только в преступлениях, но и в поступках, не характерных для совершающих
их людей. И здесь-то и кроется главная загвоздка, потому что мы можем
только судить о мотивах, побудивших людей совершить тот или иной поступок,
а на самом деле даже самые ненормальные выходки окружающих могут иметь
весьма простое, хотя и не лежащее на поверхности, объяснение: нервное
переутомление, стресс, скрытое заболевание, наконец, просто плохое
настроение или самочувствие... Кто это сказал: "Дрожание моей левой икры
есть великий признак"? Наполеон, вроде бы? Не важно, важнее другое -
человек так устроен, что представляет собой этакий "черный ящик" для
других.
Вот идет по тротуару навстречу мужчина в строгом костюме, и в зубах его
дымится сигарета, а в руке красуются, покрытые капельками росы, роскошные
пурпурные розы. Аномален ли этот тип, или ничего особенного в его
поведении нет?
Или, скажем, движется похоронная процессия, и вдова, роняя слезы и
причитая, влачится за гробом, но при этом непрестанно лузгает семечки, не
забывая сплевывать себе под ноги шелуху в перерыве между рыданиями типа
"На кого же ты нас покинул, наш родной?"... Что это - очередная аномалия
или просто следствие стресса?
Юное, хрупкое создание женского пола, всего семнадцати лет от роду,
умело расправляется со своим отчимом, вооруженным мощным револьвером. С
точки зрения постороннего человека, это более чем странно, но ничего
странного в этом нет, если Леокадию с детства натаскивали по части приемов
самообороны...
Я прервал свои размышления, потому что обнаружил в поле своего зрения
бар "Ходячий анекдот", куда стоило заглянуть, чтобы переброситься парой
слов, а точнее - каламбуров, с сочинителем анекдотов Авером Гунибским,
прополоскать пересохшее горло и поболтать о том, о сем с кем-нибудь из
знакомых, наверняка торчавших в этот предвечерний час в баре.
И тут я словно споткнулся. Только сейчас я осознал, что, покинув
особняк Рейнгардена, я целеустремленно перся, как последний идиот, через
весь город именно сюда. Получилось так, что помимо моего сознания,
заполненного глубокомысленными размышлениями об аномалиях человеческого
поведения, ноги исправно несли меня к "Ходячему анекдоту".
Какого черта?.. Что я потерял в вонючем от стойкого запаха спиртного
полумраке?
Разве нет других, более достойных мест в городе, куда может направить
стопы приличный молодой человек, родители которого как одни из первых
поселенцев Интервиля свято соблюдают морально-нравственные постулаты?
Между прочим, ты мог бы посетить Люцию и отстегнуть из своего, не очень-то
праведным путем добытого, гонорара энную сумму в качестве
вспомоществования на хлеб насущный. Неплохо было бы и отправиться прямиком
в родительский дом, чтобы поднять пошатнувшийся в глазах родителей
авторитет достойного сына... Да мало ли куда можно еще двинуться: в
библиотеку - изучить последние публикации по АЯ, в Галерею искусств - там
как раз открылась какая-то экстраординарная выставка, наделавшая немало
шуму среди богемы...
Однако не пошел я ни к Люции, ни к родителям и уж тем более ни в
Галерею искусств. Почему-то мне в тот момент стало ясно, что если я сейчас
же не зайду в бар, то скончаюсь через пару шагов в страшных судорогах от
неудовлетворенного подсознательного стремления к простому человеческому
общению...
В баре было как всегда, только над стойкой, на самом видном месте,
вызывающе красовался плакат со свеженьким измышлением юмориста-Авера:
"ЕСЛИ КО ВСЕМУ ОТНОСИТЬСЯ СЕРЬЕЗНО - МОЖНО СПИТЬСЯ РАНЬШЕ ВРЕМЕНИ". Хозяин
бара "Ходячий анекдот" был широко известен в Интервиле тем, что
коллекционировал и сам сочинял анекдоты (по сведениям, в ряде случаев имел
место плагиат из древности), каламбуры и прочие юморные штучки. Тем
посетителям бара, которые излагали не известный Аверу анекдот, он ставил
бесплатную выпивку.
Когда я вошел, Авер, облокотившись на стойку, беседовал с Мухопадом.
Сколько я знал Мухопада, это был перманентно подвыпивший старик, любивший
приставать к малым детям с глупыми вопросами, но независимо от их ответов
дававший им оценку "Молодчина!".
У Авера был особый интерес к представителям старшего поколения. Именно
из их памяти он выуживал старинные анекдоты, которые потом, слегка
переиначив и актуализировав, выдавал за собственное творение.
Вот и сейчас, приблизившись к стойке, я услышал, как Авер, пощипывая
бородку, вопрошает Мухопада:
- Ну, а что еще вы можете припомнить?
Мухопад хитро покосился на заманчивые ряды бутылок за спиной Авера.
- Э-э, - протянул он. - Что я вообще могу припомнить? Память моя уже не
та стала, что прежде. Знаете, милейший, в молодости у меня было три
принципа:
никогда не носить перчаток, ходить с непокрытой головой и закусывать
только после третьей рюмки. А результат? Что мне сейчас надо? Ничего мне
уже не надо, шесть гвоздей для крышки гроба - вот и все!..
- Смешно, - с мрачным видом изрек Авер. - Хотя, по-моему, еще кое-что и
именно сейчас вам ни в коем случае не повредит.
Он не глядя, как иллюзионист, достал прямо из воздуха початую бутылку и
отработанным движением плеснул в стакан Мухопада золотистой жидкости.
- Молодец! - не то за идею, не то за ее артистичную реализацию похвалил
Авера старик и отработанным движением влил в себя жидкость. Утерев губы и
крякнув, он сказал: - Нет, все-таки кое-что я еще помню... Вот, скажем, о
любви... Приходит один "челнок" в публичный дом и говорит...
Тут Мухопад узрел меня и мгновенно лишился дара речи. Он хорошо знал
моего отца, а любой человек, связанный с юриспруденцией, вызывал у старика
идиосинкразию: от правосудия ему неоднократно доставалось за
систематическое пьянство.
- Что же он говорит? - осведомился Авер. - Кстати, уточните, пожалуйста
- кто такой "челнок"?
Старик стушевался и, пробормотав в том духе, что данный анекдот
бесполезно рассказывать в присутствии молодежи, которая-де его все равно
не воспримет адекватно, быстренько удалился неверной походкой восвояси из
бара.
- Странный тип, - сказал Авер, кивнув вслед Мухопаду. - Хотя и
смешной... Может быть, ты примешь эстафету, Рик?
- По части анекдотов - нет, а в отношении выпивки - с удовольствием, -
признался я.
Авер выразился в том плане, что я ему не нравлюсь в последнее время.
Что те редкие ростки юмора, которые пробивались во мне, на глазах стали
чахнуть и увядать и что он, Авер, ни на минуту не сомневается: если мой
тонус в ближайшее время не поднимется, то вскоре я буду напоминать ему
типа из одного анекдота...
Гунибский явно порывался поведать мне один из своих последних опусов,
но сейчас я был не расположен к юмору. Я молча взял стакан, в который Авер
щедро налил той же золотистой жидкости - той, что он перед моим появлением
потчевал Мухопада, - и прошел в полумрак зала.
Здесь уже было немало посетителей, и стоял приглушенный шум голосов, и
в основном все сидели компаниями, и некоторых из них я знал по именам, а
многих - в лицо, и мне приветственно махали рукой то с одной, то с другой
стороны, а некоторые приглашали присоединиться к ним, но почему-то я
отверг все притязания на мое одиночество, благополучно прошел через зал и
плюхнулся за стол, где сидел лысоватый рыхлый человек с безвольным
подбородком и мутным взглядом пропойцы.
Лицо человека показалось мне смутно-знакомым, и мне понадобилось
несколько глотков из стакана, чтобы вспомнить, где я уже встречал этого
субъекта. Это было не далее, как прошлой ночью, и сидел он на этом же
месте, и еще вчера я зачем-то хотел подойти к нему, но потом передумал, а
потом мне попалась Рола, и я забыл обо всем на свете...
На столе перед лысоватым стояли стакан с коктейлем, две пустые чашки со
следами кофейной гущи и большая пепельница, доверху набитая окурками.
Видно, торчал он здесь уже давно. На этот раз одет он был почти прилично,
в светлые брюки и клетчатую рубашку, а не в детские шорты и черную майку,
как накануне.
Человек не обратил внимания на мое появление. Он отчаянно смолил,
захлебываясь дымом, очередную сигарету и тупо поглядывал по сторонам.
Судя по тому, что он меня не приветствовал, это был так называемый
гость вольного города Интервиль, с жадностью сравнивающий, отвечают ли
действительности те рекламные проспекты, которыми его напичкали в
туристическом агентстве.
- Добрый вечер, - сказал я.
Отношение к ближнему начинается с приветствия, и это, хочешь или не
хочешь, а надо соблюдать. Без этого ни один социум долго не протянет.
Подобные истины вдолбили в мою башку с детства.
- Что-что? - переспросил подозрительно он.
Я промолчал. Не стоит разговаривать с людьми, которые вызывают у тебя
неприязнь с первого же взгляда. Это я тоже усвоил с детских лет.
Лысоватый переспрашивать не стал. Он решительным движением сунул окурок
в пепельницу и круговым движением потер свою лысину, посередине которой
коричневой кляксой расплывалось большое родимое пятно. Потом он перегнулся
ко мне через столик.
- Я хотел бы поставить вам один вопрос, - сказал он. В его манере
выражаться наличествовал легкий акцент и прочие неправильности, присущие
людям, изучавшим иностранный язык с помощью компьютерного "Полиглота". -
Как у вас здесь приемлемо похоронять родственников?
Признаться, я растерялся.
- В гробу, как же иначе? - сказал я. Наверное, он слишком начитался
рекламных проспектов, которые любят выдумывать какие-нибудь экзотические
традиции обитателей тех мест, куда едет турист. - Во всяком случае, трупы
мы не пожираем и мумий из них не изготовляем, это точно.
На мой "черный юмор" он никак не отрегировал.
- А кладбище? - спросил он. - Как я способен добираться до Треугольного
кладбища?
Я попытался сначала объяснить ему маршрут на пальцах, но он ни черта не
понял. Я извлек из кармана комп-нот и вывел на экран карту города, но он
сказал, что плохо разбирается в топографии, хотя у меня сложилось
убеждение, что он просто плохо понимает разговорный русский язык. Тогда я,
чертыхнувшись, принялся изображать на столе макет местности, используя в
качестве ключевых точек маршрута на кладбище подручные средства -
пепельницу с окурками, стаканы, чашки и блюдца, а также дешевый брелок для
ключей в виде голой русалки, который лысоватый извлек из кармана и брякнул
на стол. Глаза у русалки горели холодными фосфоресцирующими огоньками.
Лысоватый турист согласно кивал головой в такт моим объяснениям, но
когда я отвлекся на секунду от объяснений и глянул на него, то, к
удивлению своему, обнаружил, что он меня вовсе не слушает, а бегает
глазками по соседним столикам.
- Если не секрет, зачем это вам? - спросил я, прервавшись на полуслове.
- Что? - тупо переспросил он.
- Вы спросили меня про кладбище, - очень вежливо напомнил ему я.
- А-а, - сказал он. - Да-да, разумеется... Корректно... Клур.
- Простите? - в свою очередь, не понял его я.
- Адриан Клур. Это меня так имя. Представляюсь по случаю знакомства. -
(И в каком "самоучителе" он только откопал эту дурацкую фразу, вероятно,
по мнению авторов программы, представляющую собой верх разговорного
этикета?!).
- Понятно. Что ж, меня зовут Рик. Рик Любарский. Это я тоже
представляюсь вам, - не удержался я от иронии, но этот тип, видно,
принадлежал к числу непрошибаемых.
- Племянник, - грустно сказал он и шмыгнул носом. - Мой родной
племянник стал погибшим. Он живал здесь, Интервиль, понимаете? Потом я
получал ноту из полиции и приезжал сюда, чтобы его похоронить. Завтра его
будут похоронять. Мой бедный мальчик, он жил здесь почти один... - Клур
сделал скорбную мину. - Он бывал молод, вы меня понимаете?
- От чего он умер? - спросил я без особого интереса. У меня было
слишком много своих собственных проблем, чтобы выслушивать излияния
иностранцев, которые жаждут поплакаться тебе в жилетку и заодно приобрести
навыки общения на чужом для них языке.
- Его убивали, - сказал Клур. - Кто-то приходил к нему в разгар ночи и
и убивал его ножом... Полиция не знает, кто.
- Примите мои соболезнования, - сказал я. Что еще я мог сказать этому
занудному типу?
- Я не раз звал его к себе, - продолжал Клур, никак не отреагировав на
мою фразу. - Но он давал отказ. Он говорил, что здесь есть хорошо. Здесь
нет опасность, так он сказал. Здесь проживают хорошие люди, так он тоже
говорил. - Он развел руками. - По-моему, он давал легкую ошибку. Опасность
есть везде.
Хорошие люди не проживают везде. Здесь есть тоже смерть. Я прав? Я имел
мнение, что вы, кто проживать тут, просто боитесь уезжать из свой город
наружу. Я прав?
- Что вы, - сказал я. - С чего вы это взяли? Я, например, сам
заканчивал университет в Мапряльске.
- А, - удовлетворенно сказал он. - Это я знаю. Мапряльск есть в России.
Золотистая жидкость в моем стакане закончилась, и я мог бы встать и
уйти, но что-то меня удерживало за столиком. Более того, с помощью
радиопульта я подал Аверу сигнал в том смысле, что надо бы повторить...
Вскоре в крышке стола откинулся небольшой лючок, едва не опрокинув
пепельницу, и из канала доставки выскочил подносик с двумя стаканами
виски. На одном из стаканов мигала фосфоресцирующая надпись: "Угощаю за
бесплатно" - Авер был верен себе.
- Будете ? - спросил я у Клура, но он отрицательно замахал руками. Его
коктейль был почти не тронут. Тогда я, чтобы не молчать, спросил: - За что
убили вашего племянника?
- Если бы я мог знать, за что, - уныло сказал он. - И тем более, кто
его убивал... Но я не знаю. И полиция не знает, кто и зачем. Она делает
следствие, но без итога... У вас хорошая полиция?
Я пожал плечами. Мне вспомнились люди в штатском, которые обсуждали
достоинства спиртного над телом Слана, лежавшим в луже крови.
- Как, по-вашему, они отыскают убийцу? - не отставал от меня Клур.
- Я надеюсь, - дипломатично сказал я.
- Я тоже. Но нельзя жить в надежде. Надо делать самому то, что есть
твоя надежда.
- Что именно? - по-идиотски спросил я.
Он впервые взглянул мне в глаза, и оказалось, что взгляд его не такой
уж и мутный.
- Я захотел найти того, кто убивал мой племянник, - проговорил
драматическим голосом он. - Я не считал, что ваша полиция хорошая. Полиции
везде одинаковы. Но я хотел, чтобы мне помогать кто-то из тех, кто
проживать здесь всегда. Может быть, вы имели знакомство с моим бедным
мальчиком, Рик?
- Хм, - сказал я. - Нет, пожалуй, среди моих знакомых нет и не было
людей по фамилии Клур. Такую фамилию я бы запомнил, будьте уверены.
- Почему Клур? - удивился лысоватый. - Клур есть я. Мой племянник имел
имя Руслан... Руслан Этенко.
Я невольно сглотнул и понес к губам стакан, чтобы выиграть время для
размышлений.
Да, у Слана были какие-то дальние родственники в Европе. Но почему
Люция ничего не сказала мне об этом дядюшке? И почему он, едва успев
прибыть в наш город, стал разыскивать именно меня? О случайности речи быть
не могло: ведь еще вчера Клур сидел здесь и спрашивал про меня. Но кто же
навел его на мой след? Вел?
Авер? Люция? А, может быть, Куров?..
Выпить, однако, мне не удалось. Меня сильно толкнули сзади в спину,
стакан вылетел из моей руки и вдребезги разбился бы при падении на пол, не
будь он небьющимся. Все равно, виски вылилось, и мне осталось только
проклясть неуклюжего разиню. Сердито обернувшись, я увидел, что толкнул
меня не кто иной, как Нед Пинхус, а злиться на Пинхуса - все равно, что на
годовалового ребенка.
Нед тоже узнал меня и хлопнул по плечу, и пообещал отныне, в качестве
компенсации за свою неуклюжесть, ежедневно ставить мне по стакану, а я
сказал, что столько я не выпью и что печень у меня не железная, и потом мы
обменялись парой фраз, никак не связанных с инцидентом. Когда Нед
проследовал к своему столику, я повернулся к Клуру.
Он успел достать фотографию, сделанную цифровой камерой. И на этом
снимке улыбался Слан.
- Вот он, мой мальчик, - сказал Клур, размахивая фотографией у меня под
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг