что-то подобное для себя, как до этого он предчувствовал гибель друга. Тогда
он вспоминал их последнюю встречу...
Лучи приглушенного света вырывали из темноты, царившей в ресторане,
куски стен, обитых в китайском стиле, с фрагментами шелковых гобеленов, на
незанятых столиках стояли чистые приборы, убаюкивающие мелодии вкупе с
легкими ароматами благовоний, витавшими в воздухе, наводили тоску и легкую
умиротворенность. Ребята закончили трапезу, и раскинувшись в кресле, неспеша
пили коньяк.
- Может еще чего-нибудь закажем?, - спросил Шурка, ища взглядом
официанта.
- Я чего-то больше ничего не хочу, -ответил Алексей, рассматривая свой
стакан. Казалось, вопрос оторвал его от каких-то размышлений.
- Ну, тогда расскажи мне, наконец, что же с тобой происходит и зачем мы
здесь?
- Здесь никто не мешает.
- Валяй, рассказывай.
Алексей задумался.
- Ты не чувствуешь, что после того случая на кольцевой, что-то
изменилось в нашей жизни, - начал он, медленно выговаривая слова, - Все как
будто рушится, жизнь не идет, она остановилась... Конечно, происходят
какие-то события, но они... как это сказать... несущественные, что ли, они
не задевают: что были -что нет. Сон, спячка, вот как здесь, мрак и пустота,
только мы вдвоем, как там, в машине, так навсегда и остались вместе. Меня
почему-то совершенно ничего не интересует. Апатия, к работе, ко всему;
безразлично, что будет завтра, что было вчера. Дни пролетают, не оставив о
себе никаких воспоминаний, а ночью сны, кошмары, вернее один и тот же
кошмар: мы летим и врезаемся в тот чертов блок. Слушай, сколько раз мы
бились, ты же помнишь, сколько всяких случаев было: и на встречную выносило,
и тормоза отказывали, а вот тот так и запомнился: мы летим, удар, мы
погибаем, я просыпаюсь и кричу. Все так реально, как- будто сон и явь
поменялись местами. И зеркало в котором не я...
-А кто?
-Черт его знает. Но мне кажется, у него есть ответ на то, что с нами
произошло...
-А, не забивай себе голову, -Шурик откинулся на спинку стула,
-Привык-нешь, - мне снится тот же кошмар, но я не кричу, то ли я разучился
кричать, то ли бояться. Он не трогает меня, хотя поначалу, да, я орал как
резаный, ты правду сказал- очень реально, но потом, веришь, проснусь и
ничего, конечно, пот холодный по всему телу, но рот на замке. Мне сейчас
каждый день так напрягаться приходится: тренировки, соревнования, буду я еще
из-за какого-то сна переживать... А по поводу апатии вот что скажу:
закрутился ты, всех денег все равно не заработаешь, а вот здоровье угробишь.
Возьми отпуск, отдохни, съезди к морю- девочки, вино, - Шурка засмеялся, - я
пока у вас работал после того случая тоже чуть не сдох от всех этих снов,
галлюцинаций...
-Галлюцинаций , - Алексей вдруг заметил как его друг после этого слова
изменился в лице и страх, животный страх, вдруг появился в его взгляде, - ты
говоришь галлюцинаций, каких галлюцинаций?
-Ну, ты знаешь, - замямлил парень, - ты же сам что-то говорил про
зеркало, отражение...
- Что, отражение?
- То появляется, то исчезает куда-то, брось не хочу я про это
рассказывать.
- Нет уж расскажи, - настаивал Алеша.
- Да что там рассказывать, бред это все. Вот теперь, когда у меня нет
отражения, все в порядке.
- Как нет?
- Сегодня исчезло куда-то. В принципе оно мне и не нужно...
Они разговаривали в последний раз, за день до Шуркиной гибели. Память
застыла, ее стрелки остановились на одной цифре. И снова забытье, больное
забытье у стены, мокрой стены гнилой пещеры. И утро. Он проснулся.
Депрессия, отсутствие желания вставать. Душ. Холодный кофе. В зеркале пусто.
Ни его , ни его комнаты, серая пустота, амальгамма без стекла. Ну и пусть.
Покой, внезапный оглушающий покой. Ни малейшего беспокойства, ни каких
чувств.
- И что же теперь?
- Да ничего. Я говорю: все это бред. Я пока работал даже любовью не мог
нормально заняться. Представляешь. Прихожу домой и часами сижу у телевизора
и смотрю порнуху и никакого возбуждения. Абсолютно ничего, они там трахаются
, трахаются, а я смотрю на них, и так мне их жалко, чего надрываются , все
ведь хлам. Все не стоит ничего. Смерть забудет их имена. Как забудет наши,
если еще не забыла, -Шурка закурил, было видно как трясется сигарета в его
руке, - была у меня и апатия, и равнодушие, теперь -ничего нет, теперь я сам
машина и я сам лечу на тот блок, я сам колеса, сам движок, захочу заторможу,
сверну, захочу -нет. Ты думаешь, легко мне было бросить все и пойти в
гонщики. Нет? Вот именно. Столько всего было, я только сейчас потихоньку
начинаю чувствовать себя человеком, но чувствую, не знаю почему, мало мне
осталось и почему-то, извини конечно, мне кажется и ты не жилец.
Холодной бритвой поразила эта фраза Алексея , он сам хотел сказать то
же самое, только не мог подобрать слова.
- Почему?
- Зеркало, все дело в нем. Оно сторожит нас. Мне кажется , не мы
смотрим в него, а оно в нас, мы отражения и реальная жизнь там , в глубине,
а здесь только шанс, шанс подаренный нам, погибшим, но достойным попытаться
сделать в жизни чего-нибудь еще. Мы постепенно меняемся местами. Здесь
-только заменитель и только для нас. Ты думаешь, я сумасшедший?, - он
хихикнул, - но готов поклясться, ты сам не раз об этом думал.
- Думал.
- И что?
- Не может этого быть...
Сейчас это уже не казалось таким не реальным.
День закончился. Вечер. Зеркало не отражает огни проезжающих за окном
машин. Что там было сегодня? Упрямая память не хочет восстанавливать
прожитые часы. В квартире пусто, или как- будто пусто; он пришел слишком
поздно, все наверное уже спят. Как все надоело. Жизнь ночью. Все
переживания, все чувства остаются в ночи. Важнейшим из которых является
одиночество, именно оно определяет быт, усердия по его созданию и его
давящее очерствляющее душу безразличие. Бестолковые глупые лица, окружавшие
его, вызывают тошноту. Дух и разум как - будто готовят себя к смерти.
Любовь, не дающая ничего, кроме ощущения выполненного долга, выжигает разум
каленым железом равнодушия. Как расквитаться с прошлым, как заставить его
исчезнуть и никогда не появляться? Не возвращаться в искромсанный
страданиями сон. Восковая фигурка попугайчика в клетке, как настоящая, ведь
еще с утра он чирикал, лопотал о чем-то на своем птичьем языке.
Алексей прошел в гостиную. Жена застыла в нелепой позе, сидя за столом
с кружкой в руке. Желтое, с обостренными чертами, ничего не выражающее лицо.
Пустой взгляд обращен в сторону телевизора., в котором замер кадр из
какого-то фильма. Рука, чуть согнутая в локте, тянется к телефону. Только
сейчас Алеша ощутил вокруг себя непонятный свистящий звук. Это звонок
телефона расплылся во времени. Мрак, сгущающийся мрак и тяжелый воздух
вытолкнули его обратно в коридор.
Пора, - подумал он, - наверное так и должно быть. Неживые вещи, как
экспонаты старого музея, давно не реставрировавшиеся. Мебель покрылась
липкой пленкой пыли, ее линии изогнулись, как хитрые ветви экзотических
лиан. Стены сделались выпуклыми, пол убегал под кривым изощренным наклоном в
звездную бездну. Тишина, внезапная глухая тишина застыла в ушах. Предметы
сжались. Пространство давило, надвигаясь со всех сторон., лопались привычные
формы, геометрия нарушалась раз и навсегда, растекалась в бесконечность, и
только зеркало, одно - единственное зеркало не изменилось. Ясно светясь в
темноте искаженной комнаты оно манило к себе, там опять кто-то был.
И этот кто-то заговорил первым, даже не заговорил- рот его не
открывался, веселый, как несколько лет назад до проклятой аварии, довольный
Алексей взывал к нему - скрюченному, постаревшему и безумному:
- Прощай, ты сослужил мне добрую службу, будучи моим отражением.
Возвращайся туда, откуда пришел, откуда все мы приходим в этот мир, застывая
в капле зеркал образцом послушания и неуверенности. Ты долго мучался, не
желая совершить переход...
- Какой переход?
- Переход оттуда -сюда, вернее уже отсюда- туда. У Шурки это прошло
проще. Если тебя это волнует, мы с ним так и остались друзьями.
- Но почему это случилось?, - закричал Алексей упав на колени и закрыв
уши руками.
- У тебя, как у отражения не было ни малейшего шанса, засмеялся, бешено
захохотал двойник.
- Я не отражение!, - кричал парень , не обращая внимания на его смех, -
я не отражение!
- Уже нет, - громогласные раскаты хохота слиплись в безграничную,
всепожирающую какофонию, - я найду себе новое, ты мне больше не нужен,
прощай.
Все исчезло, и пространство смялось в точку, в одну из миллиардов,
триллионов точек, составляющих Вселенную.
--------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 12.11.2002 15:39
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг