без удовольствия. В разговоре с начальством Рыскаль выразил убеждение,
что такая мера, как назначение Управлением особого коменданта на данный
объект, более не является необходимой. В кооперативе существует крепкое
Правление, организован семейно-подростковый клуб, начала действовать
добровольная народная дружина, работает литературное объединение. Доводы
веские, что и говорить, поэтому начальство решило: быть по сему. Игорю
Сергеевичу задали лишь один вопрос личного свойства:
- Вы сами собираетесь переезжать из дома, Игорь Сергеевич?
- Нет, - ответил Рыскаль.
В этом его ответе и крылась разгадка внезапного и, как многим показа-
лось в Управлении, поспешного решения Игоря Сергеевича. Связывали рапорт
с обидой, усталостью, бессилием, неудобствами жилья - только не с тем,
что руководило Рыскалем на самом деле. А руководило им искреннее и хоро-
шо обдуманное желание дать кооперативу гражданское правление, избавить
от опеки со стороны органов милиции. После длительных раздумий Игорь
Сергеевич пришел к выводу, что этот шаг на пути преобразования вверенно-
го ему объекта в дом коммунистического быта является совершенно необхо-
димым.
Рыскаль понял, что кооперативу надо предоставить самоуправление на
демократической основе, тогда, может статься, исчезнут те зловещие явле-
ния злоупотреблений, пассивности и прямого хулиганства, что обнаружились
в нем за последние полтора месяца. И он решил пожертвовать своей долж-
ностью и окладом, постановив, однако, что останется членом кооператива и
будет бороться за коммунистический быт.
Прошедшие несколько месяцев основательно изменили взгляды майора на
руководимых им граждан и вообще на способы руководства, когда имеешь де-
ло с коллективом. Если раньше сограждане, шествующие куда-нибудь плотной
толпою - будь то футбольное состязание или похороны популярного артиста,
- воспринимались как безликая масса, сплошной поток, к которому можно
было применять законы физики для жидкостей и газов, то теперь каждый
член кооператива, шагающий под его руководством к здоровому быту, имел
свое лицо и характер, требовал индивидуального внимания.
Майор обнаружил, что излюбленные им когда-то заграждения, барьеры,
турникеты и указательные знаки, которые исправно работали применительно
к толпе, в кооперативе потеряли свою действенность, порождая лишь пас-
сивность и безволие. На первых порах еще куда ни шло: четкие приказы ма-
йора, военная дисциплина и твердость решений помогли преодолеть ужасные
последствия перелета, но лишь только кооператоры получили мало-мальски
сносные условия для житья, как тут же расползлись по своим квартирам,
стали уклоняться от постановлений, игнорировать приказы, а сам майор
Рыскаль превратился в постоянную мишень для анекдотов и шуток не совсем
приятного свойства.
Майор не мог забыть анонимный подарок, обнаруженный им однажды на ра-
бочем столе в штабе. Это был кубик Рубика, все элементы которого имели
одинаковые красные нашлепки - куда ни вращай, никаких перемен! Намек был
более чем прозрачен. Дарственная надпись на одной из граней гласила с
издевательской почтительностью: "Игорю Сергеевичу с любовью от учащихся
кооператива ,,Воздухоплаватель" для решения интеллектуальных задач".
Майор кубик не выбросил, с тяжестью на душе спрятал в сейф.
Очень докучали меры по предупреждению разглашения: доставка почты с
улицы Кооперации, куда по-прежнему приходила корреспонденция кооперати-
ва, разговоры с кооператорами по поводу приехавших родственников и зна-
комых, постоянные устные напоминания о необходимости хранить тайну, взя-
тие подписок. Меры эти, представлявшиеся разумными в первые дни после
перелета, ныне утратили свою актуальность, но инструкция продолжала
действовать, а Рыскаль, скрепя сердце, продолжал ее выполнять. Давно уже
затихли разговоры в городе о странном происшествии, горожане занялись
другими слухами и делами, но майор по-прежнему вынужден был проявлять
бдительность, впрочем, не приводящую к результатам. Далеко не все коопе-
раторы обращали внимание на предостережения майора; многие давно уже под
большим секретом или без оного разболтали о случившемся родственникам и
приятелям, убедившись, что утечка информации не привела к разрушению ос-
нов. Неудивительно, что в этих условиях постоянная бдительность Рыскаля
вызывала неудовольствие и насмешки. Баснописец Бурлыко, имевший зуб на
майора со времен знаменитого банкета, пустил по кооперативу каламбур,
назвав тщательно оберегаемую тайну "секретом Милишинеля". Рыскаль калам-
бура не понял, пока не растолковал Файнштейн: ассоциация с "секретом По-
лишинеля", Игорь Сергеевич, и намек на ваши милицейские погоны. Впрочем,
каламбур большого успеха не имел, ввиду необразованности кооператоров.
Более всего Игоря Сергеевича поражала безынициативность и какая-то тупая
школярская покорность большинства кооператоров. Если можно уклониться -
с удовольствием, ежели нельзя - что поделаешь, придется подчиниться, но
без малейшего проблеска мысли, без любви и творческой жилки. Люди выхо-
дили на субботники, являлись на собрания, отбывали положенное - минута в
минуту - и вяло расползались по домам. Словом, вели себя в точности так
же, как толпа во время массовых скоплений, управляемая барьерами и живы-
ми цепями. Однако то, что когда-то нравилось Рыскалю, здесь стало удру-
чать. Покорность толпы радовала, покорность же коллектива приводила в
уныние. Обдумывая причины этого явления, Игорь Сергеевич пришел к выво-
ду, что его подопечные привыкли ждать готовенького, надеясь на чужого
дядю (в данном случае, на него), лишены ответственности и проч. -то есть
стал думать о кооператорах, как о детях, слишком опекаемых заботливыми
родителями и потому растущих оболтусами. Игорь Сергеевич, и вправду, от-
носился к кооператорам по-отечески, любил их, заботился, хотя и обижался
по временам, ощущая недостаточное понимание его забот. Кооператив стал
кровным делом Рыскаля, потому он и смог принять трудное решение. Посове-
товался он, как всегда, только с Клавой. Жена выслушала его с покор-
ностью -не с той безразличной, что огорчала Рыскаля в кооператорах, а с
покорностью любви и преданности. Раз тебе надо - значит, надо. Какие мо-
гут быть разговоры.
- Но останемся жить здесь, Клава, - сказал Рыскаль.
- Я понимаю, Игореша. Хорошо бы только поменяться повыше. Есть же
пустые наверху, - робко попросила она. - А здесь Правление останется.
Рыскаль помолчал. Клава поняла, что он не хочет бросать даже малейшей
тени на свое решение.
- Вообще, можно и здесь. В штабе спальню устроим, а эту комнату под
гостиную, - рассудила Клава.
Игорь Сергеевич по-прежнему хранил насупленное молчание.
- Хочешь штаб оставить? - вздохнув, догадалась она.
- Хочу, - кивнул майор.
- Зачем он тебе? Без должности? Пускай Светозар Петрович суетится. Он
председатель...
- Надо так, Клава. Поглядим, как оно будет.
Рыскаль не хотел признаваться даже жене, что, отказываясь от офици-
альной должности милицейского начальника кооператива, он лелеет в мыслях
остаться его главой. Несмотря на разброд среди кооператоров, многочис-
ленные отъезды, пьянство в притонах, он никак не мог отказаться от мечты
об устройстве порядка и воцарении счастья в кооперативе. Он желал быть
избранным демократично, чтобы его решения перестали восприниматься мас-
сой как милицейские меры, чтобы люди, наконец, поняли, что движет им не
служебное рвение, а искренняя вера в них же самих.
К чести Игоря Сергеевича, следует сказать, что он не пытался разжало-
бить членов Правления и никак не намекал им на свое сокровенное желание,
а вынес вопрос на заседание расширенного состава, уже имея в кармане
пенсионные документы.
В своей всегдашней манере, делово и буднично, ровным глуховатым голо-
сом Рыскаль объявил, что отныне он перестает быть должностным лицом и
становится рядовым кооператором, для чего необходимо выполнить соот-
ветствующие формальности.
Сообщение майора было как гром среди ясного неба. Все вдруг по-
чувствовали, что рухнула опора - нечто похожее на отрыв дома от фунда-
мента, - и принялись бурно выражать чувства.
- Как вы могли не посоветоваться с нами, Игорь Сергеевич?! - возму-
щенно воскликнула Светозара Петровна.
- Зачем же так... - растерянно пробормотал Светик.
- Дисциплина упадет, я вас предупреждаю, - заявил Файнштейн.
- А канализация? Кто нам канализацию доделает?! - напирал Серенков.
- Товарищи, решение принято. От должности я освобожден. Давайте ду-
мать о будущем, - сказал Рыскаль.
Все на минуту притихли, прикидывая варианты.
- Товарищи, а как же быть со служебной площадью? Я имею в виду квар-
тиру Правления, - вкрадчиво вступила Клара Семеновна.
Головы повернулись к ней. Вопрос показался актуальным.
- Мы вас не гоним, Игорь Сергеевич, - зарделась Завадовская. - Но
поймите сами...
- Помещение штаба останется за Правлением, - стараясь не выдать вол-
нения, произнес Рыскаль.
- В вашей квартире?! Но... вы же не член Правления! -мягко, с со-
чувствием нанес укол Файнштейн.
В штабе наступила неловкая тишина. Члены Правления избегали смотреть
на майора. Игорю Сергеевичу стало горько. Он сидел под портретом Дзер-
жинского, поглаживая свое "воронье крыло", и мысли о людской неблагодар-
ности невольно закрадывались ему в душу. Томительную паузу прервал Мен-
тихин.
- Я думаю, мы можем себе позволить... э-э... расширить состав Правле-
ния. Кооптируем в него еще двух человек, скажем, Игоря Сергеевича и Спи-
ридонова. Ему давно пора быть с ними как воспитателю молодежи.
- Правильно! - воскликнула Светозара Петровна.
- Вы согласны, Игорь Сергеевич? - обратился Ментихин к майору.
Игорь Сергеевич молча кивнул. Комок обиды застрял в груди.
- Вот и прекрасно, товарищи! - просияла Светозара Петровна. - Штаб
остается за нами, введем график дежурств, чтобы не обременять товарища
Рыскаля...
- Ну, вы даете... - изумленно и тихо протянула Вера Малинина, дотоле
молча сидевшая в углу. - Выходит, здрасьте - до свиданья, товарищ майор?
Не по-людски!
- Что вы предлагаете? - тут же возник Файнштейн.
- Ничего не предлагаю. Для нас-то что изменилось? Должность упраздни-
ли? -начала горячиться Вера. - Так они ее у себя в милиции упразднили. А
мы оставим! Кто нас из дерьма вытащил? Забыли?
- Но у нас есть председатель Правления, - Завадовская указала на Мен-
тихина. - Кем же будет Игорь Сергеевич?
- Кем был, тем и будет! - отрезала Вера. - Хозяином!
- Ну, это не формулировка... - протянул Файнштейн.
- Товарищи, я ставлю вопрос на голосование, -поспешно произнес Свето-
зар Петрович. - Кто за то, чтобы кооптировать в состав Правления товари-
щей Рыскаля и Спиридонова?
Все, кроме Веры и майора, подняли руки.
- Кто против?
- Я против! - Вера встала. - Я на общее собрание вопрос вынесу! Рыс-
каль должен быть главным! Называйте его должность как хотите. Пускай
председателем будет. Вот и все.
- Несерьезно, Верочка, - обернулась к ней Ментихина. - Общее собрание
у нас по плану только после Нового года...
- Тогда проведем опрос жильцов, - не сдавалась Вера.
- Вы хотите сказать - референдум? - тонко поправил Файнштейн.
- Не надо, товарищи... - поморщился Рыскаль.
- А чего? Давайте опрос! - оживился Серенков. -Голосовать надо, -
твердо сказала Вера.
- Ну что ж... - Ментихин всем своим видом показал, что бессилен бо-
роться с формализмом. - Давайте проголосуем. Кто за то, чтобы провести
среди членов кооператива опрос о... о чем бишь? Как сформулировать?
- О переизбрании председателя Правления. И выставить две кандидатуры
- вас и Рыскаля, - спокойно сформулировала Вера.
- Что ж... Пусть так... - упавшим голосом произнес Ментихин.
- Голосуют только члены Правления, - предупредила Вера, заметив блеск
в глазах Клары Семеновны.
Ментихин лишь воздел глаза к потолку. Вера и Серенков подняли руки.
- Кто против?
Поднялось тоже две руки - Ментихиной и Файнштейна. Игорь Сергеевич и
Светозар Петрович, естественно, от голосования воздержались.
- Как видите, голоса разделились. Что будем делать? - спросил предсе-
датель.
- А Спиридонов? Мы же его кооптировали? Вера гнула свою линию с нео-
жиданным упорством.
- Где же мы возьмем Спиридонова? - развел руками Файнштейн.
- А вы сходите за ним. Он наверняка в клубе. Файнштейн надменно дер-
нул бородой, но все же вышел. В штабе опять наступила мертвая тишина.
Члены Правления сидели красные, разгоряченные неожиданной битвой за
власть.
Файнштейн вернулся через пять минут. За ним в штаб вдвинулась высокая
статная фигура Николая Ивановича.
- Вы в курсе того... - начал Ментихин, но Спиридонов прервал его дви-
жением руки.
- Знаю. Я за опрос.
- В таком случае я попрошу руководителей групп взаимопомощи подгото-
вить бюллетени и урны для голосования, - сухо закончил заседание Свето-
зар Петрович.
Голосование провели тем же вечером. Руководители групп взаимопомощи с
импровизированными урнами, которыми служили баночки из-под растворимого
кофе, обошли квартиры своих подъездов. В каждой ответственному кварти-
росъемщику предлагалось написать на бумажке одну из двух фамилий и опус-
тить в урну. Заняло это около двух часов.
К полуночи в штабе вновь собралось Правление. Баночки были поставлены
на стол Игоря Сергеевича. Рыскаль старался скрыть волнение. Когда же он
посмотрел на старика Ментихина, то увидел, как резко обозначились скле-
ротические жилки у того на щеках, как мелко дрожат пальцы. "Что же это?
Стоит ли того?" - с тоской подумал майор, но отступать было поздно.
Файнштейн открыл первую баночку и вынул бумажку.
- Ментихин, - прочитал он.
Завадовская, выполнявшая обязанности секретаря, поставила палочку на
листе с фамилией председателя.
- Рыскаль... Рыскаль... Ментихин... - читал Файнштейн бесстрастным
голосом.
Клара Семеновна исправно ставила палочки.
- "Нам, татарам, один..." - прочел Файнштейн, поперхнувшись.
- Что? - вскинулась Завадовская.
- Бюллетень недействителен, - поправился Файнштейн.
Подсчет голосов показал: Рыскаль получил голоса ста семидесяти пайщи-
ков, Ментихин - восьмидесяти трех; двадцать семь бюллетеней оказались
недействительными, в семи квартирах голосование не проводилось, ввиду
отсутствия жильцов.
Файнштейн подчеркнуто официально зачитал итоги и повернулся к Рыска-
лю.
- Поздравляю вас, Игорь Сергеевич...
Майор отвернулся к углу, где стоял несгораемый шкаф. Члены Правления
услышали странные звуки, похожие на кашель.
- Народ - он знает... - удовлетворенно проговорила Вера.
Минута слабости длилась недолго. Игорь Сергеевич обернулся к столу,
где высоким ворохом навалены были мятые бюллетени, и, оперевшись костяш-
ками пальцев на край, сказал:
- Благодарю за доверие. Заседание Правления назначаю на завтра, в де-
вятнадцать ноль-ноль.
Таким образом в нашем кооперативе произошла смена власти с военной на
гражданскую при том, что власть не изменилась.
Не успели члены Правления осознать происшедшее, как на пороге штаба
показалась взлохмаченная старуха с блуждающими глазами. Это была соседка
Ментихиных - Сарра Моисеевна.
- Товарищи, у моего соседа притон... - скорбно сообщила она. - Ви не
поверите, но каждую ночь после двенадцати там собирается компания.
- Что за квартира? - спросил Рыскаль.
- Ви не поверите, но это квартира нашего уважаемого писателя, - ска-
зала старуха.
Рыскаль нахмурился.
- Там ведь этот сейчас... родственник из Житомира. Пошли! -кивнул он
мужчинам - Серенкову и Файнштейну.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг