шерсть, но, несомненно, растительного происхождения...
Они доедали колбасу, допивали пиво и перечисляли припасы, подаренные
таинственным капитаном людям Сайруса Смита, а рядом сидела красавица с
ясными и спокойными синими глазами, а невдалеке у "Голубого Дуная" пели, и
слова неслись в сырых сумерках: "М-моя любовь не струйка дыма..."
- Хватит херню языками молоть, - сказала Файка, - ехай, Мишка...
В зал "Метрополя" они вошли ровно в девять, оркестр отдыхал, высокий
скрипач, известный своим чудным именем и дивным исполнением танца "дойна",
который, как известно, как две капли воды похож на "фрейлехс", сидел за
роялем и, тихонько тыкая в клавиши, играл что-то из польских довоенных
пластинок. По залу плыл дорогой дым и официантские негромкие переговоры.
Сами официанты в засыпанных перхотью и мелким зеленым луком полуфраках
спешили разнести заказы, пока не мешают танцующие. Мэтр с проваленными,
будто чахоточными, горящими щеками, в отличной паре из стального "метро",
не меняя брезгливого выражения, взял тридцатку, отвел их к столику в углу,
далекому от оркестра, почти не видимому за окружающим центр зала барьером.
Заказали бутылку муската, кофе, "наполеонов", мороженого. Файка собралась
в уборную.
- Не ходи, Файка, - сказал Колька, он сидел на крае стула,
оглядывался, как волк, всем телом, бобочка топорщилась на спине. - Не ходи
никуда одна, и вообще, не шастай. Свои не приштопают, так начальнику опять
какому-нибудь на глаза попадешься...
- Начальники сюда не ходят, - усмехнулась Файка, - они на дачах
Лещенко и Русланову слушают. И зовут меня теперь не Файка, а Резеда, а
Файку мы с тобой утром в печи истопили, а наших здесь еще нет, они раньше
десяти не приходят...
- Не ходи, - Мишка дождался, пока она высказалась, опровергать не
стал - просто приказы. И она осталась. Принесли кофе, мороженое текло в
мельхиоровых вазочках, и струйки варенья расплывались в белой жиже, как
кровь в талом снегу. Оркестр заиграл для начала "Блондинку", потом "Мою
красавицу" - причем, конечно, за половиной столиков при этом затянули "Фон
пер Пшика", - а потом взялся за более новое: из "Судьбы солдата", из
"Серенады". Между столиками уже танцевали, тряслись, положив руки друг
другу на плечи, первые, но не самые отборные танцоры: ребята в как бы
стильных, а на самом деле просто с чужого плеча пиджаках чуть не до колен,
с блестящими от помады прилизанными висками, девочки с модной стрижкой
веночком, но в давно ушедших английских жакетах с плечами и слишком
коротких юбках стиля Марлен Дитрих - в общем, Измайлово, Каляевка,
Сущевский вал, не ближе. Высокий скрипач вышел на край эстрады, повел
мощным носом поверх усиков:
- А теперь дамы меняют кавалеров... одного на двух, многосемейных не
предлагать!..
В зале привычно засмеялись.
- ...Танец с хлопками! - закончил скрипач, оркестр сразу же врезал
"Сан Луи" в невиданном темпе, и Файка, наклонившись к Михаилу, прокричала:
- Пришли! Вон они!
Кристапович оглянулся. Фред, все в том же коричневом пиджаке,
танцевал с какой-то девушкой в широкой юбке до щиколоток - по последней
моде.
- Пойди, отхлопай, - сказал Кристапович Файке. Чуть побледнев, она
пошла к Фреду и его партнерше. - Ты меня прикрывай внимательно, - сказал
Михаил Кольке, - но только руками, не вздумай вытащить здесь пушку
энкавэдэшную, что бы ни было, понял?
Колька мрачно наклонил голову, с первой минуты в ресторане он
нервничал. Файка подошла к паре, демонстрирующей отличный стиль -
сцепленные ладони опущены прямо вниз, правая рука Фреда свободно лежит на
копчике дамы, ноги, тесно прижатые друг к другу, подпрыгивают в идеально
неизменяемом ритме - как метроном - словом, стиль! Файка похлопала, Фред
недоуменно обернулся, Мишка увидел его лицо - да, следы есть, хотя пудры
много - но молодец парень: даже не моргнул. Извиняется перед девицей, та
обиженно идет к дверям - ага, значит, там, в скапливающейся с каждым
очередным модным танцем у входа стильной толпе и вся Фредова компания - а
он сам уже прижал Файку, уже трясется, нащупав ее задницу, как ни в чем не
бывало... И Файка - железные нервы - чуть-чуть тянет, направляет, вот они
уже обошли барьер, вот они уже возле столика...
- Может, присядешь? - встав, Михаил точно оказался лицом к лицу с
Фредом. - Сядь, я тебе твои подотчетные принес.
Фред улыбнулся, глубоко справа блеснула железная фикса.
- Что принес - молодец, но беседовать здесь не будем, здесь люди
танцуют, обжимаются, водку пьют... Я тебя в машине подожду.
Заехали за арку, за углом, встали в глухой подворотне. В
малолитражке, считая с Фредом, было трое. Мишка поставил "опель" рядом,
Колька, сидящий справа, открыл окно, Фред сделал то же.
- В общем, товарищ легавый, предисловий не будет, - Фред говорил
тихо, не поворачивая головы, но внятно. - Дело, которое ты предложил,
народ одобрил, - сидящие сзади при этих словах чуть шевельнулись,
Кристапович покосился на них. Даже в темноте было видно, что не стиляги, а
обычные блатные: из-под коротких полупальтишек - белые кашне, восьмиклинки
на самых макушках. Фред продолжал: - Но есть желание знать, зачем
карающему мечу понадобилось наводить народ в законе на богатую хавиру,
брать какого-то фраера на понтовый шмон - зачем? Вас двое и эта принцесса
цирка - нам, конечно, страх небольшой, вы нас не поверстаете, но если за
вашей лайбой другие шурики-мурики пойдут... Нехорошо, Миша.
- Да, плохой ты мыслитель, - Мишка, закурив, специально долго не
гасил спичку: по идее, то, что говорит Фред, может означать, что как раз
блатные страхуются еще одной командой, человек шесть за колоннами вполне
могло стоять. Мишка знал - обычно подозревают в том, что сделали бы
сами... Спичка могла спровоцировать прячущихся на решительные действия
именно сейчас, когда Михаил готов и собран. Но спичка догорела, и ничего
не произошло. - ...Плохой мыслитель: сам не понял ничего и народу не
объяснил толком. А дело простое: если бы я был из ребят с Каретного, вы
все уже давно бы парились в предварилке, мы вас можем брать хоть сейчас -
ты меня, Фред, знаешь, я вас и один повязал бы... - Мишка нагнетал
сознательно: всегда шел на наглость, чтобы противник потерял самоконтроль.
- Нет, Фредик, мы вам даем дело, сделаете - мы вас не знаем, живите
дальше, пока вас Петровка на какой-нибудь еще артели не повяжет. Был бы я
сукой - разве я так бы действовал? Глупый ты, Федя, и слова у тебя глупые,
и дела. Из-за тебя вчера человека машина на Владимирке сбила... В общем,
кончай базар. Берешь дело? Вот тебе три ксивы, три пушки могу ссудить - с
возвратом, пересаживайся со своими друзьями в мою машину и действуйте.
Подотчетные получишь потом, когда делиться будем... Адрес я тебе скажу, на
твоем "киме" дорогу покажем...
- Ксивы предъяви, - сказал Фред. Кристапович достал удостоверения,
все три поднес к окну, перегнувшись через Кольку. В ту же секунду сзади
хлопнула дверца, низкий голос с хорошим культурным выговором произнес:
- Не волнуйтесь, пожалуйста, Миша...
Кристапович обернулся, из-за приподнятого левого плеча увидел
давешнего туберкулезного мэтра - без пальто выскочил, на минуту, значит, в
левой руке револьвер, ствол смотрит прямо Мишке в переносье...
- Не будем играть в индейцев, Кристапович, - сказал мэтр. - Дело
ясное: я пока командую этой шпаной, и меня ваше предложение
заинтересовало. Если вы ручаетесь, что у этого энкавэдэшника действительно
награблено много...
- Ручаюсь, мэтр, - сказал Кристапович, не удержавшись от хамства, и
тут же пожалел: тон, который годился, чтобы вывести из равновесия
мальчишку, вроде Фреда, совершенно не подходил для разговора с таким
человеком. - Ручаюсь, он всю профессуру брал и на руку нечист...
- ...Если вы ручаетесь и даете документы его коллег, - мэтр кашлянул
осторожно, как кашляют люди, поминутно опасающиеся приступа, - то мы можем
взять это дело. Да, на будущее: вы ведь по званию капитан? Ну так
называйте меня подполковник, так будет проще, да и действительности
соответствует... Значит, договорились? Но одно условие...
Мэтр сделал паузу, взглянул, будто с удивлением, на оружие в своей
руке, сунул револьвер назад, под пиджак, за пояс, видимо.
- ...Условие: вы едете с нами и входите в качестве понятого.
- Невозможно, - быстро ответил Мишка, - понятыми идут либо соседи,
либо дворник, незнакомый вызовет подозрение, да и вообще - положено
двоих... Мы будем ждать внизу, метрах в ста...
- Не валяйте дурака, капитан, - сказал мэтр. Усмешка у него была
настолько естественная, что Михаил позавидовал и сразу поверил:
действительно, не меньше, чем подполковник, да еще, небось, из разведки,
если не из списанных смершевцев. - А то вы не знаете, что все это не имеет
никакого значения - положено, не положено... Той организации, за которую
мы с вами будем работать, все положено... А нам важно, чтобы вы были все
время на глазах. А то мы там будем с этой сволочью мучиться, а вы тем
временем снизу, из автоматика, звоночек: так мол и так, пороча звание
советских чекистов, можете брать в данный момент... То-то товарищи
обрадуются: они на нас всю "черную кошку" спишут...
- Ладно, пойду с вами, - сказал Мишка совершенно спокойно. Глупая
мысль дергалась в голове - может, действительно есть люди, читающие по
глазам, как по книге? Ведь видел гипнотизера в парке Горького, он еще и не
то делал... Может, и мэтр-подполковник такой же гипнотизер, может, и он не
догадался, не вычислил, а просто прочел Мишкин план по глупым Мишкиным
глазам?.. - Пойду...
- И правильно сделаете, - вяло, будто вдруг потеряв интерес ко всему
происходящему, закончил мэтр. Мишка оглянулся. Фред и те двое стояли,
вылезши из малолитражки, у каждой двери "опеля", кроме той, через которую
влез мэтр. - Сейчас соберемся, да и можно ехать, если не возражаете...
...Возле "Москвы" было шумно, народ расходился из ресторана, и
какая-то загулявшая, в маленькой, косо сидящей каракулевой шапочке висла
на мужике в шикарных, не по погоде - дальний, видно, человек - бурках и
черной короткой дохе. "...А-поза-растали мохом-травою..." - голосила
веселая дама, и доха солидно оглядывалась вокруг - правильно мужик,
по-северному гулял... "Победы" и "зимы", бессовестно сигналя, сворачивали
на Горького, и милиционер в щегольских ремнях посматривал с ответственного
поста возле правительственного подъезда вполне снисходительно на это
невинное бесчинство подгулявших тружеников. Недавно закончился последний
сеанс, между Пушкинской и коктейль-холлом бродили парочки, не находящие
сил разойтись по коммуналкам, нетерпимым к неофициальной любви... Из
дверей "кока" вышел хромой пианист - пару раз бывал в этом знаменитом
заведении Мишка, но успел приметить этого молодого еврея с
безразлично-жестким выражением тонкого, очень красивого лица,
светлоглазого и кудрявого поперек модной стрижке... Парень выглянул,
поманил кого-то и скрылся внутри, и уже осталось позади это известное всей
Москве место, и остался позади постоянно маячащий на углу, возле винного,
полусумасшедший книжный вор и бывший поэт, которого можно было встретить в
центре в любое время суток, и промелькнул справа урод на тяжелозадом
битюге, все еще непривычный глазу, и Мишка резко крутнул влево и поймал в
зеркальце послушно пошедший следом за этим несчастным "кимом" свой "опель"
- эх, хороша все-таки машина, долго будет вспоминаться...
Желтыми кляксами пробивались фонари сквозь сырость, шли, утекая в
переулки и тупички, по улице люди, из какого-то окна донесся жирный
одесский голос, одобряющий сердце, которому не хочется покоя, и вдруг
Мишка понял, что он уже не может ни на что рассчитывать. Уже идут к концу
вторые сутки, как он - чужой всем этим лючиям, он да эти несчастные парень
с девкой сзади него - отдельно, а все остальные вокруг - отдельно, все
может сорваться, и в следующий раз он проедет по этой улице в глухом
фургоне, за стенками которого мало кто предполагает живых людей... Чужой,
и не двое суток, а всегда, с того проклятого вечера, такого же вечера в
ноябре, когда отец спускался по лестнице, а сзади, умеряя шаг за намеренно
не спешащим отцом, шел тот человек... Чужой.
Проехали мимо краснокирпичного, четырьмя иглами башен воткнувшегося в
сизое небо собора, справа открылись ворота - из двора какой-то типографии
выехала полуторка - вышли свежие газеты. Свернули, свернули еще раз...
"Чужой, - думал Мишка, - если честно - то и Колька чужой..."
Они остановились, не доезжая метров трехсот до угла.
- Той же дорогой ехали, - бормотала сзади, как во сне, Файка, - той
же дорогой...
Невдалеке, на Спиридоновке, время от времени с рычаньем проходил
грузовик, здесь, на тихой и короткой улице народу в середине ночи было
поменьше, чем в центре, но и тут гуляли - со звоном распахнулось окно, и в
многоэтажном клоповнике напротив кто-то припадочно заголосил: "Ты, овчарка
бандеровская, на чьей площади прописана?! На чьей пло..." - и вдруг
заткнулся, будто убили его, а может, и вправду трахнули чем-то но башке
неразумной - и конец разговору...
Подручные Фреда уже были приведены в более или менее официальный вид:
чубы косые убраны под кепки, воротники пальто подняты, сам Фред зеленую
шляпу надел ровно. Пересели - теперь в "опеле" за рулем был Колька, рядом
сидел Фред, сзади поместился Михаил с двумя блатными. Мэтр-подполковник
остался сутуло сидеть за рулем малолитражки, на ее заднем сиденье
скорчилась в углу Файка - ее снова начинало трясти, не то виденья прошлой
ночи вернулись, не то боялась дружков своих - урок, не то предстоящего...
А может, и просто застудилась в лесу у обрыва... "Опель" тихо тронулся,
свернул за угол и стал прямо перед подъездом, под мемориальной доской. Все
полезли наружу, резко, молча, захлопали дверцы, и Мишка похолодел -
знакомые были звуки, привык к ним этот дом, и сам Мишка помнит, как
раздавалось это хлопанье тогда почти каждую ночь... И вид бандитов поразил
Кристаповича - серьезные, ответственные лица, и легкое выражение тайны и
превосходства, которое связано с этой тайной, с причастностью - до чего же
легко входят даже такие в эту роль! Или именно такие легко-то и входят...
В подъезде Фред резко двинул к глазам ничуть не удивившегося мужика в
форме удостоверение, один из шпаны тоже показал корочки, быстро прошли на
второй этаж, позвонили. Шаги послышались сразу - в половине второго ночи
хозяин словно за дверью стоял.
- Кто? - голос не изменился, совершенно не изменился голос!
- Откройте, - сказал Фред как раз так, как нужно, не громче, не тише.
Дверь медленно сдвинулась, ушла вглубь, Мишка на минуту прикрыл глаза -
все в прихожей было на тех же местах, косо поставленное зеркало под
потолок, и рога, и кожаный сундуке.
Хозяин был в форменных брюках и в штатской рубашке, бритая плова
белела в полутьме. Мишка совсем не помнил ем, а теперь сразу вспомнил все
- голос, бритую голову, руки с очень крупными плоскими ногтями...
- Понятой, побудьте с гражданином, - приказал Фред, и Мишка опять
изумился его естественности в противоположном природной сущности амплуа, и
опять успел подумать - в противоположном ли? Шпана уже шуровала вовсю. На
столе лежала чистая наволочка, в нее бросали сначала облигации, деньги,
потом, когда дело дошло до нижнего ящика буфета, - кольца, брошки,
какие-то браслеты, опять кольца, часы на неновых, скрюченных ремешках... И
буфет был тот самый - с витыми колонками, гроздьями, листьями и когтистыми
ногами, со множеством выдвижных ящичков. Ручки этих ящичков были точеные,
похожие на шахматные пешки, постоянно они вываливались, и мать их
укрепляла, оборачивая бумажками, и пеняла отцу, что у нет дома ни до чего
руки не доходят, и отец всякий раз предлагал одно и то же: "А если их
того... шашкой и до пояса? А?..", и мать всегда возмущалась его юмором
висельника...
- Вот ваше истинное лицо, - бросил разыгравшийся окончательно Фред,
когда обыск переместился в кабинет, откуда малый с мелким, тощим и
пакостным лицом грязного мальчишки уже горстями таскал в наволочку
побрякушки - вспыхивали камни, обволакивающе желтел металл. Перешли в
спальню, оттуда Фред опять сказал издевательским тоном:
- И ведь семьи даже нет - вот оно, звериное лицо примазавшегося
врага...
Кристапович сидел на стуле возле стола с наволочкой, напротив сидел
хозяин. Михаил встал, обошел стол, тихо спросил:
- У вас есть оружие?
Человек поднял глаза, и Мишка отвернулся.
- Эй, кто там ходит? - крикнули из спальни. Фред и помощники
вернулись. Мишка отошел к окну. В "опеле" теперь никого не было, а из-под
машины едва заметно выглядывал сухумский башмак. Колька спешил, башмак
дергался...
Один из вошедших в комнату бандитов держал в левой руке хромированный
"кольт" с именной дощечкой - чуть прихваченным манжетом рубашки за самый
край ствола, весь револьвер был тщательно протерт заранее. Фред незаметно
покосился на Кристаповича - видимо, намеченный план казался ему слишком
рискованным. Михаил так же незаметно расширил глаза - мол, никаких
импровизаций, все согласовано с мэтром. Фред кивнул блатному, тот как бы
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг