и перекатиться перед самой машиной на проезжую часть, в недоступную для
ствола автомата зону.
Черный продолговатый предмет - это действительно компакт-автомат,
потому что спустя мгновение после моего полуакробатического прыжка звучит
серия отрывистых хлопков, которых почти не слышно за ревом турбодвигателя,
и стена покрывается свежими выбоинами размером с кулак. Со смачным звоном
разлетается фонарь освещения, торчавший над стеной, и на этом данный
эпизод заканчивается.
Я вскакиваю с горячего асфальта, лихорадочно прикидывая, куда бы мне
скрыться в случае, если "уэбли" развернется и вновь ринется на меня.
Похоже, что таких мест нет. По одну сторону улицы тянется ряд плотно
стоящих друг к другу зданий, в которых не видно ни арок, ни подъездов, а
по другую - стена. Я представляю, как я буду карабкаться по ней, срывая
ногти и обдирая кожу, и как любители стрельбы из машины будут дырявить мою
спину почти в упор. Стрелять из машины по прохожим очень легко - тем
более, из автомата, мне самому не раз приходилось упражняться в этом виде
спорта. Пули при этом обычно разлетаются веером и сметают на своем пути
все, что попадется, подобно струе поливальной машины.
Однако, люди в белой машине отказываются от повторной попытки
прикончить меня, они сворачивают в узкий переулок, и спустя несколько
секунд натужный вой двигателя смолкает где-то в недрах этого весьма
гостеприимного города.
Насколько это возможно, я привожу себя в порядок, поднимаю с асфальта
свой верный "дипломат" и пытаюсь уяснить реакцию окружающих на неудачное
покушение, совершенное в полном соответствии с фильмами про мафию.
Однако окружающих в радиусе ста метров не наблюдается, никто не пялится
на меня в окно из домов на противоположной стороне улицы, а реакцию
водителей машин, проезжающих мимо, установить не получается ввиду того,
что никто не останавливается.
Продолжаю свой путь в гостиницу, размышляя на ходу, считается ли в
Интервиле стрельба средь бела дня по прохожим естественым явлением, как
дождь или град (в этом случае, мне просто не повезло, и я случайно
оказался в роли мишени для стрелков-любителей), или же кому-то очень не
понравился мой приезд в этот город (что, конечно же, несравненно хуже).
Как ни странно, но "Уютный уголок" оказывается на самом деле уютным. На
пятом этаже гостиницы отыскивается свободный одноместный номер, который,
несмотря на довольно высокую цену, оправдывает мои надежды на почти
домашний уют.
Для начала я иду в ванную и смываю с себя дорожную пыль - в прямом
смысле этого выражения, потому что контакт моего полуодетого тела с не
очень стерильным асфальтом несколько снижает то впечатление, которое
должен производить почтенный криминолог, даже находясь на отдыхе.
Потом я проверяю тот пейзаж, который открывается из окна моего номера.
Похоже, что любимый цвет жителей Интервиля - зеленый, потому что зелень
присутствует везде, куда ни бросишь взгляд. Не город, а заповедник,
сплошной парк. Из зелени торчат разноцветные черепичные крыши, возносятся
к небу параллепипеды небоскребов и полосатые, как роба каторжника, трубы
систем очистки воздуха.
Действительно - мирный и прелестный городок, но в душе моей еще слишком
свежо воспоминание об инциденте у подножия стены, и поэтому я с невольным
подозрением оглядываю окрестности. В сотне метров от меня, слева, вдруг
сверкает солнечный блик, который вполне может исходить от мощного
оптического прицела, и спина моя мгновенно покрывается противной холодной
испариной. Хотя солнечный луч может отражаться от зеркальных стекол
соседнего небоскреба, я предпочитаю тщательно закрыть окно номера
жалюзями, после чего занимаю наиболее удобное положение для работы в
мягком раскидистом кресле. Пора хорошенько обдумать свои дальнейшие
действия.
Но скоро я ловлю себя на том, что меня продолжает мучить один и тот же
вопрос, вытекающий из попытки людей в белой машине отправить меня на тот
свет. Было ли это случайностью вроде пресловутого кирпича, который время
от времени имеет обыкновение падать с крыши на головы не верящих в судьбу
граждан, или Шлемист уже засек и решил убрать меня с дороги, пока я не
натворил каких-нибудь пакостей для него? Если речь идет о втором варианте,
то каким образом он мог обнаружить меня так быстро? В "игрушку" меня он
превратить никак не мог, а что касается таксиста... Таксист? Но что
особенного я сказал этому типу с волосатой грудью?
Что я - криминолог?.. А, может быть, Шлемисту все-таки удалось
захватить Сигнальщика, пока я тащился в Интервиль на поезде, выжать его
досуха и как следует приготовиться к встрече гостя в моем лице? Да, но
Сигнальщик не мог знать, что на встречу с ним прибуду именно я, и вообще
ни одна живая душа в Интервиле не должна ничего ведать обо мне. Я
действительно первый раз в этом городе - меня поэтому и выбрали для данной
командировки...
Отчаявшись найти удовлетворительные ответы на все эти вопросы, я бросаю
взгляд на часы и вижу, что уже начало четвертого.
Не заняться ли мне чем-нибудь конкретным? Например, позвонить
Сигнальщику домой, хотя это довольно рискованно, потому что телефон его
может прослушиваться, и если уж звонить, так из какого-нибудь уличного
автомата. Хотя - что я этим добьюсь? Едва ли человек, пропавший без вести
неделю назад, причем, надо полагать, сознательно пропавший, вдруг
объявится дома. Скорее всего, мне ответит его жена, которая популярно
объяснит мне, что знать не знает, где ошивается последнее время ее
муженек, а если бы и знала, то и не стала бы говорить, потому что такие
вот приятели дурно влияют на ее ненаглядного, отвлекая его от семьи...
Нет, не буду я, пожалуй, звонить ни Сигнальщику, ни даже его знакомым,
дурно влияющим на него. Пора мне сейчас подумать о своем бренном теле,
потому что последний раз я принимал пищу в поезде.
Я встаю, чтобы двинуться в ресторан при отеле, но тут в дверь номера
раздается осторожный стук. Я не люблю работать с оружием, но сейчас
какая-нибудь завалящая "тойота" восьмимиллиметрового калибра мне пришлась
бы кстати. После эпизода у кладбище мне начинает казаться, что стоит
сейчас открыть дверь, и человек, так робко постучавшийся в дверь,
неэкономно выпустит в мою грудь целую обойму, не утруждая себя какими-либо
объяснениями. После чего он наверняка отправится дальше по своим делам, не
сказав даже на прощание: "Спи спокойно, дорогой Адриан, вечным сном"...
Спина моя опять покрывается холодным потом, но я все же иду открывать.
Как ни странно, за дверью обнаруживается не громила, ритмично жующий
жвачку, с портативным "клиффордом" под оттопыренной полой пиджака, а
человечек небольшого роста с огромным портфелем под мышкой. Он
почтительно-приветлив и оптимистически-улыбчив. У него гладкое круглое
лицо, выражающее самые добрые намерения, и осторожные манеры человека,
привыкшего к тому, что его часто посылают по известному адресу. Он
представляется как рекламный агент одной из торговых компаний, название
которой тут же улетучивается из моей головы. Он предлагает мне купить
массу всевозможных вещей оптом и в розницу, со скидками и "почти даром". В
ассортимент коммивояжера входит немало полезных товаров типа специальных
устройств против храпа и чудо-щетки для вычесывания собак.
Не скажи он последней фразы, и я не стал бы его слушать дальше. Но
теперь я осведомляюсь, знает ли он, как будет "собака" по-японски.
Он, не задумываясь, без запинки отвечает на этот каверзный вопрос, и я
перевожу дух, приглашаю его пройти в номер, расположиться в кресле и
тщательно запираю дверь.
Дальнейший наш разговор весьма далек от коммерческих операций.
- Что-нибудь случилось? - спрашиваю я плюгавого замухрышку с
осторожными повадками.
- Найден Сигнальщик, - говорит коммивояжер, не глядя на меня. Мое
сердце замирает от скверного предчувствия.
- Сигнальщик или его труп? - уточняю я.
- Вчера ночью он был убит на квартире, где последнее время скрывался от
Шлемиста. Полиция ведет расследование.
- Кто обнаружил труп?
- Рано утром в полицию позвонил неизвестный и, не представившись,
сообщил, что по адресу: Сорок Третий проспект, восемь, квартира
четырнадцать - совершено убийство. Полицейские отправились проверять это
сообщение, на звонок им никто не открывал, и им пришлось взламывать дверь
в присутствии понятых из числа соседей.
Один из соседей был нами вовремя использован в качестве наблюдателя,
что дало нам возможность однозначно опознать труп как принадлежащий
Сигнальщику.
- Он оставил какие-нибудь сведения о Шлемисте? - интересуюсь я, хотя
понимаю, что надеяться на это бессмысленно. Если Сигнальщика убрали люди
Шлемиста - а в этом не приходилось сомневаться, - то помещение наверняка
подвергается в этот момент тщательному обыску.
- Нет.
- Кто хозяин квартиры ?
Мой собеседник сообщает мне подробные данные об интересующей меня
личности, которые я запоминаю, что называется, "на лету", как прилежный
школьник.
- Что еще известно об этом деле ?
- Пока ничего, - говорит коммивояжер. - Если что-то будет, сообщим
дополнительно. Что вы собираетесь предпринять?
- Прежде всего, полностью освободиться от вашей опеки.
- Мы не опекаем вас.
- Расскажите это кому-нибудь другому. Я знаю, когда за мной наблюдают.
Это во-первых. Во-вторых, судя по тому, что вы вышли на меня, не дожидаясь
моего доклада, меня "пасли" от самого вокзала до гостиницы. А ведь мне
обещали полную свободу действий...
- Дело в том, что обстановка резко изменилась... - начинает человечек,
вытирая лоб бумажной салфеткой, но я не даю ему закончить.
- Меня это не интересует, - жестко говорю я. - Выбирайте: или вы
перестанете подстраховывать меня, или я отказываюсь от задания.
- Нам нужно согласовать это с руководством.
- Меня не интересует мнение руководства, - продолжаю я во все том же
наглом тоне. - Я хочу, чтобы с этого момента рядом со мной не было никаких
"телохранителей".
- Что вы задумали, Адриан?
- Послушайте, - устало говорю я, - теперь, когда Сигнальщик мертв, на
Шлемиста я могу выйти лишь одним-единственным способом. Мне придется
играть в открытую. Но при этом я должен знать, черт побери, что меня
окружают лишь потенциальные враги. Ваша опека все равно не поможет, если
Шлемист захочет убрать меня.
- Вы в этом уверены?
- Пару часов назад я вертелся ужом на грязном асфальте, дабы избежать
автоматной очереди, а это убеждает лучше всяких аргументов...
- Но тем самым вы лишаете себя связи с Контролем, - протестует мой
собеседник. - Вы понимаете, что, в случае необходимости, мы не сможем ни о
чем предупредить вас?
- В данных условиях связь теряет всякий смысл, - бормочу я. - Поймите,
любые мои контакты с Центром сейчас опасны, потому что дают Шлемисту шанс
обнаружить меня быстрее, чем я обнаружу его. А от того, кто быстрее друг
друга обнаружит, будет зависеть исход всего дела.
Возможно, у Контроля имеется свое мнение на этот счет, но мне все-таки
хочется верить, что ко мне прислушаются. Я прекрасно понимаю, как им
трудно отказаться от наблюдения за мной. Потому что, если Шлемист
прикончит меня, у них не останется никаких зацепок, чтобы послать по моим
следам кого-нибудь другого.
Слишком велика ставка, чтобы так рисковать в этой игре, к тому же у
меня и Контроля - несколько разные интересы. Моя цель заключается в том,
чтобы не только обезвредить Шлемиста, но и выжить самому. А Контроль
заинтересован в том, чтобы уничтожить Шлемиста любой ценой - даже если при
этом придется пожертвовать несколькими адрианами клурами.
- Итак, никакой опеки, - повторяю я. - Конец связи.
Взгляд человечка с портфелем сразу проясняется, и он спрашивает:
- Так вы покупаете чудо-щетку или нет? Всего пятнадцать юмов, а, между
нами говоря, в магазине она стоит намного дороже...
- Знаете, - говорю я, поднимаясь, - я передумал. К тому же, для начала
мне пришлось бы купить собаку, а я их с детства не выношу...
Глава 2
Тело лежало в комнате на полу, наспех прикрытое стареньким пледом,
который кто-то из полицейских позаимствовал с дивана.
Я увидел его сразу же, едва вошел в квартиру.
- Осторожно, не наступите, - посоветовал заботливый голос сзади.
Меня взяли за локоть и указали пальцем под ноги. Там простиралась
обширная кровавая лужа. Лужа была старательно обведена мелом, словно
кто-то пытался пародировать ранних абстракционистов.
- Семь ножевых ран, - пояснил все тот же заботливый голос над плечом. -
Поэтому так много крови... Хотя хватило бы и одной: ведь каждый удар был
смертельным.
Видно, убивали его со знанием дела, но для подстраховки слегка
перестарались!..
Я повернул голову. В углу сидел на корточках еще один полицейский,
который глубокомысленно изучал содержимое распахнутого стенного шкафа.
- Минуточку, - предупредил сопровождавший меня полицейский и вышел из
комнаты.
Тело под пледом лежало в естественной позе, животом вниз. Вот только
ноги были широко раскинуты в стороны. Как у распятого Христа...
В комнате находился еще один полицейский, только, в отличие от своих
напарников, он был в штатском. Он-то и обводил мелом очертания предметов.
Вещи были беспорядочно раскиданы по всей комнате, словно здесь недавно
имел место классический, полномасштабный полтергейст, но лично меня больше
всего заинтересовала одна штуковина. На письменном столе, рядышком со
стареньким "пентиумом", красовался кухонный нож (мой нож), с лезвия
которого капала тяжелая мутная кровь.
У самой двери по стене на уровне груди тянулась длинная грязно-алая
полоса, и я сначала не понял, что это такое. Поймав мой взгляд,
полицейский, изучавший стенной шкаф, поднялся с корточек и провел рукой
вдоль стены, не касаясь ее. Он словно гладил ее. Тут до меня дошло: такой
след мог оставить тот, кто пытался удержаться на ногах, опираясь
окровавленной рукой на стену.
- Ну и наследил же этот тип ! - с непонятной интонацией проговорил
полицейский, вертя ладонью перед своим лицом так, будто видел ее впервые.
- А вообще-то жарковато здесь, правда ?
Я согласился, и он принялся расстегивать пуговицы на мундире. В свою
очередь, я провел рукой по волосам. Они были мокрые, будто я только что
вышел из душа.
- Пивка бы сейчас, - мечтательно произнес тот, который изображал из
себя художника. - Пивко бы сейчас неплохо пошло, а, Тим ?
Тим немедленно согласился с коллегой, и некоторое время они, истекая
слюной неудовлетворенной жажды, обсуждали недоступную им в данный момент
возможность.
Я снова поглядел на красную лужу под ногами, потом осторожно переступил
ее и подошел к окну. Там, снаружи, все было как всегда, но сейчас мне
показалось, что знакомый, до чертиков надоевший пейзаж, единственной
примечательной чертой которого была трансформаторная будка с крупной
надписью на грязно-белой стене "Не влезай (неизвестный шутник коряво
приписал сверху: "на жену") - убьет!", таит в себе нечто
зловеще-кладбищен-ское.
Разговор за моей спиной переходил уже на более горячительные напитки,
нежели пиво.
- У меня такое ощущение, - жаловался полицейский с заботливым голосом
своему напарнику, - что Фабиан разбавляет виски какой-то мочой.
- Сколько он с тебя берет? - деловито поинтересовался напарник.
- Семьдесят пять, но это - между нами...
- В этом-то все и дело, - сказал деловитый. - Я ему плачу по стольнику
за порцию, зато качество, как говорится, переходит в количество!
В прихожей хлопнула дверь, и вскоре я услышал за спиной чей-то знакомый
голос:
- Господин Любарский?
Я с неохотой оторвался от созерцания трансформаторной будки. Посередине
комнаты торчал, засунув руки в карманы великолепного бархатного костюма и
слегка покачиваясь с носка на пятку, высокий скелетообразный человек лет
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг