ние, субботник, демонстрация, художественная самодеятельность, а чувства
рождали истинные. Должно быть, потому происходило так, что беда косну-
лась самого сокровенного - собственного дома - и стало вдруг понятно,
что справиться с нею можно только самим.
Со сцены уже лились взвизгивающие звуки молдаванески, а те самые дети
в костюмчиках потешно и не в такт топтались на месте, взявшись за руки и
высоко вскидывая голые коленки. Аккомпанировал на баяне Серенков, его
застывшее лицо ничего не выражало, в то время как пальцы с удивительным
проворством бегали по клавиатуре.
Детям щедро похлопали, и Светозара Петровна объявила следующий номер:
художественное чтение. На сцену вышла Вера Малинина - она сильно измени-
лась в последнее время, стала увереннее, помолодела и похорошела. "Лер-
монтов. Мцыри", - сказала она и принялась читать хрестоматийный отрывок
из поэмы - поединок с барсом... "Но в горло он успел воткнуть и там два
раза повернуть свое оружье. Зверь завыл..." - читала уверенно и с выра-
жением.
Затем Армен Карапетян без сопровождения спел армянскую народную пес-
ню, а Файнштейн прочитал свою юмореску о сантехниках.
На сцену вышел квартет Рыскалей - майор при параде, Клава и Марина с
Наташей, вполне оформившиеся уже девицы, очень похожие на мать. Серенков
склонил голову, прикрыл глаза и заиграл "Ромашки спрятались, поникли лю-
тики...". Клава повела чисто, дочки подхватили: "Зачем вы, девочки, кра-
сивых любите...", Рыскаль тихо и печально вторил.
Женщины в зале прослезились, а мужчины сурово нахмурили брови, кроме
генерала Николаи, который, наоборот, распахнул глаза и с удивлением взи-
рал на сцену.
- Надо же, какие молодцы! - шепнул он Ирине, тоже против воли растро-
ганной.
Рукоплескали Рыскалям еще добротнее, а они, смущенно покланявшись,
затянули есенинское "Не жалею, не зову, не плачу..." - да еще лучше
прежнего! Девочки порозовели, голос Клавы дрожал от волнения, а майор
усердно помогал себе бровями, оставаясь в целом вполне статуарным.
На "бис" исполнили "Вечерний звон" - коронный номер. Рыскаль глубоко
и неторопливо подавал свои "бом-бом", пока жена и дочки, точно ангелы на
небесах, выводили мелодию. Зал рыдал в буквальном смысле слова.
Кроме удовольствия, доставляемого пением, еще одна причина заставляла
кооператоров радоваться, возможно, и неосознанно, а именно - простота и
душевность руководителя, которые демонстрировались с полной убеди-
тельностью.
Выступавший после Рыскалей вокальный дуэт с самодеятельной песенкой
на тему летающих домов не имел и половины того успеха. И тут нравствен-
ное чутье не подвело кооператоров. Может быть, это и грубое сравнение,
но... "в доме повешенного не говорят о веревке".
Молодожены-студенты, занимающиеся в кружке бального танца, показали
бразильскую самбу - он в черном смокинге, она в пышной кружевной юбочк
е... Серенков аккомпанировал всем весьма квалифицированно, а затем ис-
полнил свою "коронку" - "Полет шмеля" композитора Римского-Корсакова,
блеснув виртуозной техникой. Старики Ментихины порадовали юмористической
миниатюрой, ими же и сочиненной, - Светозара Петровна изображала кассир-
шу "Универсама", а Светозар Петрович воришку-покупателя, припрятавшего
под полою банку сардин. При этом брат и сестра обнаружили бездну юмора и
артистического дара - кооператоры покатывались, глядя, как Светозара
Петровна, оставив кассовый аппарат, производит детальный обыск покупате-
ля и извлекает на свет божий содержимое карманов...
Вообще раскованность на сцене и в зале была полнейшая. Будто рухнули
разделявшие кооператоров перегородки - никто не боялся показаться таким,
как есть, и принимал другого со всеми его достоинствами и слабостями.
Ирина заметила, что генерал достал из кармана носовой платок и как-то
странно комкает его в руках, теребит, прячет в кулаке... Он бросил на
нее взгляд и смутился.
- Не могу вспомнить один фокус... Очень забавный фокус. Исчезновение
носового платка. Хотелось бы показать...
Не успела Ирина придумать какое-нибудь возражение, как Светозара Пет-
ровна, вновь появившаяся на сцене в качестве ведущей, объявила:
- А сейчас, товарищи, гвоздь нашего вечера! Валентин Борисович Зава-
довский! Опыты с телекинезом!
Зал загудел. Несколько мужчин, не проживающих в нашем доме и сидевших
в первом ряду, подобрались и вскинули головы, уставившись на сцену с по-
вышенным вниманием.
Из-за кулис вышел Валентин Борисович, сопровождаемый Кларой. Она ос-
талась стоять у задника, не спуская глаз с мужа, а Завадовский вышел на
авансцену и едва заметно поклонился. Публика по инерции приветствовала
его аплодисментами.
- Это тот, который дом угнал! - возбужденно проговорил кто-то, объяс-
няя соседу.
С Валентином Борисовичем произошли изменения. Он прибавил досто-
инства, почувствовал себе цену. Куда девался робкий кооператор, которого
привыкли видеть с собачкой на спортивной площадке, куда девалась его за-
искивающая улыбка! Перед зрителями предстал маленький, изящный, хорошо
одетый мужчина аристократического вида, с несколько усталым и надменным
лицом. Он подчеркнуто медленно потер одна о другую руки и проговорил
чуть слышно:
- Ну что ж... Начнем.
По сигналу Клары дворники вынесли на сцену стол, а Светозара Петровна
- графин с водой и пустой стакан. Все это поставили перед Завадовским на
самом краю сцены. Валентин Борисович отступил на шаг, прикрыл ладонью
лицо и несколько мгновений сосредоточивался. В зале наступила гробовая
тишина. Завадовский жестом, исполненным артистизма, приподнял руку и
плавно взмахнул ею снизу вверх.
И тут кооператоры увидели, как графин, дотоле мирно занимавший свое
место на столе, медленно взлетел в воздух и, повинуясь движениям руки
Завадовского, сделал небольшой круг над стаканом. Затем графин наклонил-
ся, и из него в стакан полилась вода. Бульканье воды с ужасающей отчет-
ливостью слышалось в помертвевшем зале.
- Да, здесь мне делать нечего... - восторженно выдохнул генерал.
Завадовский опустил руку, и графин занял свое место на столе. Зал,
пришедший в себя от шока, взорвался аплодисментами. Не аплодировала
только Клара, впервые лицезревшая новый талант мужа. Она застыла на фоне
разрисованного под пионерский лагерь с горнами и барабанами задника,
сцепила на груди пальцы и вглядывалась в затылок Валентина Борисовича с
болью и нежностью.
А муж, дождавшись, когда стихнут рукоплескания, поднял обе руки перед
собой и обратил их ладонями к Кларе. Затем он закрыл глаза и согнул
сомкнутые на обеих руках пальцы. Лицо его исказилось нечеловеческой му-
кой, в то время как пальцы стали медленно возвращаться в вертикальное
положение. И тогда Клара, точно привязанная к кончикам этих пальцев не-
видимой ниточкой, поползла вверх, как пионерский флаг на веревке, что
был изображен на заднике. Несколько мгновений она не соображала, что с
нею происходит, но потом вдруг с ужасом заболтала ногами в воздухе и за-
визжала на весь зал:
- Валентин, опомнись!
Валентин Борисович, не открывая глаз, улыбнулся самодовольной улыбкой
и переломился в поклоне, бросив обе руки книзу. Клара за его спиной
опустилась на пол с завидной быстротою, то есть почти упала с метровой
высоты, встряхнулась всем телом, точно собака после купания, и убежала
за кулисы, не посмев даже подойти к дерзкому мужу.
Случись такое пару месяцев назад, от Валентина Борисовича остались бы
лишь рожки да ножки!
Нечего и говорить, что зал неистовствовал: хохотал, рыдал, топотал
ногами.
- Еще! Еще! - скандировали кооператоры, словно не догадываясь, что в
любую минуту каждый из них может повторить трюк Клары Семеновны.
И Завадовский дал понять свою власть над зрительным залом. Бывший за-
битый циркач, угождавший публике, наслаждался сейчас своей силой. Он
выпрямился и, придав взгляду гипнотизм, принялся шарить по рядам глаза-
ми, словно выискивая очередную жертву. Кооператоры притихли и вдавились
в стулья. Завадовский будто кружил над залом - горный орел, кондор,
стервятник, - сейчас он отплатит им за годы унижения, сейчас он взметнет
эти ряды, закрутит их в спираль и вышвырнет в чистое майское небо, кото-
рое пока еще ничего не подозревало, раскинувшись за широкими окнами ак-
тового зала во всей своей голубизне.
Валентин Борисович сверкал очами, пальцы его хищно шевелились. Похоже
было, что он слегка помрачился рассудком. Но минута триумфа и помрачения
длилась недолго. В переднем ряду встал мужчина в штатском и тихо, но
внятно произнес:
- Прекратите, Завадовский!
И Валентин Борисович мгновенно сник, осунулся, помельчал...
- Простите, Роберт Павлович... - прошептал он, поклонился и быстрыми
шагами ушел со сцены за кулисы.
Зрители, облегченно вздохнув, проводили его хлопками.
На сцену выпорхнула Светозара Петровна с лицом чуть бледнее обычного
и крикнула в зал:
- Концерт окончен!
Последний номер, несмотря на его безусловную сенсационность, нес-
колько испортил праздничное настроение кооператоров. Опять повеяло стра-
хами и загадками памятной ночи, о которых хотелось бы забыть навсегда.
Кооператоры расходились встревоженные, потому как нельзя кстати маячил
впереди банкет, где можно будет забыться и залить тревоги вином.
Генерал проводил Ирину до щели и, уже прощаясь, вдруг сказал:
- Ирина Михайловна, я давно хотел спросить: какие у вас планы на ле-
то?
Ирина замялась. Планов никаких у нее еще не было. По правде сказать,
все эти дни на новом месте проскочили впопыхах; ее не покидало вок-
зальное ощущение временности, а потому строить какие-либо планы она
просто боялась.
Генерал, не дождавшись определенного ответа, продолжал:
- Я хочу предложить вам с Егором провести лето у меня на даче. Это в
семидесяти километрах от города в сторону Приозерска. Там немного запу-
щено после смерти моей супруги, но вполне сносно...
- Спасибо, Григорий Степанович, я как-то не знаю...
- После будете "спасибо" говорить. Когда у вас отпуск?
- В июле. Впрочем, я не знаю - отпустят ли. Я всего третий месяц на
этом месте. Отпуск мне еще не положен.
- Это в училище-то? Отпустят! - сказал генерал. - Начальник училища
-бывший мой подчиненный.
Ирина не знала - благодарить генерала или нет. Настолько неожиданным
было его предложение, что она не успела взвесить, удобно ли, что скажут
посторонние... впрочем, что за ерунда! Какие посторонние?
- Ну, вы подумайте, потом скажете. Я настоятельно советую и пригла-
шаю. Мальчику будет хорошо, - сказал Григорий Степанович, обратив взгляд
на Егорку и потрепав того по плечу. - И вам, надеюсь, тоже... И мне... -
добавил он после паузы неожиданно дрогнувшим голосом. - Всего доброго!
Желаю весело провести вечер! - закончил он бодрым опять голосом, повер-
нулся и пошел к своему дому.
- Ну что, Егор? Поедем к Григорию Степановичу? - растерянно спросила
Ирина.
- Поедем! - обрадовался Егорка, но тут же вспомнил: - А папа?
- Папа... - упавшим голосом повторила Ирина. - В общем, это еще не
скоро, посмотрим...
На банкет к семи часам вечера она пошла с неохотой, чуть ли не по
обязанности: не любила выделяться. В ресторане ей указали, куда са-
диться; столики компоновались по лестничным клеткам, и Ирина обнаружила
за своим Ментихиных и чету Вероятновых, остальные соседи по этажу от-
сутствовали: Сарра Моисеевна по возрасту, я - по занятости совсем други-
ми делами, прочие - по неизвестным причинам.
Здесь уже торжественная часть прошла мигом в виде тоста Светозара
Петровича "за дружбу и взаимопонимание", после чего торжество рассыпа-
лось на отдельные застолья - где скучнее, где веселее, официанты работа-
ли спустя рукава, посетитель был больно уж беден - восемь пятьдесят на
человека! - они почти не скрывали презрения... а когда по рукам пошли
бутылки водки, принесенной "с собой" в двух сумках Клары Семеновны, то
все стало знакомо и неинтересно...
Разговор за столиком Ирины не вязался. Вероятнов отмалчивался; все
еще таил обиду на кооператоров, сместивших его с поста, хотя - видит
Бог! - нужен он ему был как собаке пятая нога, да и новый председатель
чувствовал себя в соседстве с предшественником неуютно. Ментихина прид-
винулась к Ирине и слово за слово начала целенаправленный разговор о
жизни: хватает ли денег? скоро ли вернется муж из командировки? что бу-
дет летом делать мальчик? неужели в городе останется?.. вы простите,
Иринушка, что я вторгаюсь, но с мужем у вас все, так сказать, в порядке?
.. извините, Бога ради!
- Я видел его, - вдруг брякнул Вероятнов после рюмки.
- Кого? - удивилась Ирина, ибо Вероятнов обращался к ней.
- Мужа вашего.
- Где? - вскинулась Ирина, будто Демилле был потерянным в городе, хо-
тя достаточно было позвонить мужу на работу, чтобы он отыскался.
- На демонстрации, - ответил Вероятнов.
Он перестал жевать и удивленно уставился на Ирину - больно уж она пе-
ременилась в лице! Ментихина обратилась в слух.
- На демонстрации... - повторила Ирина. - Он никогда на демонстрации
не ходил.
- А тут пошел. Да еще с портретом, - Вероятнов хохотнул, вспомнив не-
лепый вид Демилле.
Пришлось ему рассказать подробнее об их встрече. Ирина пришла в себя
("В самом деле, чего я волнуюсь? не маленький! ему, видно, все равно,
раз на демонстрации ходит!"), но старушка успела все же определить для
себя, что дела в семействе Демилле обстоят неважно.
По мере того как содержимое бутылок вливалось в единый организм коо-
ператива, шум в зале нарастал, вот уже полетели пятаки в музыкальный
ящик и первые пары закружились между столиков. Идейное воодушевление,
охватившее кооператоров на концерте, незаметно переходило в алкогольную
эйфорию с горьким осадком на дне. И официанты с постными ухмылочками, и
бутылки водки, тайком передаваемые под столами, и закуски, один вид ко-
торых навевал мысли об ОБХСС, - все, буквально все разрушало с таким
трудом созданное единство, намекало на тщетность коллективистских отно-
шений. Будто из нарисованного на заднике пионерлагеря вернулись в ре-
альную жизнь...
И уже текли пьяные речи, и струились пьяные слезы, а поток брудершаф-
тов и лобызаний достиг опасной силы. Тянулись с бокалами к Рыскалю, выс-
казывали ему слова признательности и любви, которые, будь они сказаны в
трезвом состоянии, безусловно, имели бы больше веса, чем теперь. Рыскаль
хмурился, вертел фужер с "пепси-колой" за тонкую ножку. Не позволил себе
выпить ни грамма, хотя абсолютным трезвенником не был, употреблял - но
лишь в семье или с друзьями по праздникам. Никак не на работе. А здесь
была работа.
Инесса Ауриня, сверкая глазами и размахивая пышной копной волос,
вдруг пустилась в пляс под зажигательные звуки цыганочки. Кооперато-
ры-мужчины хлопали в такт, не жалея ладоней, официанты смеялись в кулак,
сгрудившись у дверей зала.
И уже Файнштейн с Серенковым, заложив большие пальцы рук под мышки,
синхронно танцевали "семь сорок", точно родные братья, Клара Семеновна
вертелась перед ними колбасой, подзуживала, подкрикивала...
В разгар веселья у дверей в зал произошло движение. Официанты прег-
раждали кому-то дорогу, разводили руками: мол, мест нет, но потом расс-
тупились и пропустили в ресторан незнакомую женщину. Она поискала ко-
го-то глазами, затем подошла к столику моих соседей и уселась рядом с
Ириной. Только тут Ирина ее узнала. Это была дочь генерала Николаи.
Рыскаль, конечно, заметил появление женщины и не спускал с нее глаз.
Не хватало ему, кроме людей Коломийцева, еще и неизвестных посторонних!
Мало ли откуда? Вдруг Управление прислало проверить?.. Он несколько ус-
покоился, увидев, что женщина завела какую-то беседу с Ириной Нестеро-
вой. Заметил Рыскаль, что к разговору женщин внимательно прислушивается
и Светозара Петровна. Значит, и ему будет известно... Не прошло и мину-
ты, как Ирина, покраснев, вскочила с места и бросилась к выходу. Незна-
комка, как ни в чем не бывало, налила себе водки в фужер и залпом выли-
ла. Ну и гости!.. После чего она встала и с пугающей развязностью приг-
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг