ник, согнувшись от боли, оседает наземь, уже напарываясь на под-
ставленное острие...
Чанк!
Меч, выбитый коротким жестким ударом, вылетает из онемевшей ла-
дони и падает неподалеку. Рвануться за ним... но на плечах повис-
ли трое, а еще один, узколицый и длинноносый, не торопясь, отво-
дит кулак назад...
Вспышка в районе подбородка.
Окровавленный мрак.
Тишина.
- ...Ну, вроде как очнулся.
Пытаюсь пошевелиться. Почти что удается. Открываю глаза. Поря-
док, даже вижу кое-что. Пробую выговорить пару слов - и обнаружи-
ваю, что челюсти крепко прибинтованы к голове. Язык распух и бо-
лит, говорить расхотелось совершенно.
- Лежи смирно и молчи. Я задаю вопросы, ты отвечаешь. Закрытые
глаза - "да", открытые - "нет". Понял?
Закрываю глаза. Нетушки, увольте, с Чертополохом спорить - себе
дороже.
- Остальные мертвы?
Закрываю левый глаз.
- Не знаешь, что ли? - Оба закрыты. - Тварей было много? - Сно-
ва закрыты оба глаза. - Дикие? - Закрываю оба глаза, затем откры-
ваю правый. - А, провались оно на дно Разлома! Ты хоть помнишь,
где это случилось?
Сморщившись, я неуверенно моргаю.
Чертополох снова выдает порцию ругани.
- Ладно. Поправляйся, малыш. Ты нам нужен, и не просто живой, а
целый и здоровый. Втроем с Беркутом и Костоломом мы долго не про-
держимся...
- Скоро поправится, - в поле зрения возникает светловолосая ку-
десница, не старше меня самого, - если ты под ногами путаться не
будешь. Спи, Волчонок: сейчас это важнее.
Спать я не собираюсь, но она смотрит на меня так, что я отклю-
чаюсь раньше, чем понимаю это.
...Когда мир вокруг прекращает вращаться, я прихожу в себя. Го-
лова уже не болит, могу даже двигаться.
Встаю. Чуть покачнувшись, делаю несколько шагов. Ну, если я еще
и не совсем в норме, то весьма скоро буду. Не впервой.
Осматриваюсь. Из одежды рядом валяются только набедренная по-
вязка и чувяки из шкуры Измененных. И меч, специально положили на
видном месте. Без ножен, лезвие заточено и смазано жиром.
Одеваюсь. В голове еще легкий туман; задуматься о том, что было
или будет, нет никакого желания.
- Готов? - в дверях появляется Чертополох.
- Жрать только охота, - отвечаю я.
Усмехнувшись, он бросает мне жестянку. Консервы! Да ведь их то-
лько... ну да, только разведчики и едят.
- Считай, экзамен сдал, - сообщает Чертополох. - Умойся и через
три минуты на тренировку. Потом сменишь Беркута у Золотых Ворот и
жди новых приказов. С сегодняшнего дня начинается служба, Волк. И
забудь о тех играх, что были раньше.
Трещина. Не считая, что это сон
Настороженно следя друг за другом, Измененные пробирались к це-
ли. Стена уже отделяла их от Болота, странный дом уже был в пре-
делах досягаемости - но что-то тревожило их. Что-то, необъяснимое
ни с одной разумной точки зрения. Даже многомудрые ученые прошло-
го, пожав плечами, сказали бы "инстинкт" - скрывая за этим словом
собственное непонимание.
Измененные не задавались этим вопросом. Они просто продвигались
вперед. К лестнице, преодолевая случайно образовавшуюся баррикаду
из насквозь проржавевших металлических решеток и листов...
Вспышка! Невероятно, непереносимо яркая, она отбросила их прочь
- на полсотни шагов самое меньшее. Они вновь были на краю Болота,
у невидимой Стены - спиной к ней. А перед ними...
А перед ними стояли Гиганты. Немного, менее дюжины; однако один
Гигант с легкостью одолевал десяток простых Измененных. Кроме то-
го, среди Гигантов был сам Огненный Ангел...
Рассеяться? Отступить? Сдаться?
Но позади них - Стена, которая (каким-то образом они это знали)
больше не способна сдерживать натиска. А за Стеной...
Думать, даже если Измененные (которые изменились еще раз) были
на это способны, времени не оставалось. И тогда они встали живым
барьером, заслоняя Стену собой.
Полуразрушенный дом, выбросивший их секунду назад, моментально
отозвался очередным пассажем из прошлого...
Белый снег, серый лед
На растрескавшейся земле
Одеялом лоскутным вдали
Город в дорожной петле.
А над городом плывут облака,
Закрывая небесный свет;
А над городом желтый дым,
Городу две тысячи лет -
Прожитых под светом звезды
По имени Солнце.
Невероятно, но Гиганты застыли. Только Ангел, потрясая вросшими
в ладони волнистым мечом и щитом, бросился вперед - и рухнул под
дружным контрударом Измененных-изменников. Первый погиб на месте,
второй был ранен - но один... одна из них вырвала тяжелый клинок
у мертвого вожака Гигантов и широко улыбнулась, как это умели де-
лать лишь Люди.
Люди, находившиеся перед лицом смерти, которой не имели ни ма-
лейшего желания уступать.
И две тысячи лет - война,
Война без особых причин,
Война - дело молодых,
Лекарство против морщин.
Красная, красная кровь
Через час уже просто земля,
Через два - на ней цветы и трава,
Через три - она снова жива
И согрета лучами звезды
По имени Солнце.
Сбросив оцепенение, Гиганты пошли вперед, но (как бы сказал не-
заинтересованный наблюдатель, которого, как обычно, в нужном мес-
те не оказалось) словно с неохотой, исполняя постылую и никому не
нужную обязанность. Значительно уступая в силе и не намного пре-
восходя числом, Люди-Измененные не сдавали позиций.
Люди - ибо все больше Человеческих черт проступало в бывших Из-
мененных. Также, впрочем, бывших некогда Людьми...
И мы знаем, что так было всегда,
Что судьбою больше любим,
Кто живет по законам иным
И кому умирать молодым.
Он не знает слова "да" и слова "нет",
Он не помнит ни чинов, ни имен,
И способен дотянуться до звезд,
Не считая, что это - сон;
И упасть, опаленным звездой
По имени Солнце.
Двое еще оставались на ногах.
Двое - Людей.
Все Гиганты были повержены. Измененные - мертвы.
Некоторые из них успели-таки перед смертью вспомнить, кем были
когда-то, и на их лицах (уже - лицах) даже грязь и кровь не могли
скрыть первобытной радости.
Радости возвращения. Радости пробуждения.
Укрепленная кровью героев и жертв Стена вновь была нерушима. Но
не для Людей, вернувшихся из небытия...
Осколок девятый. Трехглазый
Задумчиво вгрызаясь в кончик карандаша, я подсчитывал, сколько
же еще осталось резервов. Это был третий расчет подряд, и я начи-
нал проклинать свой талант математика.
Не потому, что не люблю общаться с цифрами. Отнюдь. Это мне в
чем-то ближе, чем разговоры с людьми.
Просто мне совершенно не нравился итог.
Даже если свершится чудо и Измененные сгинут куда-нибудь по-
дальше, - нет, даже если случится два чуда и над Городом больше
не прольется ни одного дождя, не выпадет ни одной капли этого
яда, - жить всем нам оставалось недели две от силы. Потом начнут
умирать от голода сперва дети, потом взрослые - и это уже будет
не жизнь, а существование, сколько бы оно ни продлилось. Впрочем,
такое непотребство займет лишь еще одну неделю.
Резервы закончились - вот ответ на все вопросы "почему".
Я устало потер левый глаз, затем извлек из правого прозрачную
линзу монокля и протер стекло. Глаз, слезящийся от света взорван-
ного Гнезда Химер, видел весьма неважно, оттого я и носил с дет-
ства столь странное прозвище. Плевать. Многим досталось куда как
хуже. И тогда, и до того. Да и после, коли быть совсем уж откро-
венным...
Ненавижу все это. Права Молния; если есть куда уходить - я гор-
ло перегрызу тому, кто встанет у меня на пути! Будь это хоть Из-
мененный-амбал, хоть дикий, хоть сам Утес.
Пожав плечами, я разумно заключил, что как раз Утес скорее сам
скрутит мне шею, и вернулся к делам насущным. Ворон должен узнать
мой результат, и немедленно. Обложился металлом, даже мысленный
сигнал не передашь...
Молния опять сидела у него. Обсуждают. Пусть. Я молча вошел,
молча оставил записку перед носом у главы Братства (знатный такой
нос, один к одному клюв той птички со старой цветной картинки,
что уж сколько лет висит у Ворона на стене) и так же молча вышел.
Точнее, собирался выйти.
- Результат? - спросила Молния.
- Тринадцать дней.
- Садись, - приказал Ворон, - тебя это тоже касается.
Я пожал плечами и опустился на табуретку.
- Проверить нужно, - продолжил он, обращаясь уже к кудеснице, -
времени, сама видишь, в обрез.
- И кем рискнем?
- Одним из младших, больше некем. А сопровождать его будет ку-
десник. Кстати, как за Гранью обстоит дело с Силой Зерна?
- Почем я знаю? Моя личная сила была в порядке.
- Тогда пусть идет кудесница. Ты или Скала.
- А Змея?
- Оставь ее в покое, - проворчал я неожиданно для себя самого,
- ей жить пару дней от силы.
- Зато, может, тот мир ее спасет, - вступился Ворон, - это идея
неплохая. Молния, свяжись с ней, передай что надо, пускай придет
- или пусть ее принесут, если дела совсем уж плохи... Трехглазый,
чтоб мне не тащиться к Утесу за справочником: где находится вот
это место?
Передо мной легла дощечка с нацарапанными острием ножа ориенти-
рами. Чертеж был далек от совершенства, но символы все же распо-
знавались. Я нахмурился, вынул монокль, протер линзу и вставил на
место. Потеребил левое ухо. Затем усмехнулся.
- Рядом с разбитым Золотым Кристаллом. Примерно на уровне
третьего пролета Лестницы, позади старого дерева... ну, там еще
такая скрученная решетка болталась, если не проржавела вконец...
- Точно, - подтвердила Молния, - мы ж там на днях были, но...
правда, как раз в том месте мы ничего не искали. Может, и правда
стоит взглянуть. Кабы раньше знать...
- Раньше, позже - неважно! - Ворон хлопнул по столу ладонью. -
Бери в проводники Костолома, пусть покараулит. А сама - внима-
тельно наблюдай за Гранью со своей стороны. Если Змея не пробьет-
ся, идти тебе. Она опытнее, но в бою ты лучшая.
- Можно использовать Кристалл? Скала говорила, он еще годен.
Волхв потер кулаком переносицу, затем качнул головой.
- Нет. Оставь как резерв. Если дело выгорит, он нам еще ой как
понадобится... для общего Прохода.
Молния кивнула, поднялась и ускользнула. Ворон задумчиво повер-
нулся ко мне.
- А теперь делай то, о чем мы договаривались раньше.
Шутить глава Братства был не обучен, это знали все.
И все же мне до одури захотелось, чтобы эти его слова оказались
шуткой. Пусть и дурного тона.
Осколок десятый. Змея
Мир вокруг плывет туманом, гибельным, как поле брани, как гноя-
щаяся рана...
Два шага вперед.
Мир плюется едким паром, рдея заревом пожара; прах в лицо сме-
ется чарам...
Шаг - и Переход.
Мир, как пашня под сохою, как съедаемые ржою меч, доспех и дух
героя...
Дальше, дальше, прочь!
Мир кровавым полон морем, затопившим даже горы: гордость, горе
тебе, горе!..
Вниз, скорее в ночь!
Мир скользит комочком сала вдоль по лезвию кинжала; смрад горя-
чего металла...
Круг и поворот.
Мир вращается над бездной мертвой, расчлененной песней о земле,
что всех чудесней...
Вверх, под небосвод!
Мир манит хрустальным оком, истины пенистым соком - не печаль-
ся, мол, до срока...
Это ложь, обман!
Мир, распятый на утесе, самому себе вопросы задает уж сотню ве-
сен...
Застывает Грань.
Я стихов вовек не знала. Слова силу - понимала, но не так, не в
этих жалах хлада и огня. Почему, зачем, - ответьте, боги, коль вы
есть на свете!
Но молчанья черный ветер прочь унес меня...
Мир, подобный вешней туче, юный, дерзкий и могучий - здесь ты,
здесь, я знаю лучше, нежели ты сам!
И тропа легла под ноги.
Нет, открыта ты не богом, не пробита звуком Рога!
Просто - чудеса.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг