мого начала заметил, что у брата что-то не в порядке, но не спрашивал,
опасаясь задеть за живое, огорчить и самому огорчиться. Разговор понача-
лу вертелся вокруг Любаши, но довольно вяло: Федор дал понять, что
по-прежнему считает поведение сестры предосудительным, несмотря на русс-
кое происхождение племянника. В результате свернули на "Жигули" цвета
морской волны. Тема была безопасной, но неинтересной Евгению Викторови-
чу.
- Как там, в Ливии? - спросил он.
- Жарко, - ответил Федор.
- А в политическом смысле?
- Тоже.
Разговор о Ливии был таким образом исчерпан, и Демилле с беспо-
койством отметил про себя, что напряженно ищет тему для разговора. Ему
стало досадно: не виделись с братом два года - и на тебе! - поговорить
не о чем. Он мучительно размышлял: сказать или не сказать Федору о своей
беде?
- Ты часом ко мне не заезжал? - спросил он.
- Куда? - удивился Федор.
- На улицу Кооперации.
- Не успел. Знаешь, установка гаража... Присматривал, глаз да глаз
нужен. Надеюсь, у тебя дома все в порядке?
Демилле хватил коньяку. Федор лишь пригубил. В глазах Евгения Викто-
ровича появились злые огоньки.
- Дома все в порядке, - сказал он. - Только его нет.
- Как это - нет? - насторожился Федор, предчувствуя нечто опасное для
пульса.
- На улице Кооперации моего дома нет.
- Ты развелся?! - ахнул Федор, непроизвольным движением дотрагиваясь
до левого запястья.
- Нет, - поморщился Демилле. - Он улетел куда-то. Четыре месяца ищу -
не могу найти.
За столом воцарилось молчание. Демилле не без злорадства наблюдал за
физиономией брата. "Это тебе не Ливия!" - промелькнуло у него в голове.
Наконец Федор спросил:
- Ты мое письмо получил?
- Откуда?
- Отсюда.
- Куда ты его отправил?
- На улицу Кооперации. По твоему адресу.
- Адреса больше нет, Федя. И дома нет. Я же говорю: четыре месяца я
там не живу.
- А Ирина? Почему мать мне не сказала? - Федор растерялся оконча-
тельно.
- Мать не знает. А Ирина... Живет где-то в другом месте.
- Она тоже переехала?
- Федя, дом улетел! Ночью, со всеми жильцами. Снялся с места и пере-
летел куда-то. Я не знаю - куда.
- Перестань паясничать! - вскричал Федор, вскакивая с места и нащупы-
вая в кармане валидол.
Он вытряхнул из стеклянного цилиндрика таблетку и точным движением
положил ее под язык.
- Я не паясничаю. Я правду говорю, - как можно более проникновенно
сказал Евгений Викторович.
Федор молча замахал рукой, занятый растворением таблетки под языком.
Наконец ему показалось, что валидол расширил сосуды, суженные заявлением
брата.
- Я не хочу даже говорить об этом, - сказал он.
- Хорошо, - сразу согласился Демилле. - Давай завтра пойдем к Любаше,
поздравим.
- С чем?
- У тебя племянник родился, балда!! - заорал Демилле.
- Я не считаю его своим племянником.
На крик в кухню вернулась Алла. Она метнула взгляд на бутылку
коньяка, опорожненную уже наполовину, потом - на Демилле.
- Что вы тут орете? - спросила она.
- Вы там совсем чокнулись в своей Ливии! - Демилле почему-то разбирал
смех.
- Нет, это вы здесь совсем чокнулись, дорогой мой! -отвечал Федор.
Алла заметила на столе раскрытую скляночку с валидолом.
- Шурыгин, тебе плохо? - строго спросила она.
- Будет плохо! Ты послушай, что он говорит!
- Нет-нет, я больше не буду. Давай лучше про Ливию. Там негров много?
- спросил Демилле.
- Там нет негров, - сказала Алла. - Там арабы.
- А арабов много?
- Два с половиной миллиона, - сказал Федор хмуро.
- Да-а-а... - протянул Демилле. - Это много.
Он налил себе коньяку и сразу выпил. Опять воцарилось молчание.
- Ты переночуешь у нас? - спросил Федор.
- С удовольствием. Последнее время мне приходится ночевать в кок-
тейль-баре.
Федор оставил эту реплику без внимания. Расспросы могли завести неиз-
вестно куда.
Евгению Викторовичу постелили в столовой на диване. Улеглись спать
рано, в половине одиннадцатого. Демилле развесил на спинке стула джинсы,
поставил под стул кроссовки, снял рубашку и повалился на чистую постель.
Долго с наслаждением вдыхал запах свежей крахмальной наволочки. За сте-
ною, в спальне Шурыгиных, слышались приглушенные голоса Федора и Аллы:
бу-бу-бу...
Проснулся он рано. Стенные часы показывали без десяти семь. Демилле
сунул ноги в кроссовки и отправился в одних трусах на кухню попить воды.
Он вышел в прихожую и свернул в боковой коридорчик, ведущий к кухне.
Застекленная дверь была приоткрыта. За дверью Демилле увидел фигуру бра-
та. Федор, тоже в одних трусах, стоял перед иконкой, стоявшей на столе и
прислоненной к сахарнице. Федор размеренно осенял себя крестным знамени-
ем.
Серый свет утра, падавший из окна, придавал картине почти кинематог-
рафическую рельефность.
Демилле инстинктивно шагнул назад, и тут Федор обернулся. Глаза
братьев встретились. Федор смотрел на него жалобным взглядом, точно пте-
нец, выпавший из гнезда. Евгений Викторович ощутил, что по его щекам ка-
тятся слезы. Он распахнул дверь, Федор поспешно шагнул к нему, и братья
молча заключили друг друга в объятия, не стыдясь слез. Они всхлипывали,
шмыгали носами, тычась в голые плечи друг друга - два мужчины не первой
уже молодости, потерявшие один свой дом, а другой - фамилию. Им обоим
показалось, что необходимо что-то предпринять, чтобы не разрушить это
вернувшееся ощущение братства. Возвращаться в свои постели было просто
абсурдно.
- Поедем к Любке... - глухо пробормотал Федор.
Демилле молча стиснул брата в объятиях, повернулся и, пряча лицо,
поспешил к своей одежде. Он натянул ее с такой быстротой, будто от этого
зависело спасение человеческой жизни. Однако, когда Евгений снова пока-
зался в прихожей, Федор уже был там. Решимость преобразила его вялое ли-
цо, оно вдруг показалось Евгению Викторовичу истинно прекрасным. Ни сло-
ва не говоря, Федор повлек брата в кухню, выплеснул в стаканы остатки
вчерашнего коньяка, и они молча выпили, как бы связанные тайным обетом.
Демилле, подхватив "дипломат", устремился к выходу, Федор за ним, но тут
путь им преградила Алла Шурыгина в ночной рубашке - растрепанная и гроз-
ная.
- Шурыгин, не смей! Что вы задумали?!
- Иди ты в ж...! - Федор выругался с яростью и наслаждением, будто
выпалил из ракетницы в небо.
Алла охнула и провалилась в спальню. Братья выбежали из подъезда и,
крупно шагая, устремились через двор к проспекту, по которому вереницей,
точно танки, медленно двигались поливальные машины.
Было свежее августовское утро. Первые желтые листья светились в креп-
кой еще зелени кленов и тополей. По газонам просторного двора выгуливали
собак зябнущие хозяева. Черный пудель с палкой в зубах большими прыжка-
ми, точно в замедленном кино, передвигался по траве. Демилле видел все
рельефно и остро. Казалось, эта картина навсегда запечатлеется в памяти.
По-прежнему не говоря ни слова, они вышли на проспект и повернули к
стоянке такси, где ожидали пассажиров несколько машин. Федор рванул руч-
ку, пропустил брата в машину, упал на сиденье сам и выдохнул:
- Торжковский рынок, потом... Женя, куда потом?
- Первый медицинский, - сказал Демилле.
На рынке они купили огромный букет алых роз и через несколько минут
были уже под окнами родильного отделения больницы Эрисмана. Во дворе
росли большие деревья. Братья, задрав головы, скользили глазами по пус-
тым окнам больницы.
- На дерево бы влезть, - сказал Федор.
- Точно! - Демилле оценивающе взглянул на тополь. Нижние ветки росли
довольно высоко. Он оглянулся по сторонам и вдруг, прислонив "дипломат"
к стволу, побежал куда-то.
- Ты куда? - окликнул Федор.
- Сейчас! - Демилле свернул за угол, почему-то уверенный в успехе.
Двор института был перерыт, везде валялись трубы, доски, кирпичи. Демил-
ле перепрыгнул канаву и, рыская по сторонам взглядом, побежал дальше,
где кучи песка и свежевырытой земли сулили удачу.
И действительно, пробежав метров двадцать, он увидел на дне глубокого
рва с обнаженными внизу трубами в теплоизоляции деревянную, грубо сколо-
ченную лестницу. Не раздумывая, Евгений Викторович прыгнул в ров, быст-
ренько приставил лестницу к стене, выбрался наружу и вытянул лестницу за
собой.
Смеясь и подбадривая друг друга, братья вскарабкались на тополь и
устроились на толстой ветке, протянувшейся к окнам родильного отделения.
- Три-четыре! - скомандовал Федор.
И двор огласился согласованными криками:
- Лю-ба! Лю-ба! Лю-ба!
Мгновенно в окнах второго, третьего и четвертого этажей появились
женские фигуры в больничных халатах. Кое-кто распахнул створки окон.
Братьев увидели; женщины заулыбались, показывая на них друг другу.
- Люба Демилле у вас? Позовите Любу! - просили братья.
...Любаша подошла к распахнутому окну и окинула взглядом двор. Он был
пуст, лишь к стволу тополя была прислонена лесенка, да стоял рядом чер-
ный "дипломат" с блестящими замками.
- Где? - спросила Люба у позвавшей ее подружки.
- Да вот они, красавцы!
Любаша подняла взгляд и увидела прямо перед собою, метрах в десяти, в
густой листве тополя улыбающихся братьев, сидящих на ветке, как птицы.
Федор держал перед собою букет.
- С ума сошли... - прошептала она растерянно, чувствуя, что к горлу
подступает комок.
- Который муж? - спросила подружка.
- Это братья, - объяснила Люба.
- А-а, братья... - кивнула подружка и отошла.
- Любаша, поздравляем! Молодец! - крикнул Демилле.
- Люба, я... Ты... - Федор смешался.
Он размахнулся и метнул цветы в окно. Букет алых роз, точно горящая
комета, пересек короткое пространство и влетел в палату. Его тут же
подхватили женщины - ахали, охали, вдыхали аромат цветов. А Любаша все
смотрела на братьев, не могла насмотреться. Казались они ей молодыми,
вспоминалось время, когда жили все вместе, и отец был жив... Словно уга-
дав ее мысли, Евгений Викторович спросил:
- Помнишь, как я твоих ухажеров выслеживал на дереве?
Все трое счастливо засмеялись.
- Сейчас Ваню на кормление принесут, - сказала Любаша. - Хотите, по-
кажу?
- Давай! - сказал Демилле.
Внезапно внизу, из дверей больницы выскочила пожилая медсестра в бе-
лом халате и, производя отчаянные крики, принялась бегать под деревом,
как лайка, выследившая белку.
- Ах вы, безобразники! И не стыдно! Взрослые люди! Слазьте сей же
час!
Несмотря на грозный тон, старушка не могла скрыть восхищения братьями
-кричала по долгу службы, а не от души. Евгений и Федор не спеша слезли
с дерева и отнесли лестницу на место. Удовлетворенная старушка покинула
поле боя.
Когда они возвратились под окно, Любаша была уже не одна. На руках
она держала туго спеленатый сверток, откуда выглядывала крошечная смуг-
лая головка с закрытыми глазками. Братья оценивающе поглядели на новояв-
ленного племянника.
- Нормальный пацан! - крикнул Федор.
- Везет тебе на мальчишек! - крикнул Демилле.
- Стараюсь! Женя, Федя, позвоните маме, скажите, чтобы Ника принесла
сливок и орехов. У меня молока мало... Ну, я пошла кормить! -Любаша по-
махала рукой и скрылась.
Братья несмело переглянулись. Оба одновременно почувствовали, что
внутри опустело, завод кончился. То был порыв, не больше. Теперь каждому
нужно было возвращаться на свою дорогу.
Они сели на скамейку и закурили.
- Пять лет не курил, - усмехнулся Федор.
Он выглядел виноватым. Знал, что все возвращается на круги своя, по-
мочь Любаше и Евгению он ничем не может, да они и не нуждаются. Мысли
вернулись к дому, к жене, и Федор впервые ужаснулся, вспомнив, как обру-
гал ее. Предстоял неприятный разговор. Тут же его поразила более страш-
ная мысль: он вспомнил, что оставил на кухонном столе иконку. Положим,
Алла знает о его тайне, но вдруг увидит Вика? Это катастрофа. Единствен-
ная надежда, что жена догадается спрятать.
Евгений Викторович заметил перемену в брате, но не осуждал. Скорее,
был благодарен ему, ибо не ожидал и этого порыва. Впрочем, от себя он
тоже не ожидал подобного. Он уже прикидывал - куда идти, вспомнил о но-
вой своей службе, поморщился...
Братья поднялись одновременно.
- Ну, бывай, - сказал Евгений, обнимая брата.
- Женя, если что нужно... - неуверенно пробормотал Федор.
- Ничего, Федя. Все путем.
По его объятию Федор понял, что брат больше не придет и звонить не
будет. Он с горечью отметил, что эта мысль принесла ему облегчение. "Не
склеить... Ничего не склеить", - констатировал он уже почти без сожале-
ния. Что ж, значит, так тому и быть. Каждому свое.
И тут же он вспомнил о пульсе. Как он мог забыть? Непростительно.
Проводив глазами Демилле, Федор положил пальцы на запястье. Пульс был
семьдесят девять ударов. Федор Викторович похолодел и принялся искать
валидол. Скляночки не было! Очевидно, впопыхах он забыл ее дома, чего не
случалось с ним уже много лет. Лоб его покрылся испариной, он беспомощно
огляделся по сторонам и шаркаюшей стариковской походкой осторожно напра-
вился к телефону-автомату, находившемуся у ворот медицинского института.
Он набрал номер, чувствуя, что пульс от волнения полез вверх.
- Алла? Я забыл валидол. Что делать?
- Купи в аптеке! - Алла швырнула трубку.
И правда, как он не догадался! Ему стало чуточку легче. Он сел в
трамвай и доехал до площади Льва Толстого. Здесь его ждал новый удар:
аптека была закрыта. Федор Викторович почувствовал, как сжалось сердце,
схватился за левый бок и прислонился к стене. Проходивший мимо старик
остановился.
- Вам плохо? Хотите валидол?
- Да-да! Если можно...
Старик вытряхнул на ладонь Федора две таблетки, и тот засунул их в
рот. Во рту похолодело. Ему показалось, что боль отступает. Поблагодарив
старика, Федор направился к остановке троллейбуса.
Когда он вернулся домой, серый от переживаний, то застал на кухне же-
ну, беседующую с небольшого роста майором милиции. На лоб майора падала
жесткая прядь волос, похожая на воронье крыло. На столе стояла чашка
чая.
В голове Федора пронеслось несколько мыслей, не успевших сформиро-
ваться из-за быстроты передвижения. Он в растерянности остановился в
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг