Эстель Оскора
Я вторую ору сидела на покрытой бархатистой вишневой тканью оттоманке
в бывшей спальне Тины и держала за руку Клэра, как мне и было велено.
Эльфы приходили и уходили, на нас они смотрели с сочувствием и какой-то
опаской. Клэр пребывал в полной прострации - заклятие Астена, видимо, мог
снять только сам Астен. Или же родичи художника и Тины полагали, что чем
дольше Клэр пробудет в сумеречном состоянии, тем лучше.
Последнюю Незабудку унесли закутанные в желтое "В Арции и Таяне цвет
траура - темно-зеленый и серый для простолюдинов, бордовый - для
дворянства. Цвет траура Волингов - лиловый, у маринеров - белый, у эльфов
траурная одежда желтого цвета - цвета увядающих листьев" женщины ее семьи.
Я не представляла, как эльфы обряжают своих мертвецов, но отчего-то мне
казалось, что их обычаи не так уж сильно отличаются от наших. Скорбь есть
скорбь, и смерть есть смерть, перед ними все равны. Астен куда-то исчез, и
я не знала, что делать дальше. Очень хотелось пить... Даже не пить, а
выпить вина или чего-то в этом роде, но хозяева ко мне не подходили,
позвать же кого-то я не решалась и точно так же не решалась оставить
Клэра, хотя рука моя затекла, а в голове шумело.
Я вглядывалась в отрешенное лицо и гадала, что же будет, когда он
придет в себя. Они любили друг друга. Я в первый и, возможно, в последний
раз видела, как это бывает, когда любовь взаимна и лишена даже налета
грязи, лжи, подозрения. И снова причиной несчастья оказалась я. Я, и никто
другой. Если бы я пошла с Тиной! Или бы пошла вместо нее, все было бы
иначе. Все пошло бы по-другому, и если бы я сразу же послушалась своего
внутреннего голоса, а не воевала с собой, упуская драгоценное время, если
б заставила Клэра немедленно пойти на поиски Тины... Хотя я не
представляла, что опасность грозит именно ей.
Наконец дверь распахнулась, и вошли Астен и Эмзар в непривычном для
меня белоснежном, отделанном серебром одеянии. Очевидно, для эльфов это
что-то означало, так как все как по команде уставились на своего
Правителя. И опять мне почудилось, что Эмзар похож на кого-то, кого я
прекрасно знаю, но память предпочитала дразнить меня туманными намеками.
Астен подошел ко мне, высвободил руки Клэра из моих, зачем-то
поцеловал меня в лоб и, забыв о моем существовании, повел Клэра за собой.
Все или взволнованно следили за ним, или с тревожным интересом
оглядывались на спокойно расположившегося у окна Эмзара, за плечами
которого стояли два телохранителя с обнаженными мечами - такого я в
Убежище еще не видывала. Впрочем, это были их обычаи и их заботы, а я была
здесь кромешно чужой. И вообще делать мне в этой комнате было больше
нечего.
Я молча вышла из осиротевшего Журавлиного гнезда и побрела по залитой
лунным светом тропинке назад к краю Пантаны. После всего этого кошмара мне
не хотелось ни сидеть в четырех стенах, ни разговаривать. Об Эанке я не
думала, боюсь, в моем мозгу вообще не осталось ни одной мысли, даже самой
глупой. Над болотом клубился туман, образуя причудливые фигуры.
Пронизанные лунным светом, они казались живыми. Мир был поделен на два
цвета. Белый и черный. Черное небо с белой луной. Белое болото с черными
провалами незамерзающей воды, над которыми танцевали туманные столбы,
черные стволы деревьев, черные росчерки высохшего тростника и белый, белый
иней...
Не знаю, сколько я так просидела. Затем, словно бы из ниоткуда,
возник Астен. Видимо, ему тоже не хотелось никого видеть, а я заняла его
излюбленное место на стволе сломанного давнишней бурей бука. Принц-Лебедь
кивнул мне и, плотнее закутавшись в серебристый плащ, превращавший его в
невидимку, уселся прямо на землю в тени ивняка. Мы молчали, да и о чем мы
могли бы говорить? Почти полная луна медленно ползла среди холодных звезд.
Было до невозможности тихо, а потом раздался легкий шорох, и рука Астена
столкнула меня с бревна на припорошенные робким первым снегом смерзшиеся
листья. Я ничего не успела толком понять, а эльф уже лежал рядом,
прикрывая меня собой. Затем он приподнялся на локте, и тут нас окружило
огненное кольцо, отделив от окружающего мира. Ревущее пламя стягивалось
вокруг нас. Я повела себя вполне в своем духе, а именно застыла в
изумлении и могла только смотреть, как вскочивший на ноги Астен сплетал и
расплетал пальцы, что-то выкрикивая. Его усилия увенчались успехом.
Лепестки огня перестали тянуться к нашим лицам, они устремились вверх,
малиновое свечение сменилось ярко-синим, и мне показалось, что я внутри
колодца, стены которого сделаны из раскаленного летнего неба.
Я так и не поняла, сколько мы просидели в огненном плену. Вернее, это
я сидела у ног Астена, а он стоял, удерживая огонь на расстоянии, и время
от времени ободряюще мне улыбался. Затем пламя вновь стало меняться -
передо мной пронеслись все цвета радуги, затем огонь стал белоснежным, как
крыло лебедя в солнечном свете, и погас. Мы вновь стояли на поляне на краю
болота, но уже не одни. Эмзар и с ним десяток эльфов с беспокойством
всматривались в наши лица.
- Все в порядке, - Астен попытался улыбнуться, но когда он сделал шаг
вперед, его повело в сторону, и я невольно подхватила его под локоть.
- Вас пытались убить, - Эмзар не столько спрашивал, сколько утверждал.
- Не меня - ее, - Астен кивнул в мою сторону, - за ней, видимо,
следили. Я подошел позже, с другой стороны... Они меня не видели, иначе...
Иначе не пустили бы в ход это заклятье... Но они его держали долго. Во
всяком случае, достаточно, чтоб от нее не осталось даже пепла.
- Что ж, придется вспомнить, кого не было в этот вечер в Доме
Журавля. Или кто ушел оттуда сразу же за ней, - Эмзар взял меня за руку. -
Идем.
Я повиновалась. Да и что мне оставалось делать. Не появись Астен, я
была бы уже мертва, что не было бы такой уж большой потерей для этого
мира, если б не развязывало руки, рога, или что там у него есть, Белому
Оленю. Так что, как это ни печально, моя жизнь нынче принадлежала не мне,
мне же оставалось лишь слушать тех, кто умнее и сильнее.
Я давно так себя не ненавидела. Из-за охоты, которую развязали за
мной эти твари, гибли те, кто достоин жизни и счастья, а я даже защитить
себя не могла. Тоже мне, Эстель Оскора, "право выбора" и так далее! Что я
могу выбрать, когда магии во мне не больше, чем в лягушонке? Я тупо
молчала, пока мы шли к Лебединому Чертогу, пока Эмзар и Астен
сосредоточенно проверяли всяческие наблюдающие, отпирающие и запирающие
заклятия и расставляли стражей. Наконец мы остались одни. В обитой розовым
атласом комнате было тепло, даже жарко, а у меня зуб на зуб не попадал. Со
стороны это, видимо, выглядело вполне отвратительно, потому что Эмзар
плеснул в кубок какого-то зелья, что-то ему шепнул, отчего кубок окутало
рубиновое сияние, и велел мне выпить.
Я опять повиновалась. Положительно, в этот вечер я не была способна
не только что колдовать или размышлять о том, что творится кругом, но
вообще делать что-то осмысленное. Снадобье было горьковатым и пахло
чем-то, напоминающим полынь с примесью меда. Дрожать я перестала, зато у
меня подкосились ноги, и, буквально упав в подставленное Астеном кресло, я
словно бы со стороны смотрела на двоих эльфов, темноволосого и белокурого.
Без сомнения, в этот миг решалась моя судьба, но мне было как-то
безразлично.
- Все же эалиа "Эалиа - настойка из корней эалиаса, или же "лилии
забвенья". Сильнейшее успокаивающее и регенерирующее внутренние силы
средство. обладающее, однако, мощным побочным эффектом, абсолютно разным
для рас, населяющих Арцию. Особенно причудливые последствия применения
наблюдаются у существ смешанных кровей" на нее, похоже, действует...
- Я поостерегся бы давать ей это зелье, - Астен был явно недоволен.
Отец Романа, добровольно взваливший на свои плечи ответственность за
дурацкий трофей своего сына, беспокоился о моем бесценном здоровье куда
больше, чем я сама.
2228 год от В. И. Ночь с 22-го на 23-й день месяца Волка.
Эланд. Идакона
Поленья весело потрескивали, выстреливая золотистыми искрами. Рене
Аррой ногой отодвинул каминный экран и с наслаждением протянул руки к
огню. Наконец-то он остался один. Впервые за много ор можно не ощущать на
себе тревожные или вопрошающие взгляды, не ловить себя на каждом слове, не
убеждать себя и других, что все в порядке.
Врать адмирал никогда не любил. Он не лгал своим женщинам и всегда
получал от них что хотел. Он не скрывал правду о своих безумных
предприятиях от товарищей, и те шли за ним в огонь и в воду. Даже
занявшись политикой, герцог старался быть по возможности честным и с
друзьями и с врагами. До поры до времени это себя оправдывало. Именно
неприятие лжи и фальши заставляло Рене держаться подальше и от клириков с
синяками, и от придворных интриганов всех мастей. И вот теперь на сорок
восьмом году жизни он лгал ежечасно, старательно и последовательно.
С тех пор как, кивнув на прощание Рамиэрлю, герцог вскочил на спину
Гибу, он ни с кем не мог быть полностью откровенным. Кроме
Жана-Флорентина, разумеется. Тот, правда, мог вывести из терпения даже
Доминуса Кроткого "Клирик, неудачно попытавшийся своим примером обратить в
лоно Церкви вождей одного из атэвских племен и зверски ими умерщвленный,
причем он мог получить жизнь и свободу при условии, что ударит хотя бы
одного из своих мучителей. Причислен к лику святых, хотя один из
известнейших бардов Арции Конрад Веселый написал на сей счет сатирическую
поэму еретического плана, утверждающую, что на самом деле такого дурака,
как Доминус, не было и быть не могло", но зато понимал, в каком положении
сейчас находится Эланд да и вся Тарра.
Жаб свято хранил тайну своего существования, даже Максимилиан и
старый Эрик ничего не знали о спутнике герцога, прочих же, за исключением
Шани Гардани, он и вовсе не ставил ни во что. К сожалению, после истории
со снежными птицами Рене так и не удалось пообщаться со своим единственным
наперсником - сначала, кривя душой, пришлось обсуждать случившееся с
Максимилианом, затем к ним ворвалась засыпанная снегом Белка, затем...
Затем было много чего. Покоя не было.
- Наконец-то мы одни, - скрипучей назидательный голосок
Жана-Флорентина не вязался со словами, которые Счастливчик Рене привык
слушать из уст хорошеньких женщин, и адмирал невольно улыбнулся.
- Не вижу ничего смешного в нашем положении, - немедленно одернул его
маленький философ, - смеются над вероятными несчастьями лишь глупцы. Умные
ищут выход...
- А нельзя искать выход и при этом смеяться? - поинтересовался
адмирал.
- Нельзя, - отрезал жаб, - смех сродни надежде - отвлекает от того,
что надлежит сделать немедленно. Ты, вероятно, хочешь знать, что за
создания нас посетили, когда я был вынужден обжечь тебе руку, чтоб ты
соизволил обратить внимание на очевидное?
- Ты очень хорошо ее обжег, - подтвердил герцог, - до сих пор болит -
так что это были за птицы?
- Буранки, - пренебрежительно махнул лапой жаб, - совершенно
безмозглые и безответственные создания. К сожалению, зимой в этих краях
большинство Хранителей, обладающих хоть какими-то зачатками разума,
впадает в сон. Даже Хозяева, и те надолго засыпают. Так что поневоле
приходится обращаться к таким вот вертлявым и ненадежным существам.
Вероятно, Матушка, прежде чем удалилась на зимний отдых, договорилась со
Снежной Владычицей о помощи, хоть это, скажу я тебе, еще та особа.
Гордости немерено, а толку чуть.
- Не отвлекайся...
- Буранки - это что-то вроде пылевичков, они летают везде, только не
соображают ничего. Ну принесли они нам Гончую, сумели ее как-то закружить,
но ведь нужно еще было объяснить, где и как ее изловили, была ли она одна
или с Охотником... Перечислять, что они ДОЛЖНЫ были сделать, можно до
вечера. А они нам предъявили останки, которые....
- Погоди-погоди, - перебил разошедшегося советчика Рене, - я не знаю,
ни кого ты называешь Охотниками, ни что у них за гончие...
- А этого никто не знает, - с апломбом ответствовал Флорентин - жаб
патетически вздохнул, - но они существуют, и это очень плохо. А что они
появились здесь и сейчас, это еще хуже...
2228 год от В.И. Ночь с 22-го на 23-й день месяца Волка.
Пантана. Убежище
- Вам придется воспользоваться магией, трясинники на снегу оставляют
слишком заметные следы, да и в эту пору на них нельзя положиться, они
просто спят на ходу, - Эмзар озабоченно потер переносицу, - видимо, это не
последний раз, когда тебе придется прибегать к магии.
- Но и не первый, - откликнулся Астен, - похоже, пора вспоминать то,
чему нас когда-то обучили из любви к традициям.
- Жду тебя назад не позже чем через пять кварт, - Эмзар строго
сверкнул глазами на брата, - ты нужен мне ТУТ, запомни это.
- У меня хорошая память, - спокойно откликнулся младший, - но пока
меня не будет, я хотел бы, чтоб рядом с тобой был Клэр... Ему сейчас
тяжело.
- А я ему предоставлю достойное развлечение? - Эмзар невесело
рассмеялся. - Но вообще-то ты прав. Его нельзя оставлять одного, но и меня
тоже. Одинокий правитель - мертвый правитель, особенно в эпоху великих
перемен. И все равно не задерживайся у Архипастыря и не волнуйся - о
Герике он позаботится лучше, чем кто бы то ни было.
- Человеческая Церковь прекрасно умеет убивать, - пожал плечами
Астен, - не хуже, чем наши вельможи...
- И она же великолепно умеет прятать концы в воду, - взгляд
Лебединого владыки стал каким-то странным, как будто он припомнил нечто,
известное лишь ему, - как бы то ни было, мы своего обещания выполнить не
смогли. Сохранить жизнь Герике нам пока удалось, но третий раз мы можем не
успеть. Не сомневайся, мысль отправить ее в Кантиску единственно верная,
но мне не нравится, что с ней идешь именно ты.
- Не нравится, потому что я тебе сказал про Эфло д'огэр? Но ты не
хуже меня знаешь, что расстояния и предосторожности в этом случае не
спасают. Единственное средство - пойти навстречу судьбе, тогда, возможно,
удастся опередить ее и нанести удар первым.
- Наша мать, видимо, так и поступила. И исчезла. Астени, я никогда не
говорил тебе, что ты для меня значишь?
- Не говорил, - Астен через силу улыбнулся, - но ведь и я тебе не
говорил. А теперь мы можем считать, что все нужное сказано. Герика с
Клэром?
- Да, он должен провести ее до берега.
- Похоже, - Астен взглянул на расшитое звездами небо, - они уже на
месте. Пора.
Эмзар согласно кивнул. Провожать Астена он не пошел - место правителя
было здесь, в показавшемся вдруг бесконечно пустом и холодном чертоге. Он
должен был прикрыть уходящих Завесой Забвения, упрятав их следы в Синей
Тени, и не мог позволить себе увидеть собственными глазами, как его
единственный брат исчезает в лунном свете вместе со своей тревожной
спутницей. Эмзар догадывался, что Астен вряд ли вернется, но не в его
силах было что-либо изменить. Местоблюститель Лебединого трона подавил
вздох и склонился над мерцающим синим кристаллом - сегодня ему потребуется
все его умение...
2228 год от В. И. Ночь с 22-го на 23-й день месяца Волка.
Таяна. Гелань
Осень наконец устала сопротивляться неизбежному и отступила, оставив
обглоданный бешеными ветрами город на милость победительницы-зимы. Снег
повалил около полуночи, торопливо заметая насквозь промокшие улицы, черные
взлохмаченные деревья, шпили иглециев, черепичные крыши домов.
Снег падал на окрестные холмы и взгорья, таял в темной воде пока еще
не собиравшейся замерзать Рысьвы, оседал на могучих башнях Высокого Замка.
В тревожном свете фонарей крупные хлопья снега отливали оранжевым.
Казалось, они стоят на месте, а сам замок со всеми его обитателями,
страстями и тревогами оторвался от надежной земли и неудержимо взлетает
вверх, чтобы в конце концов вновь упасть на землю, обратившись в
беспорядочную груду камней и похоронив под собой своих безумных хозяев...
Именно такие мысли одолевали Ланку, следящую за снегопадом из окна
опочивальни. Принцесса сидела на подоконнике, закутавшись в расшитую
райскими птицами арцийскую шаль. Дочь Марко с детства любила наблюдать за
танцем снежных хлопьев, но на этот раз они пугали. Она, никого и ничего не
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг