окажется ещё один коридор, ещё двери, лабиринт дверей и коридоров, по
которым она будет из последних сил удирать от гонящейся за ней тьмы. И
лишь в пробуждении обретая спасение.
* * *
Чьё-то лёгкое прикосновение, и она видит странного, невесомо-плоского,
будто сошедшего с черно-белой фотографии, мальчика в белой рубашке и белой
панамке, в тёмных трусах и сандалиях - такая форма была у них в Артеке, в
темных очках на белом прозрачном лице. От него исходит какое-то лунное
призрачное сияние, Яна видит облупленную штукатурку на стенах тамбура,
старый веник в углу и выброшенный букет засохших полевых цветов.
- Вставай, - сказал мальчик, подавая ей прозрачно-невесомую руку, - Он
просил тебя привести.
Яна не стала спрашивать, кто такой "он", кто этот мальчик и почему круглое
пятно света под ними превратилось вдруг во что-то вроде пола лифта без
стен, и этот лифт, со всех сторон окруженный лишь тьмою, вдруг понесся
вверх, так что сердце в пятки ушло. Всё равно не было ничего страшнее, чем
оставаться там, среди дремучих дверей.
Потом лифт-не лифт остановился внезапно, тьмы вокруг уже не было.
Серебристая, будто предрассветная голубизна, не свет и не мрак. И круглая
площадка под ногами, на которой стояла Яна среди сплошной предрассветной
бездны. Да и самого мальчика видно не было, хотя она слышала его голос
каким-то внутренним слухом.
- Не бойся, ты в Преддверии. Не вверху и не внизу. Не в прошлом и не в
будущем. Ты в глубине.
- В глубине чего?
- Времени. Не исторической линии и не космического круга, а
экзистенциональной точки.
Яна хотела спросить, какая глубина может быть у точки, но мальчик ответил,
будто читая её мысли:
- Здесь начало того конца, которым оканчивается начало.
- Кто ты?
Ангел-Хранитель. Сокращённо - АХ.
- Мой Ангел-Хранитель?
- Твой АХ рядом с тобой в реанимации. Он не имеет права оставить
историческую временную линию, пока ты жива.
- Я жива?
- Пока ты жива, - повторил АХ. - "Он" просил привести тебя. Вот, Иосиф. Та
самая девочка.
В призрачной предрассветной голубизне вдруг проступила в самодельной
деревянной рамке, закачалась на неведомо куда вбитом гвозде фотография
подростка с гладко зачёсанными на косой пробор волосами, нежным детским
ртом и по контрасту пронзительно-жёстким взглядом куда-то мимо, вдаль, в
одному ему видимую цель.
Внутренне ахнула Иоанна-взрослая. Так вот кого ей напоминал в детстве
Егорка Златов!
Только у Егорки волосы были светлые.
Она невольно подобралась, как когда-то на пионерской линейке.
- Здравствуйте, товарищ Сталин.
Мальчик на фото не шевельнулся и молчал. Тёмные глаза по-прежнему
напряжённо всматривались куда-то мимо, в невидимое.
- Мне сказали, что вы... Это я. Синегина Яна. Я пришла.
Молчание.
- Не дёргайся, он всё прекрасно видит и слышит. Просто его историческое
время кончилось. В отличие от твоего, любительница повторных фильмов.
Иосиф лишён слова до Суда.
- Какого Суда?
- Того самого. Высшего и Последнего, который обжалованию не подлежит. Но и
на Суде Иосиф лишён слова вплоть до приговора. Защищать его буду я. Верный
его спутник, телохранитель и душехранитель с первых дней жизни.
- Но как же...
- Не дёргайся, его душа тебя видит и слышит. А фото - это я для тебя
повесил - тебе привычнее разговаривать со зрительным образом...
- Но о чём разговаривать?
- Скажи, что будешь по-прежнему молиться за него, если вернёшься в
историческое время. Между прочим, ты единственная девочка на свете,
которая молится за него уже более полувека. Иосиф, ты ведь о молитвах
хотел просить Иоанну - это для нас сейчас самое главное?.. Не молчи, Иосиф.
Значит, фотография безмолвствовала не только для неё! Иоанна вдруг ясно
поняла, что нет, о чём-то другом, тоже очень важном, хочет и не может
попросить её этот пятнадцатилетний мальчик на старинном снимке. То ли
злодей всех времён и народов, то ли величайший светоч и гений, то ли
просто "кавказец неотёсанный, нуль без палочки". Недоучившийся семинарист,
неизвестно кем, Светом или тьмой, вознесённый на самый пик земной
власти... За которого она действительно молилась, как научила бабка Ксения
- за маму, папу и товарища Сталина. Вначале о здравии, потом об упокоении.
Просто так уж сложилось.
Разве может быть неправедной молитва ребёнка, пусть и длящаяся полвека?
Когда вождь умер, ей было шестнадцать, и она продолжала поминать Иосифа,
ушедшего в вечность с концом её детства.
Нет, не о молитве, не о вечном покое себе, не её заступления хотел он
просить, не для того позвал. Но ничего не мог сказать без посредника АХа,
лишённый слова.
- Это что ещё за свиданка противу правил? - услыхала они знакомый
вкрадчивый шёпот, - Заявляю решительный протест.
Перед Иоанной возник плоский мальчик - негатив, двойник АХа, но рубашка,
панамка и лицо у него были чёрные, а трусы, сандалии на тёмных ногах и
очки - белые. Будто на стеклах очков налеплены две бумажки.
Фото Иосифа, снова закачавшись на вбитом неведомо куда гвозде, растаяло
вместе с гвоздём.
АХ сообщил, что это АГ, Ангел-Губитель, что у них сейчас просмотр судебных
материалов и свидетельских показаний, и ей здесь не место.
- Готовимся, знаешь ли. Суд может начаться в любую минуту.
Там, где только что висело фото Иосифа, появился самодельный экран из двух
крахмальных простыней - точно такой висел в клубе-бараке её детства,
всегда набитом битком, куда они, малышня, бегали "на протырочку" и
устраивались прямо на полу перед экраном, задрав головы. Всё было, как
тогда, даже настлались сами собой такие же шаткие скрипучие полы. Но за
спиной почему-то оказался вполне цивильный просмотровый зал, не со
скамейками, а с кожаными креслами, а в первом ряду, где обычно размещалось
мосфильмовское начальство, устроились рядом АГ и АХ, негатив и позитив -
точь-в-точь представители Госкино на худсовете.
- Гасите свет, пора начинать, - прошелестел АГ.
Иоанна осознала, что как только свет погаснет, она снова окажется в
дремучем тамбуре, страшнее которого нет ничего на свете, и спрыгнула в
панике с площадки прямо на дощатый пол перед экраном.
- Тётя Клава, почему в зале посторонние?
Невесть откуда взявшаяся в экзистенциональном времени свирепая билетерша
тётя Клава из детства спешит на разгневанный голос АГа откуда-то из
предрассветной вечности. Яна ползет от неё, втискивается меж рядами
кресел, и в этот момент свет гаснет. Но тут же трещит, вспыхивает
проектор, тот же, из детства, Яна видит краем глаза угол светящегося
экрана и две пары ног в сандалиях - белых и тёмных.
- Начало, раннее детство можно промотать... Здесь всё давно исповедано,
чисто. Иосиф в духовном училище, церковный хор... Стоп, вот момент
существенный. Крещенское водосвятие, прямо на узкой улочке возле Окопского
храма молебен, Иосиф поёт в хоре. И эта твоя гнусная проделка - бешено
мчащийся с горы фаэтон прямо на певчих...
- Да, терпеть не могу церковные праздники! Если б ты не успел выхватить
Иосифа буквально из-под колес...
Мальчика принесли домой без сознания и рыдающая Екатерина Кеке, у которой
уже умерли трое младенцев, молила Господа оставить ей Coco, поклявшись
посвятить его Богу.
- А ты две недели вместе с ней не отходил от его постели, Екатерина читала
вслух Библию. Иосиф едва понимал, и когда дремал, ты напел его душе Первую
Песнь о Главном. Это было незаконно, ты нарушил права отрока,
воспользовался его болезнью, тем, что он не мог встать и убежать от твоих
нудных проповедей...
ПЕСНЬ ПЕРВАЯ, НАПЕТАЯ АНГЕЛОМ-ХРАНИТЕЛЕМ БОЛЯЩЕМУ ОТРОКУ ИОСИФУ О БОГЕ И
ПЕРВОМ ЧЕЛОВЕКЕ.
"О Ты, Который превыше всего. Что иное позволено мне изречь о Тебе? - ибо
Ты невыразим никаким словом. Как воззрит на Тебя ум? Ибо Ты непостижим
никаким умом. Тебе воздаёт честь всё одарённое разумом!.. Тобой единым всё
пребывает, к Тебе всё стремится. Ты начало и конец всего..." /св. Григ.
Бог./ "Бог есть свет и нет в Нём никакой тьмы"/I Ин.1,5/
"Господь есть дух, а где Дух Господень, там свобода" /2 Кор. 17,3/
"Прежде нежели родились горы, и Ты образовал землю и вселённую, и от века
и до века Ты - Бог" /Пс.89,3/
"Он один существенно живёт, не может не быть. Существо Его и естество есть
сама жизнь. Всё содеянное имеет начало, так как им приведено из небытия в
бытие; и могло бы снова не быть, если бы Он так изволил. Но Создатель как
был всегда - и прежде мира, так и ныне Тот же, и вечно будет Тот же
неизменно. И как прежде не мог не быть, так и не может не быть. Поэтому не
только называется "Вечным", но и "вечность", не только "Живой", но и
"жизнь", не только "Безначальный и Бесконечный", но и "безначальностъ и
бесконечность"; не только "Пребывающий", но и "бытие". Мы называем Его
"Сущий", то есть и был, и есть, и будет. /Святитель Тихон Задонский/
Дети Света сотворены Богом "по образу и подобию Своему". Так лучи являются
сынами солнца, несущими свет и тепло, то есть жизнь. Он подарил им счастье
бытия. Вначале ангелам бесплотным, потом первому человеку, Адаму, и все
жили в любви и единстве в Доме Отца, пока некоторые ангелы во главе с
самым светлым, Денницей, не захотели быть сами по себе, вне Бога и Света.
И Бог исполнил их волю, ибо сотворил свободными, позволил уйти из Дома во
"тьму внешнюю", где нет Бога, то есть Жизни и Истины.
И сделался Денница Князем тьмы над воинством тьмы. Отцом лжи и вечной
смерти.
"И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его;
мужчину и женщину сотворил их"./ Быт. 1,27/
То есть это было как бы одно богоподобное существо, Двоица. Мужское и
женское начала, спаянные любовью.
Бог подарил человеку свободу, предоставив право выбора: послушание или
непослушание Отцу. "Не ешь плодов с запретного древа, или смертию умрёшь".
Князь тьмы, ненавидящий Бога, обернувшись змеем, соблазнил человека
ослушаться, просто-напросто солгав:
- Не умрешь. Не будешь слушать Отца - сам станешь, как Бог, знающий добро
и зло. Свободным и всемогущим.
Вот он, обман. Быть любимым сыном, наследником Творца, или сказать: "Хочу
от Тебя отделиться, потому что я сам - бог".
Так вместе с непослушанием в сердце человека вошли гордость, тьма и
смерть. Так он оказался на чужбине, был изгнан с неба на землю.
"В поте лица твоего будешь есть хлеб, доколе не возвратишься в землю, из
которой ты взят; ибо прах ты и в прах возвратишься "./Быт. 3,19/
- Ничего себе свобода! - прошелестел со своего места AГ, - Он злой, ваш
Бог.
- Да, именно так ты смущал сердце болящего отрока Иосифа, будто
запамятовав, что не может непослушное Отцу пребывать в Доме Отца, не может
тьма пребывать в Свете, в Котором нет тьмы. Не наказать, а спасти человека
захотел Господь этим изгнанием.
"И теперь как бы он не простёр руки своей и не взял также от дерева жизни,
и не вкусил, и не стал жить вечно." /Быт. 3,22/. Это об Адаме.
Что может быть страшнее бессмертного зла? Вечного отлучения от Бога?
Такова участь падших ангелов, духов злобы поднебесной.
"И низвержен был великий дракон, древний змий, называемый Диаволом и
сатаною, обольщающий всю вселенную, низвержен на землю, и ангелы его
низвержены с ним". /Отк.12,9/
Во спасение дано человеку отныне смертное тело, чтобы он мог сбросить его
на чужбине вместе с ветхими лохмотьями грехов. Такие, как АГ, бессмертны в
своём бунте против Творца, их единственная отрада - вредить Замыслу.
Человек же получил право свободно избрать за свою земную жизнь послушание
или непослушание Творцу, Свет или тьму. Как прекрасная бабочка из червя,
оставив прах земле, взлететь любящим и любимым сыном в небесное отечество.
Или...
- Ладно, Позитив, давай не отклоняться, - проворчал АГ.
- Ты первый начал, Негатив. Ладно, продолжим. О том, что когда Адам стал
смертным, мужское и женское начала в нем распались, и "Адам познал Еву,
жену свою; и, она зачала, и родила Каина". /Быт. 4,1/
Снова соединились две половинки, но не в небесную Двоицу, спаянное любовью
целое, а в супружескую пару. Чтобы дать начало истории человечества -
дроблению, размножению, смене поколений.
С точки зрения земного наблюдателя это - вечная смерть под маской вечной
жизни, где каждое новое поколение вырастает на костях предыдущего, чтобы
самому затем стать пищей для последующего. С точки зрения неба - вечная
жизнь под маской вечной смерти, ибо Любовь и милость Божия чудом скрепляют
в единый организм вечно враждующие друг с другом души своих безумных
больных детей, чтобы, когда наступит конец времён, отделить "зерно от
плевел" согласно Замыслу. "Ни серебро их, ни золото их не может спасти их
в день гнева Господа и огнем ревности Его будет пожрана вся эта земля, ибо
истребление, и притом внезапное, совершит Он над всеми жителями земли".
/Соф. 1,18/
Души человеков, прорвавшиеся из ветхих своих темниц-клеток к Небу,
свободно избравшие Свет сыны Божии послужат основой воссоздания
богочеловечества. Нового Адама. Согласно Замыслу, который состоит в том,
что...
Бобина в проекторе внезапно заходила ходуном, дикторский текст на
полуслове прервался.
- Часть ещё не кончилась, там должно быть о Замысле, - заволновался АХ.
- Сапожники! - свистнул АГ, затопав белыми сандаликами. - Вечно ты.
Позитив, на плёнке экономишь. Небось, обрыв на склейке... Кстати, чем
больше ты нас будешь уверять в избранничестве Иосифа, что он чуть не с
младенчества готовился к священству, тем ужаснее покажется его
отступничество.
- Не было никакого отступничества! - гневно топнул АХ в свою очередь
ножкой в чёрном сандалике. Пол под Яной заходил ходуном, заблистали
молнии. Яна в страхе зажмурилась, а когда открыла глаза, очутилась в одном
из дней военного своего детства, в эвакуации.
* * *
Яна сидит на полу перец шкафчиком, стаскивая с валенок слишком тесные
калоши.
На шкафчике Яны наклеена лягушка - не царевна, а так, невзрачная,
беспородная. Наверное, вырезана из учебника зоологии, с жёлтыми пятнами
клея и проступающими буквами. Но всё равно она - волшебная, и комната с
маленькими столами и стульчиками, и настоящее - не соевое - молоко на
завтрак, и рыбы в аквариуме, и самодельные игрушки. Сервизы, куклы, мебель
из раскрашенной глины. Бумажные кошельки, лодки, кораблики, коробочки,
пилотки - из той же бумаги. Всё это чудеса, и название "Детский сад" -
чудо. Сад и дети. Дети и сад.
Пальто, платок, калоши, мокрые варежки, продетые на тесёмке в рукава, -
скорей освободиться, сбросить, выскользнуть, как Царевна-лягушка из кожи.
Хлопает дверца шкафчика, торопливый мамин поцелуй, её запах...
Яна сидит рядом с воспитательницей - она несколько раз дралась за это
место и, наконец, завоевала. Не помню, как её зовут. Она - тоже чудо. Фея
Детского Сада. Тогда она представлялась Яне вполне "тётей", теперь видно -
ей едва ли восемнадцать. Фея невысокого роста, круглолицая, румяная. На
ней полосатая кофточка, короткая черная юбка и валенки, надрезанные в
голенищах, стягивающих полные икры.
- Сложите листок вот так и так. Саша, я же показываю. Андрей, у тебя опять
нет платка? Да, правильно. И у тебя правильно.
Сегодня Фее не до нас, и вчера было не до нас - торчит у неё какой-то
солдат. Я - по правую руку, он - по левую. И солдат этот для неё самый
главный. Мы ревнуем, и он тоже.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг