способное внезапно отказать, это очень опасное оружие для его владельца.
Хаггер убеждал Макнилла, что если увеличить в несколько десятков раз
количество энергии в потоке "М", то действие его будет бесспорно
смертельным для всего живого - за счет увеличения массы. Тем же способом
можно добиться и увеличения радиуса поражаемого поля. Подобные опыты не
могли быть проделаны в лаборатории, но расчеты говорили в пользу Хаггера.
Что же касается непостоянства действия, то здесь, естественно, был
тупик.
Никакие расчеты и умозаключения не объясняли капризов "М". Совершенно
очевидно было лишь то, что иногда "М" встречал какое-то препятствие.
Препятствие в мало еще изученном космическом пространстве само по себе
не было бы удивительным и, если бы оно было постоянным, тогда все могло бы
быть преодолимым. Но это препятствие "М" встречал не всегда и без
какого-либо порядка последовательности. Влияние космоса? Незамечаемые
неточности в аппаратуре? Все предположения были взвешены, все было изучено
и проверено, но ни ответа, ни подобия ответа не было найдено.
В предыдущую ночь, перед приездом Форрингтона небесная пушка
действовала по координатам, известным в доме с почти квадратными окнами,
смотрящими на древнюю крепостную стену в далекой, чужой столице. "Л"
показал степное озеро, а "М" был бессилен поразить двух людей на нем.
Сэр Артур Форрингтон был нужен замку на Рейне. Кто, кроме него, мог
помочь Хаггеру и Макниллу? Сделать поток "Л" невидимым, а поток "М"
безусловно действенным - только старый Форрингтон, как говорил Томас
Макнилл, на это способен.
- А если он не сможет помочь нам? - спросил Макнилла Хаггер за день до
приезда сэра Артура.
- Тогда мы должны будем помочь себе сами!
5.
СЭР Артур смотрел на желтые, мертвые скалы Эрастосфена. Короткие
пояснения Макнилла заняли не более двух минут - Форрингтон, как обычно, не
прерывал его вопросами Затем небесная пушка сделала новый прыжок, и "Л"
принял на экран отражение земли. Сэр Артур как бы повис в воздухе над
ночной гладью обрамленной камышами воды. Застрекотал киноаппарат,
производивший съемку.
По-прежнему, без перерыва, где-то очень далеко, металлический голос
глухо тянул оум, оум, оум, оум... Контрольные аппараты тикали. Пушка чуть
заметно вибрировала. Экран показывал мельчайшие детали. Озеро не было
пустынным. Вот человек. Ни одно его движение не ускользало от трех пар
внимательных глаз, наблюдавших за экраном.
Когда человек достал записную книжку и вечное перо, Хаггер нарушил
молчание:
- Это возможно и это опасно. - сказал его холодный, жесткий голос.
Макнилл положил руки на клавиши пульта управления пушкой. Он не
торопился.
Нужно было понять, не тот ли это наблюдатель, который должен был быть
еще вчера на озере Если это так, то к чему же?.. Составление записей не
входило в данную им инструкцию.
Это не может быть он. Макнилл сделал движение и клавиши послали приказ.
В уши, уже привыкшие к ставшим обычными звукам, вошла новая, очень
низкая и очень глухая нота. Заговорил "М". Нота звучала не громко, новый
звук не помешал бы человеческому голосу, но он вызывал необъяснимо
томительное ощущение. Казалось, что этот потусторонний голос уходит,
натягивая эластичную нить.
Как бы внушалось, что сейчас нить растянется до предела и лопнет, и
тогда что-то случится. Но нить все не рвалась.
"М" мчался в пространстве.
Теперь слух различал двойную ноту. Несравнимо ни с чем слышалось, как
этот основной, низкий звук сопровождался бегством чего-то звенящего. Так
Рейнский замок висел с поднятым копьем, как коварный Гаген за спиной
героя, над самой головой ничего не подозревавшего человека.
Вот он с усилием сунул книжку в карман, выронил перо и откинулся назад.
На этот раз "М" проявлял свою силу. Не успел Макнилл этого подумать, как
Форрингтон вскочил:
- Прекратите! Как, на моих глазах...
Он задыхался. Сэр Артур мог понимать и без объяснений. Поток "М" был
обозначен этой буквой, потому что ею начиналось латинское слово Mort -
смерть!
Крик Форрингтона в том месте, где люди привыкли к абсолютному молчанию,
вызвал нечто вроде смятения среди рассеянных на своих постах белых халатов.
Подвешенные на гибких сочленениях площадки управления закачались и
среди машин скользнули лучи света. Это были отблески ламп из-под плотных
абажуров.
Но никто не произнес ни слова. Показалось, что нить, державшая низкий
голос "М", порвалась. Металлическое горло, тянувшее оум, оум, оум, в свою
очередь умолкло. Было слышно только тиканье контрольных приборов и слабый
треск киноаппарата. Резко пахло озоном. Экран погас... Замок вернулся на
свое место на Рсйне. Зажглось освещение. Вновь пол пошел вниз, а труба
вверх.
Небесная пушка приняла вертикальное положение, нацеливаясь в зенит, в
неведомые глубины мирового пространства.
Сэр Артур стоял Он казался совершена спокойным. Ни к кому не обращаясь,
он сказал:
- Я хочу уйти отсюда.
Форрингтон продолжал смотреть на ослепший экран. Один из белых халатов
занял место Макнилла. Открыли дверь. Она сообщалась с выходом, ведущим на
двор замка. Макнилл шел впереди, показывая дорогу. Отто Хаггер шел сзади.
Он, казалось, сделался еще старше, спина его сутулилась еще больше.
Длинные, тяжелые руки висели впереди. Сухие, жесткие согнутые пальцы с
пучками волос напоминали когти.
Чуть ущербная, очень яркая луна освещала двор замка. Толстая черная
тень небесной пушки рассекала двор, взбиралась по стене и исчезала в
пространстве между зубцами. Вот она побежала вниз, спустилась на двор,
сократилась, исчезла. Замок втянул в себя свое жало!
Три тени шли к выходу в башню. Две первые сливались в менявшую форму
пятно.
За ними на ровных, гладких вытертых столетиями каменных плитах, плыл
черный абрис громадной гориллы.
У дверей башни Макнилл предложил Форрингтону:
- Позвольте, сэр Артур, проводить вас в спальню.
- Нет, поднимемся наверх, я хочу говорить с вами. И с вами, - сэр Артур
обернулся к Хаггеру.
Черный солдат открыл им дверцу лифта на верхней платформе башни.
Три тени были на платформе. Вдали старый Рейн тихонько ворчал во сне.
Неподвижно стояли ряды фонарей на аэродроме. Бездумная луна, идя к
закату, спокойно озаряла одно из самых красивых мест в Западной Европе.
Древний, сухой камень Эратосфена был очень далеко. Наступал час глубокого
предрассветного сна.
БЕЛОЕ И ЧЕРНОЕ
1.
СЛИШКОМ длительна, слишком продуктивна была связь между Макниллами и
Форрингтоном для того, чтобы фирма могла расстаться с одной из своих
главнейших научных опор.
Привычны были и учащавшиеся у сэра Артура вспышки дурного настроения,
недовольства: "Чудачество возрастает с возрастом, а старость капризна".
Поэтому доходившие до Томаса Макнилла сведения о "выходках"
Форрингтона, содержащих недовольство, принимались им по-деловому: "Нужно
больше занять его. Там много разговаривают. В раздражении сэр Артур
говорит вздор о вещах, в которых ничего не понимает..."
Однако острые внутренние противоречия на самом деле раздирали комиссию
ученых двух стран, работающую по поручению правительства двух империй над
величайшей проблемой XX века.
В инкубаторе, где дозревали два яйца для убийства одним ударом больше
трехсот тысяч желтокожих азиатов, споров не было:
- Мы молились об успехе, и было нужно спешить!
Нужно! Умирающий Третий Райх тоже что-то готовил и мог быть страшным
для Острова даже в последних судорогах агонии!
Но Райх был уничтожен Советской Армией, а атомные бомбы отправились и
Азию, чтобы служить уроком для всего человечества, чтобы положить начало
атомной дипломатии: "Бойтесь все!"
И работы продолжались. Некоторые ученые, позабыв, что подобные слова
повторялись много раз и при изобретении скорострельных пушек, и
автоматического оружия, и многих других орудий истребления, говорили:
- Сама разрушительная сила атомного оружия исключит возможность войны!
Но разочарование росло. Все больше и больше мыслящий мир и в той его
части, которая была склонна придерживаться внушенных с детства традиций,
начинала поддаваться разъедающему сомнению.
Голоса нового мира стали так громки, что начали проникать через тяжелую
стену, сложенную временем из случайно, в сущности, бессистемно накопленных
убеждений.
Подоспели и примеры, многозначительно поданные двумя из коллег
Форрингтона, которые открыто присоединили свои голоса к голосу мира,
звучащему из России.
Сэр Артур начал интересоваться прессой и делал выбор газет, который
удивил бы его самого несколько лет тому назад. Кто бы мог поверить, что,
читая, например, последние выступления представителя России на ассамблее
наций, сэр Форрингтон одобрительно кивал головой?
И раздражительность увеличивалась. Вспышки гнева старого ученого
беспричинно падали на голову первого встречного. Пропадал интерес к делу и
пропадал незаметно для самого Форрингтона.
Завершающий скандал случился совсем неожиданно для главного
действующего лица. Всем показалось, что без внешнего повода сэр Артур
обрушился на нелюбимые им военные мундиры, непременные члены комиссии двух
империй. В ответ на вполне вежливые упреки в медлительности, Форрингтон
вспыхнул:
- Мы достаточно дали вам брони, пушек, ружей, самолетов, взрывчатых
веществ.
Научитесь обращаться с ними. Для ваших голов этого достаточно.
Отвяжитесь от нас! Вы никому не даете ни жить, ни работать!
Произошел резкий обмен мнений в форме, отнюдь не обычной. Сэр Артур не
только кричал и бранился, но и вполне потерял голову. Так был объяснен его
совершенно недопустимый выкрик:
- Нужно протянуть руку русским и работать с ними!
А вечером этого дня сэр Артур получил каблограмму из Европы. Томас
Макнилл настоятельно просил посетить замок на Рсйне, где Форрингтон не был
еще ни разу.
Форрингтон немедленно сел в экспресс, доставивший его к концу ночи на
берег Атлантического океана Утром он был на аэродроме "Трансатлантик".
В пути не было сказано ни слова, если не считать - К чорту! -
обращенного к предложившему кофе стюарду.
Неожиданный туман задержал сэра Артура на острове на два дня.
2.
ДА, здесь, на этой высокой башне, дышалось свободнее...
- Зачем вы звали меня сюда, Томас? Чтобы показать мне, как вы убиваете
невинных людей и чтобы сделать меня соучастником убийства?
Форрингтон задал эти вопросы резко, почти с криком.
- Ради бога, сэр Артур, прошу вас успокоиться. Тот неосторожный,
которого мы видели на экране, не рискует потерять жизнь. Упадок сил,
болезненное состояние в течение нескольких дней... Если бы я думал, что вы
так отнесетесь к этому...
Томас Макнилл нервно сжимал и разжимал пальцы.
- Господин Хаггер охотно подтвердит вам мои слова.
Скрипучий, хриплый голос Хаггера пришел на помощь:
- Дорогой друг и коллега, мистер Томас и я, мы очень сожалеем, что не
предупредили вас. Но даже если бы этому ничтожному человеку и угрожало бы
нечто серьезное, что это могло бы значить? Он так далек и чужд нам и,
наверное, враждебен. Величии поставленных перед наукой задач оправдывало в
глазах людей науки и не такие жертвы. Разве не бросали жестокие упреки
тем, кто впервые решался погрузить нож хирурга в живое тело? Разве еще
недавно не воспрещали, во вред истинному значению, производить опыты над
живыми животными? Разве не мешала невежественная, сентиментальная толпа,
можно сказать, вчера нашим коллегам - ученым искать благо людей, если для
этого требовались временные страдания ничтожных животных? И теперь законы
Великого Западного Континента, гражданином которого сейчас я являюсь,
позволяют опыты над приговоренными к смерти преступниками! Я и мистер
Томас знаем, что этому чужому и враждебному нам человеку не причинен
непоправимый ущерб. Но если бы это было и так? Тем более это там, на
Востоке, с его низким отвратительным населением! Дорогой сэр Артур! Нам,
людям науки, позволено больше, чем обычным людям!
Произнося слова очень медленно, Отто Юлиус Хаггер выпрямился во весь
рост. В его голосе была полная уверенность в своей правоте. Он явно не
понимал, что можно думать иначе. Томас Макнилл, найдя сильную поддержку,
справился со своим волнением.
Форрингтон сел. В ночной тишине были ясно слышны стремительные звуки и
свисток экспресса, промчавшегося по виадуку. Луна серебрила высокую башню
и платформу, бледные лучи подчеркивали решительное выражение лиц.
Форрингтон, казалось, успокоился.
- Хорошо, я не сделаю вывода, пока не пойму всего. Зачем вы так
настойчиво вызывали меня, Томас?
- Я повторяю свою просьбу, сэр Артур. Нужен отдых. Не лучше ли вам
отложить разговор до утра?
- Нет! Теперь! - Фигура Форрингтона выражала очевидную решительность.
Каждое слово он подтверждал упрямым кивком головы.
Томас Макнилл видел, что Форрингтон находится и состоянии, которое он
называл высшей степенью упрямства. В таких случаях оставалось только
стараться делать вид, что воля сэра Артура исполняется. Поэтому Макнилл
продолжал:
- Как вы могли убедиться, сэр, мы с господином Хаггером проделали
большую работу, но она не закончена. Точнее мы не добились проявления тех
свойств, которые нам нужны. Во-первых, нам не удается сделать тот наш
поток энергии, который мы называем Люксом, неощутимым для сетчатки
человеческого глаза. Нам нужна та часть спектра, которая невидима для
человеческого глаза, но видима фотопластинкой. Таким образом, наш отлично
действующий и управляемый "Л", - только промежуточная стадия. Ваша помощь,
сэр Артур, может обеспечить наше движение в нужном направлении...
Макнилл подождал, но Форрингтон молчал.
- Вам не угодно будет, сэр Артур?..
- Продолжайте, Томас!
- Но я кончил, сэр!..
- Вы сказали - во-первых! А во-вторых?
- Но разве этот вопрос сам по себе недостаточно интересен, сэр Артур? Я
не сомневаюсь, что все ближайшее время...
- А что во-вторых? - перебил Форрингтон. Действительно, сэром Артуром
овладел припадок упрямства. Сейчас он мог слышать только то, что хотел
услышать.
- Во-вторых, сэр Артур, это то, что мы называем "М". Он недостаточен.
Как бы сказать... - Томас Макнилл подыскивал слова-... его действие... его
действие... не стремительно и не решительно... его действие не постоянно и
ограниченно...
- Скажите прямо, - перебил его Форрингтон, - он не убивает достаточно
быстро!
- Да:
- Хорошо, это во-вторых А в-третьих?
- Это все, сэр Артур!
- Все? Только? Это немного!
- Уверяю вас, сэр Артур, что разрешение этих задач есть величайшая
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг