- Меня еще не обсуждали в вашем трибунале? - полюбопытствовал я. - Чем
у вас карается, к примеру, превышение необходимой обороны?
- Да ну тебя! - совсем обиделся Хвощ. - За кого держишь нас?
- За душегубов, - ответил я. - Одно дело - Защищаться, другое -
карать. А интересно, почем нынче правосудие?
- В смысле?
- Сколько нужно заплатить, чтобы вы отступили от правил? За
ненормированные убийства особый тариф, да?
- Думаешь, ты один честный? - кривя губы, спросил он. - А прочие -
слякоть?
Самое забавное, что примерно так я и думал. Хотя на дух не выношу
самозваных элитчиков. Боже, темны твои пути.
- Может, вы и мстители, - выдал я под занавес, - однако уловимые -
помни о том. Как бы и с вами не захотелось кому свести счеты. Или направить
к великой цели. А может, ваш Совет уже поставили под контроль, ты не думал?
Уезжал с пустыря я не в лучшем настрое: похоже, и эта нить никуда не
ведет. Для поднятия тонуса включил музыку. Передо мной, на дисплее
проигрывателя, завораживающе плясали огненные столбцы спектрального
анализатора, но я глядел больше по сторонам. Не та обстановка, чтобы
расслабляться. Пожалуй, теперь пора потолковать с главным подозреваемым. А
где найти его, я знал и раньше.
Новый дворец Калиды, возведенный совсем недавно посреди старого
городского парка, подле затянутого ряской пруда, сильно смахивал на модель
египетской пирамиды, причем изрядных размеров. И, судя по сведениям,
собранным мною в разных местах, путь к здешним покоям тоже лежал через
лабиринт. Вообще здание смотрелось чудно - что называется, ни окон, ни
дверей. За исключением единственной, выходившей к нарядным мосткам,
протянутым над прудом. Не мудрствуя лукаво, я сунулся прямо туда. Еще вчера
мне это в голову бы не пришло. Видно, очень разозлили меня ночью, если
решился на такое. К тому ж и скафандр хотелось опробовать.
В вестибюле меня встречали, и прием оказалась теплым. Четверо
сторожевиков уже околачивались тут, а из дверей выскакивали новые,
выстраиваясь в полукруг. Никто тут не забивал себе голову рыцарскими
бреднями - они бросились на меня стаей, пытаясь смять общей массой,
ошеломить лавиной ударов. И это вполне бы им удалось, если б не мой
скафандр. Пришлось включить усилители, чтоб выравнять силы и добавить себе
скорости. Сравняться в числе ударов, правда, не получилось, зато каждый мой
стоил десятка их, пробивая брешь в окружившей меня живой стене. Конечно,
брешь тут же заделывали - пока хватало резервов. Я ощущал себя то ли
терминатором, то ли робокопом, настолько превосходил сейчас среднего
человека. А мои противники не слишком выходили за норму, разве ярились
сверх меры.
И в упорстве сторожевикам не откажешь: они отступили не раньше, чем
поредели вдвое. Уверясь, что силой меня не остановить, переключились на
пальбу. Из-под просторных, как у заговорщиков, плащей возникли огнестрелы,
коротенькие, хищные, с торчащими рукоятями, с объемистыми насадками на
дулах. И почти сразу машинки пошли в ход.
На такой дистанции приличный стрелок должен вколачивать пули как
гвозди - сторожевики и вколачивали, проверяя на прочность каждый стык моего
скафандра. Сколько я ни уворачивался, пули оказывались быстрей. К счастью,
латы держали исправно, подтверждая заверения производителей, - я ощущал
лишь тупые, хотя болезненные толчки, заставлявшие меня вздрагивать.
Поневоле пришлось и мне включаться в пальбу. Вражины добивались моей смерти
- тем хуже для них. Но становиться с ними на одну доску я не, желал и
стрелял по ногам, оставляя за собой раненых. Может, я уступал здешним
гардам в меткости, но угодить в спичечный коробок с пяти метров, даже и
навскидку, вполне способен. А благодаря "стрекозам" я прекрасно "видел
поле", замечая каждого противника еще до того, как он вступал в драку. Я
продвигался от комнаты к комнате, укладывая одного за другим, и удивлялся:
сколько же их! Как и полагалось трусливому ничтожеству, Калида окружил себя
не лучшими бойцами, зато многими. Хорошо, я неуязвим, точно герой боевика,
иначе пробиваться пришлось бы куда дольше, а Калида тем временем успел бы
улизнуть.
Но, оказалось, он не собирался ударяться в бега, а поджидал гостя,
рассевшись на возвышении, в вычурном кресле, - видимо, в его представлении
эта конструкция смахивала на трон. Вырядился Калида в подобие монарших
одежд, свободных и цветистых, - которые, впрочем, могли сойти за домашний
костюм. В открытом вороте виднелась мягкая грудь, поросшая русым волосом, -
и никаких признаков кольчуги. Вдобавок он был босой, а отросшие ногти на
пухлых пальцах отблескивали лаком. Наряд скорее подчеркивал дефекты
сложения - дескать, принимайте меня, какой есть. Это мне, чтоб не потерять
самоуважение, приходилось по миллиметру, год за годом, наращивать мускулы,
растягивать связки, удлинять кости. А Калида любил себя и таким:
нескладным, пузатеньким, сутулым - позавидуешь.
Как человек чести, толстячок встречал меня один - если не считать двух
слоноподобных истуканов, громоздившихся по обе его стороны и упакованных в
тяжелые доспехи. Они впрямь походили бы на статуи, если бы за прозрачными
щитками не двигались зрачки, неотступно нацеленные на меня. Каждый сжимал в
руках двуствольный убойник, заряжаемый и гранатами, - уж их я не хотел бы
испытывать на себе. Хотя исполины и без гранат могли меня сокрушить -
одного я даже узнал, по свежим ссадинам. При том, что походили друг на
друга, точно // двойняшки. Инкубаторские, что ль?
И сразу мне захотелось убраться отсюда. Если эта встреча не
готовилась, то я никогда не принимал гостей. Или то была проверка охраны в
условиях, максимально приближенных к боевым? На всякий случай я решил пока
не удаляться от двери.
- Не опоздал? - спросил у Калиды. - Прием еще не закончен? Сэ-эр!..
Скривив губы, он взирал на меня, точно на блоху, хотя при его росте
даже с пьедестала трудно глядеть свысока. Внешне-то Калида остался, каким я
помнил: низеньким, пухлым, с невыразительным щекастым лицом, обрамленным
шкиперской бородкой. Но в глазах появилась пронзительность, будто он уже
налился властью по брови и теперь изливал ее через взгляд. И зубы стали как
у акулы, крупные да блестящие, - а ведь прежде гнили через один. Он даже
помолодел, хотя с последней нашей встречи прошло немало лет. На самом-то
деле звали его Игорь, и с имечком этим мне не везло с детства, будто на
него наложили проклятие.
- Убивать пришел? - спросил Калида фальцетом и захихикал довольно-таки
мерзко, словно желал утвердить меня в этом намерении. - Ведь ты не состоишь
в гильдии - у тебя и права нет!
- Назрела необходимость, - пояснил я сурово. - Уж извини.
- Может, поговорим? - предложил он. - Не бойся, нам не помешают.
- Если вздумал купить меня или запугать, не трать слов. И про трудное
детство не трынди - поздно тебя жалеть.
Хамил я не от избытка смелости. Подобным типчикам за чужим бесстрашием
чудится сила. Тут уж кто кого сильнее напугает.
- Хочу просветить, - объявил Калида важно. ("Слушайте, слушайте!") -
Но сперва скажи, кто тебя науськал? Ты так стараешься мне напакостить!
- Когда "так стараются", делают для души, - пояснил я. - А кто
проплачивает, не твоего ума дело.
- Будто я не знаю: Аскольд! Тогда зачем спрашивать?
- А почему не Грабарь? - пустил наудачу. - Ты ж подстрелил его сынка!
- Кто - я? - изумился толстячок с чрезмерной экспрессией.
- Или я работаю на федералов - такое тебе не приходило в голову?
Откуда, по-твоему, моя оснастка?
Вот это Калиду проняло - оторопев, он даже захлопал ресницами.
- Ведь ты методист, - возразил он неуверенно. - Все знают!
- А вы - жмоты, - парировал я. - На вас разве заработаешь много?
Я не слишком надеялся, что блеф сработает, но Калида вроде бы
заглотнул наживку. Наверно, высокое покровительство вполне объясняло ему
мое нахальство.
- Я ж говорил, - сказал он почти довольно, - нам есть что обсудить.
Движением ладони главарь велел своим истуканам отступить к самой
стене, демонстрируя доверительность, и указал на креслице, притулившееся
возле его пьедестала. Ага, щас! Не хватало мне сюрпризов с люками,
распахивающимися в полу.
- Не хочу скрывать: ты симпатичен мне, - произнес Калида. - Мне вообще
нравятся люди, почитающие правила.
- Еще бы, - поддакнул я. - Они ведь дают тебе такую фору!
- Но ты сильно промахнулся, выбирая хозяина, - продолжал он, будто не
слыша. - Аскольду недолго осталось корчить из себя державного князя. Грядут
перемены, после которых ему уготована скромная роль.
Ну прямо мысли мои читает!.. Привалясь спиной к стене, я приготовился
к длинной лекции. Калида славился умением подолгу и со вкусом трепаться ни
о чем, но, может, теперь в его речах прибавилось смысла?
Сперва-то, как и встарь, он излил на меня немало мутной воды. Затем
прорезалось новое - я даже стал вслушиваться.
- Человечество вырождается, - убежденно вещал толстячок, будто знал
это по себе. - Оно сделалось беззубым и бессильным, разучилось бороться за
выживание. Требуется порода хищников, вожаков, чтобы встряхнуть это стадо.
И численность его пора сокращать, пока не разразился всеобщий голод. Или за
дело не принялась старушка Земля. Знаешь, что делает пес, когда ему
досаждают блохи? Неспроста ж последнее время так разгулялись стихии!
Надо ж, и этот подвел базу под свое скотство. А замах каков!
Человечество, никак не меньше.
- Затем и устраиваешь свои шоу? - спросил я. - Чтоб выявить хищников.
Но те пожирают скот, а вожаки ведут за собой. По-твоему, нет разницы?
- Можно жрать слабых и больных, а прочих гнать на сочные пастбища, -
осклабился Калида. - Пора, пора заняться селекцией! Для общего блага.
- Может, начнем с тебя?
- Думаешь, это я слабый? - Он снова ухмыльнулся, будто рассчитывал
меня крепко удивить.
- Что больной - точно. Психушку давно не навещал?
Вот теперь я действительно бил по больному: в юные годы Игорек попадал
туда не однажды. До истоков я не докопался, но подозревал, что причина в
маменьке, слишком возлюбившей единственное чадо. Обычно на такие
напоминания психи реагируют бурно, но этот и бровью не повел.
- А что, - заметил он радостно, - там собраны недурные болванки. Вон и
Алмазин не брезгует!
- Еще бы. Куда ж дерьму стекать, как не в клоаку?
Калида энергично замотал головой, даже ладонью похлопал по локотнику:
"Ты не прав, Вася!" Он не научился еще говорить как Аскольд, веско и без
суеты, и не пропитался могуществом, точно силой. Хотя звонил складно.
Ученый же человек - из универа выперли.
- Не путай божий дар с... тем самым, - призвал он. - Помянутые мной
болванки не отходы, просто - иная порода. Так уж ребята устроены, и что?
Надо же быть терпимей!
- К людоедам, что ль, к серийщикам? Не эти "болванки" ты разумеешь?
- Как поется в известном шлягере: "Темные силы нас... нас! -
подчеркнул Калида, - злобно гнетут". То есть приходят-то они изнутри, и с
этим ничего не поделать. Думаешь, у "нашистов" в штурмовиках кто? Такие же
любители убивать, хотя прикрылись пышными словесами. Уж про карателей не
говорю.
- То есть хищников ты собираешься набирать из маньяков?
- А что маньяки? - вскинул он бровки. - Ну что? Из-за чего такой шум,
я не пойму! Самый удачливый из этих бедолаг за годы самоотверженных
стараний, каждодневно рискуя жизнью, ухайдокает с полсотни бродяжек, шлюх
либо дурищ, напрочь лишенных самосохранения, - и все стоят на ушах. А
какой-нибудь безмозглый фанатик взрывает квартал, разом отправляя на небеса
тысячи, без разбора полов, возрастов, достоинств, и он уже борец за идею,
народный мститель. И ведь сколько энергии уходит в пар! Где справедливость?
Да если маньяков должным образом организовать, они станут полезнейшими
членами общества, этакими селекционерами. Поискать же таких умельцев! Если
угодно, это защитный механизм человечества, направленный против
перенаселения и деградации. Но до сих пор им лишь не хватало хозяина.
- И ты решил заполнить вакансию, - предположил я. - Хотя погоди... Ты
ж имел в виду жизненную энергию, да? Как раз ту, какой питаются маньяки.
Ведь все они "рабы лампы", то есть Голода.
- Вот-вот, и стоит получить над "лампой" контроль, - подхватил
толстячок, одобрительно кивая, - как весь урожай, который они собирают по
губернии, станет стекаться сюда. - Калида ткнул пальцем вниз, едва не
угодив в причинное место. - Конечно, за вычетом расходов на собственную
подпитку.
- Осталось завладеть "лампой". И как обстряпаешь это?
- А догадайся! - хитренько улыбаясь, предложил он. - Условия задачки
тебе известны.
Но я-то видел, как невтерпеж Калиде поделиться знанием. Следовало
только дать ему хороший разгон.
- Судя по способности серийщиков аккумулировать чужую энергию, - начал
я, - они подключаются к жертвам некими каналами. Вдобавок многие из этих
психов "слышат голоса"... то есть контактируют еще с кем-то. Похоже на
зачатки телепатии.
- Их беда, что они не могут сохранить свою жизнесилу, - не выдержав,
вступил Калида, - а потому вынуждены забирать у других. Серийных убийц
величают энерговампирами, но скорее они проводники. Потому что кто-то, куда
более могущественный, откачивает у них энергию, впечатления - отсюда и
Голод. И сколь ни вылавливай серийщиков, их не станет меньше, потому что
загвоздка-то не в них, а во Всадниках.
- Выходит, и тут надо искать заказчиков? Как говаривал Геббельс: вы,
мол, убивайте там, не сомневайтесь, а все угрызения беру на себя.
- Наш человек, - одобрил толстячок. - С размахом действовал.
- Такой же урод, как прочая ваша шатая, - подтвердил я. - От Адика до
Йоси - сборище неполноценных. Небось и методы их тебе нравятся?
Калида пожал женственными плечами:
- Почти всем требуется плетка.
- Эдак распугаешь вокруг всех.
- "Распугаешь" - ха! Да их за уши от меня не - оттащишь. Настоящие
звери жить не могут без плети.
- Тут ты, наверно, прав. Я было подумал: речь о людях... И чем
приманиваешь предаторов?
Толстячок вдруг визгливо гоготнул, захлебнувшись от ликования.
- Может, я посланник Бога на Земле? - спросил он игриво.
Глянув на него с брезгливостью, я возразил:
- А я никого на Землю не посылал.
Вообще это старая песнь Калиды, исполняемая уж не первый год.
- Впрочем, суть в ином, - добавил он. - Наконец Бог вернулся на Землю.
- Снизошел, что ль?
- Скорее восходит, - поправил Калида с лукавой ухмылкой, будто находил
радость в разбрасывании намеков.
- Помнится, лет двенадцать назад ты уже предрекал пришествие.
- Я ошибся лишь в сроке, - с жаром возразил толстячок. - Что такое
десяток-другой годков в сравнении с вечностью!
- Расскажи это пацанве, которой задурил тогда головы.
- Я наставил их на Путь, - снова не согласился он. - Посмотри, что
творится вокруг, - повальный разврат. Священнодействие, ритуал продления
рода они превратили в пошлое отправление потребностей, как еда или сон, в
непотребные игрища, в похабщину. Господи помилуй, они даже не стыдятся
заниматься этим на людях, а партнерами обмениваются, точно дисками!..
Теперь возразил я, больше из духа противоречия:
- Зачем усложнять? При надежной контрацепции процесс больше не
ассоциируется с начальной целью. Источник удовольствия - и только. Чего тут
стыдиться, что скрывать?
- Потому и следует запретить контрацептивы! - вскричал Калида. - Люди
забыли настоящие чувства...
- Имеешь в виду инстинкты?
- И должны вернуться к истокам!
- И плодить по штуке в год? - спросил я. - Больше детишек, хороших и
разных, - на радость тебе и прочим педофилам. А сам не желаешь проходить
полжизни беременным? Из тебя вышла бы образцовая свиноматка.
Откинувшись в кресле, Калида закинул ногу на ногу и покачал в воздухе
напедикюренным мягким копытом, уставясь на меня, точно гипнотизер. Но хоть
я и ощущаю взгляды как немногие, его "магнетизм" не оказывал на меня
действия. Уж этому не подвержен.
- А если я все же пророк? - спросил он с той же хитрой усмешкой. -
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг