Кайл ИТОРР
ИСПЫТАНИЕ ТЬМОЙ
(сны, которые не сбываются)
ПРОЛОГ. ПРИХОД
В тумане песчаного моря,
У черной, разбитой стены
Услышать кусок разговора
Создателя и Сатаны.
Темнота и теснота. Движения вялые и скованные.
Влажность преступает все мыслимые и немыслимые границы. Дышать совершенно
невозможно.
Мысли медленно движутся по разомкнутой спирали, приходя из темноты и
уходя в нее же. Ни одна из них не завершена, ни в одной не чувствуется
конечного смысла или связи с какой-либо иной мыслью.
Где-то по ту сторону вечности звучат чьи-то голоса, незнакомые и
бесконечно родные...
- Он будет моим.
- Коль сумеешь сплести Завет для Героя из грез.
- Я выбрал. Тебе меня не обойти. Рожденному в мире угроз не будет
позволено Путь свой сменить иначе, как в смерти.
- Пусть так. Кто держит души серебристую нить в дрожащих от боли руках,
не выберет худшую участь.
- О нет - он чувствует Зло и Добро. Я знаю, что вызвал ты Черный Рассвет;
меня не застанешь врасплох. Он выберет верно: и чур, не мешать! И так уж не
раз и не два являлись тут всякие...
- Это - Игра. У них есть свои права.
- Возможно. Но все-таки дело важней, чем два или три очка. Согласен?
- Конечно. А старых друзей предупрежу я. Пока.
Забвение приходит раньше, чем узнавание участников диалога.
Серый туман длится долго, много дольше, чем обычно. Вырывает из него
острая вспышка боли.
Страх.
Движение.
Боль.
Снова и снова, в неизвестность, разрывая на пути все нити собственной
судьбы.
Вселенная кричит от боли, извиваясь и истекая кровью.
Это не предсмертные судороги. Но и до них недалеко. Во времени, в
пространстве ли - недалеко. По меркам Вселенной. Она чувствует это, но не
может передать; ибо Вселенная умеет только молчать, а молчание ее говорит лишь
одно: "Ом!"
Боль становится непереносимой.
Рывок.
Судорожный вдох.
Крик. Крик радости и облегчения.
Пьянящий воздух наконец наполняет легкие, заставив ребенка заплакать -
теперь уже от счастья...
Так зарождается жизнь.
И смерть.
ЕЩЕ НЕ СОН, УЖЕ НЕ ЯВЬ. НЕРЕАЛЬНЫЙ МИР
На грани меж сном и явью
Узреть тот, запретный час -
И сотни заветных желаний
Исполнены будут тотчас.
Бледное рассветное солнце, раздражающее слипшиеся глаза. Вспоминаются
остатки сна - смутные, неясные картины; которые, однако, чем-то привлекают,
манят вернуться в нереальный мир грез, где сны - реальны, а видящий их
становится кем угодно, от раба до властелина, и при этом всегда сознает, что
все происходящее с ним - не более чем грезы, а значит, можно позволить себе
расслабиться и не придерживаться правил, так связывающих в реальной жизни...
В голове, заполненной туманом, пробегают отзвуки слов, сказанных неведомо
кем и неведомо когда:
От древних рас остались сказки и легенды,
От волшебства - лишь шарлатанство и гоненья;
И солнца луч из золотого стал бесцветным -
Для вас пришла эпоха Черного Рассвета!
Сны реальны ровно настолько, насколько в них верят. Когда говорят, что
сон есть отражение иной, отличной от нашей реальности, в которую может
проникнуть лишь чистый разум, но не плоть, - означает это только то, что
говорящий сам не знает, о чем говорит. Оно и к лучшему: каждый видит сны, но
далеко не каждому следует знать о том, какая связь существует между миром грез
и миром яви.
Мысли свободно плавают вне тесных рамок реального мира, перехватывая
слова, автор которых счел за лучшее остаться безвестным:
От древних сил осталась тень былой утраты,
А от Богов - лишь алтари и муки Ада;
И вот огонь разит направо и налево -
Для вас пришла эпоха Дня Святого Гнева!
Грезы, мечты, видения, миражи, мороки; много названий имеют образы,
порожденные нереальным миром снов. И очень мало число тех, кто властен не
только узреть их, но и отделить от сонного тумана.
Стихи неведомого поэта, оставшегося за гранью сновидения, упрямо стучатся
в окно наполовину проснувшегося разума, не то отдаляя пробуждение, не то желая
поведать нечто такое, на что не хватило запомнившихся картин сна...
Зима приходит после летних солнцепеков,
Сковав сердца цепями страха и упрека;
Поднялась Чаша, чтоб принять златую кровь -
И наступило время Сумерек Богов!
Слова бессмысленны, если нужно описывать нереальный мир. Краски художника
и резцы скульптора также не помогут, ибо слишком тонка ткань сновидений для
грубых инструментов реального мира. Музыканты, поэты, художники и прочие
"артисты душ" веками обманывали доверчивых зрителей, когда обещали им
"прикосновение к тайному". И этот обман - из тех, что считаются "ложью во
спасение".
Потому что лишь для Знающего прикосновение сие не окажется гибельным.
Если повезет. Обычному же смертному в эти материи вообще лучше не соваться.
Но как же часто мы, настаивая на своем праве выбирать свою собственную
дорогу и набивать о преграды свои собственные шишки, отказываемся слушать
советы Знающих и лезем туда, где не только погибаем сами, но и тащим за собою
половину мироздания!
Принесены Судьбе все мыслимые жертвы,
Порядок с Хаосом вкушают мед бессмертья,
Дух побежденных свой штандарт уносит прочь -
Цикл завершен. И мир навечно канул в Ночь...
Строки уходят в серый туман сна, оставшегося где-то далеко позади. Туман
медленно исчезает, возвращая разум в край реальности - твердой реальности, от
которой никак, никогда и никуда не сбежать, сколько ни старайся.
И все же иногда...
Да, иногда нам грезится, что существует Путь туда, где всякий - всякий, а
не только Избранные! - властен действовать по собственному усмотрению и
отвечать лишь перед самим собой, самым строгим и самым справедливым судьей из
всех возможных. Но это - лишь грезы, которые реальны только в нереальном мире
сна.
И не потому ли иногда нам так не хочется просыпаться?
ВИДЕНИЕ ПЕРВОЕ. ЧАРОДЕЙ
1. Курган, Меч и Имя
В кошмар Нереального Мира
Нырнуть - и найти в глубине
Останки Искателей Силы,
Застрявших в сегодняшнем дне.
Ночь.
Полнолуние.
Серебряные лучи лунного света заставляют предметы выглядеть нереальными,
размытыми. Мир вокруг кажется призрачным, и даже звуки собственных шагов
слышатся как-то иначе.
Тропинка, огненной проволокой пылающая в голове, оканчивается у подножия
древнего кургана.
(Собственно, тропинки здесь и нет - так, раз в месяц какой-нибудь
любитель острых ощущений подойдет к холму, вспомнит обрывки рассказанных
бабкой преданий, трижды сплюнет через левое плечо и уйдет от греха подальше. В
затаившееся внутри Зло он, естественно, не верит, но и проверять свою правоту
не решается, ибо в глубине души боится того, что сказки окажутся правдой...)
Шесть раз обойти вокруг кургана, двигаясь слева направо - против вращения
солнца. Тишина и взгляды невидимых наблюдателей давят на плечи свинцовым
грузом, однако ни останавливаться, ни даже менять темп нельзя - иначе все
придется начинать сначала, причем шансов на успех будет еще меньше.
Каждый шаг левой ноги совпадает с ударением на словах забытого сказания.
Из-за этого идти еще труднее, а могильный холм с каждым кругом становится все
больше, нависая над дерзким пришельцем.
Вот и завершающая фраза. Глухо скрипит отодвигающаяся в сторону плита, из
недр кургана веет запахом тлена.
Крепко схваченные корнями трав и полевых цветов земляные склоны
достаточно плотны, чтобы по ним можно было подняться туда, к вершине. Не так
уж высок холм - с обычный двухэтажный дом. Не так уж круты склоны, но
подниматься вверх становится все тяжелее, словно к ногам привязаны чугунные
слитки.
Грубо отесанный надгробный камень на ощупь кажется ледяным. Неподвижный
ночной воздух также прохладен - но это всего лишь обычная прохлада середины
осени, а не жуткий мороз, царящий в недрах потустороннего Царства Тьмы.
Привыкшие к темноте глаза начинают различать ступени лестницы, уходящей
вглубь. Они словно возникают из ночного мрака, становясь все отчетливее... все
реальнее...
Пора спускаться.
Из подвешенного к поясу шелкового мешочка ты извлекаешь матовый шарик -
крупную янтарную бусину. Лунный свет мягко касается ее - и, остановленный
начертанным на мешочке Знаком, остается внутри. Вскоре желтоватый камень сам
начинает слабо светиться, и этот холодный свет достаточно силен, чтобы видеть
то, чего человеку как раз видеть не следует. Если он хочет остаться в здравом
уме.
Вниз, пронзая лучами волшебного светильника хищную пелену сумерек. Она
готова сожрать душу пришельца, и останавливает ее только то, что впереди тебя
ждет куда более ужасная участь, нежели потеря души или разума.
На тринадцатой ступеньке лестница обрывается. Янтарный луч озаряет
древнюю усыпальницу - укрепленную каменными плитами комнатку шагов шести в
ширину. В дальнем ее конце стоит то, что мифы называли Черным Троном. На самом
деле это лишь грубое сиденье из черного камня, не похожего ни на обсидиан, ни
на базальт; но взгляд приковывает не сиденье, а тот, кто его занимает.
Возможно, он был человеком. Когда-то.
Возможно, стоящий справа от Черного Трона странный ящик содержит то, что
он хотел захватить с собою в Посмертие. Выяснять это у тебя нет времени.
Окутывающие зловещую фигуру полоски ткани выглядят бурыми. Некоторые
источники утверждают, что вначале они были темно-красными - потому что ритуал
требовал, чтобы их вымочили в горячей человеческой крови. Это также останется
нераскрытой тайной - узнать истину уже не у кого.
Когтистые пальцы усеяны кольцами из неведомого металла. Какое из них
принесло хозяину смерть, а какое - вечную жизнь? И этого не выяснить - без
риска разделить его печальную участь.
На коленях мертвеца покоится короткий меч-акинак в ножнах. Кожа их сильно
тронута плесенью, но прозрачный камень в рукояти мерцает так же, как и в день
создания этого оружия.
Руки мертвеца судорожно содрогаются, а в пустых глазницах загораются алые
огоньки.
С сухим хрустом рвущихся тканей он подымается с трона и направляется к
незваному гостю, сиречь к тебе. Драгоценные камни диадемы на его вытянутой
голове сверкают тем же кровожадным пламенем.
Но в воздухе появляется Слово. Оно не гремит, не вспыхивает огнем или
волшебным светом.
Оно всего лишь заставляет мертвого короля передать свой меч живому магу и
опуститься перед тобой на колени, склонив увенчанную Венцом Власти голову.
Огни в его глазницах теперь зеленые.
Переменив владельца, древний бронзовый клинок беззвучно покидает ножны и
одним движением отсекает голову мертвеца. Та глухо падает наземь. Тело еще
несколько мгновений находится в прежнем положении, потом с шорохом оседает на
каменный пол.
Цвет огней-глаз меняется на красный, но слишком поздно. Янтарный
светильник, вылетев из твоей ладони, сам становится сгустком очистительного
огня - и высохшая за бесчисленные века мумия вспыхивает подобно пропитанной
нефтью тряпке.
Мертвец сгорает дотла сверхъестественно быстро. Его голова, находившаяся
в самом очаге, нисколько не пострадала и по-прежнему злобно взирает на тебя
своими алыми глазами.
Ты убираешь меч в ножны, аккуратно подвесив их на пояс, и поднимаешь с
пола голову, держа пальцы подальше и от скалящихся челюстей, и от кровавого
сияния Венца Власти. Ты знаешь: смертному не следует прикасаться к этой
штуковине, проклятой еще до своего создания. Если его не прельщает участь
стать безвольной марионеткой Темных Сил. Или, что еще хуже, обладающей волей
марионеткой.
Положив мертвую, но неупокоенную голову на Черный Трон, ты отходишь на
несколько шагов назад и удовлетворенно киваешь, словно художник, оценивающий
свое творение.
В голове всплывают строки древней легенды:
Кровью рдеют руны предсказанья:
Власть - в руках Носителя Венца.
Ты криво усмехаешься - и завершаешь стих:
Так пускай же собственным курганом
Мертвый царь владеет до конца!
(Это не было заклятьем. Это не было даже пророчеством.
Однако именно эти слова остались в памяти людей, каким-то образом
проведавших о поединке в могиле. Хотя ни один из его участников никогда не
рассказывал о происшедшем...)
Ты поднимаешься по лестнице.
Тени больше не стоят у тебя на пути: напротив, они выстроились у выхода в
два ряда подобно почетному караулу. Когда же могильная плита задвигается на
место, сумеречные воины прошлого растворяются в розовых лучах утренней зари.
Ты вдыхаешь резкий, холодный воздух; и тьма отступает, чтобы не вступать
в открытый бой с силами дня. Уходит и твоя сила, однако подступившая слабость
тебя не пугает. Ты знаешь, что к ночи сила вернется, ибо другого выхода нет ни
у нее, ни у тебя.
А сейчас - в путь.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг