пакет с комплектом индийского постельного белья в счет будущей зарплаты.
Через Шурика и Вадика удалось приобрести джинсы, куртку и кроссовки -
все ношеное, но еще имеющее вид. На это ушли двести рублей аванса. Через
несколько дней Демилле попросил у Алика еще, и тот, знакомо улыбнувшись,
отсчитал сотню. К этому времени целый квартал Бродвея выстроился у одной
из стен дискотеки.
Сразу по приезде Демилле начал отращивать усы.
В первую неделю он почти не покидал помещения дискотеки, много рабо-
тал -пилил, строгал, красил... Незаметно прошло девятнадцатое число -
дата выхода его из отпуска. Евгений Викторович, не колеблясь, решил на
работу не выходить. Рвать так рвать. Чем хуже, тем лучше. Когда усы дос-
тигли приличествующей своему названию кондиции, Демилле отважился выхо-
дить в город, прикрывая глаза светозащитными импортными очками. Однажды
увидел свое отражение в стекле витрины - и не узнал. Показался себе чу-
жим, гадким, отвратительным.
Свидание с братом и посещение родильного дома оставили в душе смутный
осадок безвозвратно потерянного родства. К Федору больше не заходил, не
звонил и матери с сестрой.
По мере приближения дня открытия дискотеки суматоха на втором этаже
"стекляшки" нарастала: привозили оборудование, посуду, холодильники, на-
чали завоз продуктов и напитков. Серопян не выходил из-за стойки, Демил-
ле руководил строительством Бродвея, а Зеленцов тренировался у микрофо-
на. Под его конферанс и бодрящую музыку работалось легко.
К полуночи Евгений Викторович валился с ног. Последним, как капитан с
корабля, уходил Алик; Демилле запирал за ним дверь дискотеки и брел на
свою лежанку, размещенную в пустующей пока моечной. И там, среди оцинко-
ванных баков и медных, с зеленью, кранов, наваливалась тоска.
А утром все начиналось сначала. Первым приходил Алик, всегда энергич-
ный и улыбающийся. Звенела посуда, визжала электродрель, шелестели купю-
ры, извлекаемые Серопяном из пухлого портмоне.
- Почему он платит наличными? - как-то спросил Демилле у Зеленцова.
- Потому что это его личные наличные, - сострил Зеленцов.
- Но ведь дискотека государственная?
- Вы неплохо сохранились, Евгений Викторович! - Зеленцов хлопнул его
по плечу и рассмеялся. - Государственного здесь - только древесно-стру-
жечные плиты. Остальное - личная собственность Алика. Вам он тоже платит
из своего кармана, между нами говоря.
- И вам?
- Естественно. Мой оклад от треста - сто двадцать. В два раза больше
доплачивает Алик.
- Откуда же берутся деньги? Значит, он химичит? Он, что, продает с
наценкой магазинный коньяк?
- Нет, это грубо. Все дело в искусстве разливания коктейлей. Серопян
- мастер. Я бы назвал его художником.
- Значит, недоливает, - заключил Демилле.
- Алик учит интеллигентно пить, вот и все. В результате нет драк,
правонарушений... Разве не к этому призывают нас партия и правительство?
- подмигнул Зеленцов.
- Конечно, это так... - засомневался Демилле.
- Разумная частная инициатива должна поощряться, - наставительно ска-
зал Зеленцов. - Выгода обоюдная. Государство получает план, обществен-
ность - культурное место отдыха, а мы - небольшие дивиденды...
Вечером тридцать первого августа все было готово к открытию.
Бродвей сиял, колонки изрыгали звуки с немыслимым уровнем децибел,
белые столики были расставлены по порядку, освободив у эстрады танце-
вальную площадку с пластиковым полом, подсвеченным снизу лампами.
Алик оценил работу на "отлично" и произвел окончательный расчет.
Появились еще две штатные работницы дискобара: сухопарая официантка
Лидия и посудомойка Варвара Никифоровна. Они деятельно перетирали посу-
ду, убирались на кухне и в моечной. Демилле пришлось свернуть свою пос-
тель и переехать в тесную кладовку, где стояли два финских холодильника
и громоздились друг на друга ящики с коньяком.
Отпустив всех работников в начале первого ночи, Алик остался наедине
с Евгением Викторовичем. Он ходил вдоль Бродвея, цокал языком, гладил
стены небоскребов, заглядывал в пропиленные окна и время от времени
включал различные световые эффекты. Насладившись, сел за столик с Демил-
ле.
Евгений Викторович понял, что предстоит итоговый разговор, и, чтобы
предупредить возможную неловкость, начал первым.
- Я уже ищу комнату, - сказал он. - Еще две-три ночи...
- Я не гоню, - Алик с улыбкой поднял ладони.
- Нет, ну все-таки... Не совсем удобно.
- Где работать будешь? - испытующе глядя на Демилле, поинтересовался
Серопян.
- Найду.
- Найти трудно. На тебя всесоюзный розыск объявлен. Почему мне не
сказал? Ай-ай-ай... - Алик покачал головой.
- Что?! - выдохнул Демилле.
У него сжало горло, а Серопян, щелкнув замочками "дипломата", извлек
сложенный вчетверо большой лист бумаги, напоминающий афишу. Не спеша
развернув его, все с тою же улыбкой он положил лист на столик. Это был
информационный листок "Их разыскивает милиция". В среднем ряду фотогра-
фий Демилле увидел свое лицо и текст под ним, где сообщалось, что пос-
ледний раз его видели в июле месяце в городе Севастополе, а также были
перечислены приметы.
- Я не знал. Честное слово... - прошептал Демилле, с ужасом глядя на
свою фотографию, окруженную физиономиями опасных преступников.
- Теперь знай, - сказал Алик, складывая лист.
- Откуда это у тебя?
- В милиции свои люди, - улыбнулся Алик.
- Ты им не сказал?
- Зачем? Их дело искать, пускай ищут...
- Что же мне делать? - спросил Демилле, с надеждой глядя на Алика.
- Ничего. Оставайся. Узнать тебя теперь невозможно. Будешь работать.
- Кем? Мы же закончили оформление.
- Будешь помогать Лидии, - спокойно сказал Алик и слегка прищурился,
наблюдая, какое это произвело впечатление на собеседника.
- Официантом?! - Демилле вскочил на ноги.
- Сто пятьдесят. Больше не могу. Остальное чаевыми. Лидия одна не
справляется, слишком много посетителей... - Алик будто не заметил его
возмущения.
- Нет, никогда! - Евгений Викторович нервно заходил по Бродвею.
- Зря. Такой работы нигде не найдешь. Без паспорта, в розыске... Зря,
-вздохнул Алик.
- Я подумаю... - Демилле снова уселся за столик.
- Подумай, - кивнул Алик.
Демилле закурил. Помолчали. Алик с наслаждением осматривал зал.
- А тебе не жалко денег - всем платить? - спросил Демилле с ехидцей.
- Деньгам оборот нужен.
- Не боишься?
- Чего? - Алик улыбнулся в высшей степени безмятежно.
- Прокуратуры, - резко сказал Демилле.
- Думаешь, жулик, да? - улыбка Алика стала печальной. - А ты подумал
- на фига мне это нужно? - он обвел рукой помещение. - Я без этого свою
тысячу в месяц имел, ни с кем не делился. Мне дело нужно, без дела не
могу, пропадаю... Чтобы по высшему классу. Фирма. Не хуже, чем на Запа-
де, понял? Что мы, не можем? За страну обидно.
Алик, и вправду, обиженно засопел, стал похож на ребенка с большой
круглой головой.
- Я же тебя не обвиняю, - мягко сказал Демилле.
- Обвиняешь. Но я не обижаюсь. Как раньше было, уже прошло. Так уже
не будет. Обществом движут деньги, а не идеи. Попробовали идеями двигать
- жрать стало нечего. Я делец, да. Только лучше, если больше дельцов.
Делец - от слова "дело".
- Значит, идеи уже не нужны?
- Почему не нужны? Нужны. На своем месте. Идеи нужны, творцы нужны. А
толпе нужно хлеба и зрелищ. Как в Риме. У меня профессия -обеспечивать
им зрелища. А ты двигай идеи. Я тебе не мешаю, но и ты мне не мешай...
- А ты философ... - улыбнулся Демилле.
- Почему нет? Философский кончал, - улыбнулся Алик.
Спал Демилле в кладовке. Снился ему белый пароход в синем море, кото-
рый летел над волнами, не касаясь их килем и опасно лавируя между скала-
ми, живописно торчавшими из воды.
Глава 34
ПРОЩАНИЕ
Сентябрь подполз в дождевых тучах и пролился на город мелкими тягост-
ными дождями, вызывающими тоску и уныние. Первый школьный звонок глухо
прозвенел в сыром воздухе, отдаваясь печалью. Черные зонты укрыли наряд-
ную толпу детей и родителей перед школой.
Григорий Степанович тоже стоял под зонтом рядом с Ириной, а неподале-
ку, в низеньком строю первоклашек, с букетом гладиолусов в руках стоял
Егорка, обернутый в прозрачную полиэтиленовую пленку с каплями на ней.
За спиною у него висел новенький ранец, подаренный генералом.
Григорию Степановичу стоило большого труда уговорить Ирину принять
подарок. После переезда с дачи Ирина отдалилась, как бы напоминая гене-
ралу, что они находятся в добрых отношениях, но не более. Егорка все ча-
ще вспоминал отца, в особенности, когда шли приготовления к школе. "По-
чему он не едет из командировки? Он знает, что я пойду в школу? Знает?"
Григорий Степанович пытался развлечь мальчика по телефону, но Ирина не
давала вести долгих разговоров, все время торопила куда-то: то в парик-
махерскую, то в поликлинику, то в магазин за тетрадками.
Григорий Степанович знал от Рыскаля о розысках Демилле и в глубине
души надеялся на их неуспех. Последнее могло означать лишь смерть разыс-
киваемого, но генерал не терзался угрызениями совести, поскольку Демилле
не существовал для него в качестве живого человека, был неким отрица-
тельным полюсом, притягивавшим к себе Ирину. После дачного объяснения
Григорий Степанович уже не лелеял мечту о браке, вернее, упрятал так да-
леко, что не решался обнаруживать. Однако он не видел препятствий к то-
му, чтобы остаться для Ирины старшим другом... А там посмотрим. Лишь бы
не появился этот прохвост!
Генерал осторожно расспросил Рыскаля о подробностях, и майор с неохо-
той признался, что есть сведения: Демилле побывал у брата, звонил матери
и снова как в воду канул. Говорят, выглядит преотлично. Скрывается...
Григорий Степанович виду не подал, только сердце сжалось, пришлось при-
нять нитроглицерин.
В первые же дни учебного года генерал предложил Ирине помощь: пусть
Егор приходит после школы к нему, зачем ему сидеть на продленке? Брался
даже кормить обедом. Ирина мягко отклонила предложение. Тогда Григорий
Степанович, испытывая неудобство, попросил дочь следить в школе за Его-
ром, оказывать мальчику внимание. Маша пожала плечами, но согласилась.
Душа требовала заботы, но забота отвергалась. Остались лишь общест-
венные дела, которым и предался Григорий Степанович: хождения на прием к
депутату (Рыскаль попросил генерала добиться разрешения о передаче одной
из пустующих квартир в первом этаже под подростковый клуб); улаживание
конфликтной ситуации между больницей водников и кооператорами по поводу
музыки, доносящейся из раскрытых окон и мешающей покою больных; сочине-
ние статей в газету "Воздухоплаватель".
Григорий Степанович зашел в штаб с очередной заметкой о преимуществах
социалистического общежития, когда там, кроме майора Рыскаля, находился
незнакомый мужчина высокого роста, с крепкими жилистыми руками и суровым
лицом, изборожденным морщинами. На вид ему было лет за пятьдесят.
- Присаживайтесь, Григорий Степанович, - указал на стул Рыскаль. -
Тут у нас интересный разговор с товарищем Спиридоновым.
Мужчина поднялся, пожал руку генералу:
- Спиридонов.
- Николаи, - кивнул Григорий Степанович.
Он уселся на стул, Спиридонов тоже занял свое место.
- Видите ли, Игорь Сергеевич, из истории нельзя произвольно вычерки-
вать страницы, которые нам не нравятся. Мы проходим историю русского ос-
вободительного движения, начиная с декабристов. Восстание на Сенатской,
казнь петрашевцев, покушение Каракозова, процесс "ста девяноста трех",
где выступал Ипполит Мышкин... Недавно посвятили занятие выстрелу Веры
Засулич и суду над нею. Я провожу их сквозь все этапы, объясняю тенден-
ции и ошибки. Скоро мы дойдем до "Союза борьбы", далее Девятое января...
Событий хватает!
Григорий Степанович слушал, не понимая.
- И Зимний будете брать? - спросил Рыскаль озабоченно.
- Непременно.
- Ну, а зачем вам это? - спросил Рыскаль.
- На словах не доходит. Обкормились словами, - объяснил Спиридонов.
- Кого же вы готовите? Историков?
- Честных граждан своей страны. Патриотов, - отчеканил Спиридонов.
- Понимаете, Григорий Степанович, товарищ Спиридонов будет вести в
нашем подростковом клубе исторический кружок, -объяснил майор. - Въехал
в наш дом по обмену.
- Любопытно, - кивнул генерал.
- Если хотите, я стараюсь воспитать следующее поколение русских рево-
люционеров, - спокойно сказал Спиридонов.
В штабе повисла пауза.
- Эк вы хватили... - майор погладил "воронье крыло".
- Не пугайтесь. Революции бывают без крови. Но без идеи революции не
бывает. Первые три поколения мы знаем из работ Владимира Ильича. Но на
этом они не кончились. Было поколение русских революционеров, истреблен-
ное в лагерях в тридцатые годы. Было поколение, взявшее на себя тяжесть
войны. Тоже русские революционеры, не удивляйтесь. Они социализм защища-
ли... Сейчас есть потребность в новом поколении - чистом, честном, трез-
вом. Его надо подготовить к борьбе...
- С кем же? - спросил Григорий Степанович.
- С демагогами. С карьеристами. С циниками. С националистами всех
мастей. С хамами... Иными словами, с непрерывно возрождающейся, как го-
ворил Ленин, мелкобуржуазной стихией. Я так понимаю, что вы ее на своем
горбу чувствуете, гражданин майор, - сказал Спиридонов.
- Товарищ майор, - поправил Рыскаль.
- Простите, лагерная привычка, - улыбнулся в первый раз Спиридонов.
- Чувствую, это вы верно сказали... - задумался майор. - Кстати, как
у нас с клубом, Григорий Степанович? - обратился он к генералу.
- Депутат твердо обещал. Дело нужное, - сказал генерал.
- Нужное... - протянул майор.
Его взгляд упал на конверт, лежавший перед ним на столе.
- Григорий Степанович, вы к Нестеровой не будете заходить? - спросил
он озабоченно.
- А что такое?
- Ей письмо. Не передадите?
- Мне не трудно, - генерал взял конверт, радуясь поводу, чтобы зайти
к Ирине.
- И расспросите... только осторожно. Нет ли там сведений об интересу-
ющем нас человеке.
- Понял, - генерал взглянул на конверт. Письмо было без обратного ад-
реса.
Григорий Степанович положил на стол майору заметку, вновь пожал руку
Спиридонову и Рыскалю и вышел из штаба.
Ирина встретила его приветливо, но несколько смущенно. В руках у нее
была тряпка, внешний вид не оставлял сомнений, что в доме происходит
уборка. Генерал не сразу понял причину смущения: на даче Ирина появля-
лась перед ним и не в таком затрапезном виде, это ее обычно не волнова-
ло. И лишь войдя в комнату, он понял, почему его так встретили: на полу
стоял таз с разведенным клейстером, вокруг разбросаны были длинные ленты
бумаги. Ирина заклеивала окна.
- Холодно уже, Григорий Степанович, - как бы оправдываясь, начала
она. - Вот решила... Дует. Егор может простудиться.
Егор вертелся тут же, мазал клеем полоски, прилеплял к рамам.
- Да-да, это вы правильно решили... - механически проговорил генерал,
присаживаясь. Сразу заныло в левом боку. Вот ведь знал, что так оно и
будет, а все равно -горько невыносимо! Он нащупал стекляшку с нитрогли-
церином. Только не волноваться! Сейчас пройдет.
- Вам письмо, Ирина Михайловна, - сказал он, вытаскивая из кармана
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг