Ночью будет ливень из метеоритов. Укрыться от него невозможно нигде, и
здесь, на капище, ваш риск будет точно таким же, как в селении. Если вы
останетесь живы, то, согласно закону племени, мы посадим вас в лист биаты
и отпустим с обрыва в мертвые долины. Корабельщик велел передать вам, что
вы должны дойти до Хан-Тэгра. Это колосс, построенный еще Кораблями: Ну,
прощайте, а то мои сородичи переполошатся. Желаю успеха! - И шаман,
завывая, побежал прочь.
Ночь Звездного Сошествия была ужасна.
Душная, знойная тьма накрыла Идарую. Сурово потемнело капище. Идолы,
поднимающиеся над частоколом, были освещены огнем щедрых россыпей Пцеры.
Их каменные лики, обращенные к небу, покрывал синий звездный свет. Птицы
отчаянно верещали в лесу. В селении туземцы разожгли огромный погребальный
костер. По долине, отлично видной с капища, ползли полосы сизого тумана.
Там повсюду стояли шесты с просмоленными колесами наверху. Когда запела
какая-то ночная птица, чьей песни ожидали как сигнала, дикари зажгли
колеса. Они, пылав, завертелись, и звездное небо словно отразилось во мгле
долины - созвездия Пцеры смотрели на созвездия огненных колес, повторявших
их очертания. Туземцы напились пьянящего сока, и в деревне начались песни,
танцы, хороводы у костра. Оттуда доносились крики. Черные фигурки,
корчась, прыгали вокруг пламени. А капище было темно, и вдоль тына,
чувствуя присутствие людей, осторожно пробежал какой-то хищник.
Метеоритный поток ворвался в незамутненную синеву безмятежного
идаруйского неба.
Блещущий ливень, прекрасный и смертоносный, низвергся на холмы Идаруи.
Небосвод дрожал и полыхал. Светящиеся линии расчертили воздух. Молнии из
космической пустоты били по планете, леса и холмы озарялись их светом.
Навк и Дождилика застыли в путах, приковавших их к столбам. Они видели,
как метеоритные удары обрушились на деревню. Загромыхали корабли людовищ,
снопы искр взметнулись над деревьями. Люди бесновались, опьяненные,
метались среди пожаров и воронок. Многие гибли от попадания метеоритов,
многие были затоптаны. Бомбежка не прекращалась ни на секунду, новые и
новые волны огней обрушивались с небес на Идарую: Привязанные к столбам,
Навк и Дождилика ждали решения своей участи.
Метеориты били и по капищу. Вот рухнул идол, вот проломлен тын, вот
упал второй истукан, вот расколот третий. Пламень летел прямо в лицо, но
Навк боялся отвернуться, словно только силой взгляда оберегал себя и
Дождилику от гибели.
И все же ночь Звездного Сошествия прошла: Розовый рассвет поднялся над
дальним краем Идаруи. Еще вчера цветущая планета стала похожа на поле боя.
Кругом зияли кратеры и воронки, леса были повалены, что-то горело, по
земле стелился дым.
Разгромленное селение уныло чернело под горой. Капище было взрыто,
идолы перекосились в разные стороны, повсюду валялись щепки тына, кое-где
из земляных куч торчали заостренные бревна частокола. Птицы не пели.
Дождилика осунулась. Синяя тень заняла у нее пол-лица.
Когда в полдень пришли хмурые воины и начали отвязывать их от столбов,
Навк, поискав взглядом, спросил одного:
- А где Удивляющий Толкованиями?
- Он ушел в свою небесную хижину, - ответил воин.
Глава 19. ХАН-ТЭГР
Едва топор перерубил волокна, соединяющие лист с ветвью, Навк обхватил
коротенький стволик черенка и глянул вокруг. Пустое пространство гудело со
всех сторон. Голубое небо раздулось на всю вселенную. Солнечный свет почти
неощутимо играл, трепеща, в струении воздуха. Лес выглядел уже изумрудной
пеной на гребне черной стены. Внизу вваливалась в недра планеты
циклопическая каменная впадина.
Лист Дождилики крутился невдалеке, увлекаемый тем же ветром, что и лист
Навка.
Голова и плечи девушки появились над зубчатой кромкой, кудри вспыхнули,
оживая на ветру, и тонкая рука, почти растворяющаяся в сиянии небосвода,
махнула Навку.
Ненадежные челноки несли их по пространству. Незримые силы забавлялись
ими, кружили и качали, обводили друг вокруг друга, точно в вальсе, сводили
и разбрасывали. Листья то проносились рядом, то разлетались, и наконец,
уловив момент, Навк и Дождилика вытянули руки, и пальцы их коснулись,
сжались, чтобы не разжиматься, и два листка, соединенные вместе, помчались
рядом в невесомой стремнине.
Их несло прямо к Хан-Тэгру на крыльях полуденного пассата. Внизу
проплывала черная, остекленевшая, оплавленная земля; проплывали замершие в
скрученных, нелепых позах, застывшие каменные фонтаны, нагромождения
валунов, покосившиеся, вывихнутые утесы, вулканические воронки, лавовые
пузыри, гейзеры магматической пены - спекшаяся каша давнего смертельного
сражения. Какие-то смутные конструкции проглядывали в остановившемся, но
все равно бурлящем каменном месиве, какие-то полуразрушенные машины,
сросшиеся со скалами, слившиеся с ними и неразделимые, как вечность и
забвение.
Хан-Тэгр медленно увеличивался, покачивался, словно через горные хребты
шагал навстречу. Навк уже мог разглядеть его, насколько позволял янтарный
свет начинающегося заката. Хан-Тэгр, вышедшее из недр времен чудовище
Кораблей, божество, по преданиям всех миров Скут-сектора способное
зажигать светила, стоял на трех коротких, широко расставленных лапах. Его
трехгранное тулово венчали три плеча. Одна рука была тесно прижата к телу,
другая, некогда простертая в сторону, отбита, а третья всегда указывала на
солнце и теперь была протянута к зубцам дальних гор на западе. Голова
глядела на закат единственным хрустальным глазом. Издалека казалось, что
над рылом каменного исполина пылает яростная шаровая молния.
Полуденный пассат слабел, растворялся. Листья пошли вниз, нырнули в
ущелье, пронеслись, задирая носы, по каньону, опустились на осыпь,
заскользили по ней, как полозья, и наконец замерли. Навк и Дождилика
выпрыгнули на камень.
- Страшно: - оглядываясь, сказала Дождилика.
Массивный пик, царящий над всей местностью, и был исполином Тэгром, но
признать его снизу можно было лишь по слабому оранжевому ореолу вокруг
вершины - так отраженным солнечным светом горел хрустальный глаз. Ущелье
убегало прямо к гиганту. Навк и Дождилика пошли вперед, в глубину густых
сумерек.
Неожиданный толчок кинул их на землю, и они покатились по склону. В то
место, где они только что стояли, вылетев из стены, ударила чудовищная
железная рука.
Дождилика вскрикнула, да и Навк покрылся холодным потом. Прямо над
ними, полувплавленный в стену, высился исполинский робот, кулак которого
только что метил в них.
- Они еще работают!.. - прошептала Дождилика.
Навку вдруг почудилось, будто все ущелье задвигалось, ожило, будто
зашевелились все камни. Он стремительно оглянулся и понял, что здесь
повсюду находятся вросшие в монолит роботы. Что-то дергалось и лязгало
там, где они только что прошли. Из щели торчал манипулятор, шаря по
скалам. В темноте зажглись тусклые прожекторы. Загудели моторы. Кладбище
роботов извергало мертвецов на поверхность. Кто торчал по пояс, кто по
шею, один влип спиной, другой, наоборот, из камня выставлял бронированную
корму. Человекоподобные или паукообразные, они ждали тысячи лет, когда
вновь придут их враги, и теперь тянулись к ним погнутыми, ржавыми
щупальцами, топорщили, не в силах сдвинуться с места, покалеченные,
изогнутые, вывихнутые конечности, гудели, пытались ослепить лучами,
коричневыми от древности, впустую лязгали затворами вмонтированных орудий,
катапульт, ракетоустановок. Красные фонарики некогда боевых лучеметов
сыпью покрыли скалы. Взметая пыль, свистели прохудившиеся компрессоры,
моторы, выло электричество, глухо и вяло ползли по ущелью голоса
побежденных машин:
- Седьмая линия - огонь! Восьмая - огонь! Девятая - огонь!..
- Объект семь-три-семь-одиннадцать парализован!..
- Осуществляю обход! Маневр прикрытия выполняет паритет-истребитель!..
- Наблюдаю двух человеков! Уничтожить не могу! Прием!..
- Координаты меняются. Прикрытия нет. Локаторы показывают:
- Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу. Нена:
- Прошу подключить меня к полковому генератору:
- Вышел из строя. Требую замены. На радаре - враг:
- Поиск синхронизирован. Вижу цель. Я на рубеже поражения:
- Дистанция ноль. Огонь! Огонь!
Держась друг за друга, оглядываясь, подолгу задерживаясь и в итоге
вертясь на одном месте, Навк и Дождилика шли к Хан-Тэгру до глубокой ночи.
Их провожали десятки блеклых фотоэлементов, выворачивающихся из орбит. Как
корни взбесившихся растений, тянулись к ним манипуляторы. Скорострелы и
бронебои метались в своих гнездах, вхолостую бабахая спусковыми
устройствами. Искрили разладившиеся контакты, с перебоями взвывали
двигатели. Кто-то сзади взорвался от перегрузки, кто-то впереди перегорел,
окутавшись дымом. От исступленной злобы вращалась, грохоча, гусеница на
перевернутом и полупогруженном в грунт автоматическом танке. Земля
содрогалась. Отламываясь от вершин, в ущелье катились глыбы, разбивали
головы роботов, отрывали им руки и расшибались в пыль на дне.
Ущелье наконец раздвинулось, и впереди на высоком холме Навк и
Дождилика увидели Хан-Тэгра.
- Папа, - позвала Корабельщика Дождилика. - Мы пришли. Что нам делать
дальше?
- Вы должны положить перлиор в глазницу Хан-Тэгра, - донесся ответ из
неведомой дали.
- Но как же мы доберемся до его глаза?.. - озадаченно пробормотал Навк.
Дождилика стояла под Хан-Тэгром на склоне холма и, обхватив себя за
плечи, глядела вверх. В свете звезд серебрились ее кудри, блестели плечи и
бедра.
- А куда он рукой указывает? - задумчиво спросил Навк.
- На солнце. Ты же сам знаешь.
- Но солнце закатилось!
- Ну: на его отсвет у горизонта:
- Ага! - сказал Навк. - Значит, не на солнце! Иначе сейчас он указывал
бы на подножие холма!.. Что ж, попробуем:
Навк притащил несколько сухих листьев биаты, валявшихся поблизости, и
быстро разжег костер. Мощный гул заставил их отступить от огня. Громада
Хан-Тэгра медленно и грузно поворачивалась в вышине. Над головами проплыло
обломанное плечо. Жуткая маска с пылающим глазом с грохотом ударила
подбородком в грудь, уставившись на костер. Огромная рука поплыла к земле
с высоты, как мост, и могуче врезалась в грунт.
- Идем!.. - подтолкнул Дождилику Навк и первый кинулся вперед. Птицей
взлетев на ладонь великана, он подал руку девушке.
Перед ними по широкой ручище гиганта прямо в небо взбегала узкая
дорожка. Страх и жуть заметались в груди Навка. Объятый волнением, он
оглянулся на Дождилику, ожидавшую его решения, быстро скинул ботинки и,
опустившись на четвереньки, стремительно побежал вверх, словно паук по
паутинке.
Вековой камень высасывал тепло из тела. Земля как-то сразу ухнула вниз,
и через несколько мгновений Навк оказался уже на жердочке над бездной.
Пустота вокруг качнула его, глубина начала притягивать, точно болотная
прорва, а руки и ноги одеревенели от напряжения. Навк остановился, лег на
живот, оглянулся и увидел, что Дождилика карабкается вслед за ним. Лицо у
нее было меловое, губы закушены, а из глаз катились слезы. Снова
поднявшись на четвереньки, Навк упрямо полез дальше.
Дунул ветер, рядом замерцали звезды, и обостренным боковым зрением Навк
отметил развернувшуюся панораму темных, смутных, остроугольных объемов гор
под черным граненым небом. Обмирая на каждом шагу, Навк лез и лез,
уставившись в шершавый камень, и наконец впереди показалось плечо гиганта,
надежное, как берег.
Добравшись до могучих механизмов, управляющих подъемом и спуском
ручищи, Навк дождался Дождилику. Они встали на подрагивающие ноги на
широком плече Хан-Тэгра.
Навк обнял девушку, и она прижалась к нему. Они летели в высоте над
полем древнего побоища, ветер трепал комбинезон на спине Дождилики,
шевелил ее кудри.
Над ними парили все звезды Пцеры, а вокруг них - все звезды мироздания.
Голова Хан-Тэгра была пустотела. Внутрь вела арка. Войдя, Навк и
Дождилика увидели зубчатые диски и продетые сквозь них оси, позволявшие
голове двигаться.
Блестящая, переливающаяся полусфера хрустального глаза была вставлена в
три тонких металлических кольца. Кругом было сумрачно и багрово. Странные
темно-красные блики шевелились на стенах. Только подойдя вплотную к оку
Хан-Тэгра, Навк понял, что в его линзе, чудовищно увеличенные, тлеют угли
их костра.
Дождилика достала перлиор. Воронка в виде покрытого резьбой и чеканкой
цветка стояла на одном из металлических колец. Девушка опустила туда
чудесный камень, вызвав долгое и звонкое серебряное эхо под каменным
сводом.
- Остается ждать рассвета, - сказал Навк.
Они уселись на плече Хан-Тэгра, и Дождилика вскоре заснула, положив
голову Навку на колени. А Навк долго смотрел, как звезды Пцеры плывут по
небу. Наконец яростно пылающий серп светила взрезал небосвод, словно
острый коралл выгнутое лодочное днище, и в узкую пробоину хлынул блещущий
океан. Свет озарил черные пустоши, клокочущие скалы и замурованных
роботов. В утробе колосса раздался рокот, махина гиганта начала
разворачиваться лицом на восток, рука поехала вверх. Дождилика проснулась
от толчка, и Навк прижал ее к себе.
Немигающий взор Хан-Тэгра уперся в диск светила. Прозрачный шар,
охваченный тремя металлическими кольцами, словно взорвался, переполненный
летучим огнем.
Тонкий, как спица, луч вышел из его сердцевины и унесся в бесконечность
сквозь провал в зубцах дальнего горного хребта. Легкий звон раздался в
черепе Хан-Тэгра. Под арку прохода сама собою выкатилась космическая
жемчужина. Навк подбежал и поднял ее.
Серебристая тень накрыла Навка и Дождилику. Они одновременно
оглянулись. Едва касаясь камня острием причальной иглы, над ними раскинул
гору парусов самый красивый корабль галактики Млечный Путь - Парусник. Но
вдруг по его сияющим, полупрозрачным парусам поплыли, истаивая на лету,
как клубы дыма по солнечному диску, пятна человеческой крови.
Глава 20. СИНГУЛЬ
Вогнутая зеркальная чаша, обращенная к близкой Идаруе, как вином была
наполнена космической темнотой. Чаша эта неподвижно висела в точке
сопряжения магнитного и гравитационного полюсов планеты, навечно
зафиксированная в пространстве в одном положении. Корабельщик сидел в
пилотском кресле "Ультара", плывущего над краем чаши.
- Я отправил Парусник к Дождилике, - говорил он своему кораблику. -
Пришел нам с тобой черед умирать, старина. Завтра будут другие корабли.
Пусть они будут счастливы, как Парусник. Мы же с тобой всею жизнь были
одиноки. Зато мы сольемся с мирозданием и вечно пребудем в нем, а любящие
исчезают во вселенной: Ладно, забудем обиды. На нас нет вины в своей
судьбе. Наша разлука затянулась, но мы шли к истине разными путями.
Главное, что истина одна, и мы снова вместе: Мне должно хватить моих сил.
Восход над Хан-Тэгром начнется через два часа, значит, перлиор пошлет луч
только через два часа, и два часа мы должны сдерживать Сатара, чтобы он не
разбил это зеркало. Что же: - Корабельщик, глубоко задумавшись, вдруг
резко подался вперед, бросив руки на пульт. В кудрях его бороды затрещали
искры. Волосы поднялись дыбом. Он медленно поднял веки - вместо глаз в его
глазницах чернел космос. - Час настал, и я поднимаю свое смертельное
оружие: Любой воин Нанарбека мог воззвать к силам вселенной, но, обрушив
их на врага, и сам был обречен на гибель: У меня нет выбора. Я обязан
принять этот бой. Не моя вина, что в потоке веков погиб дивный замысел
Кораблей и Королева Миров ввергнута в страшный грех: Но ни у кого нет
права скрывать от человека истину, а истина есть могущество. Ты, Вечность,
из людей мне более всех обязана своей сущностью, ибо только во мне ты
живешь в полном объеме. Но как ты, Вечность, в которой я живу, требуешь
всей силы моего духа, так и я, человек, в котором живешь ты, требую всей
мощи твоих стихий!..
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг