заподозрить неладное...
Эх, была не была!
- Да, - признаюсь я вслух, - случилось. Что-то там не то со Спящими. Я
поеду туда... Кто со мной?
Естественно, все.
Глава 10
До больницы мы добираемся быстро, уместившись всей компанией в "восьмерку"
Круглова. Движения на улицах почти нет, и Константин демонстрирует образец езды
на сверхвысоких скоростях.
Снаружи здание выглядит так, будто в нем ничего не происходит.
Свет в больнице отсутствует, за исключением приемного отделения на первом
этаже, да кое-где тускло светятся окна, выходящие на лестницу.
Всей гурьбой вваливаемся внутрь, потревожив уютно расположившуюся
за,экраном маленького телевизора дежурную по приемному отделению.
Наше счастье, что в состав нашего "десанта" входит Ножин - иначе никакие
наши аргументы на эту пожилую женщину в белом халате не возымели бы своего
воздействия. Она твердо стоит на том, что никто из посторонних в больницу не
проникал и что никаких ЧП случиться не могло. По-моему, ей вообще кажется, что
мы перебрали лишнего и собираемся учинить в вверенном под ее ответственность
учреждении хулиганский дебош.
Лишь когда в разговор вмешивается Ножин, дежурная с неохотой соглашается
позвонить в невропатологическое отделение, чтобы окончательно удостовериться в
том, что все в порядке.
Она долго держит трубку возле уха, потом на ее округлом лице
вырисовывается недоумение.
- Никто не отвечает, - сообщает она. - Может, дежурная медсестра
отлучилась куда-нибудь?
- Мы все-таки пройдем, Светлана Григорьевна, - настаивает психотерапевт.
Дежурная колеблется.
- Ну, вы пройдите, Михаил Юрьевич, - наконец, говорит она, - а остальные
пусть здесь подождут...
Но мы не собираемся следовать ее указанию и прорываемся вслед за Ножиным.
Вслед нам летят растерянные окрики:
- Куда вы всей толпой ринулись?! Стойте! Вы же всех больных перебудите! Я
сейчас милицию вызову!..
Но мы устремляемся вверх по лестнице и в неплохом темпе проскакиваем
длинные переходы, ведущие к невропатологии.
Вот и заветная стеклянная дверь, сквозь которую виден тускло освещенный
ночными лампами коридор и столик дежурной в нескольких метрах от входа. На
ночь, видимо, его выдвигают из-за выступа стены так, чтобы дежурная могла
видеть дверь. Девушка в белом халате сидит за столиком, ярко освещенным
настольной лампой. Перед ней лежит раскрытая книга, но в данный момент дежурная
не читает. Судя по ее позе, она крепко спит, уткнувшись лицом в прилежно
сложенные на столике руки.
Михаил Юрьевич принимается барабанить по стеклу, призывая: "Лена! Ефимова!
Открой дверь!" - но дежурная спит крепко. Слишком крепко.
Невольно покрываюсь холодным потом: неужели еще одна жертва Спячки? Может
быть, эта странная напасть передается от человека к человеку подобно чуме?!
- Да тут открыто, Михаил Юрьевич, - удивленно говорит Нагорнов, толкая
дверь, которая послушно распахивается перед нами.
На правах хозяина Ножин первый врывается внутрь и принимается трясти
дежурную за плечо. Но его усилия приносят совсем не тот результат, на который
он, видимо, подспудно надеялся.
Тело медсестры от толчков внезапно утрачивает жесткость и валится вбок.
Ножин едва успевает предотвратить падение девушки на пол.
- Ну и порядочки тут у вас! - крутит головой Круглов. - Медсестры дрыхнут
на дежурстве, как самые последние салаги-дневальные! У меня в батальоне за
такой сон на посту нарядами вне очереди не отделались бы, я бы голубчиков сразу
на "губу" упек!..
Психотерапевт оборачивает к нам бледное лицо.
- Она не спит, - глухо сообщает он. - Она мертва...
В голове моей словно что-то взрывается, и я в несколько прыжков оказываюсь
возле двери той палаты, где покоятся Спящие.
Она оказывается закрытой на ключ.
С каких это пор палату, в которой содержатся пациенты в бессознательном
состоянии, запирают на замок?
Самые худшие подозрения начинают роиться в моем мозгу.
Неужели мы опоздали? Что там, внутри, - скопище монстров, в которых
превратились Спящие? Или кровавое месиво разрубленных трупов?
Мне на помощь приходят Круглов и Нагорнов. Капитан быстрым движением
выхватывает из-за пояса пистолет и передергивает затвор, а Константин, недолго
думая и совсем не примеряясь, с коротким хеканьем бьет с разворота каблуком в
непосредственной близости от дверной ручки, снося дверь вместе с петлями.
Внутри темно. Кромешная тьма.
Но почему? Ведь даже при выключенном свете в палате должны были бы
светиться огоньки приборов, поддерживающих жизнь в телах Спящих!..
ПРОКЛЯТИЕ!
Торопливо нащупываю выключатель и щелкаю им, невольно зажмуриваясь.
Я уже знаю, что здесь произошло, но боюсь воочию убедиться в этом.
Однако, вопреки моим мрачным прогнозам, никаких видимых изменений в палате
не произошло.
По-прежнему - пять кроватей в ряд, и на них неподвижные тела, до
подбородка укрытые простынями с серыми больничными штампами.
Но экранчики приборов, стоящих в изголовье каждой кровати, зияют слепыми
глазницами.
ПРИБОРЫ ЖИЗНЕОБЕСПЕЧЕНИЯ ОТКЛЮЧЕНЫ!
А это значит, что...
Все. Это конец. То, о чем меня предупреждал шеф, свершилось. И во всем
виновато мое легкомыслие. Нельзя было оставлять Спящих без присмотра, нельзя!..
Вместо того чтобы изображать из себя сыщика-любителя, надо было просто-напросто
исполнять функции нештатной сиделки, и тогда все было бы по-другому...
- Ну, что там? - слышится позади меня голос Круглова. - Все нормально?
У меня нет сил ответить ему. Всегда нелегко сообщать человеку о том, что
его сын скончался - особенно если знаешь, что в этой гибели есть и твоя доля
вины.
Остается лишь скрипнуть зубами и вдарить что есть сил кулаком по бетонной
стене, словно это поможет оживить неподвижные тела.
Кто-то отодвигает меня плечом, чтобы войти в палату. Это Ножин.
Ни слова не говоря, он бросается к койкам и принимается делать то, что
делал бы на его месте любой мало-мальски квалифицированный врач, даже не
являющийся специалистом в области невропатологии. Щупать пульс и проверять
зрачки - задача, которая вполне по силам даже не врачу. Наверное, в
соответствии с "легендой", именно так я и должен был поступить в первую
очередь, едва зажег свет в палате.
Но теперь мне наплевать на свою "легенду". Все рухнуло в одночасье, и нет
нужды продолжать игры в конспирацию.
- Ничего не понимаю! - вдруг восклицает психотерапевт. - Интересно,
сколько времени они пробыли без кислорода?.. Нет, это просто феноменально! Если
бы мне кто-нибудь раньше сказал, что такое возможно, я бы ни за что в это не
поверил!
- А что случилось, Михаил Юрьевич? - нетерпеливо интересуется Нагорнов,
пряча пистолет за пояс. Ножин медленно распрямляется.
- Кто-то отключил систему жизнеобеспечения в этой палате, - сообщает он. -
Это значит, что последние минут двадцать эти люди не получали ни кислорода, ни
стимуляторов, ни прочих необходимых для организма веществ.
- И что?! - угрожающе говорит Круглов, надвигаясь на психотерапевта. - Что
дальше-то?! Ножин криво усмехается.
- А ничего, - говорит он. - По всем медицинским канонам, все Спящие должны
были умереть - если не от остановки сердца, вызванной закупоркой сосудов, то
хотя бы от удушья. А теперь смотрите, какой фокус я вам продемонстрирую...
Он подходит к настенному пульту управления приборами, щелкает
переключателями, нажимает разноцветные кнопки, и экранчики у каждой койки
оживают.
На них прыгает стандартная кривая, свидетельствующая о том, что сердце и
мозг Спящих функционируют как ни в чем не бывало.
- Так, значит, они живы? - осведомляется Круг-лов. - И Олег тоже? - Ножин
лишь рассеянно кивает, недоверчиво оглядывая палату. - Ну, слава богу!.. А то
ведь так и инфаркт можно запросто заработать!
Ноги мои подкашиваются, и я сажусь на первый попавшийся стул, чтобы не
упасть.
Никаких мыслей пока нет, вместо них - чувство невыразимого облегчения,
словно я сам был на волоске от смерти.
Круглов собирается подойти к кровати сына, но Нагорнов удерживает его за
локоть.
- Пока что, - говорит капитан, - я бы посоветовал вам ничего здесь не
трогать. Сейчас вызову дежурную группу...
- Зачем? - не понимает Ножин.
- Насколько я понимаю, Михаил Юрьевич, сама собой вся эта электроника, -
Нагорнов кивает на экраны приборов, - отключиться не могла, верно?.. А раз так,
то кто-то должен был ее отключить. И хотя едва ли он оставил следы, однако
снять отпечатки пальцев не помешает. К тому же имеется труп, не забыли?.. Вы
знали эту... Лену, Михаил Юрьевич?
- Конечно, - говорит Ножин. - Она недавно замуж вышла, и почти все наше
отделение было у нее на свадьбе!
- Она страдала какой-нибудь болезнью? На сердце не жаловалась?
- Ну что вы, Евгений! - возмущается психотерапевт. - Обычная молодая
здоровая девушка... то есть женщина... была...
- А между прочим, - медленно говорит Нагорнов, - на ее теле никаких
признаков насилия не видно. Во всяком случае, при поверхностном осмотре.
(Интересно, мелькает у меня мысль, когда это он успел произвести этот самый
осмотр?) Конечно, эксперты разберутся, но похоже, она умерла от инфаркта. Или
от мгновенного кровоизлияния в мозг...
Как Анна Павловна Круглова, приходит мне на ум мгновенная аналогия.
В коридоре слышится хлопанье дверей, потом раздаются чьи-то голоса и
шарканье шлепанцев. Наверное, больные, разбуженные грохотом выбитой двери,
стремятся уяснить, что происходит.
Нагорнов окончательно берет бразды правления в свои руки. Ножину он
командует выйти в коридор, чтобы успокоить больных и заставить их вернуться на
свои места, Круглова отправляет караулить подступы к столику дежурной, чтобы
любопытные не нарушили "целостность места происшествия", по выражению капитана.
Меня он оставляет в палате Спящих, а сам устремляется звонить коллегам.
Оставшись один, я бегло диагностирую тела Спящих с помощью "мобила" и
убеждаюсь, что Ножин был прав. Никаких пагубных последствий для здоровья моих
подопечных отключение приборов не повлекло. Все живы, здоровы, дышат и активно
мыслят во сне.
Но именно в этом-то и заключается пугающая аномалия.
Если Нагорнов прав, то кто-то хотел убить Спящих. Самым простым и не
вызывающим особых подозрений способом. Вначале этот кто-то устранил дежурную
медсестру, да так, чтобы смерть ее выглядела вполне естественной. Надо будет
подсказать Нагорнову, чтобы проверили все окна и двери в больнице: ведь убийца
мог проникнуть в больницу извне.
Пока что все свидетельствует в пользу версии о причастности спецслужб.
Если феномен Спящих явился следствием их преступных экспериментов, то теперь
соответствующие ведомства любым способом будут стараться замести следы, чтобы
не допустить утечки информации. В том числе - и таким кардинальным...
Значит, и меня намереваются отправить на тот свет, потому что я путаюсь
кое у кого под ногами.
Правда, некоторые вещи не укладываются ни в какие рамки.
Например, почему эксперимент решили ставить не в закрытых лабораторных
условиях, где ситуация от начала до конца оставалась бы под контролем, а в
масштабах целого города? Или неведомому воздействию подвержена лишь очень малая
часть населения, и экспериментаторы хотели осуществить первоначальный отбор
опытных образцов из большой массы человеческого материала?
Но тогда почему, вместо того чтобы эвакуировать выявленные объекты
экспериментов (уж для этого у спецведомств полномочий и возможностей - хоть
отбавляй!) из Мапряльска, авторы опыта пришли к выводу о необходимости их
ликвидации?
Не получили санкции свыше на продолжение экспериментов? Или
просто-напросто посчитали, что ситуация выходит из-под их контроля?
Может быть, воздействие на человеческую психику, которое они предприняли,
превратило обычных людей в этаких мутантов-перерожденцев и наделило их
экстраординарными способностями?
С учетом факта чудесного выживания людей, лежащих в этой палате,
фантастикой это уже не кажется.
Что, если их теперь вообще невозможно ликвидировать - во всяком случае,
обычными средствами? И что, если, несмотря на видимую беззащитность, они
все-таки способны защищаться и даже убивать? Не их ли рук (или какого-нибудь
вновь приобретенного органа психокинетического воздействия) дело - внешне
обыденные смерти Анны Кругловой и этой девушки Лены?
Неужели я вообще иду по неверному пути, и дело совсем в другом?
Может быть, я зря виню во всем отечественные органы безопасности? Не имеет
ли феномен Спячки иное, и совсем даже не земное происхождение? И может быть,
те, кого я принимаю за невинных и беспомощных жертв преступных экспериментов,
на самом деле - зародыш гигантской опасности для всей планеты?
Кто знает, какими они станут и что предпримут, когда очнутся от сна?
А пока они спят. Мирно спят, спокойно... Только кто может поручиться, что
их сон - не мина замедленного действия, подложенная неведомыми пришельцами под
всю нашу цивилизацию?
Мне невольно становится страшно.
Но не необычных пациентов, неподвижно распростертых передо мной, я сейчас
опасаюсь.
Себя, своих мыслей я боюсь гораздо больше.
Потому что если я сумею уверить себя в том, что Спящие - это марионетки,
слепые орудия в руках противников Земли, то я сумею убедить себя и в том, что
все средства и способы хороши, чтобы устранить угрозу безопасности людей. Даже
если для этого придется убить спящего человека. Даже - ребенка...
* * *
Расследование трагедии в больнице завершается поздно ночью. К этому
времени я успеваю настолько отупеть под влиянием впечатлений сегодняшнего дня,
что в памяти откладываются лишь некоторые фрагменты этой безумной ночи.
...Как уносят в морг на носилках накрытое простыней тело медсестры Елены
Ефимовой, и так и не заснувшие больше больные молча расступаются, уступая
дорогу санитарам...
...Как Нагорнов вместе со своими коллегами в милицейской форме и в
штатском снует по отделению, тщетно стремясь обнаружить хоть какие-нибудь
следы, оставленные неизвестным злоумышленником...
...Как Ножин сбивчиво, размахивая руками, что-то объясняет милиционерам и
вызванному из дома Шагивалееву...
...Как Константин Круглов бурно реагирует на просьбу одного из
оперативников очистить помещение, дабы не мешать проведению дознания, и лишь
вовремя подоспевший Евгений спасает своего товарища по работе от боксерского
нокдауна...
Полностью в себя я прихожу лишь тогда, когда оперативники заканчивают
работу на месте происшествия и наша прежняя компания оказывается за пределами
больницы.
Свежий ветерок овевает мое лицо, пытаясь не дать мне заснуть, но его
усилий хватает ненадолго. Голова, словно налитая ртутью, то и дело норовит
склониться на грудь, и приходится усилием воли удерживать ее в вертикальном
положении.
Так получается, что Круглов уезжает с Ножиным, а мы с Нагорновым садимся в
расхристанный милицейский "уазик", в котором, несмотря на тряску, мне
становится совсем скверно. Временами я проваливаюсь в черную яму забытья, из
которой меня выдергивают лишь особо громкие восклицания Нагорнова, который
ведет светскую беседу. Причем не с водителем "уазика", а со мной...
Немудрено, что мое несчастное, измученное за этот проклятый день сознание
воспринимает лишь отдельные отрывки из монолога капитана:
- ...бур-бур-бур... Ключ от палаты так и не нашелся, хоть мы перевернули
там все вверх дном!.. Бур-бур-бур... входная дверь вообще-то по инструкции
должна была запираться на ночь дежурной по отделению, но сделала ли она это -
вопрос... Бур-бур-бур... отпечатков, сволочи, даже не оставили... бур-бур...
Что ты думаешь, Лен, о... бур-бур?..
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг