расстаться со службой в Космофлоте Лесли Коэна заставила весьма
романтическая, но идущая вразрез с кодексом чести офицера история, суть
которой, правда, всегда как-то ускользала и оставалась означенной лишь
пунктиром смутных намеков. Разговор как-то быстро переходил на восторженную
оценку "Саратоги" и чисто профессиональные расспросы об особенностях
различных систем и конструкции корабля вообще. Отдельные восторги
посвящались его ходовым качествам и эстетике внутреннего оформления судна.
Профессионалы любят, когда их хвалят другие профессионалы. Тем более когда
хвалят за дело. Так что весь экипаж от мала до велика вскоре открыто
благоволил Кэну Кукану. А капитан Хеновес благоволил к нему скрытно.
Благоволили к нему даже мрачный бармен офицерского бара - он же
помощник судового врача Роже Ча-дович и его любимец - упитанный ручной
хомяк Борка, потешавший свыкшихся с ним пилотов и навигаторов "Саратоги". В
минуты хорошего настроения Чадович выпускал Борку из размещенной в углу
стойки клетки и разрешал угоститься солеными орешками, а иногла и
каплей-другой спиртного из рук избранных посетителей. Старина Лесли быстро
оказался одним из них. Это составило даже своего рода предмет его гордости,
хотя Кэн и не одобрял спаивания неразумной твари божьей.
Дело не ограничилось любезным разрешением проводить время в баре для
офицерского состава - существенно менее дорогом и куда как более
демократичном, чем бар пассажирского отсека. Вскоре Кэн был допущен в
святая святых "Саратоги" - рубку управления, а затем милейший Роджер
Майский, старший бортинженер корабля, лично провел его по ходам внутренних
технических коммуникаций и наглядно показал, до какого совершенства
доведена внутренняя геометрия судна. После чего стал смотреть сквозь пальцы
на то, что Кэн принялся совершать повторные экскурсии по тем коридорам и
колодцам, что были наглухо отрезаны от пассажирских отсеков лаконичными
табличками "Вход только для технического персонала".
В общем, никого из команды уже не удивляла элегантная фигура Кэна,
появляющаяся тут и там. Часто - совершенно неожиданно - Кэн отрешенно
запрокидывал голову и восторженно цокал языком, рассматривая какую-нибудь
хреновнику в устройстве пневматической линии.
На тридцатые сутки полета он уже весь язык себе обцокал.
***
Возможно, Кэн был бы более осторожен, а то и вообще отказался бы от
своих предерзких замыслов, если бы мог догадаться о содержании справки,
полученной его партнером по вечернему "чаю у Валентина" с борта крейсера
ОКФ "Цунами". Справка поступила не из Сети криминальной информации, а из
гораздо более осведомленных Сетей всех четырех секретных служб Федерации и,
без всяких преувеличений, была судьбоносной для Кэна Кукана. Но тот ничего
не знал о ней. И потому был вполне счастлив.
Глава 7
ГРУЗ "САРАТОГИ"
На проклятом мини-лайнере практически невозможно было остаться с
кем-либо наедине, не напрашиваясь к этому "кому-либо" в гости. Так что
общение с симпатичной Анной Лоттой ограничивалось для Кима короткими
пикировками за столом в кают-компании и на теннисном корте. Правда, таким
образом ему стало известно о том, что постоянным местожительством Крамеров
было и остается родовое имение в Шварцвальде и что старший брат Анны Лотты
- Отто - служит капитаном Космодесанта, а младший - Тимоти - еще не окончил
лицея. Но не более того. Дальше перехода с чопорных "мисс Крамер" и
"господин Яснов" на ироничные "мисс сопровождающая" и "мистер агент" (или
просто "агент") дело не зашло. Зато Ким довольно близко сошелся с дружным с
ее подопечными Валькой - главным образом благодаря прошедшему по "Саратоге"
слуху о том, что на ее борту присутствует частный детектив. Первое
приглашение на чашку чая не осталось последним, и Ким скоро приобрел статус
постоянного гостя Валькиной каюты.
Валька вообще относился ко взрослому, снизошедшему до общения с
подростком, с некоторым трепетом. Жанр устного рассказа историй "из первых
рук" оказался его слабостью. Были и другие точки соприкосновения - теннис и
сооружение из подручных материалов всяческой забавной ерунды вроде
самовзлетающего вертолетика из банки от пепси и кучки канцелярских
принадлежностей. Оказалось, что мальчишки с Чура большие чудесники по части
механических самоделок, и Валька щедро делился со своим взрослым другом
полученными от них умениями. Сам же Ким, израсходовав запас расхожих в
среде наемных борцов со Злом баек, смело перешел к изложению в слегка
преобразованной форме наименее известных юным читателям произведений
Классиков детективного жанра - и ни разу не был уличен в плагиате. Это его
слегка насторожило, но и только. Компанию ему составлял "старый космический
волк" Лесли Коэн, иногда удостаивавшийся приглашения на чай в каюту
Валентина. "Старик Лесли" тоже был горазд-на свой манер - травить байки и
был большим докой по части механических поделок - искусства почти
позабытого в век микрочипов и конструирования изделий любой сложности на
экране компьютера с помощью "мыши" и манипуляций с клавиатурой. У Кима были
свои причины более чем терпимо относиться к присутствию конкурента. Ответы,
пришедшие на запрос, сделанный им еще в самом начале путешествия, оказались
поразительно интересны.
Впрочем, "посиделки у Валентина" редко когда затягивались надолго. Как
только Ган и Фор и их Псы, покончив с очередным сеансом изучения своих
таинственных наук, выбирались на вечернюю прогулку по кораблю, а
происходило это точно в восемь вечера по локальному времени "Саратоги",
Валька, торопливо попрощавшись со взрослыми друзьями, присоединялся к ним.
Соответственно, третьим взрослым опекуном Вальки поневоле стала
сопровождающая. Ей тоже приходилось временами делиться с ним частью своей
мудрости. Однако присоединиться к их разговорам Киму не удавалось. Валька
пребывал либо в его (и "старика Лесли") обществе, либо в обществе
сопровождающей и ее подопечных. Мухи отдельно, котлеты отдельно.
Приглашения же на чашку чая от Анны Лотты Ким удостоился только
единожды и то уже в самом конце полета. Этому сопутствовали довольно
занимательные обстоятельства.
***
Четверо медиков, приписанных к госпитальному мед-блоку "Саратоги", не
даром ели свой хлеб: пассажира Гильде они из комы вытащили и даже смело
могли доложить по инстанции, что пострадавший полностью восстановил свои
основные жизненные функции. Но лишь за сутки с небольшим до выхода на
геостационар Чура, ранним утром, точнее - еще поздней ночью (по
корабельному времени) в дверь каюты Кима робко постучал Август Крамской.
За неполный месяц полета они почти сдружились: корабельный эскулап
почти каждый вечер по интеркому уведомлял Кима о том, как поживает господин
Гильде, а Ким в свою очередь осторожно наводил справки о том, что стало
известно относительно обстоятельств, приведших Клауса к коме. Однако личных
встреч оба избегали. Сегодняшний визит был большим прорывом в их
отношениях. Правда, время, выбранное для этого прорыва - ни свет ни заря, -
вызывало удивление.
- Я не потревожил вас, господин Яснов? - осведомился курчавый Август.
- Ничуть, - заверил его агент.
Конечно, он был не против вздремнуть еще часок-другой, но - дареному
коню в зубы не смотрят, тем более что цейтнот, в котором пребывало дело,
принял масштабы уже катастрофические.
- Заходите и садитесь, - предложил Ким доктору. - Налью вам чаю.
Ручаюсь, что не пили такого. Заваркой со мной делится один мой большой
друг...
Ким потянулся к своему компу и врубил всегда пребывающую в готовности
систему обеспечения секретности. Если кто-то сейчас пожелает прослушать
разговор, происходящий в каюте господина Яснова, ему придется попотеть.
Пара намеков, брошенных доктором Крамским в предыдущих разговорах,
позволяла Киму считать, что принятые им меры - не напрасная
предосторожность.
- Я не хотел бы вас задерживать... - с некоторым смущением попытался
возразить ему док.
- Разумеется, - согласился Ким. - Пейте не задерживаясь. У вас тут в
шесть утра минут на пять отключают движки. Если мы не успеем допить чай,
его придется ловить по всей каюте.
Он наполнил чашку дока дымящимся напитком, пододвинул к нему поближе
сахар и крекеры и вежливо склонил голову набок в знак внимания.
- Прежде всего... Вы хотели побеседовать с вашим э-э... другом
конфиденциально... - несколько блеющим голосом начал Крамской. - Знаете, по
моему мнению - сейчас самое время это сделать...
- Простите, но разве Гильде не спит в такое время?
- Нет. Сейчас он спит преимущественно днем. А ночью пишет и слушает
музыку.
- Пишет? Что?
Август отмахнулся от докучного вопроса:
- Ах, спросите у него сами. Давайте поторопимся, дело в том, что...
Директор медблока доктор Ясперс возражает против контактов Гильде с
кем-либо, а особенно... - Кудряшки его смущенно дрогнули. - А особенно-с
вами, господин Яснов.
- Чем же я провинился перед доком Ясперсом? - с немного наигранным
недоумением осведомился Ким.
- Видите ли...
Август снова смутился и, чтобы успокоиться, залпом опрокинул в себя
всю чашку предложенного ему чая. Глаза его вылезли на лоб, и некоторое
время эскулап ловил воздух широко раскрытым ртом в явном намерении без
проволочек отдать богу душу.
- Ч-черт! - воскликнул Ким, вскакивая и оглядываясь в поисках стакана
холодной воды. Узрел лишь недопитую с вечера пепси и лихорадочно протянул
ее пребывающему при смерти медику. - Вот, запейте... Я же только заварил...
Почти крутой кипяток... Надо же было дать остыть...
- С-спасибо... - выдавил из себя Август и жадно допил остатки
коричневой жидкости. После чего, однако, торопливо продолжил:
- Так вот, у пациента... У господина Гильде... У него - совершенно
аномальная энцефалограмма... Никто не может ничего понять. Ведь мы в конце
концов не научно-исследовательский институт! Когда что-то приключается в
Космосе, психотерапевты требуются обычно, только чтобы утешать
родственников погибших. У всех нас здесь совершенно другая специализация -
в основном полевая травматология... И... О гос-с-споди! - все нёбо себе
ошпарил... И доктор Ясперс - он у нас единственный, кто смыслит в таких
вещах, - считает, что любое потрясение... Даже просто волнение... Все это
может необратимо воздействовать на психику пациента. Поэтому он не
возражает против его необычного распорядка дня и... И других чудачеств... А
вот проверка на полиграфе показала, что упоминание вашего имени вызывает у
Гильде повышенную эмоциональную реакцию... Сильно его волнует...
- Поэтому вы решили провести меня к нему конспиративно?
- В некотором роде... - неопределенно мотнул головой Крамской. - В это
время никто из корабельного начальства не появляется в госпитале... Вы
должны понять, что я, однако, все равно сильно рискую.
- Я, кажется, недвусмысленно дал понять, что...
- Скажу вам честно, господин агент... Мне бы не хотелось, чтобы вы
меня не правильно поняли...
Ким понял наконец причину волнения Августа, приведшую к конфузу с
горячим чаем: корабельный эскулап просто впервые в жизни пришел выпрашивать
взятку.
- Короче, вы хотите получить ваше вознаграждение вперед?
- Вы правильно меня поняли, господин Яснов. И потом... У нас не было
времени обсудить его размеры...
- Но вы ведь на что-то еще намекали, доктор. Давайте уж рассматривать
все мои к вам просьбы и ваши мне намеки, так сказать, "в одном пакете".
Честно говоря, не будь Ким уверен в том, что не слишком законная и
тяготившая его деятельность не приносит ощутимого вреда роду людскому, он с
радостью послал бы к черту и намеки господина Крамского, и необходимость
идти им навстречу, выступая в роли демона-искусителя служащего крупной
авиакосмической транспортной линии. Но теперь уже не только демон
собственного любопытства толкал его на скользкий путь. И уже не смутное, а
вполне определившееся ощущение общей для всех опасности, грозовым облаком
закипающей где-то совсем близко за горизонтом, двигало им. И многое другое:
память о доке Кобольде и о Нике Стокмане, например.
Август Павлович тяжело вздохнул:
- Собственно говоря, это не секретная информация. Но никто не станет
делиться ею с вами, хотя именно вы навели Фила - нашего старпома - на мысль
послать эти запросы... Опять-таки: что эта информация может дать
корабельному начальству, я не представляю, а вы, как я понимаю, находитесь
в курсе дела, по крайней мере, знаете нечто, чего не знают они... Так что
вам все это нужнее...
Он извлек на свет божий стандартную карточку "носимой памяти" и
неопределенно помахал ею в воздухе.
- Вот тут у меня все запросы, сделанные пассажиром Гильде через
информационную Сеть "Саратоги" и основные параметры файлов, перекачанных
ему в ответ. Разумеется, сами файлы сюда не поместились. Да и никуда бы не
поместились, разве что в память главного корабельного компа. Это - много
гигабайт. Не представляю, зачем они понадобились этому человеку...
- Итак, - сухо оборвал его Ким. - Такая цена вас устроит?
Он поднял к глазам собеседника свою электронную кредитку с высвеченной
на индикаторе цифрой.
Врач облизнул губы:
- Вы должны понимать, что... Что если это станет известно...
- Никто не отдаст вас под суд.
- Но и на работу не возьмет никто... Хотя бы удвойте сумму.
Он был прав: на такую непыльную и высокооплачиваемую работенку, как
корабельный врач на лайнере экстра-класса, проштрафившемуся лекарю
рассчитывать, конечно, не пришлось бы. Вместо ублажения хандрящих
пассажиров и пассажирок кают высокой комфортности макерному лекарю пришлось
бы вытаскивать с того света и собирать по частям работяг из Службы
колонизации и компаний сырьевых разработок. Врагу такого не пожелаешь.
Ким вздохнул и надбавил половину.
***
Клаус выглядел неважно: посерело и осунулось его и без того неширокое
лицо, ссутулились плечи. Казалось, он даже занимает теперь места гораздо
меньше, чем полагалось бы человеку его сложения. Но не выглядел он и
заспанным или расслабленным. Наоборот, редко когда Киму приходилось видеть
настолько напряженного и сосредоточенного человека.
Гильде полусидел, опершись на приподнятое и превращенное в спинку
некоего подобия кресла изголовье больничной койки. Поверх покрывала перед
ним лежал блокнот, страницы которого были испещрены написанными бисерным
почерком строчками и не слишком разборчивыми рисунками. Как ни странно,
Клаус обходился без помощи своего ноутбука. Сей обязательный атрибут
интеллектуальной деятельности любого рода был пристроен чуть в стороне, на
одной из множества полочек, смонтированных вокруг его ложа, и исполнял
скромную роль музыкального проигрывателя.
Ким прислушался к тихой музыке - что-то старинное. И в странном
сочетании: скрипка (во всяком случае, что-то струнное) и барабан. Даже
какой-то тамтам, может быть... Короткие, угрюмые дроби через неравные
промежутки, сыплющиеся на почти лишенную ритма, потустороннюю мелодию,
выводимую невидимым смычком... Агент уже слышал где-то такую дробь.
Впрочем, чего тут вспоминать...
Эту дробь отбивала левая рука Клауса тогда - в "Речном" - почти все
время, пока он рассказывал ему ту странную историю про ос дока Хайлендера.
Музыка настолько отвлекла агента, что он не сразу заметил, что его
клиент уже довольно давно оторвал взгляд от своего блокнота и смотрит в
упор на него - Кима Яснова. Изучающе и почти без улыбки.
Август Павлович за его спиной нервно откашлялся и, убедительно
попросив Кима не задерживаться в палате сверх необходимости, бесшумно
ретировался.
- Присаживайтесь. - Клаус кивнул Киму на вертящееся сиденье слева от
себя. - Приятно видеть, - Гильде улыбнулся чуть пошире, - на этом стуле
кого-то кроме доктора Оскара Ясперса... Мне, признаться, уже порядком
надоел этот специалист по ожогам, вынужденный изображать из себя
нейропсихолога...
"Это совсем не тот Гильде... - сказал себе Ким, устраиваясь на
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг