Егорка Златов был лидером-организатором Верховного штаба, сердцем Изании.
Его заместители: Айрис - мозг и нервная система; Лёва - банковская система
жизнеобеспечения. Ещё был зам по чрезвычайным ситуациям. Все
лидеры-организаторы крупных объединений Изании входили в Совет Верховного
штаба наряду с несколькими духовными лидерами, здесь решались основные
организационные и идеологические вопросы, иногда прибегая к опросам или
выборам среди рядовых членов.
Три формы отречения для вступающих в Изанию:
1. Отрекаюсь от сатаны и дел его /для верующих/
2. Отрекаюсь от сатаны и дел его, если он есть /для сомневающихся/
3. Отрекаюсь от сатаны и дел его, если б он был /для неверующих/, то есть
ОТРЕЧЕНИЕ ОТ ДЕЛ ТЬМЫ.
* * *
Денис шёл на поправку. Это констатировали и врачи, и компьютер, да и сам
Денис, кажется, поверил, что ему даровано судьбой ещё какое-то время.
Уже в палате лечебного корпуса, где Иоанна ежедневно его навещала, он
начал интересоваться происходящим в стране, в Златогорье и вообще в мире.
Понемногу с помощью Айрис стал приобщаться к своему кинобизнесу, читал по
Изан-нет прессу, касающуюся последнего проекта, связывался по мобильнику с
нужными людьми, строил планы. Но, как он потом признается, уже не было
ощущения впереди просто ВРЕМЕНИ, а времени ограниченного, песочных часов,
которые чья-то неведомая рука просто ещё раз перевернула милостиво. А
дальше кто знает...
Там, в римской клинике, было чувство не только утекающей жизни, но и
утекающих денег, что вызвало у всегда практично-расчётливого и
подозрительного Дениса некий невроз, которому ещё вроде бы не было
названия. Проявляющийся в навязчивой мысли, что все врачи только и думают,
как приписать ему все существующие хвори, заставить принимать самые
дорогие лекарства и процедуры, делать ненужные операции с
одной-единственной целью - выпотрошить вместе с бренным телом его карманы.
Размер счёта, который ему там предъявили, едва не довёл его до второго
инфаркта - каждый лишний день, приём лекарств, процедуры, консультации,
сиделка - стоил с его точки зрения целого состояния, был грабежом на
большой дороге. Таблетки застревали в горле, врачи представлялись
гангстерами. Он невесело пошутил, что если б Иоанна его не забрала, он бы
оттуда сам уполз ночью и сдох где-либо за воротами, довольный, что за
реанимацию, по крайней мере, не пришлют счёт.
Денисов невроз оказался довольно стойким. "Брось, это дорого!" "А сколько
это будет стоить?" Физиотерапия, массаж, тренажёры, компьютерное
диагностическое кресло, которое Денис называл "электрические стулом", а
всё вместе "живодёрней", долго внушали ему страх. Пассажир, которого везут
в морг, да ещё при этом щёлкает счётчик. "Ничего не надо, я и так в
порядке, эти блаженные тебя разорят... Все эти утопии плохо кончаются.
Бесплатный сыр - в мышеловке"...
Иоанна терпеливо убеждала, что её занятия со златогорскими детьми, куда
окрестные "крутые" охотно водят своих отпрысков, и сдача в аренду машины,
гаража и лужинского дома с участком не просто безболезненно для неё, но
удобно и желанно, что работа ей нравится, приносит удовлетворение. А в
Лужине у них живут хорошие порядочные люди, они наконец-то приведут всё в
порядок - что прежде простаивало и разваливалось. Земля будет в надёжных
руках, принесёт урожай. Бог даст. И людям, которые попали под колесо
постсоветского апокалипсиса, - крышу, хлеб насущный. Ей же - свободу и то
непередаваемое отношение мира с Небом, собой и окружающими, когда всё
ладится, сходятся концы с концами, успокаивается компас совести, и Господь
доволен. То самое "Царствие внутри нас", которое всё чаще посещало её в
Златогорье.
Скептик Денис - всё-таки скорее скептик, а не циник, может, никогда и не
увлёкся бы Златогорьем, если б не болезнь и связанное с пережитым новое
состояние души. Он никогда не был атеистом и, наверное, хотел бы поверить
в Свет, но убедительной для него всегда оставалась лишь тьма. Нечто со
знаком минус, вселенское, глобальное и непобедимое. Неотделимая от
человека потребность творить зло, как потребность дышать. От всякого зла
он ждал ещё большего зла, добро казалось ловушкой или лицемерием, и он
чувствовал себя поначалу не в своей тарелке, как выпущенный из привычного
болота в чистый пруд. Но, наверное, каждый день представлять себе, что
кто-то хочет завладеть твоими правами на фильм, до нитки разорить или
просто угробить по каким-то изощрённо-злодейским мотивам было уже
невмоготу, и Иоанна однажды сказала: "Знаешь, а ты попробуй поверить, что
вот, хомо сапиенсы действительно додумались наконец-то освободить друг
друга. Меня - от хлопот по даче, хозяйству и участку - некоторые это умеют
лучше меня. От бестолку простаивающей в гараже машины, от беготни по
врачам и аптекам из-за больного мужа. Я их - от бездомья, от необходимости
доставать где-то позарез нужный транспорт, нанимать дорогого репетитора
для талантливых детей, да и где они наймут писателя? Тебя - от страданий,
от немощи и отчаяния по поводу корысти и бестолковщины эскулапов. А ты,
глядишь, набрав силу, поверив в их добрые намерения, тоже снимешь что-то
про нового Кольчугина, в которого будут играть их дети, вместо того, чтобы
баловать травкой в тёмном подъезде. И круг замкнётся... Почему бы нам не
поверить, а? Что такого невероятного в том, чтобы освободить друг друга от
лишнего, нудного, недостойного? От этого обрыдлого быта, жрущего время?
Время и нас. Чтобы рука была рукой, голова думала... глаза глядели, уши
слышали и желудок варил. Ведь мы так задуманы, нам вместе проще, удобнее -
что тут такого невероятного?"
- У тебя нет иного выхода, как поверить златогорцам, - убеждала Иоанна, -
ты всё равно в их руках, деваться некуда... Кто нас защитит? Кто вообще
кого сейчас может защитить, кроме Господа Бога? Согласись, когда висишь на
нитке над бездной, а вокруг шастают эскулапы со скальпелями, глупо всякий
раз трястись, что они возьмут да перережут нитку - они б давно это
сделали, если бы хотели. Думай о чём-либо приятном, ну, например, что из
тебя здесь просто куют совершенство, отсекая лишнее... Чтоб ты стал
полегче и не сорвался с этой самой нитки. И что, как это ни невероятно, ты
им живой нужнее, а?
Денис неуверенно улыбался и понемногу оттаивал. Или просто устал бояться -
столько пришлось страдать. Мурлыкал даже златогорскую лирическую без
концовки:
Когда имел златые горы
И реки, полные вина -
Всё отдал Златову Егору,
Осталась песенка одна,
Про то, как имел златые горы... И так до бесконечности, пока не
успокоишься. И махнув рукой, не согласишься на любые процедуры, самые
дорогостоящие. И веря, и не веря, что все эти заграничные и не заграничные
сверкающие приборы, руки, улыбки и драгоценное время врачей, составленная
специально для тебя диета, уход - весь этот продуманный до мелочей,
обволакивающий такой невероятной в наше время трогательно-родительской
заботой мир действительно принадлежит тебе - надо лишь жить по его
законам. Чтобы проступил, наконец, из тяжёлой бесформенной каменной глыбы
твой задуманный Творцом образ - ожил, наполнился теплом, красками и стал
чудом. И сам ты стал творить чудеса, в свою очередь, оживлять, воскрешать
других, отсекая лишнее...
Детская болезнь, страсть к сказочкам? "Будьте как дети" - повеление Неба,
ибо скрытая от мудрецов Истина открыта младенцам... Мы иронизируем над
"сказочками", а они ключи от Царства. Туда вход по детскому билету.
- Давай, Денис, на старости поиграем в сказку, - предлагала она, - Тьмы
низких истин нам дороже нас возвышающий обман... В сказку о свободе, где
хозяин тебе - лишь Творец. Не барин, не денежный мешок, не родовая
необходимость, не голод, не государство - "машина для угнетения человека
человеком". Не партия, не коллектив, не общество и не тьма - только ты и
Создатель... "Иоанна, друг мой, не говори красиво",.. - думал, наверное,
Денис, а у неё, околдованной Златогорьем, на глаза наворачивались слезы.
Она была влюблена в Изанию, в революцию Духа. Как когда-то жаждущие Истины
сердца были влюблены в революцию социалистическую, в Октябрь семнадцатого,
в "сладкое слово "свобода", ещё не ведая, что прекрасные пьянящие идеи в
обветшалом обывательском сознании, закиснув, изойдут легковесной пеной,
разнесут эти мехи в клочья, забрызгав всё вокруг удушающей липкой
кислятиной. И народятся в протухшей питательной кровавой и
уксусно-алкогольной среде бойкие кусачие твари, разбегутся по израненному
жертвенному телу Руси-мученицы.
И всё-таки продержались 70 лет, не так уж мало. Наверное, он всё же
молился тайно, Иосиф Грозный, пытаясь напрямую прорваться к Небу, минуя
отвергнутую ещё в юности, тоже отчасти прокисшую церковную среду,
благославлявшую ненавистную власть угнетателей. Иосиф, возможно, молился
Ему, грозному, ветхозаветному. Карающему и гневно смиряющему бичом
железным падшие народы с их слепыми вождями. Молился, когда торопливо, из
последних сил, штопал, скреплял воловьими жилами расползающиеся на глазах
ветхие мехи, накладывая кожаные заплаты, давя пальцами попадающихся на
глаза мошек и червей, грозящих испортить молодое зарождающееся вино новой
жизни. Заштопал, кое-как затянул, сберёг на несколько поколений...
Ты сам себе хозяин, хранитель кувшина. Но вино Изании - светлое, святое,
настоящее - из единого виноградника. "Я семь истинная виноградная лоза, а
Отец Мой - Виноградарь"...
ПРЕДДВЕРИЕ
"Генеральному секретарю ЦК КПСС Михаилу Сергеевичу Горбачёву
Глубокоуважаемый Михаил Сергеевич!
В развитие нашей короткой беседы по случаю 68-й годовщины Великой
Октябрьской социалистической революции позвольте мне высказать несколько
соображений по вопросу отношений между государством и церковью. Закон об
отделении церкви от государства - основополагающий принцип, на котором
строятся наши отношения, - отнюдь не означает, что церковь находится вне
государства, а верующие граждане - вне советского общества. Напротив,
тысячами видимых и невидимых нитей церковь связана с государством, а
верующие нашей страны заняты практически во всех сферах экономической и
социальной жизни. Одним словом, отделение церкви от государства не
исключает сотрудничества между ними и даже, более того, только при
отделении и возможно подлинное сотрудничество.
В этой связи интересно вспомнить о позиции по данному вопросу первого
советского правительства. 14 марта 1918 года по поручению В. И. Ленина
нарком юстиции Гурский, нарком страхования Елизаров и управляющий делами
СНК Бонч-Бруевич приняли депутацию Поместного Собора Русской Православной
Церкви. В ходе состоявшейся беседы они заявили, что, издавая декрет от 23
января, Совет Народных Комиссаров не стремился нанести ущерба церкви или в
чём-то стеснить её деятельность, но имел в виду лишь отделить её от
государства, то есть устранить то ненормальное положение, при котором
церковь являлась государственным ведомством. От имени правительства было
заявлено даже о готовности рассмотреть вопрос внесения, в соответствии с
пожеланиями Русской Православной Церкви, изменений в декрет при условии,
что они не будут противоречить принципу отделения. К сожалению, слишком
жёсткая позиция представителей церкви того периода не позволила продолжить
начавшийся диалог с советским правительством. Но если последнее занимало
столь конструктивную позицию по отношению к церкви, возглавляемой людьми,
которые не в состоянии были правильно оценить исторические события 1917
года, то я убеждён, что в настоящее время, незыблемо соблюдая принцип
отделения церкви от государства, существует гораздо более основания для
плодотворного сотрудничества между ними.
Глубокоуважаемый Михаил Сергеевич! Русская Православная церковь всегда
жила чаяниями и интересами своего народа. С ним она была и в радости, и в
годину испытаний. В прошлом она содействовала становлению и единству
нашего государства. Её патриотическое служение в суровые годы Великой
Отечественной войны не требует доказательств...
В связи с проектом новой Программы КПСС, который предоставлен на
обсуждение не только членов партии, но и всего советского народа,
разрешите мне обратиться к Вам с конкретным предложением. Почему бы в этом
документе, который на многие годы будет определять поступательное движение
нашего общества, не отразить готовности КПСС сотрудничать с верующими
различных религий в укреплении международного мира, предотвращении угрозы
ядерной катастрофы, как об этом было сказано в обращении, принятом
коммунистическими и рабочими партиями несколько лет тому назад, а также в
решении задач экономического и социального развития? Это, будучи
отражением реально существующего положения, дало бы мощный стимул для
более активного участия верующих различных стран в общечеловеческой задаче
сохранения международного мира, а верующих нашей страны побудило бы к
более активному участию также и в общесозидательном труде. Нет сомнений,
что включение такого положения в Программу произвело бы чрезвычайно
выгодное впечатление за рубежом, показав, что свобода совести реально
существует в нашей стране, пользуется признанием государственного и
партийного руководства, что нанесло бы сильный удар попыткам враждебной
нам пропаганды в извращённом свете представить положение верующих в
Советском Союзе. Это оказало бы помощь и многим компартиям, для которых
проблема взаимоотношений с верующими имеет весьма актуальный характер..."
С глубоким уважением АЛЕКСИЙ, Митрополит Таллинский и Эстонский,
Управляющий делами Московской Патриархии.1985 г.
"... Пользующиеся очевидным расположением патриарха "перестройщики" и
"реформаторы" разорвали вековые связи между Россией и Украиной, чем
нанесли жесточайший, чтобы не сказать гибельный, урон жизненным интересам
РПЦ. Ведь на самом деле за внешними признаками нынешнего православного
бума в России скрывается глубокая зияющая рана, имя которой - отторжение
Украины вместе с оставшимся на её территории абсолютным большинством
наиболее крупных приходов и главных святынь Русской Православной Церкви".
/Валерий Легостаев/.
"От лица Русской Православной Церкви и своего, выражаю глубокое и
искреннее соболезнование по случаю кончины незабвенного Иосифа
Виссарионовича Сталина, великого строителя народного счастья.
Кончина его является тяжким горем для нашего отечества, для всех народов
населяющих его. Его кончину с глубокою скорбью переживает вся русская
Православная Церковь, которая никогда не забудет его благожелательного
отношения к нуждам церковным.
Светлая память о нём будет неизгладимо жить в сердцах наших. С особым
чувством непрестающией любви Церковь наша возглашает ему - вечную память."
(АЛЕКСИЙ /Симанский/, Патриарх Московский и всея Руси)
"Отношение к западному миру изменилось давно. События в Косово просто
добавили новый материал. Лишь для незначительной части людей стало
открытием, что западный мир, возглавляемый "глобальным сверхобществом",
которое сложилось над западными странами - оно включает более 50 миллионов
человек, контролирует более 50 процентов мировых ресурсов, - западный мир
полностью, цинично, без всякого прикрытия обнаружил свои истинные
намерения: мировое господство и полное уничтожение всяких попыток
сопротивления.
Чем "успешнее" мы движемся в нынешнем направлении, тем дальше мы от
истины. Чем больше будет поверхностных успехов существующего ныне
общественного строя, тем хуже для России, тем ближе будет Россия к полному
историческому уничтожению." /Александр Зиновьев/
* * *
"Русский патриотизм есть великий мистический, геополитический,
исторический, сотериологический ПРОЕКТ, доверенный избранному народу
великороссов, как особый Завет, сформировавший для этого специальный
этнос, отличающийся чертами и свойствами, не имеющими аналогов нигде
больше...
В многомерных физических и гиперфизических мирах есть регионы, где
структура сбивается в непредвиденную сторону: таково избранничество
русских, непредсказуемое, неожиданное, обрушившееся без предупреждения из
самых запретных и безумных сфер.
Русский патриотизм начинает с требований небывалого и заканчивает
диктатурой невозможного. Поэтому он не длится, а разверзается...
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг