- Это правда? Ну, насчет драконов...
- Чушь. Дракона я несколько лет назад видела. - Рико сдавленно
выругался, и она усмехнулась: - Издали видела. Миль с трех. Круп-
ная бестия, не спорю, темно-зеленая такая, с хвостом будет шагов
тридцать, а крылья за пятьдесят, и быстрая - ловчего сокола обго-
нит. Такому корабль потопить и впрямь недолго. Полдюжины - тоже,
пожалуй. Но не сотню.
- А другие рассказывали...
- Ты еще денек-другой подожди да поброди по тавернам, они тебе
со всеми подробностями расскажут, что сами верхом на дракона сели
и спалили берберский флот. Особенно иберы, больших хвастунов свет
не видывал. Не было там драконов.
- Исси, но ведь огонь с небес - был?
Третья зарубка.
Длинный бич, разворачиваясь, свистнул в воздухе и ударил Рико в
грудь. Тот успел заметить движение и попытался уклониться, но и
только. Стеганая куртка лопнула, кожа разошлась, ребра хрустнули.
Сигнальщик рухнул с седла, потеряв сознание.
Добивать его Исидора не стала.
Командир легкой конницы, при старой Империи носившая бы звание
"префекта" и золотую перевязь, а теперь довольствующаяся серебря-
ными шпорами и поясом, - она была слишком горда, чтобы, согласно
древней мудрости наемников, не оставлять поверженного противника
в живых. Однако грозное прозвище свое, Фурия, она заработала не
столько количеством трупов на своем жизненном пути, сколько коли-
чеством сведенных ею с ума. Отчасти - неуправляемой и необъясни-
мой безжалостностью, отчасти - подобными, еще менее объяснимыми
вспышками милосердия.
Первым стал ее приемный отец и первый наставник. Второй настав-
ник оказался вторым. Дальше Исидора училась сама. Выучилась мно-
гому: в свои двадцать шесть она пока не встречала во всей Испании
равных себе. Кое о ком слышала, одного даже видела, но по-настоя-
щему сойтись с Тараном не довелось.
Исидора не огорчалась. Не напрасно ведь говорили иные мудрецы -
"терпение есть главная добродетель женщины".
13. Один в поле не воин
Андалузские трубадуры распевали эту песенку еще много лет после
победы. Мелодия совсем не была похожа на традиционные испанские и
латинские, но уж больно популярной стала тема, чтобы уделять вни-
мание тонкостям музыкальной традиции (которую указанные трубадуры
и сами-то, если честно, знали с пятого на десятое).
Автором мелодии числили какого-то барда-ибера, пришедшего вмес-
те с отрядами горцев, чтобы сражаться в первых рядах (как то в
обычае у всех гэльских племен) и после битвы воздать должное по-
бедителям и побежденным. Надо быть немалым оригиналом, чтобы де-
лать это в такой манере, однако странное чувство юмора считалось
отличительной чертой всех народов, родственных гэлам, и испанцы
не обошли вниманием эту странность. Можно сказать даже, чужерод-
ность: обычаи и нравы в землях Астурии, Андалузии, Каталонии, Ле-
она и Лигурии различались достаточно, чтобы эти земли звались от-
дельными королевствами по праву, а не по прихоти наместников Pax
Mediterrania (как было еще двести пятьдесят лет назад). Но могли
они и объединиться под общим названием, оставшимся со времен все
тех же наместников, - Испания. У пяти королевств было больше об-
щего друг с другом, чем с лежащей на северо-востоке Иберией. А с
Иберией - много больше, чем с землями мавров за Геркулесовым про-
ливом.
Своеобразное гэльское чувство юмора не раз служило поводом (а
порой и причиной) для драк и даже сражений между иберами и испан-
цами, однако сейчас оно как никогда сплотило эти народы. Правда,
не само чувство юмора, а одно из "последствий" его применения в
деле - издевательски-лирическая песня о битве в Геркулесовом про-
ливе, который жители Берберии и Марокко по ведомой лишь им причи-
не звали "Мадыку Бугазу".
Плещут лазурные волны,
Бьются о скальный о брег.
Вороны кружат над морем,
Смотрит им вслед человек.
Вороны кружат неспешно,
Что-то увидев внизу...
Вероотступник и грешник
Молча глотает слезу.
Там, среди тихого моря,
Плещется зеленью флаг -
Знамя победы и горя,
Символ ведущих джихад.
Мачты и весла разбиты,
Палубу гложет огонь...
Нынче сыны курейшитов
Уж не сразятся с врагом.
Мрачные воды Магриба,
Сколько же отдано вам!
Кровью начертана книга
По безмятежным волнам!..
Пусть же ликуют испанцы,
Случай их спас в этот день!..
Вороны в небе кружатся,
Словно крылатая тень...
Волны лазурного рока
Ржавые гладят пески...
Ворон несется в Марокко,
Крик его полон тоски...
Песня всегда исполнялась на андалузском диалекте, практически
чужом языке для образованной знати Леона или Астурии. Потому ав-
торство слов приписывалось андалузским рифмоплетам, чудом состря-
павших нечто, похожее на стихи.
Только автор этот был родом не из Андалузии, да и вообще не из
Испании. Он и Европу-то до недавней поры видел лишь на картах.
Ади эр-Рахман никогда не числил за собой склонностей к поэзии и
особой разговорчивостью не отличался.
Но когда теплые, мутные от крови воды Магриба, воды Западного
океана, презрительно выплюнули его на скалы близ Гадеса, предва-
рительно поглотив берберский флот, - юный правитель вмиг утратил
свою молчаливость. И высказал предательскому морю все, что о нем
думал. Голову наполнял тяжелый туман, язык жгло, будто эр-Рахман
наелся верблюжьих колючек - однако вылетавшие наружу слова, пол-
ные горечи и отравы, оказались услышаны. Услышаны кем-то, кто не
знал тонкостей благородного наречия курейшитов, но в достаточной
степени владел расхожими фразами берберского диалекта, подхвачен-
ными у торговцев. Так и родилась песня...
Крепко, до боли в ладони сжимая рукоять кинжала, эр-Рахман мед-
ленно вспорол свою собственную плоть сломанным лезвием. Потом еще
раз - наискосок. И еще.
Зигзагообразный кровавый росчерк стал знаком безмолвной клятвы,
печатью, скрепляющей непроизнесенные слова. Теперь у него имелась
цель, и уже ради этого - стоило жить дальше.
Цель, достойная настоящего воина.
Сражение.
Потому что возвращаться есть смысл только с честью. Утраченную
же честь Ади эр-Рахман мог вернуть лишь в бою. Биться предстоит
чуть ли не со всей Испанией, а армии у него более нет.
Что ж, значит, предстоит ему одному заменить эту армию.
А попутно доказать испанцам ошибочность старой поговорки - мол,
один в поле не воин...
14. Три языка пламени
Щепотка черного пороха, брошенная в жаровню, не вспыхнула. Рас-
каленные угли зашипели, словно от плевка.
- Он жив, хвала небесам, - вздохнула Саилар. Пышные формы моло-
дой женщины всколыхнулись под тонким шелковым покрывалом. - Если
даже и пострадал, то не сильно.
Плошка, наполненная маслом для светильников, также была отверг-
нута огнем.
- Жив, свободен, и не сдался, - уверенно произнесла Медеар. Ян-
тарный скарабей, купленный за невероятные деньги у румских куп-
цов, мерцал третьим глазом на почти коричневой коже, немного выше
тонких, подведенных сажей бровей.
Вытащив щипцами один из угольков, Адар погрузила его в чашу с
водой. Вода немедля обратилась в пар, медная чаша со звоном лоп-
нула.
- И не вернется, пока не сделает того, в чем поклялся, - мрачно
заметила третья дочь Берберской ведьмы. Серые с золотыми крапин-
ками глаза сузились, губы сжались в плотную линию. - Мы не должны
оставлять его одного.
- Не должны или не можете? - ехидно спросила старуха. - Меня-то
не води за нос, а?
Саилар решительно поднялась.
- Я - не могу. Но покинуть Берберию... и хотелось бы, а нельзя.
- А вот я, представь себе, хочу, - проговорила Медеар, - и сде-
лаю что сумею. Кое-что мне удалось создать, покуда Ади спал... и
сила Венца уже принесла плоды. Я готова отправиться туда.
- Пойдем вместе, - сказала Адар, - безопаснее будет. И мне про-
ще сойти за испанку, чем тебе.
Берберская ведьма кивнула.
- Выросли, а? Думаете, все осилите сами? Ладно, - она извлекла
из сумы с обычным ведьминым инвентарем толстую серую свечу, осто-
рожно вставила на место факела (последний немедля вылетел в окно)
и нацарапала на сальной поверхности какой-то Знак. - Пускай будет
по-вашему. Оставьте-ка здесь свои метки, все трое.
Саилар махнула пухлой рукой в сторону свечи. На фитиле появился
огненный шарик, сперва бледно-желтый, потом более теплый и насы-
щенный, подобно расплавленному золоту. Адар щелкнула пальцами: к
золотому огоньку с шипением добавился узкий ярко-алый язык, похо-
жий на наконечник стрелы. Медеар улыбнулась, и эта улыбка зажгла
на свече голубовато-белый веер.
- Недурственно, а? - спросила сама у себя Берберская ведьма, не
дождалась ответа и накрыла свечу колпаком дымчатого хрусталя. Три
огонька тут же выпустили множество цветных искр, бегающих от од-
ной грани кристалла к другой.
- Я помню, - ответила Саилар на незаданный вопрос. - Понадобит-
ся помощь - увижу.
Обменявшись еще одной порцией задорных взглядов, Адар и Медеар,
взявшись за руки, исчезли в облаке светящегося дыма. Берберская
ведьма покачала головой и также удалилась, но без всяких там по-
бочных эффектов - только что она была здесь, а в следующий миг ее
не стало.
Ну да, не стало здесь - потому как исчезать вообще отовсюду
ведьма не собиралась. Исчезнув из города Мекнес, из дворца эр-
Рахмана, она появилась в оазисе, где уже много лет стояла разва-
люха, которую ведьма делила с неким Зу-ль-Акканом. Тот предпочи-
тал работать днем, а не по ночам, и потому они прекрасно ладили...
Саилар зачерпнула из глубокой чаши очередную горсть изюма. Лю-
бимое лакомство на сей раз не заставило ее отвлечься: взгляд юной
женщины по-прежнему оставался сосредоточен на бесформенно-серой
свече под хрустальным колпаком. Лишенные доступа воздуха, среди
множества бликов и отражений размеренно, в такт биения трех
женских сердец, колыхались цветные огни.
Знаки, метки чувства, названия не имевшего. Не любовь, связыва-
ющая души, не пыл, связывающий тела, не расчет, связывающий разу-
мы. Нечто большее, нечто меньшее, все вместе или ничего из этого?
Сестры-ведьмочки не задавались подобными вопросами.
Им достаточно было видеть символ связи, три языка пламени.
15. Страж Сумеречной заводи
Тартесс.
Во всяком случае, так именовали это царство мореходы-путешест-
венники из стран Гвин-ник и Эл-ласс, лежавших где-то в восточной
части Срединного моря - того самого, что было отделено от океан-
ских просторов узким проливом, охраняемым окаменевшими фигурами
Сциллы и Харибды. Жители Тартесса знали это море достаточно хоро-
шо, чтобы не только не возвращаться туда, но и думать о нем по-
меньше. Слишком велика оказалась цена, заплаченная изгоями Атлан-
тиды за свою свободу... слишком много затребовали Стражи, прежде
чем открыть дорогу беглецам...
Тем не менее, морских торговцев из Эл-ласс и Гвин-ник встречали
если не с радушием, то и без всякой настороженности. Владыки Тар-
тесса были достаточно сведущи и в истории, и в более тайных нау-
ках, чтобы понять: держава атлантов никакого отношения к этим по-
луобразованным дикарям не имеет. Приходилось лишь удивляться, ка-
ким чудом их утлые деревянные скорлупки пересекали расстояние,
отделявшее Тартесс от берегов Гондваны. Именно пересекали, а не
пересекли - потому что приплывали гвинникийцы и эллаины еще не
раз и не два, вплоть до того дня...
Да, ТОТ день он помнил хорошо.
Он и сейчас, прикрыв глаза, мог мысленно выстроить соединявшие
острова хрустальные мосты, и сверкающие сталью и серебром цитаде-
ли над лазоревой зеленью волн, и гордо развевающийся над Трехко-
лесным Троном темно-алый стяг с изображением круга, разделенного
на шесть секторов, закрашенных попеременно черным и желтым...
Он удивленно моргнул. Дважды.
Потом извлек из поясного кармашка костяную иголку и с ожесточе-
нием неверия всадил себе в бедро. Боль и кровь были настоящими, а
значит...
Бросив уверять себя в невозможности, нереальности происходяще-
го, он поднялся, разрывая в клочья защитное поле. Обратившаяся в
лохмотья одежда рассыпалась на втором шаге, однако ему было все
равно; он чуял, как где-то неподалеку пробуждалась сила. Нет, не
сила - Сила! Даже в первозданном, неоформившемся виде она оказа-
лась столь могуча, что сделала невозможное - свершившимся.
Над переливающейся темной сталью и серебром цитаделью - его ци-
таделью, восточной, - развевался под слабым северо-восточным бри-
зом узкий вымпел. Его вымпел, перламутрово-лиловый с двойной се-
ребристой спиралью...
От былого могущества, разумеется, оставались жалкие крохи. Но и
этого было довольно, чтобы послать впереди себя Знак Откровения.
И узреть суть появившихся на берегах мертвого Тартесса.
Наполовину ожидая этого, он все-таки недоверчиво хмыкнул, уви-
дев выброшенную на берег деревянную посудину, напоминавшую разби-
тую бочку (и скорее всего, ею и являющуюся). Однако благородство
напитка, вопреки предрассудкам, мало зависит от того, в каком со-
суде он содержится. Уж этого напоминания ему не нужно было.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг