откажешься.
Так и не выиграл никто. Зато многое узнали и многое вспомнили.
Как Хома Ежа баловал
- Старость не радость, - частенько говаривал старина Ёж.
И Хома переживал за него.
Конечно, какая тут радость - старым быть! И зрение не то, и ноги не те. И
пошалить нельзя, если здоровье шалит.
Хома всегда старался Ежу помочь. Хоть в чём-то. При любом удобном случае.
Удобном для Ежа. И необременительным для самого Хомы.
Бывает, полезет Ёж на холм. А ведь обойти бы мог. Сопит, пыхтит. Хома
обгонит его, лапу ему подаст. Поддержит. Подсобит. Затем пожурит ласково:
- И зачем ты в гору тащился? Ума не хватило, обойти не мог?
- Далеко идти было, - фыркнет Ёж.
- А если далеко, то лучше дома сиди. Косточки грей, - по-доброму
посоветует Хома. - Нечего всюду шляться!
Хорошо ещё, что Ежа защищать не надо. Чем больше он старел, тем более
колючим становился.
Чуть что, свернётся в клубок - не подступись. Ни Волка, ни Лису, ни
Коршуна бояться не надо. Никого.
Замечательные у него иголки! Правда, он на них иногда жаловался:
- Сухие стали, ломкие.
Ну и ладно. Так даже лучше, - считал Хома. Раньше Ёж только лишь колол
врагов иглами. А теперь и уколоть мог, и у врагов их оставить. На память.
Когда они обломятся.
А вообще, конечно, старенький. Ходит вперевалочку. Щурится. Подорожником
ревматизм лечит.
Хома ему не раз предлагал крапивой лечиться.
- Прыти прибавляет! - убеждал он Ежа. - Тебе, старику, полезно крапивой
стегаться - по голому брюшку. Особенно старой крапивой. Она сильнее жжёт!
А как-то в большом ведёрке он ему какую-то грязь припёр. Грязнее грязной.
- Лечебная, - уверял. - Болотная. Заройся в неё с головой. Все хвори как
рукой снимет!
Заботился о нём Хома. Увидит на тропинке Ежа, тут же скомандует Суслику:
- Сойди с тропы, пропусти инвалида.
Всё это почему-то раздражало неблагодарного Ежа. Но он помалкивал. У
старости есть свои преимущества. Ёж был мудрым. А мудрость приходит с годами.
Можно, конечно, родиться умным, но мудрым никто не рождается. Мудрецами
становятся.
И очень жаль. Как только самым премудрым станешь, пора на вечный покой.
Так, наверно, придумано, чтобы старики вконец не зазнались.
А вот Хома, хотя и мудрецом не был, сильно зазнался.
- Ежу без меня никуда! Старый слишком. Шаг пройдёт, два - отдыхает. Скоро
его на верёвочке водить буду. В детство впадает старикан.
- В детстве хорошо, - размечтался лучший друг Суслик. - Все о тебе
заботятся. Балуют. Ты его смотри не избалуй, - предупредил он Хому. - Не
оберёшься тогда хлопот.
- Кого учишь! - заважничал Хома. - Я его строго балую.
- Во-во, никаких поблажек. По себе знаю.
И вот, пожалуйста. Увидел однажды Хома, как старина Ёж пытается через
канаву перейти. По брёвнышку. Кинулся к нему Хома. Кричит:
- Подожди меня, я тебя переведу. Подожди, упрямец!
А Ёж, видать, слышит плохо. Шагнул на брёвнышко. Идёт, покачивается.
Не успел-таки Хома помочь. Старина Ёж на другую сторону перешёл. Сам.
Хома за ним перескочил:
- Ты что? Упасть мог! В твоём возрасте...
Так и не узнал Ёж, что в его возрасте делать надо. Волк прямо на Хому
из-за куста выскочил!
Тут бы Хоме конец. Да старина Ёж, дряхлый, подслеповатый, глуховатый к
тому же, вдруг бросился под ноги Волку.
- А-а-а! - взвыл Волк. И рухнул в канаву.
Сколько он потом из лап ломких иголок повыдёргивал - молва умалчивает.
А Хома такого дёру дал, что только дома опомнился! Что ни говори, а страх
великие силы пробуждает. Подспудные.
Со страха можно даже вокруг света обежать. И назад вернуться. Без
передышки.
Через часок и старина Ёж к Хоме притопал. Воспитанный. Дал беглецу время
успокоиться.
Верно он о своих иглах говорил. И вправду ломкие. Вид у него был какой-то
потрёпанный. Будто ему неровно иглы подстригли.
Хома их потом - молча! - репейным маслом смазывал. Чтоб лучше росли.
Ублажал.
- А ты знаешь, - оказал он Суслику в тот же день. - Старина Ёж ещё
о-го-го!
- Не то что ты, - метко заметил Суслик, - хомяк молодой.
- Эх, старость не радость, - как-то раз привычно вздохнул Ёж, а затем
рассмеялся. - Да я всегда таким был!
Вот и решай теперь, кто из них старый. Ёж или Хома?..
Как Хома золотой лихорадкой заболел
Лихорадки бывают разные. Сенная, например. От сена. Малярийная лихорадка.
От комаров. Или капустная - от жадности. Когда-то ею Заяц-толстун заболел,
капустой объелся.
В чём явный признак любой лихорадки? Трясёт! Плохо тебе. Чего ж хорошего!
А бывает ещё и другая лихорадка. Особо опасная. Редкая.
Мыл Хома однажды миску в ручье. Песком чистил до блеска. И вдруг ему
жёлтая песчинка попалась. Тяжелее всех. Другие водой смыл, а эта на дне миски
осталась. Золото?!
Хому сразу затрясло.
Он уже имел дело с золотом. Маленький был, золотое кольцо нашёл в
орешнике. Жёлтое, тяжеленное! И чудом жив остался, когда случайная Ворона на
то кольцо польстилась. Ну, об этом все знают.
Вырос Хома с тех пор. И узнал, что золото - дороже всего. За него всё
купить можно! Нору хорошую, сладкий горошек, орехи спелые...
У кого золота много, тот может жить беззаботно. Ничего не делать. И в
потолок смотреть. Всё само собой на него свалится. На того, кто богат.
Столько про золото порассказано. Оно даже любой разговор украшает. До чего
же приятно, если тебя назовут: "Дорогой мой!" А уж когда нечаянно скажут:
"Золотой ты мой!" либо "Золотко моё!", - сердце от радости прыгает. Или тает.
У того, кому так говорят.
Золото - это Золото!
"А вдруг не золото? - забеспокоился Хома, взглянув на жёлтую тяжёлую
песчинку. - Откуда оно в нашем ручье? Ручей как ручей. Даже рыбой не очень
богат. Прямо скажем, бедный ручей. А тут золото! Старина Ёж говорил, что
только в Сибири золото водится. Но... Но раз оно в Сибири бывает, почему бы
ему и здесь не быть!"
Так размышлял Хома.
"Ладно, - подумал он, - отчего же раньше здесь золота не находили? Очень
просто. Всем известно, что здесь его нет. И вся разгадка. Не пробовали искать
- вот и всё".
Принялся Хома - лихорадочно! - песок промывать. А ведь не учился этому
никогда.
А впрочем, чего учиться! Набирай песок миской и тихонько смывай его.
Шевели миской влево и вправо. А вода лёгкие песчинки уносит.
Глядит вскоре Хома, ещё две золотые крупинки остались.
Да если так весь год стараться, и не спать, то целый мешок золота
наберётся! Или два мешка! Смотря какой мешок.
Размечтался Хома. Какая жизнь наступит - необыкновенная! Золотая!
Перво-наперво, он, Хома, себе весь луг купит. Ежу - всю рощу. Суслику -
поле гороховое. А Зайцу - все огороды с морковью. И с капустой.
И врагов не забудет. Лисе подарит волчью шубу. А Волку - лисью.
Медведя тоже не обидит. Он ему пасеку пожалует. Особую! Без всяких злобных
пчёл. С одним только мёдом.
Да, но сначала он, Хома, себе ручей заберёт. Вместе с золотым песком.
Подумал он, подумал. Помечтал, помечтал. Нет, одному с этим не сладить.
Друзей надо на помощь звать. Не жалко. Золота на всех хватит. Ещё и останется.
На дне ручья, про запас.
Собрал друзей Хома на берегу ручья. И, дрожа от золотой лихорадки,
рассказал обо всём.
Ах, как он жаждал взрыва восторга! Криков радости! Восхищения. Тогда бы он
приложил палец к губам и сказал: "Тсс, богачи! Враг подслушивает!"
Но никаких восторгов не последовало. Все тихо смотрели на него: Суслик
недоверчиво, Заяц испуганно, а Ёж выжидающе.
- Покажи, - потребовал старина Ёж.
Хома разжал ладонь.
Вот тут-то Суслик и задрожал. Мелкой дрожью. Но лишь один Суслик, больше
никто.
Еж молча взял золотые крупинки. И так же молча выбросил в ручей.
- Ты что?! - взвился Хома. И чуть было не кинулся за ними в воду.
- Будем считать, что это медные опилки, - мрачно произнёс Ёж.
Хома ошалело раскрыл рот. А Суслик и дрожать перестал.
- Правильно, старина Ёж, - поддакнул Заяц-толстун. - Чего только в ручье
не встречается!
- Ну да, - ничего не понял Суслик. - Я недавно в ручье медный винтик
нашёл.
- Но почему? - свистящим шёпотом оказал Хома Ежу. - Почему ты выкинул?..
- Так надо, - твердо заявил старина Ёж. - Я не знаю точно, что ты нашёл.
Но и нам самим уж лучше считать медью, а не золотом.
- Конечно, - вновь поддакнул Заяц-толстун. - Мы же не проверяли.
- Ты серьёзно? - уставился на Ежа Хома. Во все глаза.
- А ты представь, что здесь начнётся, когда узнают про золото, - горячо
сказал Ёж. - Конец тогда всем и всему!
Хома беспокойно задумался.
Он внезапно, словно воочию, увидел грохочущие тракторы, бульдозеры и
экскаваторы. Сотни кричащих, дрожащих от золотой лихорадки людей с большими
тазами. Грязный песок. И...
- Ужасно, - пробормотал он.
- Видишь? - веско заметил Ёж. - Картина, не достойная художника Шишкина.
У него дома, на стене, висел в рамке разглаженный конфетный фантик. С
картинкой "Утро в сосновом лесу".
- Запомните, - сказал старина Ёж. - От золотой лихорадки люди звереют, а
звери...
- Людеют, - подсказал Суслик.
- Лютеют, - поправил Ёж. - Нам это ни к чему.
Так и не стали Хома и его друзья богачами.
"Рылом не вышли", - как любил говаривать пришлый Кабан. По любому поводу.
Нет, не довелось им разбогатеть. Пустые мечты...
Но и то здорово, что Хома от золотой лихорадки излечился. А ведь она уже и
на Суслика чуть ли не всерьёз перекинулась.
Но всё-таки и по сей день сомневается Хома. Может, и вправду он медные
опилки нашёл?!
И верно, лучше не знать.
Как Хома дверь на пуговицу застёгивал
Найти можно что угодно. В роще, на лугу, в поле. От золотого кольца до
пуговицы.
Ну, золотое-то кольцо Хома находил. В далёком детстве. Его у него тогда
Ворона отняла.
А вот пуговиц он раньше ни разу не находил. Хотя мог. Наверняка, видел, но
значения не придавал. Да и нагнуться лень. Не брал.
А тут он вдруг увидел в траве особенную пуговицу, перламутровую. С
серебристым ободком!
И главное, большая пуговица. Для Хомы почти как тарелка!
Заяц-толстун так и сказал:
- Вместо тарелки будет.
- Протечёт, - возразил Хома. - Дырочки видишь?
А Суслик с завистью посоветовал:
- На спину её привяжи. Красиво! Или на нитке крути над головой, чтобы
свистело во все четыре дырочки!
Нет уж. Отказался Хома. И долго думал, что с нею делать. Куда
приспособить.
И додумался. Пуговицу к двери своей норы прикрепил. Тонкой проволочкой. А
на дверном косяке петлю прицепил из верёвочки.
И стал закрывать - вернее, застёгивать! - дверь в нору на пуговицу.
Замков-то на норах нигде не было. Ни у кого. Крупный враг и так не
пролезет. А двери просто прикрыты. От дождя, от ветра. И чтобы мусор не
залетал - своего хватало.
А тут у Хомы, всем на зависть, дверь, застёгнутая на пуговицу.
И до чего же удобно! Подходишь к дому с прогулки, сразу видно - никого
чужого дома нет. На пуговицу дверь заперта. Изнутри ведь не застегнёшь.
А раньше, бывало, домой вернёшься, а там, к примеру, Суслик затаился. Для
смеха. И ка-а-к пугнёт! Суслик-то ладно, да мало ли кто. А с такой дверью куда
как спокойней.
И зажил Хома припеваючи. С дверью на пуговице. И удобно, и красиво.
Он ту пуговицу берёг: полировал сухой тряпочкой, от дождя лопушком
прикрывал.
Многие приходили и прилетали, чтобы только посмотреть, как Хома выходит и
закрывает дверь на пуговицу.
Он застегнёт. А все ахают от восторга. Отойдёт Хома от двери. Хлопнет себя
по лбу:
забыл, мол, что-то. И домой возвращается. Нарочно, конечно. Красуется.
Отстегнёт пуговицу, войдёт и вскоре снова выйдет. И опять закроет дверь на
пуговицу. И все опять восхищённо ахают!
Даже из Дальнего леса прибегали звери - полюбоваться на необычную дверь.
Подражатели вскоре, говорят, появились. Какой-то дятел, не из их рощи,
тоже стал запирать своё дупло на пуговицу. Солдатскую. С двуглавым орлом.
Правда, сам того орла иногда пугался!
Да только не прославился дятел тот. Эка невидаль - солдатская пуговица. И
вообще, двуглавых орлов не бывает! Враньё для воронья.
Однако недолго длилось Хомино торжество.
Много в мире несправедливости. Однажды Лиса эту пуговицу - цап! - и себе
забрала. Нахально оторвала и на юбку пришила. На виду!
И теперь Хома, завидев Лису, лишь горько вздыхал.
- С моей пуговицей дверной ходит.
Друзья ему сочувствовали. Недруги злорадствовали.
- Ты ещё и дверь мою на себя нацепи! - кричал Хома Лисе. Понятно, издали.
А как раньше здорово было! Ушёл, застегнул. Пришёл, отстегнул. А сейчас...
- Эх, ты, - упрекал его лучший друг Суслик. - Надо было твою пуговицу
вместо берета носить, с тесёмкой на шее. Всегда при тебе.
- Вместе с головой Лиса оторвала бы, - возражал Хома.
А старик Ёж мудро заметил:
- Никогда не выделяйся!
Точно сказал. Не привлекай внимание. Ни к себе, ни к норе своей. Не
сверкай. Живёшь и живи. Тебе же лучше.
Как Хома о собачьем хвосте задумался
Не давало покоя Суслику буквально всё. Всякие глупости беспокоили. Обо
всём знать хотел. И почему ветер дует, и зачем солнце светит, и отчего дождь
идёт... Но кому это нужно?!
А вот Хому интересовало только самое важное. Его уже давно разбирало
любопытство: почему собаки крутятся, гоняясь за своим хвостом?
Важный вопрос! Ведь собака по праву считается умнейшим животным. После
человека. Ну и после хомяков, конечно. Зазря она ничего делать не станет. Умна
собака!
Трудная задачка. Впрямую у них самих не спросишь. Облают! Злы собаки в
деревне и скрытны.
Видать, боятся, что поумнее кто-то найдётся и тоже пристроится возле
людей. На всём готовеньком.
Нет, свои секреты они никому не выдают. Мнительные очень.
Попробуй угадай, отчего они иногда за своим хвостом крутятся.
Суслик же враз ответил:
- Они потому за своим хвостом гоняются, что...
И умолк. Надолго.
- Что? - раздражённо спросил Хома.
- Может, у них блохи на хвост перебрались, - промямлил Суслик, - а поймать
их трудно.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг