необходимость в презренном желтом металле, можете рассчитывать на мою
помощь. Ибо никакие принципы нельзя доводить до абсурда.
- К счастью, пока золото у меня свое. Зато матушка полагает, что мне
предстоит столкнуться с ядом.
- Это намного интереснее. Ибо тогда мне предстоит узнать, что
заставляет одушевленное создание желать смерти ближнему. Вопрос жизни и
смерти всегда будет волновать мыслящие существа...
- Манзака, - перебила Болотная матушка, - наши друзья успеют
насладиться твоим красноречием по пути. И умоляю тебя, не втягивай ты их в
философские споры, у них есть дела поважнее!
- Что может быть важнее поиска истины?! - возмутился Жан-Флорентин,
однако тут же перешел к делу:
- Есть ли у тебя браслет, адмирал?
- Нет, да и зачем мне он? Побрякушки - это для женщин и придворных
бестолочей.
- Ты прав. В мире есть множество вещей, которые нам не нужны. Я
думаю, мы легко поймем друг друга. Но в нашем конкретном случае браслет не
роскошь. Он нужен из соображения твоей безопасности. Будь добр, сорви вот
это ползучее растение и обмотай его несколько раз вокруг правого запястья.
Вот так. Очень хорошо.
Философский жаб с достоинством переполз с руки Болотной матушки на
руку адмирала и устроился на сорванном побеге. По блестящему телу амфибии
пошла сияющая рябь, а изо рта вырвалась ликующая весенняя трель. Рене
ощутил легкий толчок и обнаружил у себя на руке браслет червонного золота
немыслимо тонкой работы, ибо неведомый ювелир удивительно точно скопировал
плеть лесного вьюнка, не упустив даже самых тонких прожилок на листьях.
- Ну вот, - удовлетворенно сказал Жан-Флорентин. - А говорят, Мидас,
Мидас... Вот как надо.
- Но зачем мне браслет?
- А как я, интересно, буду незаметно нырять в твой кубок, если у меня
возникнет предположение, что содержащаяся в нем жидкость содержит
компоненты, опасные для жизни? Чтобы произошла трансформация, я должен
вступить в непосредственный контакт с трансформируемой средой. Теперь же я
буду восприниматься окружающими как логическое завершение ювелирного
изделия. - В подтверждение своих слов философский жаб испустил еще одну
трель, и в золото браслета вросла золотая же жабка с алмазными глазами,
усыпанная мелкими изумрудами...
- Ну теперь, если меня не убьют разбойники, дабы разжиться
золотишком, я могу быть спокоен за свою жизнь, - заметил Рене. - А тебе,
приятель, удобно?
- Удобно. Но в любом случае благодарю за заботу. Я преисполнен
уверенности, что мы прекрасно дополним друг друга.
На этот раз адмирал не нашелся что ответить.
В лагерь возвращались молча. Они слишком устали, чтобы обмениваться
впечатлениями. Рассвело. Лошади продирались сквозь кусты, задевая боками
мокрые от росы ветки, капли падали на путников, но их прикосновение не
было неприятным. Вдалеке заржала лошадь, и вороной конь адмирала
откликнулся на приветствие.
- Подъезжаем, - заметил Аррой, - и хорошо, а то я промок насквозь, -
он задумчиво перебирал поводья. Роман гадал, скажет он что-то важное или
подождет. Рене повернулся к собеседнику и заметил:
- Духи оказались настолько вежливы, что предстали перед нами в почти
человеческом обличий, а не в виде каких-нибудь коряг или булыжников.
- Нет, монсигнор, они не были любезны. Они были настолько напуганы,
что не могли скрывать свой истинный облик. Вы, разумеется, не знаете, что
когда-то Хозяева и эльфы были одним народом - Перворожденными. Потом их
дороги разошлись. Большинство... (Роман запнулся, потому что чуть не
сказал "большинство из нас"), большинство эльфов предпочли вести ту же
жизнь, что и люди. Возникали поселения и города, развивались ремесла,
плелись интриги...
Перворожденные отгораживались стенами от дикой природы, душой которой
они были изначально. Но некоторые становились отшельниками, храня и
оберегая те места, в которых жили, - леса, холмы, реки, озера...
Постепенно они отдалились от себе подобных, как бы растворясь в окружающем
их мире. Хозяева приобретали все больше черт, роднящих их с местом,
которое поклялись оберегать их предки. Даже сама внешность эльфа и
человека им опротивела, они стали менять свой облик в соответствии с тем,
что их окружало, но в минуту смертельной угрозы вновь стали самими собой.
То, что Хозяева охотно показались нам, - знак того, что в мире что-то
случилось. Вы - политик и воин, адмирал Рьего, скажите, когда возможны
союзы между врагами?
- Когда всем грозит еще более сильный враг...
- Так вот, нам сейчас угрожает нечто такое, что Хозяева забыли свой
тысячелетний раздрай не то что с эльфами - с людьми! Они по своей природе
куда более чуткие, чем мы, и почуяли опасность раньше остальных Страшно
даже вообразить, что могло их подвигнуть на это .
К несчастью, Хозяева теперь слишком неповоротливы, слишком привязаны
к своему обиталищу, которое дает им силы и саму жизнь. А угроза пришла
откуда-то извне, и действовать предстоит нам... - Роман запнулся, но пока
не стал обрушивать на Арроя свою собственную историю и закончил - Нам,
людям...
- Ну, мы тоже в стороне не останемся, - заверил Жан-Флорентин.
- Знаешь, друг Роман, - герцог натянуто улыбнулся, - если мы в начале
нашей дороги нашли Болотную матушку и имеем честь путешествовать в
обществе философской жабы, то что ждет нас в конце? Золотой дракон с
голубыми глазками?
- Не знаю, - медленно и очень серьезно ответил либр, - не знаю, но
все может быть...
Глава 4
2228 год от В. И. 12-й день месяца Медведя.
Утро. Таяна. Высокий Замок.
- Это ты, Шандер? - Стефан оторвался от толстой книги с потрепанным
временем тисненым кожаным переплетом. - Помоги мне добраться до окна.
Высокий темноволосый мужчина привычным жестом обнял больного за
плечи, осторожно перевел через богато убранную комнату и помог опуститься
в кресло. Стефан криво усмехнулся:
- Что, Шани, не думал, что будешь таскать меня на руках?
- Мой принц...
- Прекрати. Ты никогда не называл меня так раньше, не называй и
теперь. Хоть я и калека, но память не потерял.
- Хорошо, Стефан. Знаешь, Бельчонок (при помощи Казимиры, конечно)
испекла для тебя что-то замечательное и ждет под дверью....
- Ты все еще думаешь, что меня потихоньку травят, и пытаешься принять
меры? Вздор. Если меня чем и опоили, было это осенью, и хватило одного
раза.
Шандер недоверчиво покачал головой:
- Чем же ты объяснишь, что четыре дня назад тебе полегчало, вчера ты
даже смог спуститься к обеду, а ночью болезнь вернулась?
- Не знаю, может, совпадение... - принц откинулся на спинку кресла и
закрыл глаза, - посиди со мной немного, Шани. А то я все читаю и читаю, за
всю свою жизнь не прочел столько, как за эти проклятые десять месяцев.
Хорошо хоть Иннокентий завалил меня книгами, похоже, он собрал у себя все,
что когда-то было написано.
- Ты становишься богословом...
- Отнюдь нет. Иннокентий, как и все эландцы, в глубине души язычник,
а любопытство родилось раньше его. То, что он мне дает, к Церкви имеет
весьма отдаленное отношение. Если вообще имеет. Впрочем, все эти святые,
пророки и столпы веры когда-то жили, ссорились, мирились, что-то кому-то
доказывали и в конце концов умирали.... Что ты так на меня смотришь?
- Нет, ничего, я не хотел...
- Не хотел показывать, что меня жалеешь? Я это и так знаю и, между
прочим, за это благодарен и тебе, и Бельчонку. Вот от Михая, даже от отца
с Ланкой мне никакой жалости не нужно...
- А от Герики?
- Герика - дело другое. Это мне жаль девочку, ей хуже всех. Я хоть и
калека, но свободен. А она... Отец продает ее, как какую-то лошадь или
козу. Зенон, потом Гергей... интересно, кто будет следующим?
- Такова участь всех наследниц.
- Всех наследниц хоть иногда спрашивают об их собственном мнении.
Посмотрел бы я, как кто-нибудь попробует продать Ланку.
- Сравнил ежа с елкой... Но она все равно выйдет за это ничтожество,
за Рикареда...
- Ей хочется стать хозяйкой Эланда, и она никого не любит. Из нее,
кстати говоря, выйдет хорошая герцогиня. Когда прибывает посольство?
- Вечером прилетел голубь. Они перешли Гремиху.
- Значит, сейчас они у Всадников. Кто же их встречает?
- Марко, Ланка, Иннокентий и Михай.
- А я об этом даже не знаю...
- Старик не хотел тебя расстраивать.
- А ты? Неужели капитан моей гвардии не знал о приготовлениях, а
может, он боялся, что я захочу выехать навстречу? Ты так и не понял, что
кареты не для меня, а в седле я не продержусь и четверть оры. Послушай,
Шани, я, наверное, схожу с ума, но я жду их как последнюю надежду.
Граф Шандер Гардани изобразил некое подобие улыбки, хотя ему хотелось
то ли взвыть в голос, то ли убить кого-то, знать бы еще кого. Капитан
"Серебряных", личной гвардии наследника трона Таяны, известный своей
безрассудной отвагой, любил принца как самого себя. Шандер рос вместе со
Стефаном и именно ему был обязан своим недолгим счастьем. По просьбе
наследника король разрешил отпрыску знатнейшего рода жениться на дочери
эркарда "Эркард - бургомистр" Гелани, пусть богатого и уважаемого, но
простолюдина. И это при том, что Шандер с детства был помолвлен с дочерью
знаменитого графа Дворга! Гардани обожал свою чернокосую жену, и два года
пролетели как единый миг. Теперь же от его любви остался лишь медальон с
прядью смоляных волос и дочь Белинда. Бела, Белочка, Бельчонок, чье
рождение стоило матери жизни. Уже тринадцать лет душа графа Шандера
принадлежала только дочери и другу, и, хоть он старался не подавать вида,
Стефан и Бельчонок это прекрасно понимали. Недуг принца для Гардани стал
возвращением кошмара - тринадцать лет назад он терял Ванду, знал это и не
мог ничего исправить. Сейчас погибал Стефан.
- Да не смотри ты на меня так, - рассмеялся принц. - Мы еще
побарахтаемся. Нет, я не сошел с ума. Впрочем, я это сегодня уже тебе
говорил. Дело в дяде. Он всегда казался мне высшим существом, способным
совершить невозможное.
Я не могу сказать, что так уж сильно верю в Творца, но в Руи я верю
совершенно по-детски.
- Но он...
- Да, он моряк, а не врач, не колдун и не клирик. Умом я все понимаю,
и тем не менее. Знаешь, у меня к тебе просьба. Устрой так, чтобы наша
первая встреча состоялась наедине. Разумеется, я не буду рыдать у дядюшки
на груди. А может, и буду. Я не смогу при Руи храбриться, а если сюда
явится половина двора вместе со стариком и его распрекрасным Михаем, мне
придется врать. А я никогда не врал при Руи и сейчас не хочу.
- Руи?
- Ну да, одно из его имен Руис, я его всегда так называл, это было
нашей маленькой тайной. Забавно, я вчера прочитал, что одни трактуют это
имя как "Обреченный", а другие как "Вечный".
- Получается "обреченный на Вечность", так, что ли?
- А ты поэт... Так ты приведешь его?
- Приведу, Стефан, конечно же, приведу...
2228 год от В. И. 12-й день месяца Медведя.
Старая Таянская дорога.
Роман Ясный побывал во множестве стран, но в Таяне не бывал никогда и
теперь с нескрываемым интересом рассматривал холмистую равнину, узкие
извилистые речки, утопающие в садах села, обсаженные по краям высокими
тополями. К юго-востоку местность повышалась, а на горизонте виднелась
серебристая гряда. Обычные люди могли принять ее за облака, но Роман
различал даже отдельные горные вершины. Латский хребет, один из отрогов
Варты, называемой также Последними горами. Восточная стена мира, окраина
населенных людьми Благодатных земель. Говорят, за первым высоким хребтом
скрываются два других пониже, заросшие темным хвойным лесом, а дальше
начинается бескрайняя степь, в самом сердце которой упрятано древнее зло,
спящее, но не мертвое. Роман зябко передернул плечами. Проклятое
воображение, надо выбросить из головы сказки, выболтанные подвыпившим
троллем-полукровкой. К Проклятому троллей с их недоразвитыми головами и
злобой ко всему им непонятному! И вообще, что зло для троллей, для
большинства других рас, скорее всего, окажется добром.
Роман заставил себя сосредоточиться на окрестностях. Дорога петляла
между холмов, которые вполне могли сойти за невысокие пологие горы.
Поздняя весна окропила сочную зелень кровью - немилосердно цвели маки.
Взобравшись на очередную вершину, всадники невольно замерли, завороженные
открывающимся видом - над дорогой, струящейся между двух холмов, застыли в
полете гигантские всадники. Могучий каменный конь, едва касаясь задними
копытами серебристого камня, взмывал в небо, служа, в свою очередь, опорой
другому. Двое в развевающихся плащах с обнаженными головами, припав к
гранитным гривам, гнали куда-то своих лошадей.
"Так вот вы какие, Стражи Таяны, - подумалось Роману. - Одно из
Девяти Чудес Ушедших Веков, над которым не властны ни время, ни ветер..."
- Говорят, если миру будет грозить гибель, они оживут... - Роман
вздрогнул от неожиданности. Но заговорил с ним не дух бестелесный, а Рене
Аррой. - Никак не могу к ним привыкнуть, - как бы оправдываясь, признался
адмирал. Затем, тряхнув седой головой, сменил тему:
- А вот и встреча. Так и знал, что нас будут ждать именно здесь. Это
место вызывает у гостей уважение к хозяевам, чем король Марко немилосердно
пользуется. Впрочем, так и надо, - Рене улыбнулся барду. В ярких солнечных
лучах его седина казалась прямо-таки снежной. Мелькнула ставшая привычной
мысль - окажись адмирал врагом, справиться с ним было бы тяжко. Даже с
помощью магии.
Между тем эландцы быстро готовилась к торжественной встрече. Отряд
воинов на глазах превращался в придворную кавалькаду. Разворачивали
знамена, всадники набрасывали на плечи темно-синие, подбитые белым шелком
плащи, украшенные Полнолунием - личной консигной герцога. Белый волк
поднял голову к огромной серебряной луне. Роман подумал, что
геральдический зверь как нельзя лучше соответствует своему хозяину. Сам
герцог, впрочем, не счел нужным менять походный наряд, только откинул
плащ, так что стало видно украшенную изумрудами старинную цепь Первого
Паладина Зеленого Храма Осейны, и пригладил растрепавшиеся волосы, после
чего заговорщицки подмигнул барду:
- Отсюда и до вечера я политик и дипломат. Ой тоска-тоска-тоска... -
Аррой засмеялся, потом лицо его посерьезнело:
- Романе, прошу тебя, приглядись повнимательнее к тем, кого увидишь.
Я слишком давно всех или почти всех знаю... Свежий глаз надежнее.
- Монсигнор хочет сказать...
- Что времена сейчас непростые... - Рене прервал сам себя:
- Они уже подъезжают, поговорим после. Жить будем вместе, на этикет
плевать. Вперед, встаем сразу за Диманом и его людьми, - Герцог тронул
коня, Роман последовал его примеру.
Посольство Эланда медленно спускалось по склону холма. Сначала -
юноши-знаменосцы с орифламмами Эланда, идаконских Волингов и личными
знаменами герцога, затем ветераны с обнаженными шпагами и только потом сам
Рене, окруженный личной стражей. Роман держался слева от адмирала, слегка
придерживая Топаза, чтобы тот не шел голова в голову с герцогским
иноходцем. На сей счет Аррой ничего не сказал, но либр не счел нужным еще
больше попирать и так изрядно пострадавший этикет. Каким бы знаменитым
менестрелем ни был Роман Ясный, рядом с некоронованным повелителем Эланда
ему не место. Ставки, однако, были столь высоки, что оглядываться на
традиции было бы непозволительной роскошью. Роман не мог покинуть адмирала
не только потому, что не хотел пропустить ничего важного, но и потому, что
герцог был последней надеждой всех Благодатных земель.
Болотница и ее Каменный господарь со всей определенностью утверждали,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг