Е. Иорданишвили.
Объект Мейолла
Научно-фантастический рассказ
Рис. А. В. Колли
ознание постепенно возвращалось. Мысли были четкими и короткими, как
приказы перфокарты. Но Ангрен был еще глух, слеп и нем. Обоняние и
осязание тоже отсутствовали - верный признак прошедшего анабиозного
состояния.
Мучительная дрожь пробежала по векам: восстанавливалось зрение. Из хаоса
движущихся бликов возникли очертания центрального пульта с экраном
сферического обзора, вернее то, что от него осталось. Какая-то неведомая
сила превратила все окружности в вытянутые эллипсы. На приборах был
странный фиолетовый налет. "Глаза еще плохо видят, искажают реальность", -
подумал Ангрен, и вдруг из глубин сознания выплыли строки из отчета
Четвертой Звездной экспедиции; "...в районе третьего сектора Змееносца
обнаружен мертвый корабль старинной конструкции с фиолетовым налетом на
всех предметах..." Мертвый звездолет. А они живы.
Живы ли? Может быть, сейчас в корабле гулко стучит лишь сердце командора
экспедиции. Одно живое сердце на десятки парсек холодной, безмолвной
пустоты...
Неясная тень шевельнулась слева. Пилот-дублер Вартоно. Искаженное болью
лицо. Он еще ничего не видит, шарит вокруг себя руками.
...Корабль возвращался к жизни. Держась ослабевшими руками за стены, люди
собирались в главный отсек. Шесть... восемь... тринадцать... Где еще
четверо? Вошел Верон, копна его волос смутно белела в полумраке. Он
прислонился к двери, подняв руки вверх в знак траура.
- Терм, Окта и Шонк не проснулись, - тихо сказал он. - Я остался один.
Тяжелое молчание длилось положенную минуту.
Да, Верон, человек первого поколения! Твои немногие старые друзья, те, с
кем начинал ты этот бесконечный путь, не перенесли страшного и непонятного
забытья.
Осмотр корабля позволил определить лишь масштабы катастрофы, но не ее
причины. Положение было отчаянным, если не безнадежным. Полностью иссякли
все резервуары энергии. Гравитационная смесь, находившаяся в дюзовых
камерах главного рефлектора, превратилась в неизвестное вещество с
сильнейшей мю-ноль активностью1. Изменилась даже форма фотонного
звездолета: какая-то исполинская сила остановила его субсветовой бег и,
подержав неведомое время в своей власти, отпустила, обрекая теперь на
долгие годы умирания.
Обследовав основные узлы корабля, люди снова собрались.
- Друзья мои, - голос командора был непривычно тих, - положение очень
тяжелое. Но нас четырнадцать, и мы должны бороться, пока остается хоть
один шанс. Через час мы обсудим дальнейшую судьбу экспедиции, которую пять
лет готовили лучшие ученые и инженеры нашей планеты. А сейчас пусть каждый
взвесит все и примет разумное решение.
Экипаж фотонного звездолета "Дина" привык к вечной ночи окружающего
пространства. Маршрут корабля проходил вдали от Великих Звездных Дорог. Но
сейчас и в главном отсеке, обычно залитом светом, был полумрак.
Фосфоресцирующие шкалы приборов тускло светились в темноте, словно
непонятная катастрофа притушила процессы в атомах. Ангрен молча сидел в
кресле пилота первой готовности.
Шестнадцать лет прошло с тех пор, когда, отправив в бесконечное
пространство капсулу с останками первого командора Девятой Звездной,
экипаж доверил судьбу экспедиции Ангрену - человеку, родившемуся в
корабле, звездолетчику второго поколения. Этим было положено начало
передаче важнейших обязанностей на "Дине" детям тех, кто девяносто два
года назад в последний раз видел удаляющуюся родную планету в лучах
Солнца. Это была первая экспедиция Свободного Поиска. Ее цели заключались
в осуществлении контактов с зоной жизни в шаровом скоплении Гиады и
накоплении экспериментальных данных, могущих подтвердить взаимодействие
Единого Поля с не расшифрованными до сих пор циклами межгалактического
вакуума. В отличие от предыдущих экспедиций сроки Девятой Звездной должны
были определять ее руководители в зависимости от конкретных условий и
полученных результатов.
Шли годы. В стремительно несущемся корабле жизнь текла своим чередом.
Постепенно появилось второе поколение звездолетчиков. Эти люди родились не
под голубым небом родной планеты, а в крошечном мирке среди бесконечного
пространства. И только порой имена, которые давали детям их родители,
напоминали названия полузабытых уголков исчезнувшей в безмерной дали
планеты.
Лучшие приборы и могучая защита - творение ученых Земли - охраняли корабль
в его невероятно долгом пути. И все же не раз стиснув зубы, командор
мучительно искал выхода, когда красными огнями опасности вспыхивали пульты
центрального электронного мозга и прогнозатора. Экипаж верил своему
русоголовому, не по годам опытному руководителю. Здесь, в самой дальней
разведке, когда-либо предпринимавшейся земной цивилизацией, окруженные
неведомым враждебным пространством, люди составляли как бы единый, готовый
ко всяким случайностям организм. Каждый должен был всегда знать правду,
как бы страшна она ни была...
Ангрен тяжело вздохнул и закрыл глаза. Он нарушил закон сверхдальних
экспедиций, утаив от экипажа самый страшный факт. Проверка эталонных
ядерных часов показала, что с момента катастрофы прошло шестьсот зависимых
лет!2 А сколько лет прошло на Земле? Никто не знает, с какой скоростью
двигался звездолет после катастрофы. Если с субсветовой, то тысячи лет
разделяют теперь родную планету и ее сынов, брошенных волей человечества в
бесконечные дали пространства. И все же он прав, не сообщив об этом
экипажу. Можно ли сейчас верить даже предельно точным ядерным часам? Ведь
не ясно, как шли все процессы и даже сам атомный распад от того момента,
когда появился в глазах красный зигзаг, до мучительного пробуждения...
Люди были в сборе. В тяжелом молчании прозвучали первые слова Ангрена.
- Звездолетчики Девятой экспедиции Открытого Космоса! В районе Второй
Галактической Спиральной Ветви в девятнадцати парсеках от плазменного
маяка Инкур 16 - Х - Ц7 звездолет "Дина" попал в катастрофу, причины
которой выходят за пределы знаний человечества к моменту последней связи с
Землей. Катастрофа произошла в период первой готовности к инграции3.
Автоматы Пробуждения, по-видимому, были выведены из строя мгновенно. Время
пребывания экипажа в состоянии анабиоза не определено. Жизнеспособность
звездолета сейчас - около пятнадцати сотых, цель экспедиции - планетные
системы центра звездного скопления Гиады - утеряна. Аккумулирование
энергии в масштабах, необходимых для питания центрального электронного
мозга и прогнозатора, может быть осуществлено не раньше чем через пять
зависимых месяцев. Ячейки Главной Памяти заполнены лишь на одну десятую
информацией, представляющей ценность для Земли. Из всех агрегатов
автономно работают лишь ядерные часы и биологическая настройка ритмов4. Я
прошу экипаж, соблюдая очередность, высказать соображения о нашей
дальнейшей работе и жизни. По установленному правилу настройка ритмов на
волну "научная смелость, разум, риск" будет произведена после первого
обмена мнениями.
Первое слово должно было принадлежать пилоту-дублеру. Но Вартоно медлил.
От его обычной решительности, казалось, не осталось и следа.
- Мы должны, - наконец сказал он, - вести корабль обратно к Земле. Эта
катастрофа не случайна. Вспомните старинный звездолет "Керн", найденный в
двух парсеках от альфы Змееносца. У него также была деформация сферических
конструкций и фиолетовый налет внутри. Вернувшись на Землю, мы поможем
разгадать причину катастроф...
- Ваше слово, Юнг.
- По-видимому, Вартоно прав, - тихо, словно стыдясь своего решения,
отозвался тот.
- Вы, Айвин?
- Я согласен с Вартоно...
Ангрен понял, что еще немного - и свершится непоправимое... Горький комок
застрял в горле. Сейчас будет принято единственно разумное, но трусливое
решение - отступать. Спасая крупицы знания, отступать через холодную
вечность к незнакомой им родной планете, которую еще предстоит найти в
этом невероятно изменившемся мире. Почти машинально он нашел тумблер
управления биоритмами, но не почувствовал знакомого, подсознательного
импульса настройки в резонанс. Непонятное беспокойство проникло в мозг.
Тускло и неровно замерцали лампочки-индикаторы биотоков экипажа,
образующие кольцо над центром зала. Их пульсирующий свет отразил смятение
умов. Ангрен почувствовал, как в нем назревает какой-то протест, не
подчиняющийся логике и разуму.
- Ваше слово, Урал.
- Мы, люди Земли, должны вернуть ей хотя бы эти десять процентов
заполненных ячеек Главной Памяти. Это лучше чем ничего... Мы, люди Земли,
не должны забывать...
- Вы не люди Земли! - прервал выступавшего громкий голос Верона. - Вы все
не люди Земли. Вы второе поколение. Никто из вас не дышал ее воздухом.
Ваша жизнь прошла в далеком и опасном пути, и человечество, пославшее
"Дину", даже не знает ваших имен. Пятый пункт Устава Звездных Трасс
гласит: "...если на корабле остается меньше четырех человек экипажа, то
дальнейшая цель экспедиции определяется конкретными условиями..." Здесь я
один землянин. Только один! Сейчас решается судьба экспедиции. Что вы
принесете на планету, которую называете своей родиной? Жалкие крохи знаний
о межзвездной плазме? Проблески идей о материализации нейтрино? Фиолетовый
налет и эллипсы как след непонятой катастрофы?.. Это не оправдает и сотой
доли труда, затраченного на нашу экспедицию...
Ангрен не смотрел на лицо говорившего. Он видел, как одна из лампочек
начала светлеть. Она разгоралась ярче и ярче, как новые звезды, что
появлялись изредка в былые годы на экранах сферического обзора.
- Командор, сбита шкала настройки ритмов, - раздался голос Вартоно.
Это Ангрен понял секунду назад. Теперь он вспомнил это чувство, однажды
испытанное им на уроке истории для детей звездолетчиков первого поколения.
То был ритм далекой древности - эпохи Великих Восстаний... Одно движение
ручки - и верньер застыл на делении Спокойствия и Всестороннего Анализа. В
то же мгновение резкий толчок отбросил Ангрена в сторону. Массивная фигура
биопсихолога встала рядом. Одним движением ручка была возвращена на
прежнее деление шкалы.
- Командор, спасение сейчас в настройке на Ритм Древних героев. Наша воля
надломлена катастрофой. Ведь никто не знает, какое влияние она оказала на
мозг и психику экипажа.
У нее осталась мудрость, но мудрость - оружие сильных, а мы сейчас
бесконечно слабы перед темным пространством. Наша звезда - отвага, которая
множится Ритмом Революций...
Мрак уже не был так густ. Мерцание ячеек биотоков выровнялось, в полутьме
проступили бледные лица. Глаза космонавтов блестели, отражая мерцающие
вверху огоньки.
- Звездолетчики второго поколения! - Теперь голос командора был ясен и
крепок. - Отцы и матери сумели воспитать нас истинными сынами Земли. Ритм
древних только поможет нам сделать выбор; главное же - это наша мысль,
которая живет и будет жить в этом мертвом пока корабле. Я предлагаю
принять решение поднятием рук, как это делал экипаж первого поколения.
Итак, кто за отказ от возвращения сразу же после ликвидации последствий
катастрофы? Кто за полет к новым мирам?
Ангрен медленно поднял руку. В напряженном молчании за его рукой поднялись
еще две... три... пять. Затем после паузы - еще три и еще одна... Девять
молча смотрели на пятерых колеблющихся. И их руки, дрогнув, потянулись
вверх.
Через сто восемьдесят часов накопленная энергия, сконцентрированная в
главном инверторе, позволила на две минуты включить экран ближнего обзора
с одновременной работой комплекса Внешних Связей корабля. Полученные
результаты не смог до конца расшифровать даже Центральный Электронный
Мозг. Какой-то невероятный процесс происходил в окружающем пространстве.
Приборы то показывали вакуум, высокий даже для межзвездной среды, то вдруг
плотность материи подскакивала до громадной величины. Корабль на
миллиардные доли секунды как бы попадал в недра сверхплотных звезд. Но эти
данные были физически бессмысленны, ибо в таких условиях звездолет
мгновенно превратился бы в мезонное облако. Решили выждать еще некоторое
время - период, чтобы аккумулировать энергию хотя бы до уровня
неприкосновенного резерва.
Только через пять месяцев напряженной работы они смогли выйти на
поверхность корабля. Ангрен и ждал и страшился этого момента. Кто знает,
какие повреждения, ускользнувшие от телевизионного глаза, найдут они в
главном рефлекторе - фотонном сердце "Дины".
Черная мгла встретила их за бортом звездолета. Это была не бездонная
чернота космоса с мириадами светлых точек. Не регистрируемый приборами
туман заполнял пространство, скрывая звезды. Голубоватые огоньки нагрудных
фонарей приближались к корме корабля. Вот и край исполинской чаши
рефлектора. Во мглу уходила гладкая, чуть вогнутая поверхность. Когда-то
адские вихри энергии, порождаемые в аннигиляционных камерах, со скоростью
восьми десятых абсолютной уносились отсюда, отдавая невероятно мощный
импульс летящему сквозь пространство и время кораблю. Жестом Ангрен
остановил людей. Затем осторожно оттолкнулся и, связанный с кораблем лишь
тонким тросиком, поплыл над чашей рефлектора. Ничто не нарушало спокойного
и медленного парения. Через две-три минуты он окажется в фокусе чаши и
слабеньким лучом ручного локатора начнет исследовать среднее кольцо дюз.
Странные искры появились впереди во мраке. Вот первый ряд дюз. Привычные
очертания не изменились. Сейчас покажется знакомая спираль. Ослепительная
точка вспыхнула внизу. Страшный удар в ноги заставил кровь отхлынуть от
головы. Через несколько мгновений поверхность рефлектора скрылась из глаз.
Теперь между Ангреном и кораблем оставалась лишь бесплотная нить
радиолуча. Эта нить могла донести полные тревоги голоса людей, стоявших на
борту звездолета. Удар не был смертелен - ускорение в пятнадцать -
двадцать земных единиц привычно для космонавта. Но каждую секунду Ангрена
относило на десятки метров от парализованного космического корабля.
Выдержит ли тросик рывок, когда его трехкилометровая лента, туго свитая в
заплечном ролике Ангрена, превратится в натянутую струну?
Постепенно тревожные голоса, звучавшие в наушниках, смолкли. В этом
непонятном мире, где очутился корабль, даже радиоволны оказались
бессильными преодолеть несколько сот метров.
Наступила абсолютная тишина.
Экипажи кораблей Открытого Космоса хорошо знали и даже умели ценить
тишину. Она была единственным собеседником долгих вахт, когда друзья
находились в анабиозных ваннах, или в годы дозорной службы на борту Маяков
Встречи5 у звездных трасс Галактики. Тишина могла означать и жизнь, и
смерть, ибо незрима граница между живым и мертвым на пороге квантового
предела, когда почти три сотни тысяч километров пространства остаются
позади с каждой секундой, а в палящем огне мезонной защиты едва успевают
исчезнуть встречные частицы материи.
Если не выдержит тросик, то для Ангрена эта тишина будет означать смерть,
мучительную гибель от удушья. Но не о смерти думал Ангрен. В эти минуты
командор Девятой Звездной думал только о судьбе экспедиции. Звездолет
будет жить, он сохранил способность к фотонным импульсам! Ничтожный
световой толчок, полученный Ангреном, означает, что осталось главное -
настройка в резонанс аннигиляционной и дюзовых камер. Все остальные
повреждения можно будет исправить силами экипажа...
Внезапно Ангрен уловил в окружающей мгле какое-то движение. За спиной
появились голубые блики. Еще несколько мгновений - и мгла расступилась.
Впервые в жизни Ангрен ощутил страх свободного падения. Гигантский,
залитый огнями город, какие он видел в фильмах о Земле, простирался под
ним. Из мрака выступали сверкающие нити улиц, голубые пятна площадей,
редкие огоньки окраин. Ангрен неудержимо падал на город. Огромный
полуостров ослепительного света медленно поворачивался под его ногами.
Несколько мгновений понадобилось космонавту, чтобы прийти в себя. Теперь
он понял, куда забросила "Дину" катастрофа, и сердце сжалось от тревоги за
корабль, оказавшийся в немыслимых космических далях. Впервые человек Земли
смотрел на Великий Остров Жизни - Галактику, смотрел, вознесенный над ее
спиральными ветвями на сотни, а может быть тысячи, световых лет.
Страшный рывок застлал на несколько мгновений глаза Ангрена серой пеленой.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг