талью повествования. А я отвечаю: смотря в каком сочинении. Реализм - не
метод, а цель. Ежели запуск ларька необходим для достижения реалистичес-
кой цели повествования, то он абсолютно реалистичен. Под реалистической
же целью я понимаю правду.
Иногда, чтобы приблизиться к жизни, нужно довольно далеко отойти от
нее. И я не хочу спасательного круга с надписью "Правдоподобие", когда
под рукой Реализм в широком понимании этого слова.
- Реализм "без берегов"?
- Нет, с берегами, с руслом, с холмиками на берегу, со стадами коров,
дающих реалистическое молоко, но чтобы река была широкой и живой -Волга,
к примеру, а не прямая, как палка, Лебяжья канавка, - ибо нашу удиви-
тельную российскую действительность может вместить река разнообразная и
не менее удивительная.
Поэтому я прошу прощения, милорд, если в моем сочинении вы найдете
факты, плохо согласующиеся с законами природы или маловероятные...
- Вы хотите сказать, что ничего такого, о чем вы сочиняете роман, не
было?
- Что вы, милорд, Господь с вами! Здесь все чистая правда! Да вот и
Евгений Викторович, сосед мой, подтвердит. И в милиции подтвердят.
- Значит, было не так?
- Нет, именно так!
- Тогда почему "плохо согласующиеся"?
- Да потому, что законы природы в каждом сочинении - свои, а мои пло-
хо согласуются с установленными критикой в качестве образца.
- Плюньте на критиков!
- Хорошая мысль, милорд.
Спохватившись... - за всеми этими разговорами я чуть было не пропус-
тил действительно важную тему - ...я хочу представить вам кооператив.
Нет, надо торжественнее: Кооператив.
Или даже так: КООПЕРАТИВ!
Тут я взял с полки "Словарь иностранных слов" (благо, он всегда под
рукой) и открыл его на стр. 363 - там, где КОО... пробежал взглядом... -
КООПЕРАТИВА нет! Но есть КООПЕРАЦИЯ, которая растолковывается как одна
из форм организации труда, при которой много лиц совместно участвуют в
одном и том же процессе труда или в разных, но связанных между собою
процессах труда (ну, вот как мы с мистером Стерном пишем эту книжку,
например), а также как массовые коллективные объединения в области про-
изводства и обмена.
Производство здесь совершенно ни при чем, его я отбрасываю. В самом
деле, никогда и ничего совместно мы в нашем жилищно-строительном коопе-
ративе не производили за все десять лет его существования. Остается об-
мен, но... предполагать, что наш ЖСК был организован только для того,
чтобы его члены-кооператоры обменивали свои квартиры?.. Нет, здесь
что-то не так!
А какая была идея! Какой музыкой отзывалась она в душе! Вы предс-
тавьте: тысяча человек разных возрастов, профессий, национальностей, ве-
роисповеданий, убеждений, привычек, характеров и семейного положения
объединяются в единый КООПЕРАТИВ (чуть было не сказал КООллектив!), что-
бы сообща построить прекрасный дом на 287 квартир и жить в нем припеваю-
чи, в полном соответствии с правилами социалистического общежития. Вот я
вижу: они идут вносить деньги на постройку дома.
- Где они их взяли?
- Скопили, милорд, назанимали, где можно, с рассрочкой платежа, соб-
рали по крохам, взяли у родителей, выиграли в лотерею - и вот несут... Я
сам когда-то нес примерно две тысячи рублей (сейчас несут больше), соб-
ранных всеми указанными способами и отложенных на сберкнижку, откуда в
один прекрасный день вся сумма была снята и доставлена в другую сберкас-
су... Я очень волновался: мало ли что? Никогда в жизни я не держал в ру-
ках такой суммы наличных денег.
- А много это или мало?
- Это моя годовая зарплата по тем временам. И вот суммы этой не ста-
ло, вернее сказать, она влилась слабой струйкой в общий денежный поток
коллектива, чтобы уже через год возникнуть в виде девятиэтажного дома на
бывшей Илларионовской улице, переименованной вскоре (уж не в честь ли
появления дома?) в улицу Кооперации.
Мы стали кооператорами с улицы Кооперации.
Господи! Дай нам, кроме жилплощади, еще и умение ею пользоваться! Дай
нам, кроме свобод, которые у нас есть, еще и навык с ними обращаться!
Дай нам, кроме идеи кооператива, еще и чуточку человеческой расположен-
ности, предупредительности, общительности и доверия!
За десять лет я не познакомился ни с одним из наших кооператоров. Я
не говорю - подружился...
- Неужели у вас такой скверный характер?
Что же мы купили за деньги, заработанные путом и кровью, в борьбе и
лишениях? Идею кооператива? Идеалы равноправия, союза и взаимопомощи?
Нет, мы спрятались в своих квартирках, мы украшаем их каждый на свой
лад, мы знать не знаем о соседях (совсем как англичане, милорд!), хотя
Правление кооператива регулярно устраивает общие собрания, настойчиво
вывешивает в подъездах призывы к уплате задолженности за квартиру и даже
поздравляет жильцов с Новым годом путем красочного плаката.
...А за последнее время я всех узнал.
Вот, например, Евгений Викторович Демилле...
Впрочем, об Евгении Викторовиче - в самом романе. Не будем загромож-
дать подступы к нему.
А пока займемся описанием дома. Нам нужно знать, как он устроен.
Дом кирпичный... - не правда ли, большое преимущество? - терпеть не
могу бетонные панели, соединяемые битумными швами, бетонные потолки, бе-
тонные стены, куда ни один гвоздь не лезет... Бетонные дома гудят!..
Звенят!.. А наш кирпичный молчалив... - итак, он кирпичный. Высота по-
толков, как и везде, два с половиною метра. Разумеется, лифт...
Кстати, о лифте. Лифт - это наш клуб, мистер Стерн.
От первого до последнего этажа нашего дома лифт движется полторы ми-
нуты. За это время можно успеть:
а) справиться у едущего с вами кооператора, на какой этаж ему нужно.
Поверите ли, за десять лет мы не запомнили такой простой вещи. Я знал в
лицо только соседей по этажу: Демилле, его жену и маленького сына, инже-
нера Вероятнова с семейством, одинокую старуху без имени и отчества (мо-
жет быть, и без фамилии), двух Ментихиных и кое-кого еще. Их я доставлял
вместе с собою на девятый этаж, не спрашивая. У остальных приходилось
вежливо выпытывать, а после, получив ответ, хлопать себя по лбу, приго-
варивая: "Да, верно! Как я мог забыть, что вы на восьмом" (седьмом, шес-
том, пятом, четвертом, третьем - на второй этаж лифт не ходит);
б) сказать: "Ну и погодка!";
в) или: "Где вы брали апельсины?" - "В нашем". - "Спасибо";
г) сделать озабоченное лицо...
И тут лифт останавливался - как раз вовремя, потому что все реши-
тельно темы были исчерпаны. Клуб у нас мимолетный, не обязывающий ровно
ни к чему. Еще он отличается тем, что одновременно служит стенгазетой.
- Я не понимаю.
- Ну, милорд, это совсем просто! О газете вы ведь имеете представле-
ние?
- Сударь...
- А это то же самое, только без бумаги, на стене. Каждый может напи-
сать, что ему вздумается. Свобода слова в клубной стенгазете полнейшая.
Правда, я ни разу не встречал в ней статей по политическим вопросам. На-
ши кооператоры пишут по вопросам пола, любви, дружбы; много стихотворе-
ний, а также - по национальному вопросу.
Разберем еще маленький математический парадокс, связанный с домом. В
доме четыре подъезда и девять этажей. На каждой лестничной площадке по
восемь квартир. Умножим:
4 x 9 x 8 = 288.
А между тем, как вы уже знаете, в доме насчитывается 287 квартир. В
последней живет семейство Демилле.
- Куда же девалась одна квартира?
- Это чудеса архитектуры. Но квартиры нет.
В этой несуществующей квартире живет несуществующая семья, к которой,
кстати, вы имеете прямое отношение, милорд.
- Я?
- Да, я вас потом познакомлю. Правление занимает существующую кварти-
ру на первом этаже второго подъезда.
А теперь, когда мы познакомились с устройством дома, поговорили о
квадратных метрах, клапанах, кооператорах и реализме, мне ничего не ос-
тается, как со страхом скомандовать себе:
- Пять!
- Четыре!
- Три!
- Два! (Вы не представляете, какой долгий путь нам предстоит!)
- Один!
- Пуск!
4
Бог может любить, что ему вздумается - это его личное дело. А мы с
мистером Стерном отныне любим Четверицу (в отличие от Троицы -вы догада-
лись?), почему и затеваем еще один подступ.
- Вы просто боитесь!
- Чего я боюсь?
- Писать роман...
- Попробовали бы сами. Интересное дело! (Конечно, боюсь.) Отправ-
ляться в такие странствия, такие дебри (боюсь ужасно!) - 287 квартир! -
без всякой надежды на признание, прочтение и опубликование, без... -
нет, наоборот: опубликование, прочтение и признание - ...моральной под-
держки, без денег, наконец.
- А на что вам деньги?
- Бумага, милорд... Отправляться в это плавание в одиночку (простите,
мистер Стерн!), имея в качестве компаса и маяка лишь собственные сла-
бенькие представления о Прекрасном, Высоком и Правдивом (это все одно и
то же), и не бояться? Страшно боюсь.
Будем считать, что наша ракета стартовала неудачно. Или же будем счи-
тать, что она еще не стартовала.
А пока запустим на орбиту пивной ларек.
Это много проще, чем запустить роман. К тому же необходимо расчистить
место на Безымянной улице Петроградской стороны.
Кажется мне временами, что функции любого места в нашем городе, любо-
го здания и помещения были определены когда-то очень давно - может быть,
царем Петром, - и с тех пор практически не меняются. Вернее, изменяется
лишь форма, но содержание остается неизменным. Так, например, в помеще-
нии бывших царских конюшен, что на Конюшенной площади, находится ныне
таксомоторный парк, а в Казанском соборе - Музей истории религии и ате-
изма. Кавалергардская улица названа улицей Красной Конницы -она лишь из-
менила цвет, в бывшем Адмиралтействе учат военных моряков, а в зале Дво-
рянского собрания по вечерам собирается интеллигенция слушать музыку.
Наш пивной ларек на Безымянной не принадлежит к достопамятным местам,
ничего там не происходило значительного, историко-революционного или ли-
тературно-художественного, но именно здесь вот уже сто с лишним лет тру-
дящиеся пили пиво. Ларек выгоднее было бы поставить на углу Безымянной,
однако его отнесли чуть дальше, то есть туда, где более века тому назад
один предприимчивый немец по фамилии Кнолле организовал пивную - полу-
подвальное помещение, низкий сырой зал, темные дубовые столы, сейчас там
книжный склад.
Пивная Кнолле исчезла в гражданскую войну. Склад был организован нес-
колько позже. И вы представить себе не можете, но эти несколько лет
безвременья (в смысле пива) доказали стойкую приверженность посетителей
Кнолле к этому месту, доказали их преданность Безымянной, то есть в ко-
нечном итоге доказали, что место для пивной было выбрано не просто так,
а было в этом нечто мистически-безошибочное.
Народ приходил сюда по-прежнему, располагался у заколоченных досками
дверей пивной и распивал что придется.
Потому-то, когда встал вопрос об организации книжного склада в бывшем
помещении пивной Кнолле, сама собою родилась мысль облегчить бедственное
положение любителей пива, поставив рядом с дверями книжного склада пив-
ной ларь -убогое деревянное строение, подле которого всегда стояли пив-
ные бочки - их увозили, привозили; добровольцы из толпы помогали продав-
щице тете Зое выбивать деревянные затычки массивным конусом, скользящим
по длинной блестящей трубке с краником на конце; на донца бочек стави-
лись кружки, раскладывалась вобла (тогда была вобла), бывало и кое-что
покрепче, чем пиво, и завязывалась беседа.
Тетя Зоя возникла вместе с ларьком...
- Она заменила Кнолле?
- Да, милорд, и еще как заменила! Чем был для народа этот чужак-не-
мец? Немцем! А тетя Зоя стала матерью-хранительницей квартала. Когда
ставили ларек, ей было лет двадцать, не больше, она была Зоинькой, Зай-
чиком, Зайчонком, сестричкой, дочкой, красавицей - кто как не называл!
Но постепенно, и довольно скоро, она стала тетей Зоей: она располнела,
не утратив сначала привлекательности, а потом и утратив; обзавелась
семьей - завсегдатаи знали мужа, сына, подробности жизни; затем потеряла
семью в блокаду, когда и ларек сам пустили на дрова; постарела тетя Зоя,
поседела, но по-прежнему оставалась всеобщей тетей, доброй и строгой.
Алкоголиков она не любила (завзятых, конечно), поддерживала вокруг
ларька железную дисциплину - не могло быть и речи о пьяной драке у
ларька тети Зои; она сразу покидала свое место, выходила на улицу, под-
боченившись, и вопрошала буйствующих: "Что, мужики? Места другого не
нашли?" и инцидент рассасывался.
Она наливала и без денег, когда их не было, и я не помню случая, что-
бы деньги не вернули. Авторитет тети Зои был безграничен. Последние годы
она сдала (ей было уже за семьдесят), кружки не так ловко мелькали в ее
руках, она долго рылась в мелочи, отсчитывая сдачу, но упаси Бог пришле-
цу со стороны прикрикнуть, поторопить - его изгоняли из очереди тут же!
На чем же основывался тетин Зоин авторитет? На честности!
Знаете, милорд, у нас есть такой плакат (его еще можно увидеть в про-
винциальных пивных): "Требуйте долива пива при отстое пены до черты!"
- Повторите, не понял.
- "Требуйте. Долива. Пива. При отстое. Пены. До черты".
- Ни черта не понимаю!
- Формулировка, конечно, скверная, но у нас ее все понимают. Дело в
том, что на пивной кружке есть рисочка, отметка, обозначающая полулитро-
вую порцию пива (у нас метрическая система, милорд). А вы сами знаете,
что пиво имеет обыкновение давать обильную пену. Некоторые продавцы и
продавщицы пива бессовестно пользуются этим физическим законом, наливая
пиво бешеной струей, в результате чего, если дать ему отстояться, уро-
вень жидкости в кружке далеко не дойдет до рисочки. А это деньги, ми-
лорд.
- Такие мелочи?
- Вот именно! В этом и состоит указание плаката: дайте пиву отсто-
яться, а потом потребуйте его долива до черты! Но плакатом пренебрегают.
Как можно дать пиву отстояться? Отстояться можно в очереди, но, когда
пиво уже налито, оно не задерживается в кружке ни секунды.
Честность тети Зои можно было проверять мензуркой.
И вот, благодаря своей честности и отстою пены до черты, тетя Зоя к
концу трудовой жизни не скопила денег, не купила дачу, не обзавелась
коврами, хрусталем и драгоценностями, а продолжала жить в коммунальной
квартире, здесь же, на Безымянной, в полном одиночестве, скромности и
терпении. Более полувека торговать пивом! Из пены можно было бы соору-
дить наш кооперативный дом. Я не шучу. Потому, вероятно, и произошло из
ряда вон выходящее событие.
Случилось так, что однажды весной, точнее, вечером в пятницу, в апре-
ле месяце, тетя Зоя заработалась допоздна. То ли не вовремя пришла цис-
терна с пивом, то ли собесовские дела отвлекли тетю Зою, но она открыла
свой ларек лишь в шесть часов вечера и торговала до темноты (а в апреле
темнеет у нас уже поздно). Многие ее постоянные клиенты разбрелись по
соседним ларькам, а может быть, купили бутылочное, но факт остается фак-
том: в тот весенний холодный вечер почти никого из коренных обитателей
Безымянной в очереди у ларька не было, а она состояла из незнакомых тете
Зое людей.
Тетя Зоя сидела на высоком табурете в своем новеньком бело-голубом
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг