вами: спите, дескать, спокойно, граждане, а то, что в районе Красной
площади стреляют и в близости от Белого дома взрываются машины - так это
пустяки, не стоит обращать внимания!.. - Ведущий сделал эффектную паузу и
заключил: - Лет десять-пятнадцать назад это попрание гласности,
несомненно, сошло бы с рук неудачливым борцам с преступностью, но теперь,
когда демократия позволила каждому из нас...
Он еще долго распространялся на тему гласности и права граждан на
информацию, но я его уже не слушал.
Каким образом в телестудию могла попасть эта запись? Неужели кто-то из
наших оказался предателем? Или ушлой журналистской братии удалось все-таки
проникнуть внутрь кольца оцепления? В любом случае, это был мой конец.
Теперь, когда запись "репортажа" видело пол-Москвы, утаивать и дальше от
Деда и Премьера тот факт, что Подопечный погиб, было бы не только нелепо,
но и преступно. Вот-вот меня должны были вызвать наверх к самому высокому
начальству - но не для того, чтобы потребовать объяснений по поводу
случившегося, а чтобы объявить приговор. И, как говорил этот любитель
сенсаций, "есть все основания полагать", что меры наказания по отношению
ко мне окажутся очень суровыми. Не потому даже, что я бездарно провалил
операцию, допустив гибель самого важного "детонатора", и даже не потому,
что пытался скрыть это от Президента (в конце концов, это стремление уйти
от ответственности по-человечески понятно), а потому, что многие годы
водил руководство страны за нос, пуская на ветер драгоценные "народные
денежки". И только одно меня теперь может спасти, как и любого, кто
виновен в нарушении законов. Мне нужно явиться с повинной к президенту,
бухнуться к нему в ноги и покаяться в заблуждении. Дескать, бес меня
попутал, Борис Николаевич, да еще этот шарлатан Гузевский с его
маразматической теорией "детонаторов"!.. Да, грешен, поверил и проводил в
жизнь, так ведь не я один, правда же?.. Так не судите строго, господин
Президент, отправьте меня в отставку без права на пенсию, только дайте
дожить то количество лет, сколько мне еще осталось, ведь у меня есть дочь
и внучка, которым без меня будет ох как плохо!..
Вот так бы разжалобить и надеяться на барское помилование. А чтобы
насчет продолжения Опеки - ни-ни!..
Но я поборол предательское побуждение выкинуть перед сволочью-судьбой
белый флаг. Как там, бывало, говаривал покойный Кирилл?.. "Никогда не
следует считать, что поздно что-то предпринимать, ибо даже своим последним
вздохом ты еще можешь погасить свечу, которую враг подносит к пороховой
бочке". Вроде бы где-то у древних китайцев вычитал он эту не очень-то
оригинальную мысль, хотя лично я подозреваю, что он сам облек ее в столь
красивую форму.
Мне сейчас нужно было время, чтобы хорошенько подумать и сделать
следующий ход.
Хотя бы сутки... А посему я "ушел в бега". С собой я взял только
деньги, а оружие, документы и коммуникатор оставил дома.
В тот день скрываться в столице было довольно легко: день опять был
солнечным и теплым, и многие из жителей Москвы вышли на улицы и площади,
чтобы вспомнить полузабытое ощущение праздника. Но с другой стороны,
повсюду дежурили усиленные наряды милиции, которые имели право проверить
документы у любого, кто покажется им подозрительным. С учетом того, что
меня могли разыскивать пуще, чем опасного преступника, попадаться стражам
порядка даже генералу с особыми полномочиями явно не стоило...
Этим и объяснялось то, что почти весь заключительный день праздничных
торжеств, посвященных 850-летию основания Москвы, я провел как самый
рядовой обыватель, поставивший перед собой цель всего за один день
накачаться впечатлениями до отказа. Я совершил две поездки на теплоходе по
Москва-реке: от Речного вокзала до Южного порта и обратно. Я несколько
часов подряд крутился над землей на "чертовом колесе" в Парке имени
Горького. Я выпил, наверное, целую бочку сильно разбавленного пива в
пивном баре без вывески, расположенном в укромном уголке ВВЦ. В
промежутках между этими полезными занятиями я собирал ту информацию,
которую мне недоставало для решения головоломки. Задачка заключалась в
том, чтобы установить, каким образом запись лже-репортажа оказалась в
Останкино.
Правда, завершил я этот день так, как и полагалось рыцарю плаща и
кинжала, пусть даже находящемуся в опале. С пятнадцати до девятнадцати
часов я провалялся в лесу за кольцевой автодорогой, с помощью
дистанционного микрофона подслушивая разговоры веселой компании,
потребляющей шашлык на соседней поляне. Я вовсе не свихнулся на почве
шпиономании. Вс+ дело было в том, что в состав компании входил и
телеведущий, донесший народу правду об акте террора на Тверской улице.
Мои прогностические способности оказались и на этот раз на высоте:
после третьей рюмки из второй бутылки компания, во-первых, сделалась более
искренней, а во-вторых - вспомнила о работе, то есть, о том, о чем болит
голова у каждого из присутствующих мужского пола. И звезда телеэкрана, не
желая отставать от других, с ухмылкой поведала, как именно к ней попала та
самая кассета с сенсационной видеозаписью и как именно она пустила в ход
всю свою принципиальность и настойчивость, чтобы уговорить шефа редакции
пустить в эфир этот материал.
Разумеется, второе интересовало меня гораздо меньше, чем первое, хотя
именно о втором больше всего говорил журналист своим собутыльникам. В
результате, я узнал, что кассету с записью оставил на проходной телецентра
неизвестный мужчина среднего роста, в темных очках, с короткой стрижкой и
неразборчивым, тихим голосом. Предварительно он позвонил ведущему и, не
представившись, предложил "жареный материал" о том, как чиновники в
милицейских и иных погонах пытаются повесить народу "лапшу на уши". После
чего предложил тому спуститься вниз за пакетом и повесил трубку, не
дожидаясь расспросов...
Конечно, пленку с записью мог передать в Останкино любой из моих
сотрудников, принимавший участие во вчерашних событиях, но почему-то не
хотелось допускать, что кто-то из ребят, по дурному примеру Сетова, решил
нанести мне удар в спину.
Поэтому я стал перебирать в уме заново вс+, что относилось ко
вчерашнему - и не только вчерашнему - дню. На эти размышления у меня ушли
вечер и ночь, которые я провел в центре города, смешавшись с толпами
гуляющих. Правда, в отличие от других, я не любовался салютом на Красной
площади, не присутствовал на шоу в Лужниках и не "торчал" на Манежной да
на Васильевском спуске под шлягеры, исполняемые известными поп-звездами во
время концерта-марафона. Я проверял возникшую у меня версию.
А утром я позвонил из обычного телефона-автомата в диспетчерскую Опеки.
Там долго не брали трубку, и я начал уже опасаться, что за прощедшие сутки
мой отдел окончательно развалился. Но потом мне все-таки ответил знакомый
голос Чигринова, который был приятно удивлен общением с тем, кого он
считал со вчерашнего дня лежащим вверх голым пузом где-нибудь на Гаваях
или на Канарских островах. Мы обменялись мнениями на этот счет, а потом я
попросил Михаила собрать совещание кураторов. В диспетчерской, ровно в
полдень.
- Да-да, конечно, Генон, - вежливо сказал Миша. - Только вот...
Он умолк, и я понял то, что он хотел сказать: "Только едва ли кто-то
придет, шеф".
- Ничего-ничего, не могут же все быть дезертирами, - бодренько сказал
я. - Вот что... Если народ будет тебя спрашивать, в чем дело, прикинься
валенком и скажи, что ты ничего не знаешь.
- А я и так не знаю, - растерянно произнес Чигринов.
- Ну и хорошо, - скороговоркой сказал я, - ну и ладно, мой хороший.
Меньше знаешь - крепче спишь, верно?.. И еще подготовь, пожалуйста,
кое-какие материалы. Они нам сегодня понадобятся...
Перечислив то, что мне было нужно, я повесил трубку.
Как ни странно, на совещание пришли почти все. Вполне возможно, что
многим просто хотелось посмотреть, как я буду выпутываться, оправдываться
и, краснея, разглагольствовать про стечение обстоятельств, свои ошибки и
ответственность кураторов. Если так, то я не оправдал ожиданий народа...
Правда, начал я свое выступление издалека. Я долго говорил о том, что
все мы устали за годы Опеки, что и мне бывало не раз чисто по-человечески
жаль Подопечного, потому что, в сущности, он был совсем не виноват, что
его угораздило родиться этакой живой атомной бомбой. Однако то, что сделал
Сетов, ни в какие ворота не лезет. И дело совсем даже не в том, что он
решил выйти из игры сам... Хуже другое - он решил спасти Подопечного от
нас. Видимо, Кириллу показалось, что мы будем гоняться за этим типом по
всему белу свету. И тогда он придумал, подготовил и блестяще провел эту
инсценировку, свидетелями которой стали не только мы, но и пол-Москвы,
включая самого премьер-министра, окна кабинета которого выходили как раз
на Калининский мост. Впрочем, последнее не являлось простым совпадением.
Вс+ было продумано, подготовлено и учтено в плане Сетова.
Одного он только не оценил и не учел в должной мере: что я всегда был
самого высокого мнения о его умственных способностях и поэтому не кинусь
горевать по поводу гибели Подопечного и не испугаюсь будущего конца света.
Он недооценил мою наблюдательность и дедукцию, а между тем в его замысле
имелись слабые места, которые прямо-таки прыгали в глаза, и надо было
заметить их и тщательно проанализировать...
- Постойте, шеф, не торопитесь, - вдруг поднялся со своего места
Берулава и оглянулся в поисках поддержки на остальных. - Значит,
по-вашему, Подопечный не погиб? И Кирилл тоже?.. И Галя? Вы считаете, что
они сговорились и действовали сообща?
Интересно, подумал я, как все-таки быстро на них повлияло отсутствие
руководящей руки. Раньше никто из них не осмелился бы прервать мой монолог
без разрешения.
Ладно, сделаем вид, что вс+ это - в порядке вещей.
- Несомненно, Гагик, - сказал я. - От этого никуда не деться. Если бы
Сетов действовал лишь на свой страх и риск, он бы не провернул это дело в
одиночку...
Они молча смотрели на меня, и видно было, что никто мне не верит. Может
быть, в глубине души они считают, что я тронулся от пережитого потрясения,
и не расходятся лишь из вежливости? Что ж, попробуем их разубедить...
- Вот что, мои хорошие, - громко сказал я. - Давайте-ка мы с вами
поиграем. Игра будет называться "вопросы на засыпку"... Итак, я утверждаю,
что тот "захват заложников", который якобы имел место позавчера на
Тверской, являлся инсценировкой, предпринятой Сетовым, Подопечным и нашей
красавицей Галей с одной-единственной целью: наглядно убедить нас и других
свидетелей в том, что они погибли стопроцентной смертью. Ваша задача, мои
золотые - попытаться уличить меня в невозможности осуществления этого
плана на практике... Кто хочет попробовать первым?
Они переглянулись с таким видом, словно едва сдерживались, чтобы не
покрутить пальцем у виска, имея в виду: совсем, мол, рехнулся наш
старик!.. Что ж, посмотрим, как вы запоете через полчаса. Главное -
сбросить с горной кручи первый камушек, а чем дальше он будет катиться,
тем все больше будет становиться камнепад, пока не сорвется вниз самая
настоящая лавина...
- Ну? - осведомился я. - Да вы не стесняйтесь, ребята!.. Тому, кто меня
опровергнет, я поставлю ящик коньяку. Разумеется, не греческого и не тех
дешевых подделок под армянский "Арарат" или молдавский "Белый аист",
которых сейчас видимо-невидимо в каждом коммерческом ларьке... Нет,
настоящий "арманьяк". По двести пятьдесят тысяч за бутылку!
Они оживленно загалдели, обсуждая предложенные мной условия. Сейчас
вопросы должны посыпаться градом - не из-за коньяка, конечно, а просто
потому, что атмосфера в комнате резко потеплела. Как в старые добрые
времена...
Первым поднял руку Эмиль Боговин.
- Я начну с самого главного, шеф. Каким образом нашей троице удалось
уцелеть, если машина, в которой они ехали, взорвалась, разлетелась на
кусочки, а затем еще и сгорела почти дотла? Может быть, взрыв и пожар лишь
почудились тысячам людей, находившимся в то время в районе моста?
Дружный гогот. Смейтесь, мои хорошие, смейтесь сейчас, а я буду
смеяться последним!..
- Ну что вы, Эмиль, как можно отрицать столь очевидные вещи? Взрыв
действительно имел место, и сила его не позволяет надеяться, что
кто-нибудь из тех людей, которые находились бы в его эпицентре, мог бы
остаться в живых. Вс+ правильно...
за одним небольшим уточнением. Я отнюдь не случайно употребил
сослагательное наклонение - "находились бы"... Просто у меня есть все
основания полагать, что в момент взрыва ни Подопечного, ни его жены, ни
даже Кирилла Сетова в "наутилусе"
не было.
Что тут началось! Шум и гам, как на перемене в школе, куда мне пришлось
несколько раз отводить свою внучку Маришку... Наконец, Багмутову удалось
гаркнуть так грозно, что все невольно утихли, и он воспользовался этим,
чтобы задать свой вопрос:
- Что вы имеете в виду, шеф, говоря, что в машине не было никого из
этой троицы?
- Видимо, я несколько неточно выразил свою мысль, - возразил я. - В
"наутилусе"
не было не только тех, кого я перечислил выше, но и вообще кого бы то
ни было.
Другими словами, в момент взрыва "наутилус" был пуст!
Опять шум. Я вынужден был поднять руку, прося слова:
- Послушайте, мои хорошие, нельзя ли нам вести себя более по-деловому?
Если вы будете так шуметь после каждого моего ответа, мы рискуем просидеть
в этой норе до завтрашнего утра!
Кажется, подействовало... Ага, теперь это Персианцев:
- Но как могла пустая машина разъезжать по Москве? Это уже не
"наутилус", а какой-то "летучий голландец" получается!.. По-моему, шеф, вы
в детстве слишком часто читали "Всадника без головы".
Ах, засранец, он еще смеет издеваться надо мной! Ладненько, как говорил
один из персонажей Антона Павловича Чехова, кусайте, жрите, ешьте поедом
меня вместе с галошами, только уважайте!..
- Во-первых, Влас, ты преувеличиваешь. По всей Москве "наути-лус" не
ездил. Он преодолел сравнительно небольшое расстояние от гостиницы
"Интурист" до Калининского моста через Москва-реку. Если ты возьмешь план
города, мой дорогой Влас, то, несомненно, обратишь внимание на то, что
кратчайший путь между этими двумя точками пролегает по Моховой, а затем по
Новому Арбату. Всего один поворот, а на протяжении всего остального
маршрута - движение по прямой... Ты когда-нибудь увлекался в детстве
радиомоделированием? Нет? Очень жаль, потому что иначе ты бы имел
представление о том, что существуют такие игрушечные машинки, которыми
можно управлять по радио, посылая команды посредством специального
передатчика... В нашем же случае роль модели играла настоящая машина, и
оборудование для управления ею на расстоянии было чуть сложнее, чем у
игрушек, но суть дела от этого не меняется. Поскольку движение
осуществлялось по прямой и машина была оборудована автоматической коробкой
передач, управлять ею было не очень-то сложно, если допустить, что
оператор на протяжении нескольких месяцев проходил соответствующий
тренаж...
- Но тот, кто управлял "наутилусом", все равно должен был перемещаться
вместе с машиной, иначе радиоимпульсы отражались бы от высотных зданий,
которых в центре - море, - не сдавался упрямый Персианцев.
- Вижу, что в школе ты был круглым отличником по физике, - насмешливо
сказал я.
- И полностью с тобой согласен: оператор-радиолюбитель действительно
передвигался на сравнительно небольшом расстоянии от "наутилуса". То есть,
он ехал в другой машине.
- Но ведь за машиной Подопечного мчались мы и целый эскорт в лице
гаишников!
Между ним и нами даже муха не могла бы вклиниться!
- А кто тебе сказал, что оператор должен был ехать непременно за
"наутилусом"?
Согласись, ничто не мешало ему двигаться перед объектом управления.
Судя по всему, "наутилус" был напичкан аппаратурой, как сдобная булка -
изюмом, и там наверняка имелись телекамеры, позволявшие оператору
осуществлять телеуправление автомобилем. Ему достаточно было взглянуть на
экран своего монитора, чтобы почувствовать себя за рулем "наутилуса"!..
Кстати, именно этим объяснялось странное требование Сетова, чтобы посты
ГАИ не перекрывали дорогу и не останавливали дорожное движение по маршруту
следования "наутилуса": ведь иначе та машина, в которой передвигался
оператор, бросалась бы нам в глаза, как прыщ на лбу. В конце концов, ее
могли бы остановить бдительные стражи дорожного движения. А так она
затерялась в потоке попутных машин... Следующий вопрос?
Следующим оказался Камиль Копорулин. Именно он задал вопрос, которого я
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг