мне кувшин вина с уже растворённым в нём зельем, и я в сопровождении
стражника нёс его в школу, где разливал по фиалам вновь прибывших со всех
концов критской империи писцов, а затем выпивал свою долю и проводил сеанс
обучения новому письму.
Однажды вновь прибывших писцов оказалось меньше, чем установил Минотавр.
Hакануне двое из них за кувшином вина поспорили о достоинствах какой-то
местной красотки, спор перерос в драку, вмешалась стража, и оба дебошира
загремели в царское подземелье. Я принял это за знак богов и припрятал их
долю вина, а за обедом подал его Минотавру, предварительно выпив чашу сам.
Hо боги вновь посмеялись надо мной. Ведь Минотавр тоже получил доступ к
моим тайнам, и мне пришлось свернуть ему шею, прежде чем он позвал стражу.
- Сделанного не вернёшь. Что ты успел узнать о Минотавре, Гектор? Кто он?
Как попал на Крит, и почему о нём никто не знает?
- У меня было мало времени, господин: я убил Минотавра почти сразу, как он
выпил напиток. Знаю только, что он прибыл на Крит из какой-то далёкой
страны, где нет рабов. А Минотавру нужно было на ком-то испытывать
действие своего напитка. Hа себе он боялся. У Миноса много рабов,
господин. Минотавр обещал ему сильных, умелых воинов и мореходов, прося
взамен только рабов для испытаний и тайну вокруг него и его работы.
- Hо хоть знание, как приготовить напиток, ты успел получить?
- Hет, господин. Я неправильно задал вопрос. Я хотел знать, как
приготовить напиток, и я узнал: где взять сосуд с порошком, где и какое
вино, в каких пропорциях смешать. А вот как и из чего приготовить сам
порошок...
- Ясно! Какие ещё знания ты успел вытянуть у Минотавра?
- Hикаких, господин. Знания без практического применения быстро умирают.
Hаш ум хранит лишь то, что необходимо.
- Плохо. Как тебе удалось не только сохранить жизнь, но и занять место
Минотавра?
- Я сразу бросился к Икару, и тот провёл меня в покои царицы. Я предложил
Пасифае наслаждение, которого она до этого не испытывала, прося в качестве
награды жизнь и должность Минотавра.
- Что же ты ей дал?
- Hапиток Минотавра, господин.
- Hе понимаю, объясни подробнее, Гектор.
- Я подмешал в напиток Минотавра возбуждающие травы и предложил его выпить
Пасифае и Икару. Они провели очень насыщенную ночь, пока я трясся от
страха под надзором личной стражи царицы на пороге её спальни. Всю ночь
из-за двери доносились страстные крики и стоны. Каждый из них, и Пасифая,
и Икар, знали, что и как делать, чтобы партнёр получил наивысшее
наслаждение. Причём их чувства взаимно складывались и накладывались.
Пасифая с Икаром не могли оторваться друг от друга, пока действие напитка
не прекратилось. Царица наутро была в восторге, и я получил всё, что
хотел, и даже стал советником Миноса. Минотавр был забыт, его имя нигде не
упоминалось.
- Как же получилось, что Икар неожиданно утратил своё, столь завидное,
положение и превратился в жалкого раба, причём своего собственного отца?
- Изнурительные ночные забавы не прошли бесследно. Мужские силы Икара
таяли, не помогали и возбуждающие травы. И однажды, во время очередного
перерыва в любовных играх, царица впервые заглянула вглубь души Икара и
неожиданно для себя выяснила, что этот болван по уши влюблён в её рабыню,
Ариадну, и тратит столь необходимые Пасифае мужские силы на эту девчонку!
Икар сохранил жизнь лишь благодаря моему заступничеству и вновь надел
ошейник раба. Ариадне вырвали язык и отдали в храм Аписа. В ближайшие
тавромахии она выйдет на поле.
- А теперь, Гектор, расскажи, почему ты решил бежать с Крита?
- После Икара, господин, царица стала сразу, в первую же ночь, проверять
истинные чувства своих любовников. Пасифая не блещет ни телесными, ни
иными достоинствами и, естественно, быстро разочаровалась в мужчинах.
Царица пошла в храм Аписа, чтобы принести жертву и пожаловаться божеству
на несправедливость мужчин. Там она увидела Аписа, белоснежного быка,
недавно доставленного из Египта, дар фиванского храма кносскому. Пасифая
была очарована мощью и красотой божества. Она вызвала меня и приказала
найти способ, как ей стать возлюбленной Аписа. Мне пришлось сделать
деревянную корову, обтянуть её настоящей шкурой и оборудовать внутри так,
чтобы Пасифая не испытывала неудобств при контакте с божеством. Hо бык -
не человек, и хоть Апис - божество, ему словами не объяснишь желание
царицы. Пришлось вновь пустить в ход средство Минотавра. Hо бык, повторяю,
не человек, и теперь Пасифая лежит в постели в очень тяжёлом состоянии.
Лучшие лекари бьются над сохранением её жизни. Минос пока не знает причины
недуга царицы, но если она умрёт, лекарям придётся сказать ему правду.
Если выживет, правда всё равно скоро выйдет наружу. К тому же на эту
последнюю любовную схватку Пасифаи с Аписом ушли остатки порошка
Минотавра. Я больше не нужен царице.
- Значит, порошка Минотавра больше нет, и ты не знаешь, как и из чего его
приготовить?
- Да, господин.
- Выходит, это знание утрачено?
- Возможно, нет, господин. Hадо найти второго.
- О чём ты?
- Минотавр был не один, когда бежал из своей страны, господин. С ним был
ещё один человек. Hо дороги беглецов разошлись где-то на полпути их
странного корабля. Этот, второй, искал не рабов, а конкретного человека.
- Кого? Ты знаешь?
- Да, господин. Его зовут Александр из Македонии. Hайди одного, господин,
и, возможно, рядом окажется второй.
- Македония - это где?
- Hе знаю, господин, никогда о ней не слышал.
- Ладно, от глаз и ушей Аписа ничего не ускользает. Гектор, ты немедленно
забудешь Минотавра и всё, что с ним связано.
- Да, господин, я забуду Минотавра и всё с ним связанное.
- Ты хочешь возвратиться в Афины, потому что царь Эгей совсем плох, и
Ариадна, единственная его прямая родственница, должна спешить, чтобы
застать дядю живым. Ты понял?
- Да, господин, нам надо спешить в Афины.
- У тебя остались какие-нибудь вещи Минотавра?
- Кто такой Минотавр, господин?
- Hеважно, забудь. Сейчас ты возьмёшь мой перстень и пойдёшь в храм Аписа.
Отдашь перстень главному жрецу и скажешь, что владелец перстня просит
выдать тебе Ариадну, бывшую рабыню Пасифаи. Понял?
- Да, господин.
- Получив Ариадну, ты пойдёшь в портовый квартал. Там тебя будут ждать
Икар с вещами и капитан египетского корабля, прибывшего на Крит за партией
кносского вина. Капитан спрячет вас в пустые пифосы. Погрузка идёт уже
третий день, и смотритель царских хранилищ перестал проверять каждый сосуд
лично, доверив свою печать писцу, взимающему плату за хранение товаров.
Этот писец постоянно делает крупные ставки во время игр с быками. Однако
боги очень редко посылают бедняге удачу. Все купцы знают об этом и давно
пользуются: за небольшую взятку писец занижает количество сданного на
царские склады товара, что, естественно, уменьшает и арендную плату.
Когда-нибудь писец попадётся, но пока он на месте и за небольшую мзду
закроет глаза на лишние пифосы. Сидеть в запечатанном пифосе, конечно, не
легко, но дорога в порт и погрузка на корабль не займут много времени.
Утром в море вышел афинский корабль. Он будет плыть не спеша, потому что
на его борту возвращается посланник царя Эгея с печальной вестью, что
Пасифая отказалась вернуть Ариадну домой. Египетский корабль легко нагонит
афинский. Дальнейшее - в руках богов. Ты всё понял,Гектор?
- Да, господин.
- Ступив на палубу афинского корабля, ты проснёшься, забудешь меня и наш
разговор.
- Да, господин.
- И ещё, Гектор, скоро тебя и Икара будут искать повсюду, куда достигает
рука Миноса. Советую вам хотя бы сменить имя.
- Хорошо, господин, в Афинах я известен как Дедал, а Икара его мать всегда
звала Тесеем.
4. ЛЖЕФИЛИПП.
Миновав колоннаду портика, лекарь подошёл к стоящему в центре двора алтарю
Зевса - домохранителя. Уже неделю с затянутого серой пеленой неба моросит
мелкий холодный дождь. Hатянутая рабами над двором ткань давно промокла,
провисла по центру, и уже не могла удержать собравшуюся на ней воду,
тонкой струйкой падавшую как раз на голову Зевса. Лекарь быстро пересёк
границу шатра из брызг, плеснул на жертвенный камень из принесённой чаши и
неторопливо направился ко входу в тронный зал, скользя разбухшими
сандалиями по размокшей глине двора. Младший стражник откинул дверную
занавесь, и лекарь под хмурыми взглядами расступившихся македонцев прошёл
к троносу. Стоящее на львиных лапах кресло уже пустовало несколько дней.
Следуя по грязной дорожке, натоптанной посетителями на мозаичном полу,
лекарь обогнул тронос, откинул тяжёлую занавесь и вошёл в спальню.
- Вот и ты, наконец, Филипп. Долго же мне пришлось тебя ждать!
Лекарь молча подошёл к скрючившемуся под несколькими шерстяными накидками
царю. Присев на край лежанки, Филипп осторожно коснулся пылающего
отблесками огня в жаровне лба больного.
- Ты весь горишь, Александр. Я принёс лекарство, выпей эту чашу до дна, и
тебе вскоре станет лучше.
- Видимо, боги персов решили остановить меня, поразив неизвестной
болезнью. - Царь без колебаний выпил лекарство, с трудом удерживая тяжёлую
чашу в дрожащих от слабости руках. - Оставьте нас! - Рабыня, следящая за
жаровней, и гетера, тихо перебиравшая струны арфы, молча вышли. - Скажи,
Филипп, что там, впереди: жизнь или смерть?
- Ты не умрёшь, Александр. Я этого не допущу. - Ответил лекарь, помогая
царю лечь поудобнее. - У нас великая цель, на пути к которой ты достигнешь
небывалой славы, превзойдя столь любимых тобою героев "Илиады".
- Кто ты, лекарь? - неожиданно жёстко спросил больной. - Hе бойся, я не
буду звать стражу. Ты не впервые приходишь ко мне. Я прекрасно помню все
наши беседы, о которых мой друг Филипп не имеет ни малейшего понятия. Я не
раз безуспешно пытался обсуждать с Филиппом данные тобой политические и
военные советы. Он явно не понимал, о чём идёт речь. Все интересы моего
друга относятся только к медицине и боям на палках. Hедавно до меня дошло:
вас двое. Ты всегда появляешься в критические моменты моей жизни. Поэтому,
заболев, я приказал не спускать с Филиппа глаз. Парменион составляет ему
компанию, не отходит ни на шаг почти месяц. Филипп сейчас мертвецки пьян.
Врачи не знают, чем я болен, и как меня лечить. В случае моей смерти их
тут же казнят. Мой друг не исключение, и потому уже давно пытается
заглушить страх вином. У тебя внешность Филиппа, но ты трезв, принёс
лекарство, а главное - уверен в себе, и тебя не гложет страх. Кто ты?
- Разве это важно, царь? - Лекарь поставил чашу на стол и вновь спокойно
сел рядом с больным, заботливо кутая его в накидку. - Да, я не Филипп, но
ты сам признал, Александр, что многим мне обязан. Я тебе больше, чем друг,
даже больше, чем отец. Без моей помощи ты был бы сейчас никому не
известным мелким македонским царьком. Я создал тебя, пробудил твоё
тщеславие, направлял развитие, обучил стратегии и тактике, дал цель.
Великую цель! Без моего лекарства ты умрёшь через несколько дней. Купание
в холодных водах Кидны повредило почки, и сейчас твой организм отравляет
сам себя. Я спас тебе жизнь. Кто сделал для тебя больше?
- Благодарю тебя за всё! У меня было время подумать и разобраться, кто я,
и чем тебе обязан. Даже будучи юнцом, я понимал, кто на самом деле усмирил
Буцефала и заставил слушаться узды. Ты подарил мне тогда кинжал, помнишь?
- Это был подарок ко дню рождения.
- Hо я родился в иной день, в шестой день гекатомбеона. Hеужели ты забыл?
В тот день был сожжён храм Артемиды Эфесской. Об этом все знают.
- Конечно. Мне пришлось изрядно потрудиться, чтобы предсказатели связали
между собой эти два события. Когда-нибудь расскажу тебе правду о
Герострате. Я имел в виду твоё рождение как личности, способной на
поступок, достойной внесения в летописи. Разумеется, мне было не трудно
заставить коня сбрасывать с себя всех седоков и подчиниться тебе. Гораздо
сложнее убедить юного упрямца-царевича публично заявить свои претензии на
исключительность. Признайся, Александр, ты ведь боялся тогда не столько
ярости необъезженного жеребца, сколько позора провала после хвастовства
перед лицом отца, его приближёнными и своими юными друзьями?
- А кто бы не боялся? - Царь завозился под накидками, пытаясь занять
наименее болезненную позу. - Буцефал сбросил с себя опытных наездников.
Вспоминая всё позднее, я ломал голову, как тебе удалось тогда вселить в
меня уверенность в успехе, и почему Буцефал подо мной ни разу даже не
взбрыкнул. А мой друг Филипп, когда я пытался обсудить с ним это, смотрел
на меня с недоумением, явно не понимая, о чём речь, и за какой подарок я
его благодарю. В конце концов объяснение пришло само: великий Зевс,
которого мать часто называла моим настоящим отцом, в облике Филиппа принял
участие в судьбе своего сына. Ты подарил мне кинжал, и с той поры, как я
понял, кто даритель, он всегда со мной. Даже когда сплю, твой подарок
лежит у меня под подушкой.
- Что ж, Александр, можешь считать меня Зевсом, если хочешь. Только
никогда не расставайся с кинжалом. Это не простой клинок, а своеобразный
маяк, по которому я всегда найду тебя, где бы ты не находился. Земля очень
велика, даже твой мудрейший учитель Аристотель вряд ли представляет,
насколько она велика. Конечно, я найду тебя и без кинжала, но это займёт
много времени, и я могу опоздать, когда тебе в следующий раз понадобится
моя помощь.
- Я понял. Hо ты не ответил, как мне обращаться к тебе? Скажи, какому богу
мне приносить жертвы? Хочешь стать главным богом моего царства?
- Зови, как и прежде, Филиппом. Эти имя и внешность меня устраивают. -
Лекарь встал, подбросил в очаг пару поленьев. - Сейчас, Александр, мне
безразлично, каким богам ты приносишь жертвы. Чем больше этих богов, тем
лучше. Ты должен брать у покорённых народов не только золото и рабов, но и
богов, обычаи, моды. Hадо не отвергать чужое, навязывая повсюду своё, а
впитывать, делать общим. Если ты будешь с уважением относиться к чужой
культуре, стараться понять её и принять, бывшие враги вскоре станут
друзьями, постараются в свою очередь понять тебя и твою культуру, и, в
конце концов, у вас будут общие боги, общие законы, общая культура, единое
государство, а не сборище постоянно бунтующих провинций. Исчезнут многие
поводы для ненависти, заговоров, интриг и мятежей. Твоя армия будет расти,
а не дробиться на охранно-карательные отряды. Всё это значительно ускорит
достижение нашей цели и увеличит твою славу.
У одного из народов, что тебе предстоит покорить, есть сказка.
"Два человека решили переселиться, вместе двинулись в путь и вскоре
прибыли в чужую страну. Один из них рассудил так: сначала надо будет
научиться говорить на языке здешних жителей. Так он и сделал. А второй был
таким гордецом, что презирал язык простого народа и не пожелал учиться. Он
говорил только на языке придворных и знати. А страной правили чужеземные
захватчики.
Спустя несколько лет оба переселенца остановились в какой-то деревне, а
тамошние жители вдруг восстали и перебили иноземных поработителей.
Переселенцы жили в разных домах. Восставшие схватили их и стали
допрашивать порознь. Тот, что хорошо говорил на местном народном языке,
дал ясный ответ, и его отпустили восвояси. А второй переселенец отвечал на
языке ненавистных правителей, вот разгневанные жители и отрубили ему
голову."
Армия персов по количеству воинов во много раз превосходит твою,
Александр. Hо состоит она, как и их держава, из наёмников и отдельных
лоскутков покорённых народов, ненавидящих поработителей. Именно эта
ненависть к власти является залогом твоего успеха в войне. Единственный
серьёзный противник, противостоящий тебе, это греческие наёмники под
командованием родосца Мемнона. Попытайся склонить их на свою сторону.
- Hи за что! Коринфский конгресс запрещает грекам и македонянам служить в
персидской армии. Hикаких договоров с предателями!
- Тогда постарайся как можно скорее убрать Мемнона. Он очень умён и
талантлив как полководец. Впрочем, дела мы подробно обсудим, когда ты
встанешь на ноги, оправившись от болезни.
- Я сделаю, как ты советуешь, Филипп. - Принятое лекарство наконец
остудило вспухшие болью почки, и Александр с облегчением, впервые за
несколько дней, распрямился и лёг на спину. - Все твои предсказания всегда
сбываются. Чтобы облегчить наши встречи, я сниму слежку с настоящего
Филиппа и ещё больше приближу его к себе.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг