на земном шаре заняты тем, что учатся убивать друг друга все более эф-
фективно, - не умещается в моей голове. Если таковы исторические законы
развития, то я отказываюсь принимать глупость таких исторических зако-
нов.
На этом можно поставить точку в главе об отце.
Мой отец был хорошим летчиком и мудрым человеком. Он понимал больше,
чем я. Он отдал армии всю жизнь, и не его вина, что сын стал пацифистом.
Новое местожительство
Мы уехали из Москвы.
Мы ехали долго, через всю страну, и оказались во Владивостоке. Дальше
ехать было некуда. Там наша семья стала жить. Местожительство заслужива-
ет описания.
Это был специальный дом для воинских начальников. Он стоял на склоне
берега Амурского залива, а вернее, бухты Золотой рог. На центральную
улицу выходил лишь верхний третий этаж. Остальные этажи смотрели окнами
во двор, куда с улицы вели железная дверь и каменная лестница. Двор был
окружен железным зеленым забором.
За этим забором прошла моя юность.
Во дворе дома всегда стоял матрос-часовой с карабином. В полупод-
вальном помещении жила караульная команда во главе с мичманом. Матросы,
которые нас караулили, дружили с детьми воинских начальников, играли с
ними в футбол и другие игры. Служба не слишком их обременяла. Во дворе
жила также сторожевая овчарка.
Слева от подъезда, выходившего во двор, стояли гаражи, заполненные
черными машинами марки "ЗИМ", а справа росли деревья, и были площадки
для игр и забав детей. В доме насчитывалось около десятка детей разных
возрастов.
Дети не стеснялись своего происхождения. Они запросто обращались с
часовыми. Мичман заискивал перед детьми, опасаясь, что они могут пожало-
ваться отцам. Мои детские переживания значительно усилились в доме за
железным забором. Новые школьные товарищи определенно опасались заходить
ко мне. Правда, были среди них и такие, которым нравилась избранность, и
они, вероятно, гордились знакомством с высокопоставленными детьми. Но
они не нравились мне.
Только через год или два я привык к часовым, и меня перестало удру-
чать наше житье.
Любимым развлечением мальчишек двора было следующее. Вечерами мы
прокрадывались за гаражи к забору. Нашим главарем был десятиклассник
Витька, сын адмирала. В этом месте забор был деревянным, с узкими щелями
между досок. Он отгораживал двор от матросского клуба, где по субботам и
воскресеньям были танцы. Прильнув к щелям, мы наблюдали за темными алле-
ями и кустами, примыкавшими к забору. На аллеях стояли скамейки. В кус-
тах и на скамейках мы видели матросов в белых бескозырках. Матросы обни-
мали подруг. Когда какой-нибудь матрос, осмелев от темноты и дыхания
подруги, предпринимал решительные действия, Витька, а за ним и мы, начи-
нали свистеть и улюлюкать. Подруга вскакивала со скамейки, поспешно, оп-
равляя юбку, а злой матрос с ругательствами подбегал к забору, желая
вступить с нами в непосредственный контакт. Мы не убегали, потому что
забор был высоким, генералы и адмиралы были еще выше забора и часовой с
карабином охранял наши игры.
Покрутившись у забора и высказав все, что он о нас думает, матрос
бросался искать убежавшую подругу.
Наши действия казались нам остроумными.
Эти забавы увлекали меня в восьмом классе. Уже в девятом я ушел с ад-
миральского двора в народ.
Красный охотник
Но сначала о радиолюбительстве
В первое лето на Дальнем Востоке мы жили на казенной даче. Я еще не
определился в школу и занимался на даче техническими поделками. Я выпи-
ливал лобзиком фигурные палочки из фанеры. Работа требовала терпения, но
не удовлетворяла результатами. Что-то было в этом несерьезное.
Рядом с дачным поселком стояла авиационная часть. Она входила в под-
чинение отцу. Я побывал там и зашел в мастерские. Обилие инструментов,
приборов и деталей поразило меня. Мне страшно захотелось заниматься ра-
диолюбительством. В те годы оно было популярно.
Я обложился журналами "Радио" и брошюрами типа "Как самому сделать
радиоприемник". Между прочим, радиоприемник у меня был. Но оказалось,
что радиоприемник, сделанный своими руками, отличается от купленного в
магазине так же, как собственный глаз от вставного.
Теорию я усвоил сносно, но практика давалась сложнее. Нужно было нау-
читься паять, гнуть железо, сверлить, наматывать катушки, дроссели и
трасформаторы, клеить каркасы, производить монтаж - и еще многому друго-
му.
Отец попросил старшину из мастерских приходить к нам на дачу и обу-
чать меня практическому радиолюбительству.
Тогда я не подумал, что просьба начальника - это приказ. Мне показа-
лось естественным, что по вечерам к нам на дачу стал приходить усатый
старшина-сверхсрочник, который знал все о радио.
Впрочем, он сам, кажется, был доволен таким оборотом дела. Отец в
скором времени помог ему с жильем. У старшины была семья.
Я до сих пор не знаю, как относиться к взаимным услугам. Казалось бы,
это естественнейшая вещь. Люди, по-доброму относящиеся друг к другу, де-
лают то, что в их силах. В силах старшины было обучить сына начальника
техническим навыкам. В силах начальника было дать старшине жилплощадь.
Я уверен, что мой добрый старшина ни о чем не просил. Отец сделал
сам.
От старшины я узнал массу интересных и полезных вещей. Мы собирали
приемник прямого усиления. Списанные детали приносил старшина. Однако
почти все, включая шасси и силовой трансформатор, я сделал своими рука-
ми. Целую неделю я мотал трансформатор, считая витки и перекладывая об-
мотки слоями тонкой конденсаторной бумаги.
Мой первый "силовик" сгорел. Из него пошел дым. Я взялся за второй.
Старшина научил меня залуживать провода, крепить детали, чертить монтаж-
ные схемы, распаивать панельки радиоламп. От него я узнал волшебную фра-
зу: "Каждый красный охотник желает знать, сколько фазанов село в боло-
те".
Вы, наверное, ее не знаете. А я знаю.
Эта фраза давала ключ к цветной маркировке конденсаторов и сопротив-
лений. Такая маркировка давно отменена, но тогда на деталях, в особен-
ности на американских, можно было видеть цветные пояски и точки, обозна-
чавшие величину емкости или сопротивления.
Начальные буквы слов фразы обозначали цвета и соответствовали цифрам
от единицы до девятки. Коричневый, красный, оранжевый, желтый, зеленый,
синий, фиолетовый, серый, белый.
И я ощущал себя красным охотником, желающим знать, сколько фазанов
село в болоте.
Друг
Увлечение помогло найти мне друга. Не знаю, сошлись бы мы без радио.
Мы начали дружить, меняясь деталями.
Его звали Толян. Он был очень высоким, под два метра, черным, худым и
в очках. Когда Толян повзрослел, стали говорить, что он похож на Збигне-
ва Цыбульского. Но тогда мы о Цыбульском не знали.
Его невозможно было звать Толей, Толькой или Толиком. Он был Толян.
Он рано развился физически и в восьмом классе уже брился. Отец у Толяна
был бурят, а мать русская. Когда Толян получил паспорт, мы узнали, что
он тоже бурят. Вообще же, в школе мы совершенно не интересовались нацио-
нальностями друг друга.
Толян был младше меня на месяц. Но и тогда, и теперь я относился к
нему как с старшему.
До этого у меня уже был друг в Москве. Мы и теперь поддерживаем отно-
шения и по привычке называемся друзьями. Но сейчас мы уже не друзья.
После Толяна я приобрел еще двух-трех друзей в институте. И все. Я не
знаю, сколько положено иметь друзей. Хорошо, что они есть. Хорошо, что я
встретил Толяна.
Мне трудно о нем писать. Любая правда выглядит подозрительной. Он был
взрослый и застенчивый. Он стеснялся своего роста и бритого подбородка.
Иногда на него "находило", и Толян начинал молотить классную доску сери-
ями боксерских ударов. В классе жила легенда о том, как Толян занял пер-
вое место в городе по боксу. Это было в четвертом классе. Толян оказался
единственным в своей возрастно-весовой категории. Физрук выставил его и
не промахнулся. Наверное, он был уникальным чемпионом по боксу, который
никого никогда не ударил.
Его любили и уважали. Он был бессменным старостой нашего класса. До-
вольно быстро мы перешли от обмена деталями к совместной работе. Каждый
наш проект назывался "утопией" и имел порядковый номер. Некоторые из
утопий осуществлялись. Например, мы радиофицировали школу и обслуживали
школьные танцы, сидя в радиорубке. Наши экспонаты регулярно выставлялись
на технических конкурсах.
Учительница физики Глория Федоровна гордилась нами и просила очеред-
ной экспонат перед каждой городской выставкой. Снабжать нас деталями
Глории Федоровне не приходило в голову, несмотря на то, что физический
кабинет был набит списанной с флота техникой.
Детали приходилось красть.
Честность Толяна была изумительной. Тем не менее он шел на операции в
интересах дела. Мы оставались в физическом кабинете после уроков. Толян
как наиболее честный из нас беседовал с Глорией Федоровной об очередном
физическом законе. Это радовало физичку, и они совместно обсуждали тон-
кости. Я делал вид, что ждал друга. На самом деле я выполнял черновую
техническую работу.
Прислушиваясь к их голосам, я бродил по кабинету с кусачками и от-
верткой в кармане. Я работал профессионально. Откусить от схемы конден-
сатор или сопротивление, вынуть из панельки лампу, отвинтить дроссель,
сунуть за пазуху прибор непонятного назначения - все это было делом се-
кунд. Толян не успевал исчерпать запас знаний Глории Федоровны, а я уже
был заполнен деталями. Мы вежливо прощались и шли делить добычу.
Через месяц детали возвращались в физкабинет в виде звукового генера-
тора, приемника или УКВ-радиостанции. Глория Федоровна торжественно нес-
ла их на выставку. Школа получала дипломы. Ни разу ни одна из похищенных
деталей не была опознана Глорией Федоровной. Это утешало нашу совесть.
Мы модернизировали процесс подсказки. В классе, в щелях между полови-
цами, мы протянули провода, которые кончались контактами у доски. В по-
дошвах своих башмаков мы тоже сделали контакты. Тонкие провода вели под
одеждой от ботинок к воротнику, где был спрятан маленький телефон. Сис-
тема была примитивной, но работала. Правда, трудно было одеваться с про-
водами.
Еще труднее было попасть ботинками на контакт у доски.
Толян водил машину и знал ее назубок. Он умел работать на станках. Он
мог сделать своими руками любую деталь любого технического прибора. Мне
не хватало терпения, я чаще генерировал идеи, чем доводил их до блеска.
По-моему, мы хорошо дополняли друг друга. Толян научил меня тому, чему
не успел научить старшина-сверхсрочник.
Толян любил девочку из нашего класса. Мне казалось, что он излишне ей
предан и давно пора выкинуть ее из головы. Но Толян ходил с нею до деся-
того класса, и она привыкла к нему. Они вместе поступили в институт,
проучились до конца и стали работать в одном институте.
А потом она вышла замуж за другого. Через некоторое время женился и
Толян. Это произошло уже гораздо позже моего отъезда из Владивостока. Не
знаю - что у них там произошло. Мы никогда не разговаривали с Толяном на
такие темы.
В возрасте двадцати семи лет Толян утонул в Амурском заливе, поехав
на рыбалку. Он не увидел своего сына, который родился через пять меся-
цев. Сына назвали Толей.
Комплекс полноценности
Живя в доме за железным забором, я остро чувствовал свой комплекс
полноценности. У меня было все, чего можно пожелать. Здоровье, недурная
внешность, обеспеченные родители, отдельная комната для занятий, увлече-
ния делами и любовные (о них вскоре), друг и товарищи, брат и сестра.
Часовой с карабином охранял мой сон.
Я знал, что многие мои одноклассники этого не имеют.
Отношение школьных учителей ко мне было двояким. Одни относились к
комплексу спокойно, а другие нет. Последние не упускали случая, чтобы
кольнуть меня высоким положением отца. Мол, некоторые полагают, что им
все дозволено. Это меня огорчало и было ложкой дегтя в бочке моего комп-
лекса.
Среди сверстников по-прежнему ценились личные качества: сила, лов-
кость, смелость, предприимчивость.
И опять же, как и в детстве, я страстно хотел завоевать авторитет то-
варищей личными качествами. На этот раз я избрал не курение и матерщину,
а нечто совершенно противоположное. Я избрал спорт.
Я записался в секцию легкой атлетики и начал регулярно ее посещать.
Очень скоро я открыл в себе новые качества: азарт и честолюбие. Сей-
час я понимаю, что они необходимы и полезны. В разумной мере, конечно.
Но тогда я испытывал неловкость, потому что приписал их тому же комплек-
су полноценности.
Я с азартом вступал в любые состязания и непременно хотел их выиг-
рать. Конечно, я немного хитрил. Я уклонялся от состязаний, требующих
грубой силы - толкания ядра, например - и с удовольствием соревновался в
беге, прыжках, спортинвых играх, требующих ловкости, быстроты и сообра-
зительности. У меня обнаружились хорошие физические данные.
Таким образом, испытывая некоторую неловкость от наличия комплекса, я
всеми силами старался его укрепить. И мне это удалось.
Вскоре я уже был чемпионом и рекордсменом школы. Еще через год я вы-
играл первенство края и попал в состав сборной. К концу десятого класса
я был чемпионом края среди взрослых, спортивной звездой первой величины,
и мой портрет висел в краевом Доме физкультуры.
Оказалось, что избавиться от комплекса полноценности так же трудно,
как от противоположного.
Я гордился тем, что заслужил собственную славу и выбрался из-под на-
чальственной тени отца. На самом деле - помнили и то, и другое. Конечно,
дорога в институт тебе открыта, - говорили те же учителя. - Мало того,
что у тебя отец, но ты и сам великий спортсмен. И я снова испытывал гор-
дость и стыд.
Слава Богу, я не зазнался. Мои товарищи относились ко мне нормально,
несмотря на то, что мне не удалось победить свою полноценность.
Мне кажется, что комплексы являются врожденными. Я и теперь обладаю
комплексом полноценности и считаюсь удачливым, счастливым человеком с
легким характером и мизерными проблемами.
Насчет характера я не спорю. Не вижу в этом ничего дурного.
Относительно проблем - давайте не будем! Давайте не будем ставить се-
бя в исключительное положение. Давайте не будем отказывать в праве на
страдание улыбающимся людям. Им просто стыдно рвать на себе волосы и по-
сыпать голову пеплом в непосредственной близости от окружающих. Они де-
лают это дома, запершись в ванной и рассматривая свое опостылевшее лицо
в зеркале эмалированного шкафчика, измазанном зубной пастой.
Право на страдание есть у всех, как на труд и на отдых.
А что касается профессиональных страдальцев и нытиков - я их презирал
и буду презирать.
Вторые любови
Настало время рассказать о моих любовных увлечениях в юности. Делаю
это с удовольствием. Почему-то всегда приятно вспоминать, каким ты был
ослом.
Тут я, возможно, буду путать понятия любви и чувственности, потому
что не умею проводить между ними границу. Я не Лев Толстой. Относясь к
великому писателю с не менее великим уважением, я хочу сказать, что яв-
ляюсь обыкновенным продуктом эпохи, неправильно или никак не образован-
ным в науке отношений между полами.
Мою первую любовь Иру из седьмого класса я забыл быстрее номера ее
телефона. Передо мной открывались юность и Дальний Восток, похожий на
Дикий Запад. Меня ждали туземки и индианки.
Воспоминания о первой индианке - это сплошная чувственность. Изви-
няться не буду. В конце концов мне надоело извиняться. Я не хочу приук-
рашивать свой портрет.
На дачу, о которой я уже упоминал, приехали гости. Это были друзья
отца. Они привезли с собою дочь семнадцати лет. Мне в то лето еще не ис-
полнилось пятнадцати. Дочку звали Вера. Она была уже вполне оформившей
девушкой, как я сейчас понимаю.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг