я) и вернулась домой, оглушенная приключившейся с ней бедой. Два дня она
пролежала в постели, безучастно выслушивая утешения Катерины (Катька
пыталась дозвониться до меня, но меня не было ни на службе, ни дома - я
как раз в то время мотался по пригородам, вылавливая банду хулиганствующих
молодчиков), а на третий день Катерина, возвратившись из Университета,
нашла под дверью своей ква-ртиры украденный бумажник. Ошибки быть не
могло, потому что в бумажнике имелись какие-то квитанции и прочие бумажки
на имя Ролы. Самое удивительным было то, что бумажник не только
благополучно пролежал Бог весть сколько на видном месте, и его никто не
взял, но и что из него не пропало ни юма!..
Обсудив столь загадочное проявление пробудившейся в воре совести, Рола
и Катерина пришли к выводу, что карманнику каким-то образом стало известно
о том, что он покусился на благосостояние жены (хотя и бывшей) и дочери
(хотя и не родной) самого начальника полиции, и тогда он решил не искушать
судьбу.
- А вы говорили кому-нибудь о том, что вас обокрали? - поинтересовался
я.
- Да нет, - сказала Катерина, сделав круглые глаза. - Ты же знаешь
маму, не в ее привычках делиться с соседями или знакомыми своими
проблемами!.. А ты действительно не имел к этому отношения, дядя Рик?
Может быть, твои люди поймали этого воришку, он сознался в краже, и ты
заставил его вернуть нам деньги, а? Ну, признайся же!..
- Нет, Катюш, ты ошибаешься, - сказал я, - да и не попадался нам в
последнее время никакой карманник, это уж я точно по сводкам знаю. Так что
понятия не имею, как кошелек мог вернуться к вам - не бумеранг же он, в
конце концов!..
Может быть, здесь не обошлось без волшебства?
Я кривил душой. Объяснение этой невероятной истории могло быть только
одно, и, если честно, оно мне было не по душе. Даже несмотря на то, что
результатом Воздействия - а именно это я подозревал - на сей раз стало
восстановление попранной справедливости.
Потом разговор у нас с Катериной зашел об интерактивных сериалах,
которыми в последнее время активно пичкало нас родное стереовидение. Как
выяснилось, она участвовала в фильме о том, как слепоглухонемой юноша
осьмнадцати лет по имени Артем используется спецслужбами в качестве сапера
для обнаружения и обезвреживания взрывных устройств, подбрасываемых некими
экстремистами в общественные места. Вся соль этого сюжета заключалась в
том, что сам юноша не подозревает о том, какую опасную работу ему
приходится выполнять: "адские машины" террористов оснащены датчиками,
реагирующими на страх, и окружающие вынуждены скрывать правду от бедного
парня, потому что, испугавшись, он погибнет и не спасет многомиллионный
город от террора...
- А вчера они, знаешь, какой поворотец сюжета отмочили? - азартно
блестя глазками, говорила Катерина. - Будто террористы разнюхали, почему
их замыслы в последнее время терпят крах, и написали на корпусе очередной
мины азбукой для слепых сообщение для Артема: так, мол, и так, знай, что
ты держишь бомбу, и стуит тебе сделать неверное движение, как взлетишь на
воздух! А вместе с тобой - весь город... Они ведь стали начинять взрывные
устройства ядерными зарядами, дядя Рик!.. И нам, то есть зрителям, теперь
нужно придумать, что будет дальше.
- Ну, и что же ты придумала?
- Узнав о том, какую работу ему приходилось выполнять, Артем не
испугается, а, наоборот, разозлится, потому что до него дойдет, что его
все это время обманывали и посылали на верную смерть без его ведома. Мину
он обезвредит, но это будет его последнее задание. Потому что он наотрез
откажется работать на этих... из службы безопасности. Как ты думаешь, я
права? Ведь это... это просто нечестно, что его использовали в качестве
пушечного мяса!
- Все правильно, Катя, - сказал я, откидываясь на спинку стула, - но
что, если в результате выхода твоего Артема из игры террористы будут
диктовать людям свои условия? Представь, что в городе будут греметь
взрывы, от которых будут гибнуть люди, много людей - ведь теперь некому
будет обезвреживать бомбы...
- Спецслужбы могут использовать специальных роботов, - возразила
Катерина, - их-то не запугать ничем. Кстати, так и надо было поступить с
самого начала!
- Роботы - это мысль, - согласился я. - А если из этого, по каким-либо
причинам, ничего не выйдет? Ну, скажем, стоимость такого робота будет
равна стоимости атомной подводной лодки... или еще что-нибудь...
- Ну да, - с сарказмом сказала Катя, - робот - значит, невыгодно,
потому что дорого, а человек - это дешевле, по-твоему?.. Прямо как в той
шутке: "Если человек у нас дороже всего, то почему за багаж нужно платить
больше, чем за пассажирский билет?"...
- Пойми, глупышонок, - сказал я, - ведь кто-то должен спасать других
людей, рискуя собой. И я говорю так вовсе не потому, что я сам полицейский
и сочувствую тем спецслужбовцам, которые задействовали Артема в качестве
живого робота...
Просто мне кажется, что этот молодой человек должен сам хорошенько
поразмыслить и принять решение - добровольное, заметь, решение -
продолжать ли ему оказывать помощь людям или обижаться на них за то, что
использовали его без его ведома? В конце концов, стоит ли жить, если не за
что умереть? Кто это сказал, не помнишь, будущий филолог? Гете или Гейне?
- Да ну тебя, дядя Рик! - воскликнула Катерина. - Все равно я с тобой
не согласна. Они-то использовали Артема еще и потому, что считали: он и
так инвалид, к тому же одинокий, и если погибнет, то особого урона от его
смерти общество не понесет. Он, мол, и так был ни к чему не пригоден!..
Вот в чем все дело - в заведомой непригодности Артема для чего-то иного,
кроме как для того, чтобы быть игрушкой в чужих руках!..
Она раскраснелась от переполнявшего ее праведного гнева. Я не стал
больше с ней спорить. В молодости мы все - максималисты, и, помнится, я
сам считал, что быть игрушкой в чужих руках - даже ради добра -
отвратительно и унижает человека.
Собственно говоря, ты же до сих пор сохранил это убеждение, Рик, так
что не будь лицемером и не спорь с самим собой в лице Катерины...
Мы еще поболтали о том, о сем, а потом спохватились, что на улице уже
темно.
Поскольку Интервиль давно уже перестал представлять собой "город
ангелов во плоти", как его некогда именовали в рекламных проспектах
туристические фирмы, и превратился в обыкновенную современную клоаку, с
присущими ей пороками и преступностью, то я решил отвезти Катерину домой
на машине.
По дороге Катерина вдруг спросила меня:
- Дядя Рик, а правда, что в городе завелся какой-то маньяк?
Я невольно покосился на нее. Она сидела, держась неестественно прямо и
любовалась залитой светом реклам панорамой улиц. Меня коль-нула страшная
мысль, и я спросил:
- А тебе кто-то уже угрожал?
- Нет, - сказала она, - все в порядке. Просто в Университете ходят
всякие слухи, а у одной девчонки с соседнего потока две недели назад
бесследно пропал отец...
Вот я и подумала...
- Девочка моя, - стараясь говорить как можно спокойнее, сказал я, - не
придавай значения разным глупым сплетням. Маньяков и преступников у нас
действительно хватает, но что касается исчезновения людей, то думаю, что
все объясняется намного проще, чем это спешит объяснить людская молва. Я
даже готов допустить, что кое-кому - на руку распространение подобных
слухов, чтобы потом под прикрытием мифического Демиурга творить свои
грязные делишки. Ничего, Катя, рано или поздно, переловим мы всю эту
нечисть и...
- Дядя Рик, - тихо сказала Катерина, - ты сам-то себе веришь?
Я даже вздрогнул - настолько знакомыми мне показались интонации,
прозвучавшие в голосе моей приемной дочери. В голову сразу полезла всякая
чушь. Вроде той, что так называемый Демиург вполне может быть порождением
Сети-2, и если это так, то становится понятным, каким образом ему удается
оставаться невидимкой. Просто тот оператор, который "создал" маньяка,
использует в этом качестве "игрушек", а потом вышибает из них память о
своих поступках. И, в свете этой версии, вполне возможно, что, например,
никакой не Демиург звонил мне из моей собственной квартиры, а Катерина,
которая в тот момент являлась марионеткой. Кстати, только так можно
объяснить, откуда Демиургу известен код моего служебного канала связи:
достаточно было сделать "игрушкой" любого, кому этот код известен -
например, того же Штальберга... Или дежурного по Управлению.
Но если все было так, как я предполагал, то соотношение сил в борьбе с
этим распоясавшимся мерзавцем складывалось явно не в мою пользу.
Получалось, что он способен в любой момент нанести решающий удар руками
близких мне людей, а я - беззащитен. Как цыпленок, над которым занесен нож
мясника... Но, если это так, то отныне мне не следует доверять кому бы то
ни было, а видеть в каждом, с кем я имею дело, прежде всего слепого
исполнителя преступной воли. М-да, веселенькая перспектива!.. Так и до
мании преследования недалеко. А хуже всего то, что постоянная
настороженность способна изменить твое представление о допустимости тех
или иных поступков. Скажем, как ты будешь действовать, дядя Рик, если
сейчас Катерина полезет в сумочку и достанет оттуда острый ножичек,
которым замахнется на тебя с явным намерением убить? Не прибегнешь ли ты к
самому простому и естественному для человека, под мышкой которого покоится
скорострельный пистолет, способу спасения своей шкуры? Не одержит ли верх
в твоей душе инстинктивный страх над сознанием того, что эта девушка -
единственное существо, которое ты еще любишь? Все произойдет за доли
секунды, а потом тебе останется только клясть себя за отработанную до
автоматизма реакцию и кусать локти, и по-садистски мечтать о том, чту ты
сделаешь с повелителем марионеток, когда доберешься до него...
И тут я краем глаза заметил, что Катерина действительно открывает
сумочку и запускает туда руку. Волосы на моей голове встали дыбом. Я
крутнул резко штурвал влево, одновременно ударив ногой по педали тормоза.
Машину занесло, развернуло и чудом не ударило бортом о столб. Если бы не
привязные ремни, Катерину наверняка бы ударило головой о бронестекло.
Содержимое сумочки вывалилось на колени девушки, и я с облегчением увидел,
что ничего огнестрельного, режущего или колющего среди стандартного набора
женских мелочей нет.
- Ты что, дядя Рик? - спросила Катерина, уставившись на меня широко
открытыми глазами. По-моему, она больше удивилась, чем испугалась.
Меня прошиб запоздалый холодный пот, и прошло минуты две, прежде чем
руки перестали предательски дрожать.
- Так, ничего, - сипло ответил я, преодолевая комок в горле. -
Показалось, что кто-то побежал через дорогу у нас под носом.
Она с тревогой пощупала мой лоб.
- Переутомился ты, дядя Рик, - сказала она с такой заботой в голосе,
что мне захотелось взвыть от отчаяния. - И не удивительно: с утра до
вечера на ногах, ловишь всяких подонков и негодяев... Отдохнул бы ты пару
недель, а?
- Да я бы с удовольствием, - сказал я, запуская заглохшую от резкой
остановки турбину. - Только кто ж меня отпустит?
- Ой, да пошли ты их всех подальше! - посоветовала с девичьей
непосредственностью Катерина. - Ты, главное, сам себя отпусти - ведь
каждый человек имеет право на отдых.
- Мечтать не вредно, - вздохнул я.
К счастью, остаток пути у нас прошел без каких-либо приключений.
Глава 4
Когда я вернулся домой, на часах было уже около двенадцати ночи.
На этот раз я был трезв и поэтому решил поставить машину на подземную
стоянку, находившуюся в подвале дома.
Помещение стоянки представляло собой обширный зал, разделенный на
отдельные боксы бетонными опорами, между которых стояли машины. Когда-то
освещение здесь было достаточно ярким, но перегоревшие лампы давно не
меняли, и поэтому углы подвала скрывались в тени.
Мои шаги гулко отдавались по бетону. Голова у меня гудела - видимо,
вследствие усталости и тех неприятных сюрпризов, которые сегодня сыпались
на меня горохом, - и я предвкушал, как сейчас поднимусь к себе, приму душ,
а потом с банкой пива расположусь перед экраном стереовизора и буду
следить за перипетиями сюжета интер-сериала до тех пор, пока глаза не
слипнутся от сна.
Уцелевшие лампы светили мне в спину, и тень моя удлинялась передо мной
с каждым шагом. Вдруг я заметил, что она приобретает какие-то необычные
очертания и остановился. Вскоре до меня дошло, что на мою тень
накладывается еще чья-то, чужая, и горло мое пересохло, потому что это
могло означать только одно: сзади кто-то стоит. Однако, ни шороха, ни
звука за своей спиной я не слышал.
Я выхватил из кобуры пистолет и прыгнул в сторону, переворачиваясь в
прыжке так, чтобы еще в полете можно было выстрелить по тому, кто стоял
сзади меня.
Но сзади никого не оказалось. Только где-то за соседними машинами
отчетливо звякнул металл.
Я ужом скользнул в промежуток между машинами и прижался к холодной
поверхности дверного люка, прислушиваясь к шорохам. Сердце учащенно
билось, по вискам ползли противные струйки пота. Я осторожно выглянул в
центральный проход, и мне показалось, что в ту же секунду за крайний
автомобиль мелькнуло что-то темное. Я нажал на курок, и пуля выбила кусок
бетона из стены, с дребезжанием лопнувшей струны отрикошетив в сторону.
Я прекрасно понимал, что стрелять наугад не имело никакого смысла, но
все-таки выстрелил еще раз, и крайний автомобиль с шипеньем выпустил
воздух из пробитой шины. Скорее всего, неосознанно я пытался дать понять
тому, кто меня преследовал, что меня не возьмешь голыми руками.
Надо было что-то делать, а не сидеть в укрытии, ожидая, пока противник
доберется до меня. Поэтому я выбрался в крайний проход и двинулся на
четвереньках к выходу, то и дело замирая в готовности пустить в ход оружие.
Внезапно что-то щелкнуло, лампы на потолке мигнули и погасли. Стоянка
погрузилась в кромешную тьму. Тот, кто охотился за мной, видимо, имел
инфракрасные очки, и теперь получил то же преимущество надо мной, которое
имеет зрячий над слепым.
Я представил, как я буду метаться в темноте, а маньяк будет насмешливо
наблюдать за мной, а потом, когда ему надоест забавляться со мной, как
кошке с мышкой, укокошит меня способом, не оставляющим следов, отвезет в
багажнике машины до озера и утопит там с камнем на шее... Страх от этих
мыслей куда-то пропал, а появилась почти спортивная злость. Рано
радуешься, придурок, думал я, продвигаясь наощупь в темноте. Я все-таки
кое-чему научился в этой жизни, и ты напрасно считаешь, что тебе без труда
удастся расправиться со мной... В кармане я нащупал зажигалку и зажал ее в
свободной руке.
В темноте терялись все представления о пространстве и о своем
местонахождении в нем. Наверное, такие же ощущения возникают у пилота
самолета, летящего в облаках, когда по каким-то причинам отказывают все
приборы. Несколько секунд спустя я не мог бы с уверенностью сказать, где
находился и далеко ли до меня стены, продвигаюсь ли я вперед или топчусь
по кругу...
Уверенным можно было быть в одном: кто бы ни был субъект,
подкарауливший меня в этом бетонном склепе, он не будет тянуть резину.
Если, конечно, у него есть хоть капля сообразительности. Зрение быстро
адаптируется даже к самой непроглядной тьме, поэтому до Демиурга - или
тому, кто выдавал себя за него, - должно было дойти, что вскоре я буду не
таким уж и слепым...
Везет же мне на схватки в подвалах, подумал я, вспомнив ту переделку, в
которую угодил много лет назад в подвале аптеки.
Я оказался прав.
Колено мое с размаха ударилось о какой-то угловатый выступ - по-моему,
это был бампер машины - и тут же слева от меня раздался подозрительный
шорох. Пришлось на время забыть про ушибленную ногу.
Я резко присел и, выбросив руку в том направлении, откуда донесся звук,
щелкнул зажигалкой. Язычок пламени выхватил из мрака кусок пространства, и
я увидел только чью-то руку, которая сжимала какой-то странный предмет,
похожий на пистолет, но с эллипсоидным утолщением посреди ствола. Лицо
незнакомца оставалось во мраке. В тот же миг над моей головой словно
пронесся сильный порыв ветра, который задул огонек зажигалки. Я выстрелил
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг