ярких узорчатых шелков с юга Франции и тончайшей выделки английской
шерсти, окрашенной в благородные приглушенные цвета, парадных кинжалов и
шпаг, отделанных золочеными насечками и усеянных самоцветами. Дамы в
кринолинах занимали по десять квадратных футов полезной площади зала, а в
толпе, как мыши, шныряли букмекеры, столь же непременные спутники
фестиваля, как сами претенденты на высокие звания. Однако если в этой
буйной пестроте вы встретите невзрачную личность в поношенной тунике или в
бесформенном свитере, в брюках, вытертых и вздутых на коленях, а то и пару
дней небритую - знайте, перед вами тот, к кому в ближайшие часы будут
прикованы все взгляды. Спортсмены - народ суеверный.
Людскому озеру было тесно в отведенных ему берегах, оно волновалось,
оттесненное к выходу веревочным заграждением, внутри которого на
освященной и неприкосновенной ни для кого, кроме избранных, выстроился ряд
гильдейских Мастеров, подтянутых, нарядных и напряженных, неусыпно
следящих за соблюдением правил поединка. Как профессионалы, они не имели
права участвовать в состязании любителей, однако от их пристального
внимания вряд ли ускользнет какая-нибудь мелкая подробность, какой-нибудь
удар, даже такой искусный и подлый, какой не заметит никто в зале. Их
мнение о чистоте поединка существенно повлияет на распределение очков.
Это необходимая предосторожность. На протяжении всей истории проведения
Королевских фестивалей те обрастали разными правилами, которые с
совершенствованием благородного искусства состязающихся рано или поздно,
но отменялись. Теперь здесь допускалась любая акробатика, на какую
оказывались горазды гибкие развитые тела. Однако одно из правил осталось
непреложным на века: фехтовальщик, нанесший противнику неизлечимое увечье,
дисквалифицируется до конца жизни. И хотя в руках у них будут тупые
спортивные мечи, их с точки зрения членовредительства вполне можно
рассматривать как тяжелые металлические прутья, вполне способные выколоть
глаз, перебить жилу, раздробить челюсть, рассечь лицо, сломать ребро или
ключицу. Допустивший даже нечаянно подобный промах недостоин носить звание
чемпиона, каким бы Мастером он ни считался. И в отношении фон Скерд мера
эта отнюдь не была излишней.
Она уже появилась здесь и стояла в окружении толпы поклонников и
прихлебателей, услужливо смеявшихся ее репликам тогда, когда она того
ожидала, и доставляющих ей удовольствие, задевая соседей. Никто не
осмеливался достойно огрызнуться на эту свору: фон Скерд была злопамятна и
привечала подлецов. Обилие в ее свите атлетических молодых брави с наглыми
мордами и видимый мир, в каком они уживались меж собой, заставили
языкастых фрейлин вслух предположить, что фон Скерд обладает неистощимым
любовным темпераментом. Красивая, но непривлекательная молодая женщина,
лет, может быть, на пять старше Леи, миниатюрная, пружинистая, с копной
каштановых кудрей, не достигавших плеч, и изумительно правильными дугами
черных бровей на белой коже. слишком значимая персона, она не скрывала
своих дурных наклонностей и страстей, ее лицо сформировалось в
издевательскую циничную маску, а ругалась она так, что краснели мужчины.
Владения ее располагались на северо-востоке и граничили с владениями лорда
Грэя, она носила свои фамильные цвета - черный и зеленый, так как
выступала от собственного имени, и вся волчья стая, юлящая у нее под
ногами, щеголяла в бантах и лентах своей повелительницы. Ее резкий голос
был слышен издалека, невзирая на все прочие шумы. Хайке даже приподнялась
на цыпочки, выглядывая лица: у нее была надежда отыскать в свите
претендентки своего подставного кавалера, однако была разочарована. У фон
Скерд явно хватало ума не позволить связать свое имя с покушением на
соперницу.
При виде Хайке Эрна фон Скерд высоко подняла безупречные брови и сказала
что-то, восхитившее и насмешившее ее лизоблюдов. Наблюдая за выражением ее
лица, Лея никак не могла отделаться от отвратительного ощущения, что
подозрение, высказанное гофмейстериной фон Лиенталь в отношении истинного
виновника постигшего Хайке несчастья, обоснованно и справедливо. Чувство,
которое она испытывала, было омерзительно и пробирало до самого нутра, но
оно вытесняло мандраж, и в глубине души Лея не могла не признать, что оно
сыграло вполне положительную роль.
Их пропустили внутрь ограждения, они подошли к королеве с реверансом,
Хайке преклонила колено, и патронесса сказала ей несколько ободряющих
слов. Лея же, наблюдавшая исподтишка, ни на секунду не упускала из виду
выражение лица фон Скерд. Слишком спокойна. Шапками вышла закидывать.
Достойного сопротивления не ждет.
Живописным цветником Фиалки, Розы и Сирени уже расположились у подножия
кресла королевы и теперь с недоумением поглядывали на Гиацинты, не
спешившие избавляться от глухих уличных плащей. Катарина фон Лиенталь
незаметно отошла и о чем-то шепталсь с герольдом, тыча пальчиком в его
список. Тот несколько раз придирчиво переспросил ее, уточняя какие-то
значимые мелочи, и наконец они сговорились. С непроницаемым видом
гофмейстерина вернулась к своей госпоже.
Раз уж прибыла сама королева, то ожидание не могло тянуться долго. Спустя
всего минуту или две после окончания маневров фон Лиенталь взревели
фанфары, и из скромной малоприметной дверки, скрывавшей за собой служебные
помещения Гильдии, в том числе и кабинет старосты, вместе появились король
и лорд Грэй. Последний выступал от собственного имени, а государь
авоматически считался болельщиком своего чемпиона. Со стороны могло даже
показаться, будто они друзья.
За спиною короля встал, скрестив на груди руки, невысокий смуглый вельможа
в черном. Герцог Анколо, шеф Службы Безопасности. Ни одного телохранителя
кроме него, их присутствие сочли бы оскорбительным для лорда Грэя, на
поясе у которого меч, а это все равно, как если бы тут стояла рота
лейб-гвардии.
Лея впервые видела великого фехтовальщика - страж Северной Границы не был
придворным завсегдатаем - и впечатление оказаолсь сильным, хотя и
смешанным. Она знала, что этой живой легенде сорок пять лет, и с высоты
болотной кочки своей девятнадцатилетней юности считала его чуть ли не
древним старцем. Однако посмотрев на него взглядом фрейлины, уже
начинавшей приобретать опыт в визуальной оценке мужчин, она не могла не
признать, что, будучи ровесником ее отца, он отнюдь не выглядит развалиной.
Он вовсе не пережевывал славу, как корова - жвачку. Он просто
присутствовал на своем законном посту и готовился наблюдать за
происходящим с некоторой долей интереса. Был здесь, как любой другой из
присутствующих, и в то же время вряд ли кто-то другой был бы тут более
уместен. С его появлением никого другого Лея уже не смогла бы мысленно
посадить в это кресло.
Это был высокий загорелый человек, широкоплечий, длинноногий и худой,
обладавший особенной, не передаваемой никакими словами грацией совершенной
боевой машины. В юности его волосы, спускавшиеся ниже воротника и
связанные кожаным шнуром, были чернее воронова крыла, теперь возраст
тронул их инеем, и немногие резкие морщины на его лице оставила мимика, а
не годы. Горбоносым профилем и твердостью лица лорд Севера напоминал
хищную птицу и носил зимние цвета - серое и черное. На нем были узкие
брюки из упаковочной ткани, с грубой отстрочкой, и свободный серо-пестрый
пуловер, доходивший до середины бедра, все в высшей степени потертое и
затасканное, словом - вполне чемпионское. Там угадывалась игра не
отягощенных жирком мышц, и смотреть на него было приятно, хотя в этом
чувстве наличествовал некий лихорадящий холодок: бог весть, чем должен
быть человек, трудами всей жизни сотворивший с собой такое. И все же Лее
подумалось, что когда фон Скерд вышибет ее из круга и сойдется с лордом
Грэем в финале, она, уже как праздная зрительница, будет болеть за мужчину.
Пока король произносил речь, благоразумно краткую, поскольку понимал, что
люди здесь собрались не его послушать, на ум Лее приходили разные
слышанные о лорде Грэе сплетни. Машиной, созданной для убийства казался ей
этот мужчина, обладавший вполне ощутимой притягательной силой и способный
с одного взгляда внушить к себе глубокое почтение опытной спортсменки. Лет
пятнадцать назад, в последней из сотрясавших Север междоусобных войн, он
потерял жену. Ее убили в комнате, где на стене висел меч. До тех пор лорд
Грэй был откровенным противником женского фехтования, неоднократно во
всеуслышанье заявляя, что защищать даму - почетная обязанность мужчины,
переуступать которую самому слабому полу он не собирается, во всяком
случае, в пределах своей семьи. Действительность, в которой мужчины вместо
того, чтобы защищать женщин, убивали их, и в которой в нужный момент его
не оказалось рядом, растоптала его высокомерие. Наверняка он терзался
сослагательным наклонением: что было бы, если бы... Очевидно, у Карен
Грэй, знай она, с какой стороны у меча гарда и стой на пороге узкого
дверного проема, был шанс продержаться хотя бы пару минут. Муж во главе
отряда прорубался вверх по лестнице ей на выручку, и кровь была еще
горяча, когда он рухнул на колени возле ее бездыханного тела.
Может, и не так все было. Может, на пути из уст в уста, как это часто
случается, легенда обросла подробностями. Доподлинно известно лишь, что он
остался несокрушимым вдовцом, хотя многие желали бы утешить богатого и
привлекательного лорда. Его неуступчивость прекрасным соблазнам породила
массу сплетен о нетривиальности его пристрастий и мужских возможностях.
Однако сейчас, видя его веселые глаза и уверенные манеры, Лея очень
сомневалась в наличии у лорда Грэя хоть какой-нибудь формы ущербности. И
то, когда в Гиацинтовой фрейлинской живо обсуждалась эта тема, Катарина
фон Лиенталь прикрикнула на своих питомиц, чего обычно не делала, когда
другие падали жертвой их острых язычков. "За каким дьяволом ему жениться,
- сказала она, - когда он лорд, и вокруг полно крестьянок."
Видимо, единственной, кто знал о нем что-то доподлинно, была Эрна фон
Скерд, единственная женщина, некоторое время жившая в его поместье. Всему,
что она умела, научил ее он. Выдвигались разные версии их размолвки, но
фактически не осталось в столице ни одного угла, из-за которого фон Скерд
не тявкнула бы на своего учителя. На взгляд Леи мерзкий характер фон Скерд
сам по себе мог быть достаточной причиной, чтобы спустить ее с лестницы.
Герольд вышел в центр свободного пространства, ступить куда дозволялось
лишь фехтующим, да ему, как лицу особого значения, поклонился царственным
особам, потом - на остальные стороны, выслушал оржественное вступление
фанфар и развернул перед глазами скрепленный королевской печатью свиток.
Его профессия была наследственной. Он с закрытыми глазами описал бы самый
замысловатый герб или герб самого захудалого дворянского рода, чьи
представители могли уже несколько поколений не появляться при дворе. Одно
лишь неверно поставленное ударение покрыло бы его бесчестьем, и даже его
далеким потомкам кололи бы глаза недоброй памятью, не говоря уже о том,
что подобная роковая ошибка навеки лишила бы его права кормиться,
анализируя и классифицируя ветви генеалогических древ знатных семейств.
Все это знали и ценили, а потому замерли в безмолвии, когда бесстрашный
глашатай чужой славы набирал в легкие воздух.
- В полуфинал, согласно результатам предварительных состязаний выходит
маркграфиня фон Скерд, выступающая от собственного имени...
Шайка лизоблюдов взорвалась ликующими воплями, Эрна вскинула руки вверх,
принимая их восторг и отдавая честь звуку собственного имени.
- В связи с травмой представительницы команды Ее Величества королевы... -
продолжал герольд.
Толпа ахнула, король всем корпусом развернулся к супруге, желая немедленно
узнать, в чем дело, та со словами "почему мне никто..." вскинула
изумленные глаза на фон Лиенталь, стыло улыбавшейся с гримасой
мазохистки-самоубийцы "я все объясню..."
- ... в сборной Ее Величества замена. Вместо Хайке Больц выступает также
фрейлина Ее Величества Лея Андольф.
Лея скинула плащ и уверенным шагом, вся обмирая в душе, вышла на середину
арены. Помощник герольда, преклонив колено, протянул ей тренировочный меч.
Воцарилась мертвая тишина. Вместо маленькой жилистой и верткой Хайке
посреди зала стояла высокая юная богиня, прекрасная, как греческая статуя.
Фон Скерд выплюнула сквозь зубы какую-то непристойность и прыгнула через
канаты. В толпе активизировались букмекеры.
- Это в пределах правил, - сказал король, чье слово в любых сомнительных
вопросах оставалось решающим. - Пусть дерется.
Он не очень любил фехтование, предпочитая собственно ему искусство
физиономистики и наблюдения за человеческими страстями, коим фестиваль
даровал чудесную почву. Этот неожиданный поворот и чувства, отразившиеся
на лицах, доставили ему искреннее наслаждение. И герольды скомандовали:
- Бой!
4. ПОДАРОЧЕК
С первой же минуты Лея заперлась в глухой защите, давая себе время
избавиться от шока. Судя по всему, Эрна фон Скерд не желала тратить время
и силы на какую-то фрейлину. Она собиралась смять, опрокинуть и растоптать
ее в первую же минуту.
Победитель определялся согласно заработанным очкам. Каждой при начале
поединка присваивалась определенная сумма, написанная мелом на черных
досках, возле которых дежурили расторопные ученики. Судейская бригада,
сформированная из самых авторитетных Мастеров Гильдии, не спускала с
фехтующих глаз, время от времени подавая знак начислить или удержать
сколько-то очков. Потерянная одним из поединщиков сумма шла в доход
другого, и победа считалась одержанной, когда проигравший полностью
исчерпывал свой лимит, а сумма победившей стороны удваивалась. Штрафовали
за подлый удар, за нечистоту "школы", за намеренное причинение боли.
Однако обмен знаками происходил так неуловимо, да и сама их система была
так тщательно закодирована, что сами фехтовальщики зачастую не знали, кто
из них выигрывает бой, пока финальный рожок не провозглашал конец поединка.
С первого взгляда казалось, что здесь все будет ясно, как божий день. Фон
Скерд знала немыслимое множество приемов, и по логике вещей Лея,
блокировавшая ее всего несколькими чисто отработанными защитами, никак не
могла выстоять против нее больше минуты.
Однако стояла. Не атакуя - где там! - но неустанно и трудолюбиво, как
пчелка, набирая себе очки.
Ибо фехтование фон Скерд было полно грязи. При завидном количестве,
качества - никакого. Где-то локоть, поднятый выше допустимого, где-то
выпад глубже разумного. Она осваивала новое, не отшлифовав старое до
зеркального блеска, компенсируя пробелы "школы" свирепостью и быстротой,
которой Лея могла противопоставить только моментальные увороты,
пропускавшие свистящее в воздухе оружие соперницы в долях дюйма от себя.
Она держалась на чуть-чуть, практически на одном чувстве равновесия и
меры, напрочь отсутствовавших у фон Скерд.
Фехтовать с Эрной было немыслимо тяжело. Никакого джентльменства она не
придерживалась и в помине. Там, где спортсмен только обозначает наносимый
укол или удар, оставляя его без концовки, без того окончательного акцента
действия, какой, собственно, и отличает имеющее целью убийство или увечье
боевое фехтование от фехтования спортивного, она не церемонилась, полосуя
противницу вовсю. Она ничего не смягчала, и было невероятно сложно не
поддаться соблазну ответить ей тем же, и тем самым низвести благородное
искусство до безобразной драки на металлических прутьях.
- Эта ученица не делает мне чести.
Голос короля она знала, герцог Анколо не позволил бы себе заговорить
первым. Стало быть, эти слова произнес лорд Грэй. Природа наделила Лею
необычайно тонким слухом, благодаря которому она частенько оказывалась в
курсе самых неожиданных мнений и событий. В условиях фрейлинской службы
эта особенность частенько оказывала ей мелкие услуги. Фон Скерд, Лея могла
поручиться, не слышала ничего, тогда как ее собственный аппарат восприятия
как-то абстрагированно и даже немного отстраненно, словно речь шла и не о
ней в том числе, включился сам собой, услужливо знакомя ее с
комментариями, которыми обменивались король и лорд Грэй.
- Еще один такой удар, - сказал государь, когда Лея едва восстановила
дыхание после опаснейшего пробоя под ребра, стоившего Эрне половины всех
остававшихся у нее очков, - и я ее дисквалифицирую.
- А, вы обратили внимание, что она ломает девочку!
Король хмыкнул. Как и большинство нормальных людей, он терпеть не мог Эрну
фон Скерд, однако ее бурные страсти, не прикрытые никакой внешней
благопристойностью, были слишком лакомым кусочком для его хобби. Можно
даже сказать, он любовался искренностью и красочностью ее имиджа злодейки.
- Посмотрите, - спокойно продолжал чемпион, - она ее делает на чистой
"школе". Никогда не видел ничего подобного. Ай да Катарина, каков сюрприз.
Фон Скерд бьет сама себя.
По мнению Леи до "бьет" здесь было еще очень далеко, эта сдержанная лесть
не позволила ей возликовать и потерять бдительность. Однако она
приободрилась и даже сумела нанести сопернице полноценный укол под
задранный локоть, чем существенно укрепила свои позиции. Рефери отчаянно
семафорили, обмениваясь со своими подручными целым каскадом таинственных
знаков, цифры на досках стирались, писались и снова стирались с такой
быстротой, что глаз не мог уследить за их сменой. Во всяком случае, ее
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг