свои обязанности. И быть на своем рабочем месте во время работы. Ра-бо-тать!
Он многозначительно поднял указательный палец. Третий ждал, что будет
дальше.
- Так. - Первый, вытянув ноги под столом, откинулся на спинку кресла и
прикрыл глаза. - Докладывай, Третий.
- О чем? - удивился Третий.
- А что - не о чем? - в свою очередь, изумился Первый. - Ну, например, как
продвигается работа? - Слово "работа" он произносил всегда так, словно оно
должно было писаться с заглавной буквы, и никак иначе.
- Нормально продвигается, - осторожно сказал Третий. - А что?
- Может быть, не будем в кошки-мышки играть? - с неожиданным сарказмом
осведомился Первый.
- Не будем, - согласился Третий. С Первым лучше всего соглашаться сразу и
во всем, иначе проторчишь у него до конца рабочего дня.
- Вот так-то, - удовлетворенно проворчал Первый и опять умолк.
- Разрешите идти? - спросил Третий. "Была не была!" - подумал он.
Этот ход оказался удачным. У Первого даже нижняя челюсть опустилась.
- Куда это ты спешишь? - поинтересовался он.
- На свое рабочее место!..
- Ладно, действуй по плану, - важно разрешил Первый иопять устремил взгляд
в окно.
Не успел Третий спуститься на первый этаж, как прозвучал сигнал обеденного
перерыва, и тотчас дружно захлопали двери кабинетов, дружно залязгали ключи в
замках, и народ дружно устремился в столовую.
С местом в столовой Третьему опять не повезло. Он очутился за одним столом
с Тринадцатым, Седьмым и Восьмым, а эта компания никак не способствовала
повышению аппетита.
Сначала поговорили о делах. Дела, как всегда, у всех шли нормально. В том
смысле, что каждый был занят своим делом.
Жуя бифштекс и запивая его ананасовым соком, Тринадцатый поведал, что
прогноз погоды на завтра, который он составлял с самого утра, обещал быть
весьма благоприятным. В этом не было ничего удивительного, потому что погода
была неизменно отличной каждый день. Третий даже не представлял, что
климатическая ситуация в этом мире может быть какой-то иной.
Тем не менее вопрос о погоде вызвал интерес у Седьмого и Восьмого, и они в
который уже раз принялись обсуждать эту животрепещущую тему.
Третий перестал их слушать уже в самом начале. Тринадцатый к спорщикам
тоже особо не прислушивался, а продолжал бубнить себе под нос что-то о сложных
метеорологических процессах.
- Температурные кривые... Изобары давления...
Относительная влажность... - время от времени улавливал в его бурчании
слух Третьего.
Третий положил вилку и задумался. На душе было скверно. Да и голова болела
все сильнее. Он с горечью думал, что скоро закончится еще один день, а он
по-прежнему не продвинулся ни на шаг в своем стремлении поймать ускользающую
истину и опять не сумел ответить ни на один из поставленных самому себе
вопросов.
Он очнулся от горестных раздумий, когда Восьмой в пылу спора громко
заявил, с вызовом уставившись на Седьмого:
- А вот до Катастрофы погода была еще лучше! Третий решил, что пора
наконец попытаться расставить все точки над "i".
- "До Катастрофы", - повторил он. - Послушайте, люди, вот вы все
ссылаетесь на какую-то Катастрофу. Ну а кто-нибудь может мне сказать, что это
за катастрофа была? И когда? И из-за чего? И вообще?
Троица за его столиком сразу умолкла и с интересом воззрилась на него.
Третьему даже не по себе стало от таких пристальных взглядов, ни смотрели так,
будто он сморозил какую-то совершенно несусветную глупость.
- Ты что. Третий, издеваешься? - после паузы спросил Седьмой.
- Почему - издеваюсь? - возмутился Третий. - Я действительно ничего не
знаю о Катастрофе, хотя вы ее постоянно упоминаете!
- Да разыгрывает он нас! - сообщил Тринадцатый. - Любит, знаете ли,
пошутить наш Третий.
- Ну, знаете, - развел руками Восьмой, - шутки я понимаю. И даже сам шучу.
Иногда... Но чтобы вот так? - Он пожал плечами. - По-моему, это глупо!
Третий скрипнул зубами.
- Уж если кто над кем издевается, так это вы надо мной! - взорвался он. -
Ну почему, почему вы не хотите ничего мне объяснить, если что-то знаете?
Почему?!
Но его соседи по столику смотрели на него по-прежнему с сочувственным
сожалением, как порой взрослые смотрят на очень милого, но - увы! - дебильного,
отстающего в развитии ребенка.
И тогда Третьего осенило.
- А-а-а, - протянул он. - Наконец-то я понял, в чем дело! Просто вы и сами
ни черта не помните и не знаете! Вы лишь делаете вид, что вам все понятно! А на
самом деле вы - такие же пустышки, как я и как все остальные! Только зачем вы
притворяетесь умниками, а? Вот что я хотел бы понять!
Он не заметил, как голос его стал срываться на крик. На него уже стали с
недоумением оглядываться люди, сидевшие за другими столиками.
Тринадцатый перегнулся через стол и добродушно похлопал Третьего по плечу.
- Да ты ешь, Третий, ешь, - посоветовал беззлобно он. - Чего ты так
разошелся? Завтра же все равно будет отличная погода!
"Глас вопиющего в пустыне, - с горечью подумал Третий. - Кстати, откуда
это выражение всплыло у меня? Нет, не помню. Выходит, не нужны никому мои
дурацкие вопросы, абсолютно никого они не интересуют! Ну и черт с вами! Живите,
ешьте, спите, продолжайте работать и дальше! Никто ничего не знает и знать не
будет, потому что не хочет знать. Все логично и последовательно".
Глава 2
После обеда Третий вновь занялся переписыванием Книги. И опять он увлекся
этим бессмысленным занятием так, что сразу стали ненужными и куда-то сами собой
исчезли все сомнения, разъедавшие душу, и все вопросы, на которые не находилось
ответов, и все мысли, от которых начинала раскалываться голова. Бездумность
тупого труда была лучшим средством от отчаяния и от прочих отрицательных
эмоций.
И опять, словно сговорившись, Третьему активно мешали сосредоточиться. На
этот раз все почему-то искали Шестнадцатого. Куда-то запропастился этот
Шестнадцатый, не ведая, что он стал позарез необходим всем и каждому. Однако на
естественный вопрос Третьего, в чем подоплека всеобщей потребности в
спортсмене, ищущие отвечали крайне невразумительно. Через каждые десять минут
дверь кабинета Третьего приоткрывалась, внутрь просовывалась чья-нибудь голова
и осведомлялась - правда, каждая по-своему - не здесь ли находится
Шестнадцатый.
В конце концов Третьему надоело быть объектом всеобщего паломничества. Он
взял лист бумаги, написал на нем большими печатными буквами: "ШЕСТНАДЦАТОГО
ЗДЕСЬ НЕТ" - и прикрепил к наружной стороне двери.
Не успел он облегченно вздохнуть, как вскоре в дверь опять постучали и
всклокоченная голова Второго осведомилась: раз Шестнадцатый не здесь, то где он
может быть? Потом с подобным вопросом обратился Шестой, потом Пятая, потом
Десятая...
Третий выругался и содрал свое объявление. Как по мановению волшебной
палочки, розыск таинственно исчезнувшего Шестнадцатого тут же прекратился - то
ли спортсмен наконец-таки объявился, то ли отпала необходимость его искать.
Но Третьему уже не работалось. Он долго сидел, тупо перечитывая в Книге то
место, на котором остановился. С его точки зрения, это была обыкновенная
абракадабра:
"...с другой стороны, функция каждого элемента, представляющая собой
совокупность устойчивых внешних связей с другими элементами, обусловливается
специфическими свойствами данного элемента, а поскольку функции системы есть
интегративный результат функционирования ее компонентов, то функции таковых
являются результатом воздействия на них общесистемных функций, каковые, в свою
очередь..."
"Ну и пускай, - думал Третий. - Непонятно все это, ну и ладно. Обойдемся
без понимания. Книга - источник знаний, как утверждает Одиннадцатый. Охотно
верю. Только что же это за знания такие, которые не доступны ни мне, ни кому бы
то ни было? О чем эти знания? Нет, так, наверное, нельзя сказать. Ведь знание
бывает чего-то, а не о чем-то. Что-то я запутался. Интересно, а что там
дальше?"
Он лениво перелистал Книгу вперед, но голова тут же заболела еще сильнее,
и не стало ни сил, ни желания вдумываться в смысл мудреных слов и фраз, ни
стремления разбираться в пространных и бессмысленных - хотя, может быть,
наоборот, глубокомысленных - рассуждениях неизвестных авторов Книги. Третий
лишь увидел, что в Книге и на этот раз нет конца - на последней странице текст
вдруг обрывался словами:
"Следует и в дальнейшем активизировать человеческий фактор и таким
образом..."
- Вот таким вот образом, - сказал Третий неизвестно кому и сердито
захлопнул Книгу.
После этого он вышел в коридор. Очевидно, недавно тут прошел Девятый,
потому что повсюду виднелись свежие таблички с названиями предметов. Так, на
потолке через равные промежутки бумажки гласили:
"ВЕРХ", а на полу несмываемой краской было выведено: "НИЗ". Впрочем,
вскоре Девятый, видимо, все-таки засомневался в однозначности своих номинаций,
потому что дальше на полу было написано то "НИЗ", то "ПОЛ"...
Пока Третий стоял, раздумывая, куда бы податься, сверху по лестнице сбежал
Четвертый, неся в руке большой алюминиевый чайник, на котором крупными красными
буквами значилось: "ЧАЙ". Потом мимо Третьего пробежал куда-то Шестой.
Комбинезон его был еще сильнее промаслен, в углу рта дымилась сигарета, и
бурчал он на ходу что-то о сгоревших реле и о том, что ток идет в обход
какого-то там контура и что давно пора не то перематывать катушки, не то
сматывать уд очки...
А потом в конце коридора появился Двенадцатый, ведший под локоть Второго и
что-то вкрадчиво ему на ухо втолковывавший - скорее всего о предстоящем
собрании, что, мол, неплохо было бы выступить в прениях, что, дескать, ничего в
этом страшного нет, и так далее. Испугавшись, что Двенадцатый опять примется
уговаривать его, Третий с деловым видом устремился вправо по коридору и толкнул
дверь под номером пять.
Пятая, по своему обыкновению, вела телефонные переговоры. На столе перед
ней наличествовал ворох листочков, исчерканных каракулями, чертиками и прочими
бессмысленными изображениями, которые люди обычно рисуют, когда заняты своими
мыслями. Кроме того, здесь в обильном беспорядке валялись карандаши, скрепки,
кнопки и яблочная кожура, а из письменного прибора в виде пухлого голозадого
амурчика торчали толстые вязальные спицы.
- Чего тебе, Третий? Проблемы? - агрессивно осведомилась Пятая, зажав
ладонью микрофон трубки.
- Да нет, я так, - сказал Третий. - Просто вот зашел посидеть...
- А, - понимающе проронила Пятая. - Ну посиди...
Она указала на стул в углу кабинета. Третий уселся, предварительно
ознакомившись с табличкой Девятого:
"СТУЛ ГНУТОКЛЕЕНЫЙ", надежно приклеенной к спинке стула, и стал слушать
разговор Пятой с невидимым собеседником.
Правда, разговор этот был какой-то странный. Прижав плотно трубку к своему
натруженному до красноты уху. Пятая время от времени издавала отрывистые фразы
типа:
- А ты что? А он что? Ну и дурак!
Это длилось довольно долго и без перспективы ближайшего завершения, и
Третий хотел было уже подняться и уйти, как вдруг Пятая с напором заявила в
трубку:
- Да не слушай ты никого! Дерьмо все это! Ты лучше меня послушай, а я вот
что тебе скажу...
Она внезапно швырнула трубку прямо в хаос, царивший на ее столе, и
вскочила. Не обращая ни малейшего внимания на опешившего Третьего, стремглав
выскочила из кабинета, и стук ее каблучков, удаляясь, постепенно затих.
Третьего всегда разбирало любопытство, с кем Пятая разговаривает по
телефону. Он досчитал в уме до ста, но Пятая все не возвращалась. Наконец он
решился. Подкравшись к столу, схватил трубку и поднес ее к уху.
В трубке стояла мертвая тишина. Ни гудков, ни шорохов, ничего...
- Алло, - неуверенно позвал Третий. - Кто говорит?
Никто ничего не говорил. Судя по всему, телефон вообще не функционировал.
Третий пожал плечами и осторожно положил трубку на бумаги. Чувствовал он себя
полнейшим идиотом. Только теперь до него наконец дошло, что ни один телефонный
аппарат в городке сроду не работал. Но ведь он сам не раз слышал трели
телефонных вызовов, создающие в Рабочем корпусе столь деловую атмосферу!..
Интересно, кто бы мог звонить по неработающим телефонам?
Он невольно прислушался. Ему показалось, что где-то вновь настойчиво
звонит телефон. Он открыл дверь и высунулся в коридор.
Телефон действительно звонил - и не где-нибудь, а явно в его собственном
кабинете.
Сердце у Третьего екнуло и провалилось вниз. Почему-то ему вдруг
представилось, что если он успеет поднять трубку, то некто ответит на все его
вопросы, и тогда все непонятное будет объяснено, и тогда все в мире встанет на
место.
В несколько прыжков, которым мог бы позавидовать даже Шестнадцатый, он
оказался в своей каморке и сорвал с рычага пыльную трубку:
- Я вас слушаю!
- Это я тебя слушаю, - насмешливо откликнулся чей-то смутно знакомый
голос.
- В каком смысле? - растерялся Третий.
- Ну, что там стряслось? - нетерпеливо спросил голос.
- Где?
- Где, где, - передразнил голос в трубке. - Не у меня же! Что там у вас
происходит, в конце концов?!
- Понятия не имею. По-моему, все спокойно. Работаем, - проговорил Третий,
лихорадочно соображая, кем может быть звонивший.
- Ну а в окно тебе ничего не видно? - поинтересовался голос.
Третий на всякий случай глянул в окно.
- Нет, - с недоумением сказал он. - Там только Стена.
- Какая еще стена? - Чувствовалось, что собеседник Третьего готов
взорваться.
- Стена. С большой буквы, - пояснил Третий. Диалог с анонимным абонентом
ему тоже все больше не нравился.
- Ничего не понимаю, - заявил голос в трубке. - Может, я не туда попал?
- А кого вам надо? - грубо - совсем как Пятая - спросил Третий, начиная
злиться.
Но в трубке уже пошли, постепенно замирая, короткие гудки, потом они
совсем смолкли, и наступила обычная тишина. Телефон опять не работал.
Третий с досадой бросил трубку, сел за стол и обхватил голову руками.
Голова уже не болела, но был в ней какой-то густой туман, напоминающий то
жуткое марево, которое вечно висело над Стеной.
Условия задачи на глазах усложнялись, и таяла надежда на то, что
когда-нибудь ее удастся решить.
Не хотелось ни думать, ни что-либо делать. Хотелось так и просидеть до
конца рабочего дня, закрыв глаза и заткнув уши, чтобы хоть как-то отгородиться,
изолировать свое больное сознание от этого проклятого мира со всеми его
проклятыми секретами и загадками.
Но что-то не давало ему покоя. Это было почти физическое ощущение, что
если он сейчас перестанет напрягать свой мозг, это будет равносильно тому, что
он поднимет руки вверх перед невидимым, ненавистным врагом без лица и названия.
"Надо попытаться вспомнить, что было со мной раньше, - решил Третий. -
Начать со вчерашнего дня, постепенно все больше углубляясь в прошлое. Итак, что
я делал вчера? О чем думал, когда ложился накануне вечером спать? О чем думал,
когда проснулся вчера утром?
Господи, - с внезапным ужасом понял он, - я ведь абсолютно не помню своих
вчерашних мыслей! Как ел, пил, работал и общался с остальными - хоть и с
трудом, но припоминаю. Даже помню, как пытался в очередной раз взобраться на
Стену. Но вот о чем я думал и вспоминал вчера - напрочь отшибло!.. Что же это
такое? Так не может, не должно быть, но так получается. А уж если я до конца не
могу вспомнить вчерашний день, то что тогда говорить о более отдаленном
прошлом!
Ничего не выйдет, - с отчаянием думал он, растирая ноющие тупой болью
виски. - Наверное, скорее башка моя разломится на части, чем я что-то выдавлю
из нее!
А может, лучше и не пытаться, а? Если что-то тебе не по силам, то надо
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг