Золотыми",
любовь прислуги. Сейчас она этого лишилась. Ее боялись, перед ней
заискивали, ей прислуживали, но не любили. Во всем замке можно было
рассчитывать разве что на старую Катриону, спехом вызванную из Фронтеры и
сохранившую преданность дочери Акме. Но Катриона была плохой защитницей и
наперсницей, и принцесса, решительный характер которой не позволял пустить
все на самотек, принялась подбирать доверенных людей. Это было непросто -
охвативший замок страх перед бледными, тщательно скрываемая ненависть
заложников, вежливо именуемых гостями, пронырливость новоявленных синяков,
которых в Таяне правильнее было бы называть серяками из-за
серовато-молочных балахонов, - все это затрудняло задачу. Но Ланка не была
бы Ланкой, если бы она отступилась, удовлетворившись ролью беременной и,
что греха таить полузабытой жены регента. Женщина сделала ставку не на
благородство и преданность, которые ушли из Высокого Замка вместе с
Шандером Гардани, а на честолюбие и зависть.
Были, были в Гелани мелкие нобили, которым никогда ничего не светило
- ни при Ямборах, ни при сделавшем ставку на гостей и колдунов Годое. Были
простые воины, которые мечтали о золоте и власти, были авантюристы,
готовые поставить на карту голову, надеясь содрать с судьбы немалый куш.
Их нужно и было найти, проверить и потихоньку склонить на свою сторону.
Это было похлеще игры с огнем и пляски на тонком льду, но другого
выхода у Иланы не было. Она не сомневалась, что Годой, если арцийская
авантюра увенчается полным успехом, постарается отделаться от слишком
много знающей таянской жены. От гонцов из Мунта она узнала, что супруг не
расстается с племянницей императора Базилека. Ланка хорошо помнила
Марину-Митту и ее таланты. Такая Годою не надоест, в отношении же арцийки
к себе Илана не сомневалась. Та ее ненавидела, а ненависть фаворитки
ничего хорошего законной жене не сулила. Единственным щитом для Иланы был
бы ребенок, но он еще не родился. Значит, нужно дожить самое меньшее до
месяца Звездного Вихря, дать жизнь наследнику и окружить себя людьми,
которые рискнут поставить на жену, а не на мужа!
Последняя из Ямборов боролась за свою жизнь, и судьба шла ей
навстречу. Первым ее человеком стал доезжачий Гжесь, обиженный как
Стефаном, так и Годоем, затем появились братья Имре и Золтан Цокай, не
желавшие прозябать в Гелани. Братья знали, где и как искать людей, а
золота у Иланы хватало. Марко так и не открыл зятю, где тайная
сокровищница Ямборов. Сначала узурпатору было не до того, а потом
Преданный отправил тело старого короля к иным берегам. Совесть Илану не
мучила - она была единственной наследницей и могла делать с сокровищами
что захочет. Наемники были довольны - принцесса никогда не была жадной,
единственное, с чем она не могла расстаться, были рубины Циалы.
Ланка часто открывала заветную шкатулку, любуясь прихотливой игрой
света на гранях темно-красных камней. Принцесса готова была часами следить
за пляской холодного огня, но увы! Даже когда она только смотрела на
камни, ее начинала одолевать тошнота. Если же она их надевала, становилось
и вовсе худо. Катриона, некогда вынянчавшая принцессу, первая углядела
связь между украшениями и состоянием принцессы. Не мудрствуя лукаво,
старуха объявила, что, если Илана хочет родить здорового ребенка, рубины
до родов лучше запрятать куда подальше.
Все существо Иланы противилось этому решению, но желание иметь
наследника, а значит, и возможность избавиться от постылого и опасного
супруга, заставляло согласиться с доводами Няньки. В самом деле, святая
Циала, которой принадлежали камни, дала обет безбрачия и целомудрия.
Известно, сколь сурово относилась святая, к слову сказать, весьма сведущая
в магии, к прелюбодеянию да и вообще к плотским утехам. Таянская принцесса
знала, что камень и человек взаимно влияют друг на друга. Обычно это не
слишком заметно, но если камни долгое время принадлежат сильному магу, они
навсегда обретают некоторые свойства хозяина. Циала полагала беременность
состоянием постыдным и греховным, и столь любимые ею тарскийские рубины
это запомнили. Отсюда и те боль и тошнота, которые одолевают принцессу,
стоит ей хотя бы взглянуть на камни. Что ж, несколько месяцев она без них
обойдется, а чтоб не искушать судьбу, отдаст ларец на хранение Церкви.
Толстый Тиберий изысканно и витиевато поблагодарил за оказанную ему
честь и немедленно водрузил шкатулку с реликвией в алтарной части главного
храма Гелани, куда принцессу никто бы одну не пустил. Обмороки и резкие
боли в спине прекратились почти сразу же, но тошнота и раздражительность
никуда не делись. Сменивший Шаму толстенький лекарь с невозмутимым видом
готовил какие-то облегчающие ее состояние настойки, в сотый раз объяснял,
что все в порядке, но Ланка не успокаивалась. Ее бесило все - и исчезающая
красота, и отвратительное самочувствие, и, главное, что от нее теперь
ничего не зависело и она могла лишь ждать срока, равного и для матери
наследника, и для последней судомойки. Ждал срока и Симон. Причем в
отличие от своей державной пациентки медикус был твердо убежден в том, что
у Михая Годоя не должно быть наследника.
2229 год от В. И. Вечер 17-го дня месяца Медведя.
Эланд. Идакона
Их было семеро. Сезар Мальвани, моложавый красавец, словно бы
вернувшийся с праздничного парада, а не проделавший беспредельный по
скорости марш от Гверганды до Центральной Арции и обратно, Архипастырь
Феликс, в темном платье воинского покроя более похожий на коронэля, нежели
на клирика высокого ранга, усталый, с потемневшим жестким лицом командор
Добори, порывистый, черноглазый Шандер Гардани, вполне оправившийся от
своей странной болезни, величавый Максимилиан в роскошном кардинальском
облачении, согнутый годами Эрик и Рене, спокойный и сосредоточенный, как в
море во время шторма. Их было семеро, и от них зависело, удастся ли
предотвратить предсказанное в Пророчестве или же Благодатные земли навеки
скроются в смертном тумане.
На столе стояло вино, в шандалах горели свечи, за окнами буйствовала
летняя ночь, полная звезд и ласкового ропота волн, но людям, собравшимся в
Башне Альбатроса, было не до щедрот, изливаемых на землю Звездным Медведем.
- Так вот как оно все было, - Эрик склонил седую голову, - что ж,
вечная им всем память... Но как можно было позволить предателю разгуливать
на свободе?!
- Кто же знал, что Койла - предатель, - вздохнул Добора, - провел он
нас, как детей, это так. Годой понимал, что все держится на маршале
Ландее, и принял меры. Но чего уж теперь шпагой махать... Нужно думать,
что делать дальше.
- А чего думать? - Мальвани взял со стола кубок, но пить не стал, так
и держал в руке. - Выход у нас один - выстоять! Того, что здесь было
сказано, достаточно, чтобы забыть и думать о переговорах. Если б речь шла
просто о войне, я бы был почти спокоен - Гверганду никакая армия не
возьмет, ее просто невозможно взять.
- Чего ж вы тогда ее от нас стерегли? - беззлобно поддразнил арцийца
Рене. - Раз она такая неприступная.
- Да мы вас и не опасались, - махнул рукой Мальвани, - просто нужно
было где-то копить силы. Мы семь лет кряду готовились голову Бернару
открутить, да слишком долго копались. Вот и дождались! Хотя с вами,
монсигнор Аррой, считаться тоже приходилось, от Счастливчика всегда можно
ждать такого, что никому и в голову не придет. Да и флот ваш... Захоти вы
не мытьем, так катаньем захватить Гверганду, Проклятый знает, чем бы дело
кончилось.
- Проклятый? - непонятно чему улыбнулся Рене. - Проклятый точно все
знает. И в чем дело и что делать... Я бы от его помощи не отказался, самый
подходящий бы противник Годою был. Но приходится рассчитывать на себя.
- Давайте говорить по кругу, - рассудительно предложил молчавший
досель Максимилиан. - Друг с другом не спорить и мазанное не обсуждать,
пока не выскажутся все.
- Разумно, - согласился Сезар и наконец выпил свое вино.
Остальные в знак согласия кто кивнул, кто промычал нечто
одобрительное.
Мальвани отодвинул пустой кубок:
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг