Рик торопливо, но очень красочно описывает мне свое сегодняшнее
посещение полного тайн и аномальных явлений дома учителя истории Дюриана
Рейнгардена.
Когда он заканчивает свой рассказ, я мысленно объявляю благодарность
своим коллегам за своевременную подстраховку важного свидетеля, а вслух
произношу:
- Ну вот, видишь, Рик, я прав на все сто... Геймеры охотятся за тобой
так же, как несколько дней назад охотились за Сланом, но в отличие от
него, у тебя гораздо меньше шансов выжить. - Заметив, как лицо парня
вытягивается и бледнеет, я милостиво добавляю: - Разумеется, в том случае,
если ты откажешься сотрудничать со мной. Да, конечно, я тебе предлагаю
опасное дело, которое в случае успеха принесет тебе, возможно, лишь
моральное удовлетворение, а в случае неудачи - верную смерть. Но ничего
другого я тебе предложить не могу, ты уж извини меня за откровенность. И
еще. Признаться, ты мне симпатичен, Рик, и я не могу допустить, чтобы тебя
убили эти подонки...
Классический вариант вербовки с запугиванием, скромной, но действенной
лестью и задействованием морально-этических принципов, в результате чего
девяносто процентов вербуемых ставят свою подпись под не существующим на
бумаге договором о сотрудничестве... Только, похоже, Любарский относится к
остальным десяти процентам, потому что, опустив голову, он изрекает:
- Что ж, может быть, вы и правы, Клур, но я... Я бы хотел подумать.
Тоже мне - мыслитель нашелся! Или он просто усвоил один из
основополагающих принципов ведения переговоров, которые принято применять
как в бизнесе, так и в разведке, - никогда не соглашаться на любое
выгодное предложение сразу?..
Тем временем я заканчиваю просмотр книг и бумаг (ничего заслуживающего
внимания в них, как и следовало ожидать, я не обнаружил) и перехожу к
быстрому, но достаточно тщательному обыску предметов одежды, наваленных
грудой рядом со стенным шкафом.
Вслух же я говорю:
- Как всякая мыслящая личность, ты имеешь полное право думать, Рик.
Срока на раздумья как такового я тебе ставить не буду, но если через час
ты уйдешь со мной, то, значит, ты принял мое предложение...
- А почему нужно будет уходить? - наивно спрашивает он.
- Потому что заявятся незваные гости, которые захотят убедиться, дома
ли хозяин квартиры. Я думаю, что не в наших интересах принимать по ночам
гостей, которые к тому же будут иметь при себе ножички или что-нибудь
огнестрельное...
- Но почему именно через час? - настаивает Рик.
- Да потому что мои люди, которые сейчас дежурят у твоего дома, смогут
сдерживать этих самых "гостей" максимум в течение часа.
И то при самом благоприятном раскладе, добавляю мысленно я.
- Кстати, параллельно с размышлениями предлагаю заняться тебе осмотром
кухни и прочих помещений и закоулков, - добавляю я после паузы.
- Откуда я знаю, что вы ищете? - строптиво ворчит он, но кресло, так
пригревшее его, все-таки покидает.
- Все, что принадлежит не тебе, а Слану. Особенно меня интересуют его
заметки, записи... Или какие-нибудь необычные предметы.
- Оружие, что ли?
- Да нет... Что-то вроде дорожного указателя: "К Шлемисту ехать -
туда-то"...
- В общем, ищи то, не знаю что, - скептически говорит Рик и выходит из
комнаты, но спустя несколько секунд вновь появляется.
- Да, я совсем забыл про записную книжку Слана! - восклицает он. -
Когда здесь хозяйничали полицейские, то при мне они обнаружили книжку под
ванной.
- Проклятье! - чертыхаюсь я. - Теперь эта книжка наверняка хранится в
одном из сейфов полицейского управления в качестве вещдока!.. Ты хоть
пролистал ее?
- Да, - растерянно говорит Рик, - но она была совсем чистая. Что-то там
было...
какой-то странный девиз или изречение... ага, вот... "Я говорю, чтобы
никто не догадался, что мне нечего сказать". И еще там был один стишок...
что-то насчет пресной жизни, которую следует солить своей кровью... Видите
ли, Слан баловался сочинительством, но у него обычно всегда получалась
либо мура, либо пошлость...
- Продолжайте поиск, господин стажер, - перебиваю его я. - И никогда не
критикуй покойников: их, если тебе известно, принято только хвалить...
Ни один уважающий себя профессионал, каковым был Сигнальщик, не станет
прятать информацию на самом видном месте - времена чудаковатых персонажей
Эдгара По и Конан-Дойля давным-давно прошли. А если он все же поступит
именно так, то это будет означать одно: информация - "липа",
предназначенная ввести противника в заблуждение. Настоящая информация
должна быть скрыта надежно, но так, чтобы ее могли быстро обнаружить
свои...
Напряги-ка свои извилины, Адриан. Подумай, где в этой проклятой
клетушке Сигнальщик мог спрятать информацию о Шлемисте так, чтобы
противнику она не бросалась в глаза, а ты нашел бы ее без особых временных
затрат. Ведь Этенко должен был предугадать, какому обыску подвергнется его
убежище в случае, если его все-таки убьют геймеры. Обычная логика побудила
бы его оборудовать уютненький, не бросающийся в глаза тайничок, но ведь
именно тайники в первую очередь будет искать противник, и где гарантия,
что в условиях цейтнота мне шире улыбнется удача, чем геймерам?.. Значит,
этот вариант отпадает.
Информация должна храниться на поверхности, но так, чтобы она была не
видна. В виде пометки в какой-нибудь из книг? В виде коротенькой, внешне
безобидной, на на самом деле зашифрованной условным кодом записки на
каком-нибудь клочке бумаги? Вряд ли. Во-первых, книги я уже проверил,
листки и обрывки бумаги - тоже. Во-вторых, это не решает проблему поиска в
условиях ограниченного времени:
чтобы досконально перерыть весь этот бумажный мусор, уйдет полдня, не
меньше...
Тогда что это может быть? Или - где?..
Так, давай мыслить дальше, Адриан, ведь, хотя нигде в твоих
функциональных обязанностях необходимость думать не значится, но именно
она в данный момент является твоим долгом... Вряд ли информация, которую
ты ищешь, будет представлять собой пространное сочинение. Скорее всего,
это то, ради чего погиб Сигнальщик, - указание на Шлемиста. Его настоящие
имя и фамилия... возможно, координаты... Или что-нибудь в этом роде.
Коротенькая фраза... или даже не фраза, а два-три слова. Наверняка
зашифрованных простеньким шифром, разгадать который не сможет противник,
но который будет вполне доступен твоим умственным потугам...
А что, если эта информация - вообще одно слово?.. Может такое быть? А
почему бы и нет, отвечаю самому себе я. Если допустить, что этим словом
является, скажем, фамилия Шлемиста - широко, публично известная в
Интервиле фамилия. Например, мэра города.. Или цифры, набор цифр,
составляющих, к примеру, номер визора интересующего меня лица. Впрочем,
набор цифр в данном случае эквивалентен слову, то есть определенной
последовательности графических знаков, обладающих значением не только для
отправителя, но и для адресата...
Хорошо. Допустим... Но где искать это одно-единственное, поистине
заветное слово на площади почти в полторы сотни квадратных метров, если
считать не только пол, но и стены и потолок?.. Каким образом Сигнальщик
мог бы спрятать его так, чтобы оно бросилось мне в глаза?
Малозаметная надпись на стене карандашом? Не годится: неужели он
предполагал, что я буду, подобно мухе, ползать с лупой по стенам и
потолку!.. Но на всякий случай проверим... Нет, не видно.
Подпись к картине, являющаяся зашифрованным намеком на личность
Шлемиста?
Сомнительно, но не мешает убедиться в справедливости своих сомнений...
Так, что мы здесь имеем? А имеем мы всего-навсего три картины: две из них
- репродукции классики. Сальватор Дали: "Время" и Альберт Дюбуа:
"Развалины строящегося дома".
Хм... Не вижу возможной связи со Шлемистом, если только его не зовут
Альберт Дали или Сальватор Дюбуа... Нет, это все - не то...
Третья картина, похоже, принадлежит кисти художника-любителя. Она висит
над письменным столом и изображает кровоточащий дуб над обрывом реки,
опутанный колючей проволокой и смертельно раненный огромным топором, каким
в средние века пользовались в качестве рабочего инструмента палачи. От ран
дуб засох и почернел, и только робкая веточка с проклевывающимися из
набухших почек зелеными листочками на самой верхушке гибнущего дерева
свидетельствует о том, что еще не все потеряно... В общем, махровый
символизм, насколько я разбираюсь в течениях и стилях современного
искусства. Подписи нет. Автограф художника тоже отсутствует...
Да что же это я? Совсем забыл, что я не один в квартире!
- Эй, Рик!
Молчание.
- Приятель, ты там не заснул?
Проходит несколько секунд, за которые я мог бы поседеть, будь у меня
пышнее шевелюра и послабже нервы, потому что мне чудится, что либо
Любарский валяется на полу кухни с простреленной снайпером башкой, либо
он, не вняв моим наставлениям, все-таки снял с себя "заглушку" и сейчас
крадется в комнату с кухонным ножом наготове... Наконец, Рик изволит
появиться собственной персоной и невинно спрашивает:
- Вы что-то сказали, Клур?
- Адриан! - взрываюсь я. - Запомни, теперь мы с тобой работаем вместе,
и ты обращаешься ко мне на "ты", а зовут меня - Адриан, понятно?.. Ты
почему не откликался?
"Медальон" при нем, судя по виднеющейся из выреза рубашки цепочке, и я
вздыхаю с облегчением.
- У меня там вода течет из крана, и из-за этого ничего не слышно, -
смущенно оправдывается он. - Я чай сбацал, за неимением лучшего... Слан
был прожорливым малым и уничтожил все мои съестные запасы, пока
отсиживался здесь... Прополощем кишки, а?
- Что-нибудь нашел? - спрашиваю я, хотя вопрос явно излишен.
До конца отпущенного мною самому себе времени на обыск квартиры
остается тридцать семь минут.
- Нет.
- Ладно... Скажи-ка, вот эти картинки на стенах вешал ты или Слан?
Он обводит комнату таким взглядом, будто видит ее впервые.
- Я, - говорит он. - Я же говорил, Слан стихами увлекался, а не
живописью. А что - вам нравится... то есть, тебе?
- Очень, - говорю сердито я. - Особенно вот этот дуб. Как называется
картина?
- "Надежда на возрождение", - почему-то смущенно говорит он. -
Действительно, нравится? Могу подарить на память, это я ее нарисовал...
Я мысленно чертыхаюсь и объявляю:
- Ладно, раз уж чай готов, то не пропадать же добру... Идем, Ван-Гог!
После нескольких глотков ароматной жидкости в голове моей немного
проясняется, и, слушая рассказ Рика о том, как полиция допрашивала его
здесь позавчера и что спрашивал следователь, и что он, Рик, отвечал ему, и
каковы были обстоятельства, предшествовавшие убийству Этенко, я
одновременно продолжаю размышлять о своем.
...Что у нас остается? Где можно спрятать одно слово так, чтобы оно не
бросалось в глаза? Какая-то смутная аналогия сверлит мой мозг, и мне
приходится напрячь свой мыслительный аппарат на полную катушку, прежде чем
я осознаю, какая именно... Кажется, в одном из рассказов Честертона было:
"Где человек прячет лист? В лесу" - и еще что-то насчет того, что вещи
прячут среди вещей, трупы - в морге или на поле брани, и так далее...
Кажется, я поторопился объявить классиков устаревшими... Где человек может
спрятать слово? Среди других слов!..
Но не в книге - там оно потеряется. И потом, книги все больше
заменяются...
Я вскакиваю, едва не опрокинув стол вместе с чашками.
- Ты что, Адриан? - удивленно осведомляется Рик. - Переполнился мочевой
пузырь от одной-единственной чашки? - Вот стервец, он уже начинает
издеваться надо мной. Значит, мы с ним сработаемся.
Я молча тащу его за собой в комнату и приказываю:
- Включай свою машину!
- Какую еще машину?
- Не стиральную же!.. Компьютер - если только так можно назвать эту
развалюху!..
И где ты только откопал такую рухлядь?
Рик ухмыляется:
- Бабушкино наследство. - Потом добавляет: - Только что толку его
включать, если...
Я и сам вижу: экран монитора вдребезги разнесен неизвестными
погромщиками, опередившими нас. Остается надеяться, что содержимое
системного блока не пострадало, хотя, судя по вмятинам на боках
процессора, пнули его несколько раз очень больно.
- Включай, включай, - нетерпеливо повторяю я, доставая из кармана
комп-нот. - Я подключусь к нему напрямую...
К счастью, процессор функционирует без сбоев. Используя экранчик
комп-нота, я просматриваю файлы, хранящиеся в памяти "пентиума".
- Я уже проверял, - говорит Рик. - Вместе со следователем. Здесь все
мое.
Меня охватывает отчаяние. Неужели я заблуждаюсь? Впрочем, даже если
искать одно-единственное слово среди всех этих мегабайтов информации, мне
потребуется работать, по меньшей мере, неделю, и при этом не есть и не
пить...
Я уже готовлюсь выключить комп-нот, как вдруг Любарский восклицает:
- О, идиот! - Судя по тому, как он бьет кулаком по своему лбу,
восклицание не относится ко мне. - Какой я болван!.. У меня же здесь есть
спрятанный виртуальный диск!..
Он пробегает пальцами по клавиатуре, заглядывая через мое плечо в
комп-нот, где высвечивается перечень скрытых файлов.
- Так, посмотрим, - приговаривает Рик, "листая" каталоги. - Это мое...
Это - тоже мое... И вот это... Так-так-так... Вот!.. - внезапно
вскрикивает он так, что я тревожусь за спокойный сон его соседей. - Мы
нашли то, что искали, Адриан!
Этот файл я не записывал!
Файл называется очень странно: "UTYREHJD". Время его создания совпадает
с тем периодом, когда в квартире Рика проживал Сигнальщик. Разочаровывает,
правда, то, что файл в данный момент ... пуст. Может быть, хранящийся в
нем текст и был кем-то стерт, в чем я сильно сомневаюсь, потому что проще
было бы стереть весь файл вместе с названием, но сейчас он содержит ноль
байтов.
Примерно с четверть часа я прогоняю подозрительный файл всеми
возможными способами проверки, пока не убеждаюсь, что выжать из него
ничего нельзя. Но мне больше ничего и не требуется: искомая информация
наверняка содержится в наименовании файла.
- Утирехйд... Или утирехжд, - пытаюсь озвучить я нелепое словечко, пока
"скидываю" файл в комп-нот. - Что это может означать, Рик?
Он пожимает плечами, открывает рот, чтобы что-то сказать и застывает в
этом положении, словно у него свело судорогой челюсть.
Входная дверь квартиры бьется в стену прихожей с таким грохотом, будто
ее выбили выстрелом из реактивного гранатомета, и в комнату врываются
трое. Мы не успели вовремя покинуть квартиру, и теперь за это придется
расплачиваться. Причем, скорее всего, кровью, а своей или чужой - это уже
детали...
Глава 9
Двое из ночных "гостей" были мне незнакомы, Вообще, троица была
разнокалиберной. Один был молодым парнем в надвинутой на глаза каскетке.
Другой, плотный и приземистый, осклабивший пасть в нехорошей ухмылке,
выглядел ровесником Клура. Его лицо я смутно припоминал: кажется, он живет
этажом ниже. Третий находился в том возрасте, когда нянчат внуков и днями
напролет дышат свежим воздухом в сквере, заодно одаривая случайных
собеседников устными мемуарами.
Впрочем, движения у всех троих были одинаковыми - одновременно
разболтанными и по-кошачьи мягкими. Чувствовалось, что в жизни им довелось
драться не раз. И выражения лиц у них были одинаковыми - как бы
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг