А людей действительно во Вселенной больше нет. Это я вам точно говорю.
Но это не значит, что нет разума!
Марцеллий хотел, наверное, в этом месте палец поднять, но вспомнил,
что пальца нет.
- Тьфу ты! Экономят энергию. Стали посылать в короткие командировки
одну голову, - говорит. - Ну бывай, Бабася! Прошу тебя, - самостоя-
тельней!
Он сосредоточился, потом скомандовал:
- Вира помалу!
Золотой лучик уперся ему в макушку и стал бегать по лысине. Голова
Мерцеллия исчезала, как рисунок под ластиком.
У Дуньки глаза остекленели.
Еще секунда - и рассыльный исчез.
Дунька повалилась в кресло. Глюк потопал к своему пюпитру и снова
впился в энциклопедию.
- Ну, теперь поверила? - говорю.
Она не отвечает. Впечатлительные эти девчонки! Подумаешь, пришельцев
не видала! Ничего он ей плохого не сделал, только покритиковал профессо-
ра Шкловского.
- Значит, ты - Хранитель планеты... - .шепчет наконец Дуня, а сама
глядит куда-то мимо меня.
- Ага, - говорю.
- Хранитель... - повторяет, как загипнотизированная.
Потом встает с кресла и направляется к двери.
- Постой, - говорю я ей. - Мы же еще не поговорили.
- Поговорим, - сказала она, портфель подняла с пола и исчезла из
квартиры. Прямо как Марцеллий.
Ну и ладно! Сам разберусь. Все такие слабонервные стали!
Глава 4 СБОР ОТРЯДА
На следующий день в школе Дуня вела себя вполне дружелюбно. На пере-
менках расспрашивала про Глюка. Я, как дурак, ей рассказал, что ПИНГВИН
передает мою информацию в Центр. Похвастался, что в Центре уже прочитали
Толстого и сейчас прорабатывают энциклопедию.
- Очень хорошо... Молодец, - кивала Дунька, а глазки у нее были уз-
кие-узкие.
После уроков Дуня объявила, что сейчас состоится пионерский сбор на
тему "Моральный облик товарища". И пошла в учительскую за Татьяной
Ильиничной.
Не люблю я наших сборов! На задней парте вечно сидит Татьяна Ильинич-
на и подсказывает нам, про что говорить. И мы говорим, как заведенные.
Получается, что это она говорит, только нашими голосами. Я считаюсь не-
активным, потому что всегда отмалчиваюсь.
Пришла Дуня с Татьяной Ильиничной, все расселись, и начался сбор.
Дуня прочитала повестку дня. Там оказался один пункт: моральным облик
пионера четвертого звена Бориса Быстрова.
Мой моральный облик? Во дела! Я, конечно, рот открыл от удивления -
не ожидал такого.
Почему меня? Мой моральный облик не хуже, чем у других. Я даже маку-
латуру собираю. Потрошу каждую неделю Буневича, он мне дает связки науч-
ных журналов... Вообще-то я был уверен, что будем обсуждать Юрку Родюш-
кина. Он связался с фарцовщиком по кличке Панасоник, и они торчат по
воскресеньям у гостиницы "Прибалтийская".
А Дуня читает дальше:
- В отряде случилось чрезвычайное происшествие, - говорит.
Дальше выложила все, что я ей рассказал про Марцеллия и про Глюка.
- Пионер с таким общественным лицом, - говорит, - не имеет права быть
Хранителем планеты. Особенно в период сложной международной обстановки.
Про то, как появилась на блюде голова Марцеллия, она ни слова не ска-
зала. Вспомнила, наверное, как у нее поджилочки затряслись!
Ну, наших-то никакими пришельцами не проймешь. Им все до лампочки.
Сидят, пялятся, ждут, когда сбор кончится.
Юрка Родюшкин обрадовался, что его не трогают, хлопнул меня по спине:
- Проси, чтобы Марцеллий приволок оттуда телевизор в часах, - гово-
рит. - Там есть, я знаю!
Откуда он знает, фарца несчастная! Я сидел, как пришибленный. Вот уж
не ожидал, что Дунька меня . заложит! С младшей группы детского сада
вместе. Какое ей дело, как распорядились в Центре Вселенной? Назначили
меня, значит, так надо. Верно я говорю?
- Я предлагаю Быстрова переизбрать, - говорит Дуня. - Пусть подтянет
учебу, дадим ему общественное поручение. Может быть, потом и станет сно-
ва Хранителем планеты.
- Ты, что ли, меня избирала?! - заорал я. - Кто избирал, тот пускай и
переизбирает!
- Если хочешь знать, мне стыдно за человечество! - кричит она мне в
ответ. - Если такие, как ты, станут представлять нашу Землю в космосе...
Короче, завела свою шарманку. Наши, у которых электронные часы с ме-
лодиями, стали на кнопки нажимать. По классу музыкальные отрывки запища-
ли. У нас так на любую болтовню реагирует.
- Ты сам должен отказаться, - сказала Дуня.
- Вот уж фиг! Небось самой захотелось передавать в Центр информацию!
- Не имеете права, - говорю.
Дунька на Татьяну Ильиничну смотрит. Выручайте, мол! Та поднялась
из-за парты и вышла к доске. По-моему, она тоже растерялась.
- Дуня, - спрашивает она, - почему ты меня не предупредила о вашей
инициативе? Я и не знала, что у вас новая пионерская игра...
Хорошая игра! Видела бы она голову Марцеллия на блюде!
- Это не игра, Татьяна Ильинична. Это взаправду, - Дунька говорит.
- Я понимаю, понимаю, - кивает учительница. - Ко всему нужно отно-
ситься ответственно. Боря, конечно, поторопился взять на себя обязаннос-
ти... Как это?
- Хранителя планеты, - Дунька подсказывает.
- Вот-вот... Мне кажется, один человек вообще не должен... Это же
большой объем работы, отчетность... А что, если взяться за это начинание
всем отрядом?
В классе опять электронные мелодии запищали.
- Соберем информацию о жизни в капиталистических странах и у нас,
проведем сбор... - размечталась Татьяна Ильинична. - Можно написать
письмо президенту Рейгану с требованиями...
- Мы уже писали, - встрял Родюшкин. - Он не ответил.
- Помолчи, Родюшкин! О твоих связях с иностранными туристами мы еще
поговорим!
- Рейган - не турист. Он президент. И я с ним лично не знаком.
- Не исключено, - говорит, - что с этой инициативой можно будет обра-
титься в ООН. Поедем в Соединенные Штаты... Помните спектакль "Дитя ми-
ра"?
Тут все оживились. Кому же неохота прокатиться в Штаты?
Вскочила Маша Сумская, она всегда лезет первой, затараторила:
- Я считаю, что Татьяна Ильинична права! Давайте возьмемся всем отря-
дом! Выступим с пионерским почином, чтобы хранить планету от войн и эко-
логии! Про нас "Пионерская правда" напишет.
И села.
Я страшно разозлился. Втянута это дело пионерскую печать, потом хло-
пот не оберешься. Ну я и дурак! Кому проболтался - девчонке!
Все сделали задумчивые лица, смотрят на Татьяну Ильиничну.
- Молодец, Маша, - говорит она. - Очень дельная мысль. Надо, чтобы
все знали. Теперь у нас гласность.
- Но ведь не каждый достоин быть Хранителем, - гнет свое Дунька.
- Далеко не каждый, - согласилась Татьяна Ильинична.
Она снова пошла на заднюю парту, а наши стали выбирать хранителей
планеты. Причем про планету никто не думал. Думали о поездке в Штаты.
Все понимали, что поехать могут человек пять, не больше. И принялись бо-
роться. Поднялся страшный крик: выдвигали кандидатуры, обсуждали, голо-
совали... Про меня никто и не заикнулся. В результате избрали Дуньку,
Машу Сумскую, Витьку Куролесова, у него папа в ТАССе работает, и отлич-
ника Мишу Валиха. Татьяна Ильинична сказала, что куролесовский папа по-
может нам доставать важную для планеты информацию. То есть не нам, а им.
Наконец Дуня обратила на меня внимание.
- Боря! Ты, как пионер, обязан подчиниться решению сбора отряда, -
говорит.
Глаза сделала такие принципиальные, что хоть топись!
А теперь вопрос в ПИНГВИНе... - добавляет она, как бы между прочим.
- Держите карман! - заорал я. - ПИНГВИН мой, личная собственность!
Мне подарили!
- Постойте, какой пингвин? Ничего не понимаю. При чем здесь пингвин?
- это Татьяна Ильинична с задней парты волнуется.
Дунька ей снова объяснила, что это тот самый передатчик информации,
который передаст их паршивые заметочки в Центр Вселенной.
- Ну, пингвин поживет в зооуголке, - Татьяна Ильинична рукой махнула
и на часы смотрит. - Давайте заканчивать.
Вопрос о ПИНГВИНе проехали.
Все, как и Татьяна Ильинична, думали, что это такая игра. Только мы с
Дуньки знали, что все взаправду. Поэтому она и старалась захапать ПИНГ-
ВИНа, понимаете? Знала, что без него все их сведения равны нулю. Тут да-
же тассовский папа не поможет.
- Ладно, потом решим о ПИНГВИНе, - сказала Дунька и закрыла сбор.
В раздевалке она не постеснялась подойти ко мне и заявить, что
действовала, мол, из принципа. Значит, я не имею права обижаться.
Если бы не девчонка, стукнул бы!
- Я вот сейчас Глюку все опишу про тебя на бумажке, - говорю, - а он
в Центр передаст. Про твой моральный облик. Хочешь?
- И пожалуйста! Если там наши, они поймут. А если какие-нибудь не на-
ши, то и разговаривать с ними не о чем!
Выпрямилась и ушла, как ходячая каланча.
Вот так они меня переизбрали.
Сначала я не придал этому значения, хотя и обидно было. Лезут не в
свои дела. Дома я и вправду написал, что было на сборе. Но ПИНГВИНу не
стал пока показывать. А то подумают там про нас бог знает что! Я все еще
надеялся, что они пошумят и успокоятся. Никто же не знает, как хранить
планету!
Но я ошибался.
Глава 5 ДМИТРИЙ ЕВГЕНЬЕВИЧ
Поначалу наши хранители развили бурную деятельность. Они раструбили о
своем почине на всю школу, а потом и на район.
Корреспондентка приехала. Такая молодая, с диктофоном. Они ей нагово-
рили: "Миссия доброй воли... Ответственность перед будущим...". У нас
говорить умеют.
Каждый отряд провел выборы пионерских патрулей. Хранителей планеты
развелось, как муравьев. Вот в Центре обхохочутся, когда узнают! Мне по-
ка весело было. Я знал, что ПИНГВИН при мне, а мои "параметры" - в Цент-
ре Вселенной. Что хочу, то и делаю.
Дуня и ее команда клеили альбом с важными для планеты сведениями -
сведения доставал куролесовский папа: уровень безработицы в капиталисти-
ческих странах, советские мирные предложения... В общем, сами знаете.
Мне тоже поручение дали. Я должен был собрать материал о советской
космической программе. Дунька сказала, что если справлюсь, они меня при-
мут кандидатом в Хранители! Пожалела!
Я рассмеялся ей в лицо.
- Единственный законный Хранитель планеты - это я, - говорю. - Все
остальные - самозванцы. ПИНГВИН принадлежит мне, что хочу, то и передаю
в Центр! Вот так.
Сказать-то сказал, но на душе стало тоскливо. Вовсе я их не испугал-
ся. Знаю я эту организованную активность! Я оттого тосковал, что не мог
для себя работу придумать. Какие сведения в Центр передавать? Не вечно
же Глюку читать энциклопедию! Кстати, и с энциклопедией этой я намучил-
ся: приходилось прятать ее от мамы и не позволять Глюку читать, когда
родители были дома.
Как вдруг приглашает меня в гости Дмитрий Евгеньевич, наш историк!
Он у нас странный. Одни учителя любят отличников, другие - тех, кто
думает по-своему. А Дмитрий Евгеньевич любит одну Катю Тимошину. За что
- непонятно. Она не отличница, тихоня, от нее и слова-то не добьешься.
Когда Хранителей выбирали, Кати будто в классе и не было. Сидела в
уголке и смотрела в окно на воробья.
Ну ладно! Это его дело - кого любить. Катю так Катю. Но после выборов
хранителей, когда моя тайна раскрылась, чувствую, Дмитрий Евгеньевич
стал ко мне внимание проявлять. Раньше спросит пару раз за четверть, вы-
ведет "тройку" , и привет! А теперь стал поднимать на каждом уроке.
Пришлось учебники читать. Скоро я на четверку выполз. Но без всякого
удовольствия. История - это же такая скука!
Но главное - Дмитрий Евгеньевич стал смотреть как-то ласковее. Назы-
вал при всех Боренькой. В общем, стал выделять. Мне неудобно было, а что
делать - не знал.
И вот он пригласил меня домой. Тайком! Остановил на лестнице и сунул
бумажку с адресом.
Мне это не понравилось. Чего ему нужно? Никогда меня учителя домой не
приглашали. Нечего мне там делать! А попробуй не пойди. Обидится.
Вечером я энциклопедию у Глюка отобрал и оставил его с родителями до-
ма. Папа уже привык, что Глюк смотрит вместе с ним телевизор. А Рыжий
терпел. Помнил про крепкий клюв.
Я сказал, что иду заниматься к Дуне по математике. И ушел.
Дмитрий Евгеньевич меня встретил, как родного. Помог куртку снять.
Жене представил по имени-отчеству:
- Борис Александрович, - говорит.
Дочка его, десятиклассница, вышла в прихожую на меня посмотреть. Мне
ужасно не по себе стало. Будто я какой иностранец.
- Наташенька, принеси нам чайку, пожалуйста, - говорит историк дочке.
И ведет меня в свой кабинет.
Мне даже уютно стало. Все как родные друг с другом. Не то, что у нас.
Мама следит только, чтобы я вовремя поел и заснул. Папа мой дневник по
субботам смотрит. А так - все своими делами заняты. Но считается, что
наша семья благополучная. Вы как думаете?
В кабинете у историка книг - полно! От пола до потолка. Настольная
лампа, потертый ковер... На стене фотографии каких-то незнакомых людей.
Я только Льва Толстого узнал.
Дмитрий Евгеньевич не торопится. Ждет, когда я привыкну. Он вообще
мягкий. Мы этим пользуемся. На его уроках никакой дисциплины. Он нас не
умеет "держать в ежовых рукавицах" , как Татьяна Ильинична.
Интересно, что это за рукавицы такие? Вы не видели?
Дочка чаю принесла, поставила поднос с чашками на письменный стол. Мы
с историком уселись рядышком на стульях.
- Боренька, я вас пригласил, чтобы серьезно поговорить, - начинает
он. А сам придвигает ко мне чай и печенье.
Я, конечно, оглянулся. Кого это "нас" он пригласил? Никого больше
нет. И тут до меня дошло, что он ко мне на "вы" обратился! Я чуть со
стула не упал.
- Я слышал, - говорит, - что вы теперь Хранитель планеты?
- Дмитрий Евгеньевич! - я взмолился. - Не надо! Называйте меня, как
раньше! Я так не привык.
- Привыкайте, - говорит, - голубчик. Эта форма, - говорит, - естест-
венная для человеческого достоинства. А оно от возраста не зависит.
Я в чай уткнулся. Ничего не понимаю: про какое это он достоинство го-
ворит? Я это слово только в книжках видел, да и то редко... А вы? Нет,
правда, - разве оно в жизни нужно?
- Итак, вы теперь Хранитель... - повторил он.
- Да, это у нас такая пионерская игра, - говорю я вяло. - Мы готовим-
ся к контакту с внеземными цивилизациями... Дисциплину повышаем, успева-
емость...
Скучно было врать, но что поделаешь? Не рассказывать же ему про Мар-
целлия. Не поймет.
- Зачем вы говорите неправду? - вдруг спрашивает. - Я же знаю, что вы
один - настоящий Хранитель.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг