ратьевны, или бабушки Нюры, как она предложила себя называть. Рассказы-
вать ей о причудах лестницы он не считал пока возможным, чтобы не пере-
пугать бедную бабку, и поэтому тонко перевел разговор на Георгия Романо-
вича, надеясь разведать как можно больше о квартире и ее жильцах.
- Умный человек и хитрый, не в обиду будь сказано, а Наденька, уж и
не знаю, что да почему, одним словом, жили, - чуть покачиваясь, завела
свою шарманку бабка Нюра. - Жили и жили, а мне что за дело? Наденьке хо-
зяин, а нам в квартиру сторож безвыездный, все спокойней, мужчина
ведь...
- Почему это безвыездный? - не утерпел Пирошников.
- А не выезжал никуда, - простодушно вздохнула старушка, в первый раз
и осторожно дотрагиваясь до принесенной рыбки.
Судя по всему, Анна Кондратьевна была совсем не в курсе истинных при-
чин привязанности Наденькиного мужа к своему местожительству. И ладно,
решил Пирошников, не стоит забивать голову старухе всякой ерундой, не
поймет.
- Долго он жил-то? - как бы невзначай спросил Владимир.
- Да он и посейчас живет, чай, не помер, - отвечала старуха.
- Я не про то. Безвыездно он долго жил? Ну, не выходил никуда?
- А кто его знает? Я за ним не присматривала - зачем они мне? - нас-
торожившись, заявила старуха. - Уж год будет, как съехал. Сперва захажи-
вал чуть не каждый день. То к одной, то к другой...
- К кому это - другой?
- А я что, знаю? Ничего не видела и не знаю! - отрезала вдруг стару-
ха.
Она подхватила с тарелки пару рыбешек и поднесла их кошке, которая,
лежа на боку, сладко потянулась, обнажая когти, а затем, не торопясь,
принялась есть старухино угощенье. Вернувшись к столу, бабка Нюра
всплеснула руками и охнула:
- Батюшки! Хлеб-то я и забыла! Как же без хлеба-то есть?
"И она исчезла в двери, оставив Пирошникова с тарелкой, на которой,
по правде сказать, осталось рыб раз, два - и обчелся. Так что никакой
особенной необходимости в хлебе уже и не было. Подумав об этом, Пирошни-
ков поплелся вслед за старухой в кухню. Он застал ее в углу над раскры-
тым сундуком и что-то в нем ищущей. Анна Кондратьевна так была увлечена
поисками, что не заметила появления Пирошникова, а когда он приблизился,
оторвалась от сундука, поспешно его захлопнув, и запричитала:
- Кончился хлеб, вот какая жалость! Вчера вечером совсем запамятовала
купить. Что же делать? Ох, кабы не ноги - булочная вот она, за углом!..
Уж вы не сходите ли за хлебцем? - спросила она Пирошникова, быстро при
этом не него взглянув, но сразу же отвела глаза. - Я и денег дам...
к для хлеба и проводила до дверей. Если бы Владимир оглянулся назад в
тот момент, когда переступал порог, он увидел бы, что старуха тщательно
осеняет его спину крестным знамением, а лицо ее далеко не так простова-
то, каким казалось до сих пор.
Дверь за Пирошниковым захлопнулась, и он, подождав, пока глаза при-
выкнут к темноте, осмотрелся. Что-то изменилось на лестнице, и это сразу
насторожило Владимира.
Пирошников, внутренне подобравшись, начал новый спуск. Пройдя всего
лишь три пролета, он уткнулся в дверь, которая, однако, совсем не была
похожа на наружную, а скорее напоминала дверь в подвал, поскольку нахо-
дилась в тупике; никаких квартирных дверей рядом не было, а присутство-
вали лишь батарея отопления, какая-то лужа на полу и довольно-таки мерз-
кий запах. Молодой человек, преодолевая отвращение к этому запаху, приб-
лизился к двери и ощупал ее. Она была сколочена из грубых, по всей веро-
ятности, необычайно толстых досок и оказалась запертой. Пирошников по-
чувствовал нечто вроде страха, но, испытывая последний шанс, все-таки
постучал. За дверью раздались тяжелые шаги, и грубый голос спросил:
- Ты, что ли, лошак?
Пирошников сжался и затих. За дверью послышались невнятные бормо-
танья, кажется даже ругань какая-то, но когда молодой человек услыхал
лязг отодвигаемого засова - отодвигаемого с кряхтеньем и посапываньем,
сердце его остановилось, чтобы через секунду забиться с удвоенной часто-
той. Он сделал осторожный, но быстрый шаг назад, потом еще один, затем
повернулся спиной к двери и побежал наверх, подгоняемый смертельным
страхом. На одном дыхании Пирошников пронесся этажа до четвертого, счи-
тая, разумеется, от зловещего подвала. Лишь здесь он остановился и огля-
делся.
Вокруг было уже гораздо чище и светлее, чем внизу. Пирошников посмот-
рел себе под ноги и обнаружил, что ступени лестницы белые, как в Эрмита-
же, и тоже, вероятно, из мрамора. Сверху до него донеслась музыкальная
фраза, но довольно неотчетливо, так что он не смог определить - что это
и на каком инструменте играется. Во всяком случае, Владимиру после пере-
житого потрясения сделалось легко на душе и до крайности любопытно - что
же это может быть наверху? Он зашагал на звуки музыки, которые станови-
лись все разборчивее. Пройдя вверх не так уж много времени, Пирошников
увидел площадку последнего этажа, весьма нарядную, с дорогими дубовыми
дверями, от которой наверх тянулся еще один короткий лестничный марш,
упиравшийся в чердачную дверь. На двери бросился в глаза огромный вися-
чий замок, а сама она была обита железом и выкрашена в голубой цвет.
Главным же во всей картине был человек в спортивном поношенном костюме,
расположившийся с баяном под этой дверью и наигрывающий на нем хоралы
композитора Иоганна Баха. Он с неудовольствием посмотрел на Пирошникова,
но ничего не сказал. Перед ним стояли ноты в виде раскрытой тетрадки,
прислоненной к стене.
- Извините, я вам не помешал? - вежливо осведомился Пирошников.
- Нет, ничего, - сказал мужчина, продолжая растягивать свой инстру-
мент. Он был небрит, лицо его было не слишком одухотворенным, во всяком
случае, не настолько, чтобы играть хоралы. Пирошников ощутил мучительную
робость человека, не знающего, куда себя деть. Как часто с ним бывало,
он расправился с нею дерзким и неожиданным вопросом, обращенным к небри-
тому музыканту:
- У вас не найдется булки? Анна Кондратьевна меня послала спросить. У
нее гости, а хлеба нет.
- А... бабка Нюра, - протянул исполнитель и три раза стукнул кулаком
в стену. На стук из двери, расположенной по этой же стене, как раз нап-
ротив Пирошникова, вышла женщина лет двадцати пяти, которая, удивленно
улыбаясь, уставилась на нашего молодого человека. Тот слегка покраснел и
смешался.
- Бабка Нюра хлеба просит, - возвестил сверху баянист. - Нет там у
тебя чего?
Женщина, еще более удивленно распахнув глаза, тут же скрылась. Через
минуту она возникла снова с булкой в руках. Это была румяная городская
стоимостью семь копеек. Пирошников поблагодарил и принялся шарить в кар-
манах, отыскивая кошелек. Обнаружив его, он щелкнул замочком и увидал в
кошельке нечто похожее на маленькую фотографию в железной рамке. Пирош-
ников вынул ее и обследовал пальцами внутренность кошелька. Кошелек был
пуст. Тогда молодой человек взглянул на вынутую фотографию и определил,
что никакая это не фотография, а иконка, изображающая Николая Чудотвор-
ца. Иконка была выполнена, по всей видимости, на картоне, сверху покрыта
прозрачным целлулоидом и стиснута в жестяной окладец.
Это уж было слишком! Пирошников почувствовал необычайное раздражение.
Пробормотав что-то вроде: "Извините, мелочи нет", на что добрые люди от-
вечали: "Да ладно, после отдаст", Владимир, прижимая булочку и иконку к
груди, кинулся вниз очертя голову и бежал, пока не почуял, что достиг
двери Наденькиной квартиры. Он позвонил, кляня в душе проклятую мымру,
чертову лестницу и весь этот омерзительный дом.
- Вот! И вот! - прокричал он в лицо открывшей ему дверь старухе, суя
булочку и кошелек с иконкой ей в руки, а сам бросился в Наденькину ком-
нату успокаиваться. Бабка Нюра прошаркала позади него в кухню, крестясь
от испуга, и там притихла. А Пирошников, отдышавшись и придя в себя,
насколько это было возможным, решил тут же, не откладывая дела в долгий
ящик, принять самые решительные меры. Он вышел из комнаты и направился в
кухню. Старуха сидела на своем сундуке, читая какой-то журнал. Она под-
няла на Пирошникова глаза, на этот раз усиленные очками, и посмотрела на
него с явной горечью, но без злобы.
- Анна Кондратьевна, - как можно спокойней начал Пирошников. - У вас
веревка бельевая есть?
- Господь с тобой! Да неужто ж так надо? И думать не смей! - закрича-
ла старуха, поднимаясь с сундука и грозно наступая на молодого человека.
- Ты что это задумал?
- Сядьте! - довольно резко оборвал ее Владимир. - я спрашиваю: у вас
веревка есть? Мне нужно веревка. Поверьте, никаких таких дурных мыслей я
не имею.
Старуха покорно потащилась к кладовой и вынула оттуда моток бельевой
веревки, который и вручила Пирошникову. Молодой человек, сказав старухе,
чтобы она сидела здесь и не возникала, как он выразился, вернулся в ком-
нату и первым делом обмерил веревку, пользуясь распространенным спосо-
бом, согласно которому за метр считается расстояние от кончиков пальцев
вытянутой руки до противоположного леча. В веревке оказалось около соро-
ка метров. Пирошников сложил ее вдвое и тщательнейшим образом привязал
конец к батарее отопления под окном. После этого, действуя быстро и об-
думанно, схватил с книжной полки синий карандаш и первую попавшуюся отк-
рытку с репродукцией Рафаэля, на обороте которой размашисто написал нес-
колько слов. Открытку он оставил на столе. Затем он надел и на все пуго-
вицы застегнул пальто. Ухватившись за веревку в части ее, близкой к уз-
лу, он с силою потянул веревку на себя, пробуя крепость привязи и бата-
реи отопления. На ладонях, естественно, после такого опыта остались
красные следы; Пирошников, недовольный этим обстоятельством, подошел к
шкафу и, порывшись в нем, обнаружил кожаные Наденькины перчатки, которые
и натянул - правда не без труда, - на руки.
Он вздохнул глубоко и осмотрелся, как бы припоминая что-то. Потом уб-
рал с подоконника на стол пару кастрюль, стопку тетрадей и книг и нес-
колько закрытых банок с какими-то соленьями или маринадами. Пирошников
отодвинул оконные щеколды и раскрыл обе рамы, причем полосы бумаги, ко-
торыми были заклеены щели, оторвались с жутким треском. Но молодой чело-
век уже ни на что не обращал внимания. Он поглядел из окна вниз и отшат-
нулся, но тут же, взяв себя в руки, собрал с пола размотанную веревку,
прикрепленную одним концом к трубе, и сбросил ее вниз. Веревка, виясь,
исчезла в холодном провале окна. Посмотрев на улицу еще раз, Пирошников
убедился, что конец веревки, хотя и не достиг тротуара, болтается от не-
го метрах в полутора. На улице из прохожих, по счастью, никого не было;
не было и милиционера. Выругавшись про себя для храбрости, Пирошников
вспрыгнул на подоконник, затем сел, свесив ноги наружу, крепко ухватился
за веревку и осторожно спустил свое тело по карнизу в пропасть.
Глава 6 Неудавшийся побег
Споем же гимн безрассудству! Ему, безрассудству действия, сметающему
все доводы "pro" и "contra" ради одной цели, достижимой, как кажется,
лишь слепым и дерзким напором, перед которым рушатся (иногда) стены и
который, разумеется, гораздо привлекательнее, чем трезвый и глубокий
анализ, приводящий к бесполезной трате времени в тот момент, когда нужно
действовать, действовать, действовать!
Пирошников преодолел страх и, свершив несколько прерывистых перехва-
тов руками вниз, вдруг почувствовал, что его мускулы одеревенели. Воз-
никла срочная потребность в передышке, и он, находившийся как раз на
уровне окна следующего, нижнего этажа, судорожно уцепился за оконную ра-
му и подтянулся поближе к карнизу, чтобы поставить не него ногу. Приоб-
ретя таким образом точку опоры, Пирошников перевел дух. Карниз был пок-
рыт коркою льда, и стоять на нем надо было с большой осторожностью, но
это все же не то что висеть на руках! Пирошников скосил глаза вниз и
увидел, что земля почти не приблизилась. Он почувствовал, что оторваться
от спасительного карниза будет достаточно трудно, и ощутил внутри некую
невесомость. Собравшись с духом, он легонько оттолкнулся ногой от карни-
за и снова повис на руках.
На этот раз он сменил способ спуска и не перехватывал рук, а скользил
по веревке, через каждые полметра прекращая движение, чтобы не набрать
опасной скорости. Будучи уже на уровне третьего этажа, Пирошников, по-
чувствовал, как веревку дернуло, и поднял голову вверх, где, к ужасу,
увидел две головы, высунувшиеся из открытого окна Наденькиной комнаты.
Эти головы в шапках, опрокинутые над ним, что-то кричали, но неразборчи-
во. Тут же он ощутил, что веревку неудержимо тянут наверх, и стал спус-
каться быстрее, но встречные движения гасили друг друга, и Пирошников
по-прежнему оставался на той же высоте. Это продолжалось какие-то секун-
ды, пока не кончилась веревка. Теперь Пирошников висел на самом ее кон-
чике, и был момент, когда он приказал себе разжать руки, но смалодушни-
чал. Момент был упущен! Пирошников пропутешествовал снова мимо карниза,
на котором только что отдыхал, но пропутешествовал уже в другом направ-
лении, причем до его слуха все явственней доносились яростное сопение и
бормотание незнакомцев, тянувших веревку наверх. Через мгновенье сильные
руки подхватили под мышки нашего героя и он был волоком втащен в запад-
ню, из которой так неудачливо пытался выскользнуть.
Проделав это, незнакомцы, оба в пальто и в шапках, мигом и весьма де-
ловито вязали его тою же самой веревкой и усадили на диван, после чего
приступили к допросу.
- Ишь ты! - проговорил тот, что постарше, в шапке с опущенными ушами.
- Средь бела дня ухитряются... Ну, говори сразу, чего упер?
Пирошников молчал, подавленный не столько нелепым подозрением,
сколько возвращением на круги своя. Тогда второй, оказавшийся при бли-
жайшем рассмотрении совсем еще юным человеком, почти подростком, спросил
в нерешительности у первого:
- Может милицию вызвать, дядь Миш, а?
- Погоди. Сами с усами, - отозвался дядя Миша. ("Родственничек прие-
хал, - слабо шевельнулось в уме Владимира. - Вовремя поспел, чтоб
его...") - Ты вот что, парень, давай выкладывай. А ты, Ленька, пиши про-
токол, чтоб все честь честью. Мы ведь умеем.
- Чего выкладывать? - как-то тихо и покорно спросил Пирошников, мах-
нувши уж на все рукой.
- А все, - сказал непреклонный дядя. - Кто таков? Какую имел цель?
Зачем пришел? Чего хотел?
- Желал бы я сам это знать, - с расстановкой и весьма мрачно произнес
Владимир, но тут же встряхнулся, какие-то бешеные чертики мелькнули в
его глазах, он рывком вскочил с дивана (при этом оба его стражника мет-
нулись к нему) и закричал: - Да развяжите вы меня! Довольно этой коме-
дии! Никуда я не денусь, ей-богу!
- Успеется, - ответил главный инквизитор, толкая его обратно на ди-
ван, куда молодой человек повалился боком, так что не сразу смог принять
нормальное положение, несколько секунд извиваясь на плюшевой подстилке,
отчего та скомкалась и сбилась в кучу.
- А так! - вскричал Пирошников, наконец выпрямляясь. - Пишите, пиши-
те! Я все расскажу, только на себя потом пеняйте!
- Не грозись, - строго заметил дядюшка.
- Пиши! (Подросток и вправду, быстренько достав с полок карандаш и
бумагу, приготовился к протоколированию признаний Пирошникова.) Пиши!
Будучи в нетрезвом состоянии, я, Владимир Пирошников, неизвестно каким
путем попал в данный дом, где теперь и нахожусь в состоянии ареста.
("Тьфу ты! Слишком много состояний!" - подумал он в скобках, но было уже
не до стиля.) Написал? Пытаясь утром покинуть пределы дома и воспользо-
вавшись для сего парадной лестницей, я обнаружил, что вышеназванная
лестница...
- Ты тут не юли! - взорвался дядя, до того уничтожавший следы деяний
Пирошникова, а именно закрывавший окно и устанавливавший кастрюли на по-
доконник. - Ты нам мозги не вкручивай! Пьяным от тебя и не пахнет.
- Так то же вчера было!
- А ты давай про сегодня. Вчера мало ли что было!
- Послушайте, снимите же веревку, давит, - взмолился Пирошников. - Вы
Наденькин дядя, вот видите, я вас знаю. Вы приехали сегодня поездом, ут-
ром. Наденька получила вашу телеграмму. Поезд... поезд 27, кажется, в
вагон уж и не помню. Все верно?
- Это еще ничего не говорит, - заявил дядя, несколько озадаченный.
Он подошел к молодому человеку и освободил его от пут. Пирошников
сделал несколько движений, разгоняя кровь по жилам.
- Писать будете? - спросил он уже более уверенным тоном.
- Ленька, погоди писать, - приказал родственничек, присаживаясь к
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг