должен был быть согласно "Завету" ""Завет" - священная книга гоблинов, в
которой рассказана история сотворения Тарры, пришествия Семерых
Разрушителей, уничтоживших Истинных Созидателей, и Пророчества о том, что
рано или поздно последыши Разрушителей будут низвергнуты и только те, кто
не предал истинных Созидателей, спасутся". Конечно, эльф был уродлив, хоть
и не в той степени, как о том говорилось в сказаниях, но он был истинным
воином и вел себя так, что вызвал невольное уважение Уррика, весьма
щепетильного в вопросах чести.
Гоблин был искренне благодарен либру за то, что тот не выдал его
тайну, не предал, выполнил все свои обещания. Про себя молодой офицер
решил при случае оказать эльфу равную услугу. Кроме того, был Шандер.
Шандер, чью смелость и преданность той же Bлане, которую тот пытался
спасти от Михая и (гоблина внутри передернуло) от Белых Жрецов, - Уррик не
мог не оценить по достоинству. А эта их дорога, во время которой больной,
измученный Шани держался с мужеством, достойным великих героев древности,
деяниями которых Уррик бредил с детства?! Разве не так улыбался, стиснув
зубы, умирающий от неизлечимого яда Великий Воитель Архтонг пад Краннаг,
которого безутешные друзья несли на плаще по бескрайним Ларгам?!
Бедный гоблин не мог ничего поделать с тем, что искренне привязался к
Шандеру. Да, среди людей случались исключительно достойные. И
исключительно мерзкие. Такие, как Тиверий.
Пытаясь хоть как-то связать разваливающуюся на глазах простую и ясную
схему, в которой на одной стороне было кромешное Зло, а на другой
бесконечное Добро и Справедливость, возлюбленный Иланы цеплялся на свою
ненависть к Церкви - этому средоточию скверны и мракобесия. И Тиверий в
этом был для Уррика истинной находкой: лицемерный, трусливый, жирный - он
воплощал в себе все самое отвратительное, а сегодня его объявили
кардиналом! Объявили лживо - Уррик как никто другой знал, что легатом с
помощью нехитрой магии прикинулся один из Белых Жрецов, сменивший убитого
адмиралом Арроем господина Бо.
Вот этого-то честный гоблин понять не мог. Прикажи ему регент немедля
разметать по кирпичику храмы, возжечь костры в честь Истинных Созидателей
и перетопить в Рысьве всех клириков Гелани, бравый вояка взялся бы за дело
с радостью, не испытывая не малейших колебаний, - зло должно быть
уничтожено! Но те, кто говорит о том, что их единственная цель -
возвращение Созидателей, решили спрятаться за Церковь! Объявляют Святой
Поход, пользуются услугами жирного слизняка Тиверия и его прихлебателей!
Этого Уррик пад Рокэ стерпеть не мог. Чем больше он чувствовал себя
грешником, прелюбодействуя с замужней женщиной, да еще человеческого рода,
чем больше он презирал и ненавидел ее мужа, тем более нетерпимым в
вопросах чести и веры он становился. Теперь же удар был нанесен и по
последнему оплоту.
Уррик не заметил, как оказался в Высоком Замке, - раздумья съели всю
дорогу. Видеть никого, кроме Иланы, не хотелось, но ее он сможет обнять
только завтра - им приходилось таиться; и прямой по натуре горец терпел
это лишь из боязни навредить любимой. Коротко кивнув своим, воин прошел в
зверинец.
Гоблины любят и понимают всяческое зверье не хуже, чем эльфы.
Разумеется, это не мешает им быть прекрасными охотниками или снимать шкуры
со своих странных горбатых быков, но за пределами неизбежного для
обеспечения жизни они всегда будут помогать малым сим: кормить, лечить,
защищать... Неудивительно, что заброшенный королевский зверинец незаметно
оказался на попечении гоблинских наемников, опекавших зверей в меру своего
разумения.
Уррик больше всего любил птиц, с которыми вечно возился, если не нес
службу, не встречался со своей возлюбленной и не читал, - в последнее
время с подачи Ланки он приохотился к этому столь не подходящему для
мужчины делу. Впрочем, читал он опять же в зверинце на голубятне, где его
за этим предосудительным занятием никто не видел. Неудивительно, что
расстроенный и растерянный гоблин туда и направился, дабы привести свои
мысли и чувства хотя бы в относительный порядок. И там же пришла ему в
голову мысль, сначала показавшаяся кощунственной, но постепенно полностью
захватившая.
Доверенный телохранитель регента Таяны решил написать в Эланд!
Доставить почту было просто - среди голубей, которых он каждый день
кормил, было несколько почтовых эландских, о чем возвещала табличка на
вольере. Да и Илана как-то проговорилась, что, если бы не
конфиденциальность письма, она послала бы голубя, а не стала бы подвергать
опасности жизнь возлюбленного. Сейчас же главным была не тайна, а скорость.
Уррик больше не колебался. Вырвав из книги чистый лист, он принялся
составлять послание, в котором говорилось о сегодняшнем подлоге кардинала
и о Святом Походе. Оставшись довольным своим творением, гоблин задумался
над подписью, она должна внушать доверие, но ни в коем случае не наводить
на его след или, упаси Истинные Созидатели, бросать тень на Илану. Наконец
его осенило. Уррик пад Рокэ обмакнул перо в разведенную сажу и старательно
вывел внизу эльфийское слово "эмико" "Эмико - друг (эльф.)".
2228 год от В. И. Полдень 21-го дня месяца Зеркала.
Эланд. Ветровая бухта.
Холодный порывистый ветер бросал в лицо соленые брызги, пробирал до
костей, но двоих маринеров "Маринер - изначально вольный моряк, иногда -
торговец, иногда - наемник, иногда - пират. Маринеры имели свой кодекс
чести, нарушитель которого приговаривался к смерти Советом, куда входили
самые уважаемые вольные капитаны. В описываемые времена маринерами
называли эландцев, связавших свою жизнь с морем" причуды погоды нисколько
не волновали - они в своих странствиях видали и хуже. Правда, оба давно,
слишком давно, не ощущали под собой танец палубы. Один был слишком стар,
другого судьба выбросила на берег и заставила заниматься тем, что ему с
детства внушало глубочайшее отвращение, а именно политикой. Здесь же, у
продуваемых всеми ветрами скал бухты, получившей за это в древности имя
Ветровой, моряки чувствовали себя как нельзя лучше, но даже бешеный грохот
прибоя не мог заглушить тревоги в сердцах людей, почитаемых самыми
отважными в Эланде, а значит, и во всей Тарре.
- Я не знаю, что мне делать, Эрик, - Рене Аррой не жаловался и не
просил совета, он просто говорил все как есть. Говорил не столько
собеседнику, сколько себе самому.
- По тебе этого не скажешь, - старый маринер с сомнением покачал
головой, - я не могу тебе не верить, но все твои приказы и распоряжения
кажутся очень толковыми...
- Вот именно что кажутся, - Рене ухмыльнулся уголками рта, - этого я
и добивался. Люди уверены, что все в порядке, все делают именно то, что
нужно, и мы обязательно победим в приближающейся войне. Мы укрепляем берег
Адены, учим моряков драться на земле, выставляем дозоры. Вроде бы все
правильно, но я-то знаю, что это бессмысленно.
- Вот как? - Эрик внимательно вгляделся в лицо бывшего своего
ученика, а ныне герцога и почти короля. - А мне помнится, ты сумел
управиться с такой нечистью, о существовании которой мы раньше не
догадывались. Ты ведь боишься, что в этой войне главным оружием будет
магия, не так ли?
- Разумеется, боюсь, - Аррой не скрывал своего раздражения, - что
значит шпага, даже самая лучшая, против заклятий?!
- Ты забываешь о том, что твоя шпага способна творить чудеса и без
всякой магии. А потом, если магия столь уж всемогуща тебя уже не должно
быть на свете. Нет, мужество бойцов и выучка нужны по-прежнему...
- На это и надеюсь, - Рене привычным жестом отбросил со лба прядь
волос. Несмотря на стремительно вступающую в свои права зиму, он упрямо
ходил с непокрытой головой, подавая не самый лучший пример молодым воинам,
особенно из числа таянцев, привыкших к более мягкому климату. - Но все
равно мы должны придумать что-то еще... Успокойся, Эрик, я вовсе не считаю
наше положение безнадежным, просто магии, с которой мы должны столкнуться,
нужно что-то противопоставить, а я пока не знаю что. Не молитвы же
Максимилиана. Оно, конечно, тоже не мешает - внушает некоторым веру в
победу, а человек уверенный в себе намного сильнее. Но я видел то, что
сотворило одно-единственное чудовище с сильным воином в Ласковой Пуще. Я
каждый день захожу к Шани, которому не в силах помочь лучшие медикусы, и
понимаю, что радоваться-то нечему. Да еще сны эти, - Рене покачал головой,
- раньше они мне снились раз или два в год и всегда были связаны с
какой-то бедой, а теперь через ночь одно и то же.
- И что же тебе снится? - участливо поинтересовался старый Эрик.
- Какой-то бред. Будто я ранен, умираю и надо мной пролетают какие-то
птицы. А я никак не могу их сосчитать... И на этом все кончается... Хотя
нет. Теперь снится что-то еще, что-то ускользающее.
- Мне кажется, ты должен вспомнить, - задумчиво сказал старый
маринер. - От сна отмахиваться нельзя.
- Твоими бы устами, - отозвался Рене, - но все плывет, я ничего не
могу вспомнить...
- А ты подумай. Может быть, в твоем сне кто-то появляется? Враг?
Друг? Кто-то тебя добивает? Спасает? Ты что-то слышишь? Видишь? Смех?
Слезы? Проклятия? Может быть, ты в конце понимаешь, сколько их, этих птиц?
- Пожалуй... - Рене наморщил лоб, - нет, не помню... Хотя...
По-моему... Да, - он почти закричал, - по-моему, я вижу какую-то
женщину... И еще что-то, связанное с мечом, - Аррой сосредоточенно
уставился в одну точку, пытаясь ухватить ускользающий, расплывчатый образ,
Эрик ему не мешал. Ледяной ветер трепал волосы, бросал в лица пригоршни
колючих брызг...
Молчание грозило затянуться. Внезапно Рене толкнул Эрика с такой
силой, что тот упал и отпрыгнул в сторону, одновременно выхватывая шпагу.
Что-то мелькнуло в воздухе и навеки кануло в беснующиеся волны, а Рене уже
мчался по берегу длинными легкими прыжками, присущими скорее не моряку, а
охотнику-горцу. Добыча далеко не ушла. Низенький кудрявый человечек в
неприметной темно-синей одежде собрался, видимо, отсидеться среди скал. Не
удалось. Убийца не сопротивлялся - метнуть из укрытия нож он мог, но
сойтись в открытой схватке с лучшей шпагой Арции ему было не по силам.
Не стал он и отпираться, охотно признавшись, что принадлежит к
почтенному сословию портовых воров Гверганды, где известен своей
меткостью. Убить герцога ему поручил некий арцийский купец, проведавший о
некоторых его грешках, посуливший много золота и до смерти запугавший.
Бедняга, дрожа, рассказывал, как на мгновение потерял способность
двигаться, а потом его тело отказалось выполнять приказания обезумевшего
мозга и стало непристойно выплясывать под прихлопыванья арцийца. Выбирая
между более чем вероятной казнью и этим кошмаром, воришка согласился.
Рене смотрел на беднягу с жалостью. Вот что, значит, должно было
произойти с Шани, будь у графа воля послабее. А вдруг за прошедшие месяцы
Михай усовершенствовал свое умение? Хотя вряд ли. Будь так, он не искал бы
убийц, а заставил бы его самою броситься в море или же выпить яд.
- Как тебя зовут? - Рене спросил просто, чтоб чего-то спросить.
- Ангей, - с готовностью ответил человечек.
- Ты сможешь узнать этого арцийца?
В глазах Ангея заметался животный ужас, и бедняга бухнулся на колени,
проявив страстное желание облобызать мокрые герцогские сапоги. Рене
брезгливо отпрянул.
- О не!!! Не, ясновельможный принц! Убейте меня, продайте атэвам, но
я не сможу его больше видеть! Лучше повесьте!
- Повесить я тебя всегда успею, - отмахнулся герцог, - уведите!
Подбежавшая когда все уже кончилось охрана с излишним усердием
подхватила незадачливого убийцу под руки.
- Да не бейте, - вдогонку приказал герцог. - Он не хотел меня
убивать... Заприте где-нибудь и пришлите к нему клирика потолковей.
Проводив глазами жалкую фигурку, обмякшую в железных руках дюжих
воинов, Рене как ни в чем не бывало обернулся к Эрику:
- Похоже, ты был прав. Магия не всесильна. И тем не менее они
добрались до Эланда. Хотя, правду сказать, мы платим им той же монетой.
Парочка моих сейчас в Таяне. Надеюсь, им повезет больше, чем этому бедняге.
- Рене, - Эрик глянул герцогу в глаза, - как ты смог его услышать?
Конечно, я стар, но и в молодые годы я ничего бы не заметил и не успел. Я
тебя никогда не спрашивал, где ты пропадал четыре года и кто тебя научил
драться, как не умеет никто - ни атэвы, ни таянцы, ни мы - я уж не говорю
про этих протухших имперцев. А теперь, когда аквэро "Аквэро - водяной
смерч южных широт" у самой кормы, я спрашиваю тебя, Рене Аррой. Кто ты?
- Кто? - Рене задумался. - Я - это я. Это единственное, за что я
ручаюсь. Да, я угадываю чужое движение еще до того, как оно сделано, я
ощущаю присутствие того, кто думает обо мне. Откуда у меня это - не знаю,
догадки есть, но это только догадки. Ну а приемам боя меня научили те, с
кем я провел годы, про которые ты говоришь. У них такое в порядке вещей.
Именно там я и узнал, что могу то, что другим людям, видимо, не дано. Я
пытался обучить тому же Стефана, Шандера, маленького Рене. Они не смогли,
ну так что же! Я все равно рад, что знаю и могу! Если тебе в руки попала
хорошая шпага, стоит ли думать, как и где ее ковали? Особенно когда враги
на пороге.
- Я предполагал что-то в этом роде, - вздохнул Эрик, - что-то
проснулось у тебя в крови, что-то мне не понятное. Но ты прав, это не так
уж и важно. Эланд пойдет за тобой, но ты должен победить. Знаешь, -
маринер озадаченно поскреб подбородок, - я всегда терпеть не мог дурацкую
байку, которую так любят повторять клирики. Ну, про то, как их добренький
бог на всех рассердился и решил утопить. И только один человек додумался
построить корабль и взял на него своих родичей и кучу всякой твари, от
которого мы все и пошли, потому как другие утонули... Глупо это, никогда
столько народу от одной семьи не разведется, люди ведь не кошки.
А сейчас вот думаю, есть в этом какой-то смысл - если, конечно, тот
корабль не был настоящим кораблем. Вот если за него считать всю Тарру,
тогда да. Бог там или еще кто сильный решил род людской погубить, а мы
хотим выплыть. Похоже, сейчас так есть. И ты - наш капитан, больше некому,
должен суметь, иначе никак не выходит.
- Ну, если так, - Рене внезапно улыбнулся удивительно молодо и ярко.
- Если так, я сделаю все как надо. Ведь я все еще Первый Паладин Зеленого
Храма "Первый Паладин Зеленого Храма Осеины - первоначально - моряк,
признанный одним из сорока лучших из живущих ныне мореплавателей. Паладины
Зеленого Храма составляли Совет и выбирали Первого Паладина, наделявшегося
королевскими полномочиями, которые могли прекратиться или с его смертью,
или если он сам от них отказывался и возвращал атрибут своей власти -
Черную цепь - Совету. Когда власть над Эландом стала передаваться по
наследству, звание Первого Паладина стало означать лишь почетное признание
непревзойденных ныне живущими морских подвигов".
Глава 2
2228 год от В. И. Полдень 28-го дня месяца Зеркала.
Пантана. Убежище
- Кто-то прошел в сад, - удивленно обронил Эмзар. - Странно, я вроде
бы никого сегодня не жду.
Астен понимающе улыбнулся. Эмзар предпочитал одинокую жизнь, но он
был хорош собой, а под ледяной оболочкой скрывался огонь. Астен давно
догадался, что у брата случаются подруги, которые, видимо, приходят к нему
через сад. Но не в полдень же!!!
Эльф с любопытством ждал, когда Эмзар получит ответ на посланное
заклятие-встречу, и это не заставило себя ждать.
- К нам решила зайти подруга твоего сына. Разве Рамиэрль не объяснил
ей, что это опасно?
- Она обещала не покидать моего дома, но, видимо, красота имеет
обыкновение успокаивать. Разве человеку может прийти в голову, что здесь
может быть опасно? Да и то, что я о ней знаю, заставляет думать о
неожиданностях. Она не из тех женщин, что умеют и любят слушаться. Геро не
терпит, когда за нее решают.
- А ты ее неплохо узнал за эти несколько дней.
- У тебя есть шанс проверить мои наблюдения. На нашем попечении
Эстель Оскора, и чем быстрее мы поймем, чего от нее ждать, тем лучше.
- Что ж, пойдем, поприветствуем гостью, - Эмзар мельком глянул в
овальное зеркало в светлой резной раме, небрежным жестом поправив
серебряную цепь на груди, и вышел в сад первым. Астен пошел следом, гадая,
что ищет здесь Герика.
Эстель Оскора
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг