Научилась вести себя с людьми на равных.
Из редких рядов слушателей потянулась поднятая в знак недоуменного
вопроса рука.
У вас вопрос, Карим? - повернулась к ней доктор Шпак.
- Так что, получилось так, что люди на Чуре стали у своих Псов рабами? -
c возмущением в голосе спросил кудлатый Карим.
Тут же протестующе взвилась другая рука - шоколадно-коричневая, чуть
светловатая.
- Нет, все не так! - не дожидаясь приглашения, вступила в полемику ее
обладательница - метиска лет восемнадцати с модно раскрашенной прической. -
Это - развитие тотемизма: Псы стали для них живыми тотемами...
Нет, и не так, друзья, - энергично остановила Клавдия рождающуюся мысль.
Вы накладываете старые структуры на качественно новый цивилизационный
феномен... - она даже прищелкнула пальцами, чтобы сосредоточиться на
втолковывании слушателям своей мысли. - После краха цивилизации землян на
Чуре роль Псов неизмеримо возросла: собственно, Псы и спасли остатки рода
человеческого. Для того, чтобы выжить самим. Дело ускорил быстро
протекавший жестокий отбор среди множества мелких и раздробленных
сообществ, боровшихся за жизнь в погребенных под радиоактивным пеплом
шахтах-убежищах. Свое сделал и усилившийся мутационный процесс. О роли
последних остатков взрослого населения Чура в истории раннего
постапокалипсиса практически неизвестно ничего. Может и они, уходя со
сцены, сделали последнюю ставку на Псов. И еще - какую-то свою, зловещую
роль сыграла Нелюдь. Не будем забывать про нее...
- Кстати, о Нелюди... - попробовал вклиниться в разговор тот -
потревоженный первым - пучеглазый оболтус.
Нелюдь, видимо, волновала его гораздо больше, чем Псы.
Об этом - не сейчас, Людовик, - госпожа Шпак продолжала удерживать
бразды в своих руках. - Сейчас мы говорим об итогах психо-социальной
эволюции цивилизации Чура... О том, что и люди и Псы Чура изменились
биологически. Не настолько сильно, чтобы стать чем-то чуждым Земле, но и не
настолько слабо, чтобы разница не была видна невооруженным глазом.
Утвердилась измененная - ювенильная - форма человеческого организма: они
все очень молодо выглядят, жители Чура. Они не приучены к долгому сну, к
обильной еде, они в постоянной готовности подняться по тревоге. Они очень
деятельны, но способны, сутками сохранять неподвижность, исчезать в
каком-нибудь самом невероятном, с нашей точки зрения, убежище, а если
такового нет, то - слиться с обстановкой, стать неприметной деталью
ландшафта. Они очень восприимчивы, догадливы.
По-детски чутки. И по-детски жестоки. Способны к языкам. У них -
тончайшая интуиция. У многих явно проявляются паранормальные способности.
Они переносят стрессы и нагрузки гораздо лучше обычных людей. И они
совершенно беспомощны.
Несамостоятельны.
Увлеченный игрой житель Чура может помереть с голоду. Или уморить голодом
партнера. А игр у них много, и чуть ли не все виды деятельности они
воспринимают как игру. Могут, забросив дела, до очумения спорить по
пустякам - если пустяки интересные, конечно.
Предоставленные самим себе, до бесконечности способны отлынивать от дела.
Этим они мне напоминают кого-то...
Мадам строго глянула на подопечных.
Полное доминирование игрового поведения над социальным.
Начисто лишены чувства ответствености. И не могут шагу ступить без своих
Псов. Побаиваются и уважают их...
Но все-таки - уважать неразумную тварь, как себе подобного... - подал
голос кто-то с последней скамьи.
Разум вовсе не есть безусловный источник самоуважения...
- парировала реплику Шпак. - Там, на Чуре, Псов вовсе не считают младшими
братьями. Надо сказать, на Чуре не так уж ценится наш, привычный, людской
интеллект. Не считается самодостаточной ценностью, по крайней мере. И
разум, степень его развития вовсе не положены в основу шкалы ценностей. Да,
логика, хваткость ума считаются полезными качествами - как способность
хорошо стрелять или переносить жажду - но не более того...
Многие инстинкты и способности ценятся гораздо выше. Честность, кстати,
там относят к инстинктам. Не к навыкам, не к абстрактным понятиям,
подлежащим усвоению и постижению, вовсе нет! Господь наделил эту новую расу
избытком интуиции. Но начисто избавил от чувства ответственности.
Ответственности в них не больше, чем в стае уличных мальчишек, всерьез
играющих в войну. В рыцарей Круглого Стола, точнее...
И что - эти недоросли, играющие в войну, - осведомился лупоглазый
Людовик, - сумели построить целую цивилизацию ? Псы что - им заменили нянек
и учителей?
Столь примитивное понимание ее мыслей до глубины души возмутило госпожу
Шпак.
Не надо понимать эти слова об их несамостоятельности и безответственности
так, что, мол, бедные создания не могут ложку поднести ко рту, и требуется
утирать им носы и умывать поутру, - с досадой стала объяснять она. - Эти
создания вполне могут приготовить себе обед на походном костре, который
разожгут без спичек и зажигалок. И умываться они не забывают.
Чистоплотность у них в генах - иначе не выживешь в сочащейся радиацией
среде, в глухих бункерах и в безжизненных просторах Поверхности. Это для
них что-то вроде чужой планеты - Поверхность.
Нечто, что ближе к Космосу, чем к родным колодцам. И обучать друг друга
способны и грамоте и вещам посложнее. Мастерить могут такое, что не по
силам здешним спецам. Если это для них достаточно интересно. Но вот
спланировать свою жизнь, твердо идти к своей цели, изменить ее, если надо,
тут уж - увольте! И чтобы не передраться - честно, по благороднейшим
мотивам, но на мечах и с выпусканием кишок - этого нет. Чтобы удержать их
от самоуничтожения нужны Псы...
Зуммер блока связи снова запел и Каховский доложил, что в двери Проката
гробов долго звонил и стучал какой-то чудак, подъехавший на такси. На вид -
турист из Метрополии.
- Надо было снестись с дорожным патрулем, пусть придерутся к машине, а
заодно и выяснят личность чудака, - раздраженно посоветовал комиссар.
- Уже, шеф... - устало вздохнул на том конце канала сержант Каховски. - Я
примерно так и сделал: патруль беспокоить не стал. Сам подошел к машине с
удостоверением, сказал, что ищем угнанный таксомотор. Чудак сейчас пьет со
мной кофе. Зоолог из Метрополии. Большая шишка. Академик. Ему сдалась
какая-то тварь, которую содержал у себя Мепистоппель. Он, говорит, здесь
проездом, но очень обеспокоен тем зверьком - даже намерен задержаться на
Прерии - дожидаться, когда господин Фюнф, наконец, объявится...
- Успокойте его, - посоветовал Роше. - И пусть он пока посмотрит
достопримечательности столицы, а уж полиция постарается, чтобы господин
Фюнф нашелся поскорее...
Комиссар со вздохом посмотрел на часы, скинул остаток записи семинара
госпожи Шпак на свою магнитку и тяжело поднялся с сидения. Интуиция
подсказывала ему, что завтра предстоит тяжелый день. Чтобы быть в форме
стоило хоть немного выспаться.
* * *
Возня со странными малышами заняла черт знает сколько времени, но Харр
чувствовал, что каким-то образом эти таинственные созданьица связаны с
судьбой его Подопечного, и потерянное время окупится сторицей. Одно было
хорошо - созданьица с аппетитом пожирали все, что Харр приволок им для
подкрепления сил. Он позаботлся о том, чтобы хорошо замаскировать наскоро
найденное убежище и поспешил в тишину замерших на время улиц - его
бестолковое воинство давно уже требовало о себе заботы. Откуда-то издалека
подал голос Рваное Ухо.
Конечно, на Рваное Ухо надежда была маленькая - Харр и не надеялся тут на
многое - разве что, на его гены - абориген был, конечно, туп, шелудив и
нахален, но от него пахло умом - хорошим природным умом, закаленным борьбой
за жизнь в этой чертовой дыре.
Внушению он поддался легко - способность к сопротивлению, неплохая от
природы, у него была совершенно не тренирована - и теперь он должен был бы
неплохо постараться на Харра - лишь бы не потерялся. Временами Харр пытался
настроиться на него, но с дальней связью у здешних псов дело обстояло
просто никак или почти никак. Он поспешил на сближение.
Сближение... Хотя, какое может быть грамотное сближение тут, в этом
лабиринте, провонявшем брошенной едой, нечистотами, целым букетом
невероятной химии и к-о-ш-к-а-м-и?!!
Более неподходящего места для обитания нормальных псов придумать было
невозможно! Харр замер, прислушиваясь к той какафонии звуков, которую
вызвали к жизни кто-то из его четвероногих соратников в своем движении. Тут
было и призывное подвывание, и приглушенное побрехивание и шерох, шелест и
хруст кустов и других естественных препятствий, преодолеваемых верным
Рваным Ухом. Кого-то он влек с собой, то понукая, то ободряя, то кляня, но
кого - догадаться было трудно.
Харр осторожно подал голос. И осторожно двинулся на пересечение
бестолковым сподвижникам.
Рваное Ухо был не один - вел с собой какого-то чужака. Они заметили Харра
только тогда, когда он приблизился к нему на расстояние прыжка.
Развернулись и кинулись навстречу. Ну прямо, как безмозглые щенки...
Впрочем, это мелочное раздражение тут же ушло, как только Харр понял, что
чужак, которого привел Рваное Ухо, изо всех сил тужится передать ему что-то
от его Подопечного!
Он был совсем иной - этот чужак - не такой, как вся эта - грязная и
ободранная, разношерстная, голодная орава здешних псов, с которыми был уже
достаточно хорошо знаком Харр. От этого франта пахло человеком, он был
хорошо - слишком хорошо и неумело - откормлен... И очень, очень зажат...
Травмирован...
Харр сначала даже не понял, в чем было дело, но быстро сориентировался:
пес был неумело перекрашен и чьей-то злой волей обречен был теперь
слоняться по белому свету в чужом окрасе! Такое изощренное издевательство
над живым существом Харр видел впервые. К тому же для чужака пребывание в
одиночестве - без хозяина - на темных городских улицах было делом
непривычным и страшным. Компания Рваного Уха только усугубляла его душевный
дискомфорт.
Чужак отчаянно пытался донести что-то важное до сознания Харра. Но и у
Рваного Уха было нечто такое, что, по его разумению, Харру следовало бы
немедленно знать.
Все их усилия - вместе взятые - почти полностью блокировали друг друга.
Пришлось потратить порядком времени на то, чтобы понять, кого из этих
обормотов надо выслушать первым, и что же все-таки означает этот их поток
эмоций, немногим более членораздельный, чем мычание коровы. Решающим
оказалось все-таки то, что Подопечный сумел-таки втолковать
сообразительному и послушному, но столь же полоумному, как и все здешние
звери и люди, Крашеному. Харр понял, что действовать надо молниеносно.
* * *
Адельберто прорвало - он излагал все беды, обрушившиеся на его прекрасно
составленный и так хорошо начавший осуществляться план, уже ни сколько не
заботясь о том, что не все, что наболело у него на душе, стоило бы доносить
до ушей такой аудитории, как преобретший теперь совсем уж непонятный статус
Тор Толле и адвокат Гонсало Гопник, которого теперь тоже вовсе непонятно
было кем числить... Гонсало же чувствовал, что еще немного и крыша его
поедет в только ей известном направлении.
- Послушайте, я ничего не понимаю... Если вы... - он ткнул рукой в Тора,
- если вы... можете спокойно перебить их всех и уйти на все четыре стороны,
потому что никакие замки вам не помеха, то какого же черта?...
- Что ты хочешь сказать? - пожал плечами Тор.
Он был занят приведением в надлежащий вид своего меча.
Интересная была штука. Хотя бы уже тем, что вместо ножн у него был
предлинный футляр на хитром замке. И вообще, устроен он был не
по-человечески, но очень удобно.
Гонсало открыл рот. Потом закрыл. Потом снова открыл.
- Я первый раз вижу такого пентюха! - признал он.
- Чего вы вообще хотите? В долю с ними, войти - он кивнул на
Мепистоппеля, - что ли? Почему вы не убрались на все четыре стороны? Почему
не сдали всю эту гоп-компанию в полицию?
- Я думал, - несколько огорченно объяснил Тор, - что я Гость планеты... А
те, кто меня пригласил, меня потеряли. И не могут найти - вторые сутки уже.
Пусть ищут.
Теперь - пусть ищут.
- Так ты что? - Адельберто оторвался на секунду от борьбы с рулевым
управлением и тоже воззрился на Гостя. - Ты хочешь сказать - обиделся на
то, что о-н-и тебя не уберегли, и решил теперь задать им жару?! Поиграть с
ними в кошки-мышки, так что ли?
Он замолк, переваривая такое понимание ситуации. Потом с размаху хлопнул
себя костлявой ладонью по колену.
- Одобряю, однако!
Гонсало обмяк на сидении и просто беззвучно захихикал.
- Детский сад... Детский сад на минном поле...
Тор неодобрительно насупился. Потом энергично закрутил рукоятку, опуская
боковое стекло.
- Да не высовывайся ты!... - попробовал остановить его Мепистоппель, но
без особого успеха.
Не обращая на него внимания, Тор подтянул к себе поближе свой меч,
свинтил с его рукояти какую-то детальку и, поднеся ее к губам, дунул в нее,
как в свисток, Ни Мепистоппель, ни Гонсало, не услышали ни звука, но оба
одновременно, как по команде, стали мизинцами рук прочищать себе уши.
- Вот что, - энергично распорядился Адельберто, подозрительно скосив на
Тора налитый кровью глаз, - раз уж ты решил так, то сиди смирно и не
фокусничай! Мы сейчас подадимся в одно место, про которое ни Черт, ни
Дьявол, ни господа Саррот с Рамоном не знают и не догадываются... Но не
думай, - тут выпученный глаз обратился чуть ли не на затылок, стремясь
пронзить взглядом Гонсало - тот подался в угол,
- не думай, что и тебя я повезу туда же... Тебе пока - веры нет! Ты
сейчас - мухой лети до господ министров и по-новой вступай с ними в
переговоры. Выруливаем на Кольцо - и - лети, голубь ты наш...
Сам понимаешь, раз Счастливчик влип, то каждая секунда на счету...
Можешь сказать, что ввиду получившегося расклада, мы согласны снизить
договорную сумму на по... на треть. И теперь, в связи с тем, что пустобрехи
с Ти-Ви до чего-то дознались... мы требуем свободного выезда. Лучше всего в
систему Мелетты... Ты понял наши условия теперь? На связь выйдешь через
Фотографа. Теперь - открытым текстом говорю - через Фотографа. Не лучший
вариант, но что поделаешь... Ты понял меня?
- Я-то понял, а вот Тони... Он-то про твое заколдованное место знает?
Если знает, то не советую туда соваться... С ним сейчас работают и очень
активно работают...
- Проявляй свою заботу, Седой, о себе самом! - раздраженно оборвал его
Мепистоппель. - Сейчас притормаживаю на Пастернака и... Там выматывайся.
Останавливаться не буду. И постарайся не попадать больше в гости. Ни к
бабушке, ни к дедушке, ни к серому волку...
- Спасибо, Мепистоппель, ты дьявольски любезен... - с чувством произнес
Гонсало, приоткрыв дверцу кабины и придерживая ее. - Постараюсь изучить
здешние сказки. И не попадать в гости.
Убедившись, что высадка почтового голубя прошла успешно, Адельберто
облегченно вздохнул. Вздохнул и Гость. Это вызвало еще один подозрительный
взгляд вытаращенного глаза Мепистоппеля.
- Прости меня, Нос Коромыслом, - виновато потупился Тор. - Прости, что я
называл тебя так... Но ты сам виноват: у нас, если человек скрывает имя, то
его зовут по какой-нибудь примете...
Теперь я всегда буду называть тебя правильно...
- Это ты про что!? - свирепо вытаращился на него Адельберто, круто
выруливая по лабиринту Хитрых Переулков куда-то в направлении Каналов. -
Как это ты удумал называть меня теперь?
- Теперь, Нос Коромыслом, я всегда буду называть тебя снова Мепистоппель!
- с облегчением пояснил Тор. - И только так!
* * *
Фольксваген они оставили в путанице сбегающих к реке полуосвещенных и
утопающих в зарослях черемухи переулков. Потом Адельберто потерял без
малого пол-часа, сбившись с пути, который, будучи найден вновь, привел-таки
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг