Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
   Я завидую ее характеру.  Кремень.  Иногда мне кажется,  что дедушка -  ее
отец,  а не моего папы.  У обоих есть -  как бы это выразиться? - внутренние
принципы,  что ли.  Мама,  например,  запрещает отцу привозить ей  тряпки из
заграницы.  Он  раньше пытался,  она отдавала их подругам.  Подчеркиваю:  не
продавала,  а отдавала даром.  Дарила. Она не навязывает нам своих взглядов.
Мы-то со Светкой всегда ждем, что привезет папочка.
   У мамы колоссальная интуиция.  Иногда мне кажется, что она - ясновидящая.
Она всегда угадывает,  когда папу покажут по телевизору с  репортажем.  Я не
совсем понимаю - как она к нему относится. Вообще, мама - человек скрытный.
   Так  вот,  когда моя популярность предсказателя стала сравнима со  славою
библейских пророков, мама не выдержала.
   - Сережа, может быть, ты объяснишь мне, что происходит?
   - Ничего особенного.  Я  нашел свое  призвание.  Буду пророчествовать,  -
беспечно отвечал я, но сам насторожился.
   - Дело не в  этом.  С нами последнее время происходит что-то странное.  Я
все время ловлю себя на том,  что все повторяется. Понимаешь? Разговариваю с
человеком,  а  кажется,  это уже было.  Меня не  покидает ощущение,  что это
связано с тобой.
   - Да ты что! При чем тут я?!
   - Не знаю. Я и прошу объяснить.
   - Я не могу, - потупился я.
   - Почему?
   - Я обещал не говорить.
   - Хорошо,  -  спокойно сказала она.  -  Это  твое дело.  Обещал молчать -
молчи. Но объясни тогда, как долго ты намерен заниматься обманом?
   - Каким обманом? - возмутился я.
   - Тем, что ты называешь прорицаниями. Ведь ты обманываешь. Я не знаю, как
ты это делаешь, но знаю - это обман.
   - Но ведь предсказания сбываются, - возразил я.
   - Тем хуже. Значит, обман принимают за правду.
   - Ну...  Ты,  в общем,  права, - замялся я. - Это не совсем прорицания. Я
просто знаю то, чего не знают другие.
   - Я запрещаю, слышишь? - сказала она тихо. - Запрещаю.
   Нужно  знать мою  маму,  чтобы оценить ее  слова.  Они  никогда ничего не
запрещала -  ни  мне,  ни  Светке.  Это не значит,  что мы не чувствовали ее
отношения к  нашим  поступкам.  Но  запрет как  воспитательная форма был  ею
исключен.  Может быть,  поэтому я не курю и практически не пью вина.  Толика
нещадно секли за это - и вот результат: он курит с шестого класса.
   В  таких условиях нарушить запрет было мне не по силам.  Да я  и  сам уже
созрел, чтобы отказаться от пророчеств.
   Но как это сделать?
   Можно  было  просто отказаться от  всяких предсказаний,  но  не  хотелось
выглядеть легкомысленным человеком в глазах окружающих. То он знает будущее,
то  не знает.  Пророк он всегда пророк.  Лучше всего было бы уничтожить само
воспоминание о  моем  неожиданном даре.  Для  этого необходимо было прыгнуть
назад,  к моменту моего первого предсказания,  и жить снова,  уже не пытаясь
быть пророком.
   Это было самое мудрое решение.
   Три вещи удерживали меня.
   Во-первых,  я  опять оставался без часов и вынужден был дожидаться,  пока
дед в третий раз мне их подарит.
   Во-вторых,  утонувшие рыбаки и  попавшая под машину девочка.  Неизвестно,
как будет с ними при новом повторе времени.
   В-третьих, Марина.

   Марина Осоцкая была самой красивой девочкой в нашем классе. Пожалуй, даже
в школе. Может быть, и в микрорайоне. Мало того, она отлично училась и имела
разряд по дельтапланеризму.
   Я  однажды  видел,  как  она  в  Кавголове летала  с  горы.  Горькое было
ощущение.  Никогда не  поймать мне эту жар-птицу.  Я  понимал,  что не  могу
ничего предъявить в обмен на ее исключительные качества. Зарубежные тряпки и
вещицы, которые привозил папа, могли подействовать на других девчонок, но не
на нее.  Ей надо было предъявлять свое собственное.  А что у меня было?  Три
аккорда на гитаре да неплохое знание футбольных правил. Слабо.
   Поэтому я и думать о Марине не смел, довольствуясь тем, что она дружила с
Максом - моим другом. Макс прилично знает испанский, сам собирает аппаратуру
и имеет диплом городской математической олимпиады.
   Но вот после моих успехов в роли гадалки или гадальца -  так будет точнее
- я  заметил,  что  Марина стала проявлять ко  мне интерес.  Она не  лезла с
просьбами,  как  другие,  угадать,  вызовут  или  не  вызовут  к  доске.  Ее
интересовала научная сторона.
   Я опять начал туманно объяснять про подкорку и интуицию.
   - Интересно, где была твоя интуиция год назад? - задумчиво спросила она.
   - А что было год назад?
   - Да так, ничего. Просто ты мне нравился, но совсем этого не замечал.
   Вот  это  да!  Сразу захотелось прыгнуть на  год назад и  заметить,  черт
подери!  Но было обидно:  с трудом наскребаешь годик жизни,  так он медленно
тянется -  и  вдруг выкидывать его и  начинать сначала?  Так я  буду жить не
вперед,  а назад. Ничего, теперь я знаю, что способен ей понравиться, теперь
я окружен ореолом...  Посмотрим.  Я только не знал,  как быть с Максом. Друг
все же.
   А  Марина все  продолжала разговоры со  мной  о  подкорке и  таинственных
явлениях мозга.  Макс  начал  дергаться.  Он  напрягся и  получил диплом  по
физике.  Но что был его диплом по физике по сравнению с  моим предсказанием,
что он получит диплом по физике?
   Однако я  все равно чувствовал себя не в своей тарелке,  будто завоевывал
внимание Марины с  помощью папашиных вещичек.  Ведь  часы  достались мне  от
деда. Никаких реальных способностей прорицателя я не имел.
   После долгих колебаний я  решил покончить с этим делом.  Слегка согревала
мысль о том,  что этим я заглажу трещину, возникшую в нашей дружбе с Максом.
А Марина... Что ж, если ей нужны пророки, пусть обращается к цыганкам.
   В  один миг я  стер свое прошлое.  Я  снова оказался в школьном коридоре,
снова  выслушал  разговоры относительно тем  сочинения,  но  не  проронил ни
слова.  Можете представить себе отвращение,  с  которым я в третий раз писал
одно и  то же сочинение.  Вероятно,  из-за этого получил 4/4.  И  "четыре" в
четверти.
   Через десять дней я снова стал обладателем часов,  причем на этот раз дед
подарил мне  их  в  больнице,  куда  он  попал накануне моего дня  рождения.
Выглядел он совсем плохо.
   Я ничего не сказал ему.
   Получив часы, я спрятал их подальше от глаз и снова прожил те два месяца,
во  время которых ранее непрестанно скакал туда-сюда,  занимаясь прогнозами.
На этот раз я вел себя тихо,  ничем не обнаруживая своих способностей,  хотя
иногда так и подмывало закричать во весь голос: "Ну что же ты делаешь! Через
неделю ты будешь горько жалеть об этом!" Но я молчал.
   Слава богу,  в этом варианте рыбаки не потонули,  а девочка не попала под
машину. По крайней мере, на моих глазах.

   Пора было задуматься о  будущем,  как  говорила моя  мама.  Наличие часов
сделало мысли  о  будущем вполне  конкретными.  Я  мог  не  просто мечтать и
строить планы,  но,  заглянув на несколько лет вперед, проверить, что из них
вышло.
   Это было опасно.  Все равно что нырнуть в  незнакомом месте на  озере или
реке. Можно лоб расшибить. Возникала масса вопросов, и первый среди них: как
не потерять связь с часами?
   Я рассуждал так. Допустим, я выберу какой-нибудь момент будущего и прыгну
туда.  Я  сам  и  все  материальные тела,  включая часы,  займут  положение,
соответствующее тому моменту.  Что,  если в  тот  миг  мы  будем разлучены с
часами? Я могу быть в командировке, в отпуске, а часы оставить дома... Вдруг
мне настолько резко не  понравится в  будущем или возникнет такая опасность,
что нужно будет срочно прыгать обратно? А часов нет.
   Я  решил впредь не расставаться с  часами.  Для этого я приобрел тонкую и
прочную стальную цепочку,  продел ее в  ушко,  имевшееся на крышке часов,  и
стал носить их  на шее,  как медальон.  Скоро я  привык к  ним,  часы мне не
мешали, ибо ничего не весили. Чтобы они не блуждали под рубашкой, я приклеил
к задней стороне пятак.  Эпоксидной смолой.  Слегка волнуясь за часы, принял
ванну.  Часы выдержали купанье, в чем я практически не сомневался: волшебные
часы наверняка изготовили водонепроницаемыми и противоударными.
   Маме и Светке я объяснил, что теперь такая мода.
   - А что в медальоне? - поинтересовалась сестра.
   - Портрет Джона Леннона, - соврал я.
   - Покажи!
   - Не покажу. Это святыня.
   Светка отстала.
   Конечно, я не мог гарантировать, что медальон и в будущем всегда окажется
при мне.  Мало ли что может случиться. Но я рассчитывал, что привычка носить
его  на  шее  закрепится на  всю жизнь,  а  значит,  риска при скачках будет
меньше.
   Но что значил этот риск в  сравнении с  главной опасностью,  о  которой я
боялся даже подумать.  Я мог залететь туда,  где меня уже нет.  Длина прыжка
роли не  играет.  Следующий день или следующий год -  никто из  нас не знает
своего последнего часа.
   Оттуда уже не вернуться.
   Вот  эта-то  мысль и  не  давала мне покою.  Рассуждая логически,  впредь
нельзя было прыгать ни  на  одну минуту,  если хочешь получить стопроцентную
уверенность в возвращении.
   Но тогда на кой ляд мне эти часы?  Назад - неинтересно, вперед - страшно.
Оставалось только проверять по ним время.

   А  жизнь накатилась свежая,  неповторимая и  прекрасная.  Я соскучился по
ней.  Каждый день таил неожиданности:  я купался в них, радуясь и огорчаясь,
временами совершенно забывая о  том,  что  у  меня под  рубашкой,  как  мина
замедленного действия, болтаются волшебные часы.
   Мы закончили девятый класс и  поехали в КМЛ пропалывать овощные культуры.
Макс не  поехал с  нами.  Его  как победителя городской олимпиады по  физике
премировали путевкой в  Карпаты.  Марина  расценила это  как  предательство.
Кажется, перед отъездом они поссорились.
   После того как я остался прежним обыкновенным человеком,  ее отношение ко
мне тоже осталось прежним.  Я был всего лишь другом Макса,  не более. Но все
же я, благодаря дружбе с Максом, был к ней ближе, чем любой другой из нашего
класса,  поэтому само собою получилось, что в КМЛ мы продолжали быть вместе:
пропалывали одну грядку,  бегали купаться и ходили на дискотеку, которую два
раза в неделю устраивали нам шефы.
   Макс незримо присутствовал при всех наших разговорах с Мариной,  хотя она
о нем не упоминала.  Между нами возникла молчаливая договоренность сохранять
статус-кво,  хотя над  нами посмеивались,  называя меня заместителем Максима
Кириллова.
   Особенно усердствовал Толик,  что меня удивляло.  Видимо, он сам хотел бы
стать заместителем Макса.
   Медальон у меня на шее, конечно, заметили и тоже острили по этому поводу.
Особенно интриговал всех пятак, приклеенный на обратной стороне. Марина тоже
спросила,  что  там внутри.  Это было,  когда мы  после прополки загорали на
берегу озера.
   Я молча нажал на замочек и откинул крышку часов.
   - Ого! - сказала она. - Откуда у тебя это?
   - Дед подарил, - сказал я.
   - Какие легкие! - удивилась она, беря часы в руку.
   Цепочка у часов была короткой. Я нарочно сделал ее такой, чтобы часы было
трудно  снимать через  голову.  Поэтому Марине  пришлось наклониться к  моей
груди,  чтобы лучше рассмотреть часы.  Ее лицо оказалось близко-близко.  И я
внезапно ее поцеловал. Клянусь, что это произошло помимо моей воли.
   Я  ожидал,  что  она  возмутится,  чего доброго влепит пощечину.  Но  она
задумчиво повертела часы в руках и спросила:
   - А пятак-то зачем?
   Я хотел ответить,  но задохнулся. Сердце билось так громко, что я боялся,
как бы  она не  услышала.  Марина отпустила часы и  улеглась на  камне лицом
вниз. Я тоже спрятал лицо. Оно пылало.
   Минут пять мы лежали молча. Потом я сказал:
   - Там дырка в корпусе. Я ее заклеил.
   - А-а... - сказала она.
   Мы еще полежали.
   - Пойдем погуляем, - сказала она.
   Сердце подпрыгнуло у меня до зубов. Я натянул джинсы и майку, стараясь не
смотреть на Марину. И мы пошли по берегу озера.
   Незаметно мы отклонились в  лес и  пошли по мягкому мху,  пружинящему под
ногами. У меня внутри было состояние невесомости. Мы молчали.
   В  лесу было тепло и  тихо,  как  в  старом доме,  когда протопили печку.
Березы светились из-за  сосен розовым светом.  Солнце просвечивало листочки,
как рентген.  Пахло почему-то дыней,  хотя дынь нигде не было видно.  Где-то
далеко-далеко, будто в другой стране, ухала кукушка.
   - Считай,  - сказала Марина, оборачиваясь ко мне. Мы остановились и стали
считать кукованья.  Кукушка куковала долго  и  щедро;  видно,  ничто  ей  не
мешало. Она накуковала нам целую жизнь.
   - Сто семнадцать, - прошептала Марина.
   - И у меня, - сказал я.
   - Неужели мы проживем сто семнадцать лет! - засмеялась она.
   - Вместе... - еле слышно добавил я.
   Она строго посмотрела на меня в упор, но ничего не сказала. А я подошел к
ней  и  обнял.  Дальше я  плохо помню.  Мы  стояли среди деревьев в  пустом,
пронизанном солнцем лесу и целовались. Может, час. Может, два.
   Солнце скатилось низко. Лес потемнел.
   Нам страшно было оторваться друг от друга,  страшно прийти в себя, потому
что нас подстерегал один и тот же вопрос.
   - А как же Макс? - наконец спросил я, отрезвев.
   Она повернулась и пошла прочь,  поигрывая травинкой.  Мне показалось, что
такой  я  ее  запомню на  всю  жизнь  -  беспечно идущую  по  мягкому мху  и
поигрывающую травинкой.
   Мы пришли в лагерь к дискотеке.  Танцевали вместе.  И никто не сказал нам
ни слова. Даже Толик.
   Засыпая в тот вечер,  я подумал, что это был самый счастливый день в моей
жизни.

   Так  в  чем же  дело?!  Меня так и  подбросило на  койке.  Я  хочу быть с
Мариной, я хочу, чтобы это продолжалось до бесконечности! Вот они, часики...
Я  встал с  кровати и,  стараясь не разбудить спящих товарищей,  на цыпочках
вышел в коридор.  Там включил свет и переставил стрелки и календарь часов на
вчерашний день -  на тот именно час, когда мы, закончив прополку, потянулись
к озеру.
   Прополку я не включил в число счастливых минут вчерашнего дня.
   Щелкнула крышка часов, дрогнуло пространство - и я опять оказался рядом с
Мариной.
   Мы  снова лежали на  том  же  огромном,  нагретом солнцем валуне,  покато
сбегавшем в озеро.  И я снова показывал ей часы, с нетерпением ожидая, когда
она наклонится ко мне. И опять в первый раз поцеловал.
   Сердце вновь билось громко, но не так часто, как вчера.
   На этот раз Марина слегка отодвинулась и сказала мягко:
   - Не надо, Сережа...
   А  потом был лес,  и  мягкий мох,  и  мы уже не стояли,  а  лежали в нем,
обнявшись и заглядывая друг другу в глаза...
   Простившись с Мариной после дискотеки,  я тут же возвратил время вспять и
вновь оказался с нею на валуне.
   Этот фокус я  проделал пять раз.  Пять дней подряд мы были с  нею вместе,
пока это не  начало напоминать мне сок манго.  Да и  она вела себя не совсем
так, как впервые, будто знала о наших возвращениях. Сердце мое стучало ровно
и  уверенно,  я  действовал по  программе,  заранее  зная,  в  какой  момент
поцеловать, где заглянуть в глаза...
   На  пятый день вышел конфуз.  После первого поцелуя она вскочила на ноги,
возмущенно воскликнув:
   - Перестань, Мартынцев!
   Я успокоил ее, подождал, пока она остынет, и пригласил на прогулку в лес,
надеясь там отыграться. Все было прежнее - и солнце, и мягкий мох, и розовые
березы...  Запах дыни,  правда, исчез, да кукушка, отсчитав нам десяток лет,
умолкла.
   - Десять лет... - недовольно протянула Марина.
   - Зато наши. Ведь мы будем вместе, - уверенно сказал я.
   - С чего ты так решил?

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг