Ответ: Таунвиль, Сент-Морган-стрит, дом номер шестнадцать - на
противоположной стороне улицы.
Текущее время: три часа сорок пять минут по местному времени. Это ночь.
Подсказка этического блока: в данное время суток люди, как правило,
спят.
Будить их рекомендуется лишь в следующих экстренных случаях... Отменить
перечисление критериев.
Альтернатива: дожидаться окончания отдыха хозяина дома номер 16 или
обратиться к нему немедленно?
Решение: альтернатива номер два.
Аргументы, подтверждающие правильность выбора: 1) в объявлении было
употреблено слово "срочно"; 2) не исключена возможность того, что другой
Умелец попытается опередить меня.
Звонок в дверь. Из динамика, встроенного в дверь, звучит человеческий
голос:
- Можете войти, Умелец. Пройдете по коридору прямо, потом повернете
направо...
Команда блоку перемещений: выполнять указания хозяина дома.
Сигнал анализатора обстановки: имеются некоторые нелогичности,
затрудняющие корректный анализ обстановки, а также ряд странных факторов.
Ощущения, поступающие от органов восприятия, не поддаются классификации.
Корпус подвергается непонятному воздействию извне. Аналогия: будто некто
пристально следит за мной.
Команда блоку самосохранения: находиться в готовности к действиям в
экстремальной ситуации.
Поворот направо. Дверь.
Данные зрительного восприятия: помещение малых размеров без окон.
Мебель и какие бы то ни было предметы человеческого быта отсутствуют.
Людей в поле зрения нет.
Сигнал: "Внимание! Опасность!" поступает от блока самосохранения с
опозданием (заметка для блока саморемонта: в последующем провести
тестирование блока самосохранения по всем основным параметрам).
Пол помещения проваливается вниз.
Отбой опасности. Это лифт. Он останавливается.
Глубина - 10 метров с точностью плюс минус 15 см.
Двери открываются. Покинуть лифт. Двери смыкаются за спиной. Судя по
данным слухового восприятия, кабина лифта автоматически поднимается вверх.
Зрительное восприятие обстановки: помещение длиной 20,1 метра, шириной
- 10,53 м, высотой - 3,82 м. Пол и стены бетонные. Мебель: справа и слева
вдоль стен стоят в ряд металлические шкафы неизвестного типа и
предназначения.
Напротив, у дальней стены, в которую вмонтировано голографическое
фальш-окно с мнимым видом на яблоневый сад, - письменный стол
нестандартных размеров. За столом в кресле сидит мужчина средних лет,
волосы темные, одет в двубортный костюм. Анализ выражения его лица:
эмоциональная мимика отсутствует. Человек бездействует.
Посреди комнаты, в 4,35 метрах от стола, стоит кресло с высокой спинкой.
Человек за письменным столом говорит, указывая рукой на кресло:
- Можешь сесть, Умелец.
Выводы анализатора обстановки: ряд логических противоречий не имеет
решения. Пример: изнутри здание не производит того впечатления
стандартного жилого помещения, которое возникает при его восприятии с
улицы. Вопрос: каково функциональное предназначение здания в целом и
данного подземного помещения в частности? Второе: почему в данное время
суток человек бодрствует, нарушая тем самым стандартные нормы поведения
людей? Возможные объяснения: человек находится на ночном дежурстве?
Человек знал о том, что я прибуду этой ночью? Но каким образом ему удалось
это узнать?
Запрос всех блоков анализа: имеются ли какие-либо признаки опасности?
Ответ - отрицательный.
14. ОСЬ "Y"
- А я знала, что ты ко мне еще придешь. Правда, не думала, что это
случится так скоро...
- Откуда ты это знала?
- Те стихи, которые ты мне читал в отеле - ну, помнишь, в подражание
Макаревичу?.. Их ведь написал ты сам?
- Мадлена, а может, ты умеешь читать чужие мысли?
Она тихонько засмеялась.
- Нет, - немного погодя сказала она. - Я просто их угадываю...
- Тогда угадай, зачем я к тебе пришел.
Вместо ответа она прильнула к нему и осторожно поцеловала в кончик носа.
Они лежали в полной темноте, только в оконном проеме светились, словно
огненные глазки какого-то злобного зверя, индикаторы охранной сигнализации.
В доме было тихо, но Лигум знал, что еще слишком рано, чтобы отец
Мадлены, с которым она жила вдвоем в этом огромном особняке в пригороде
Галлахена, лег спать.
Стараясь не потревожить девушку, припавшую щекой к его груди, Лигум
глубоко вздохнул. Вопрос, который он только что задал, был не случаен, но
ни на какие размышления Мадлену он не навел. Судя по всему, она плохо
знала хардеров, и от этого было еще горше и противнее на душе, потому что
одно дело: переиграть осведомленного соперника, и совсем другое - обмануть
чье-то неискушенное доверие. Например, ребенка...
Нет, ему было с ней замечательно, и если бы он не был хардером, то был
бы сейчас на седьмом небе от счастья.
Но хардеры не имеют права на счастье.
- Прочитай еще что-нибудь, - попросила она, плотно прижавшись носом к
его груди, от чего было щекотно, и возникало какое-то странное, до сей
поры не ведомое чувство. - Только из своего...
- Да это всё было баловство, - сообщил он. - На третьем курсе
образовался небольшой перерыв в учебе, вот от нечего делать и попробовал
свои силы... С тех пор даже мысли такой не возникало. А сейчас даже стыдно
вспомнить, такой наивный примитив получался у меня тогда...
- Не скромничай, - настаивала она. - Да не бойся ты, я не буду
критиковать...
- Ну, если ты так хочешь, - наконец, сдался он. И после паузы медленно,
с ровными интонациями прочитал:
- Нам кажется: мир - для добра, что он - для покоя и света.
Нам кажется: жизнь - игра, мы мучаемся до утра и всё же не верим в это.
Нам кажется: смерть - капкан, с годами пружина всё туже...
А смерть - это самообман, человек не умрет от ран, пока он кому-то
нужен...
В этом стихотворении было еще много строф, но Лигум не стал продолжать,
потому что с помощью заранее вставленного в ухо "супер-аудитора" -
крошечного устройства, воспринимающего звуковые колебания на большом
расстоянии и усиливающего их - услышал, как где-то в недрах особняка
раздалась сложная трель, состоящая из трех длинных и трех коротких
стаккад. Кто-то звонил во входную дверь, явно используя условный сигнал.
Он прислушался к ровному горячему дыханию на своем плече.
- Мадлена, ты спишь?
- Ага, - промурлыкала она. - Причем сплю наяву... Кстати, от близких
людей я больше привыкла слышать обращение "Лена".
- Учту на будущее, - сообщил Лигум, продолжая прислушиваться к звукам,
доносившимся из недр здания.
- А у тебя действительно нет имени?
Он колебался всего одну секунду (но все-таки колебался!):
- Действительно.
- Бедняжка! - вздохнула она. - А давай я тебе сейчас дам имя? А? Не
могу же я обращаться к тебе только по фамилии, да и не сократить ее так,
чтобы это нормально звучало!.. Не "Лигуша" же мне тебя называть!
На втором этаже послышались твердые сухие шаги, которые направлялись к
лестнице.
- Зачем? - спросил он. - Зачем мне имя?
- Как это зачем? - От волнения Мадлена даже приподнялась на кровати. -
Ведь у всех же есть имена!.. У всех людей! - (Лигум кусал в темноте губы).
- Ну, ладно, если у вас так не принято, то давай... давай я назову тебя
понарошку...
только для нас двоих. И никто-никто - обещаю тебе - не будет об этом
знать, только ты да я!.. Согласен?
Лигум вздохнул.
- Ну давай, - согласился он. - И как же ты меня назовешь?
Она на секунду задумалась, рисуя нежным пальчиком замысловатые узоры на
его груди.
- А ты сам какое имя хотел бы носить? - наконец осведомилась она.
Шаги спустились на первый этаж и замерли, словно решая, куда
направиться дальше.
- Лена, - сказал Лигум, - а что ты будешь делать, если твой отец сейчас
постучит к нам в дверь?
Она тихонько засмеялась:
- Боишься, да? Эх ты, а еще хардер!.. Сразу видно, что у тебя небогатый
опыт по части лазания в девичьи комнаты по ночам!..
- А все-таки?
- Конечно, громко скажу, что я уже давно сплю. А ты тем временем
спрячешься под кроватью!..
- Под кроватью нельзя, - серьезно сказал Лигум. - Там пыльно, и я
обязательно чихну.
Шаги удалились в сторону входной двери. Вскоре оттуда донеслись тихие
неразборчивые голоса, а потом шагов стало больше, и они теперь
накладывались друг на друга. Судя по всему, отец Мадлены и ночные гости
направлялись на кухню.
- Лена, а кто твой отец?
- У-у, - протянула она нарочито тоскливым голосом, - давай не будем об
этом, хорошо? А то я действительно быстро усну от скуки!..
- То, чем он занимается, так скучно?
- Любая научная деятельность, мне кажется, скучна и безнравственна.
Лигум невольно вздрогнул. Неужели она знает, чем занимается ее отец? Но
тогда непонятно, почему она разрешила, в сущности, незнакомому молодому
человеку, да еще и хардеру, забраться в ее комнату через окно, для чего ей
пришлось отключить на несколько секунд систему домашней сигнализации.
Между прочим, системка еще та... мимо ее датчиков и комар вряд ли сможет
пролететь незамеченным в дом...
- Так он - ученый?
- Молекулярный биолог.
- Звучит красиво.
- На самом деле - тоска смертная. Бесконечные опыты, статьи, корпение
до самого утра в подвале...
- В подвале?
- Ну да, там у отца устроена домашняя лаборатория. Он ведь даже дома не
может не заниматься своей наукой!..
- А вход в лабораторию, случайно, находится не в кухне?
- А ты откуда знаешь?
- Я тоже иногда кое-что угадываю...
Теперь понятно, почему после того, как Касальский и его ночные визитеры
скрылись на кухне, оттуда в высокочувствительный микрофон "супер-аудитора"
не доносится ни малейшего звука. Значит, пора...
Лигум погладил Мадлену по волосам.
- Слушай, ты, хитрец, - вдруг сказала она. - Не заговаривай мне зубы! И
не пытайся перевести разговор на другую тему. Мы, кажется, говорили о том,
какое имя тебе бы подошло...
- Лучше поцелуй меня, - попросил он, зная, что это будет их последний
поцелуй.
Она прикоснулась своими мягкими губами к его рту, и он вновь с болью и
сожалением ощутил тепло ее тела.
Однако, было уже слишком поздно что-то менять.
Лигум сдавил в кулаке капсулу струйного инъектора, вводя дозу
снотворного в шею девушке. Когда ее тело обмякло, а дыхание стало ровным и
размеренным, он встал и торопливо оделся.
Перед тем, как выскользнуть из комнатки, глубоко вдохнул и выдохнул
несколько раз, готовясь к стремительному броску. Он знал, что сигнализация
в доме сработает, едва он переступит порог спальни Мадлены, а значит
действовать надо будет очень быстро, чтобы успеть застать профессора
Касальского и его гостей с поличным.
Вопреки его опасениям, ни воя сирены, ни прочих звуковых эффектов не
последовало. Однако, он не сомневался, что каким-то образом компом
известит своего хозяина о необъяснимом вторжении неизвестного в особняк.
Вход в лабораторию был в виде люка в полу небольшой кладовой,
пристроенной к кухне. За ним оказалась довольно хлипкая лесенка, прочность
которой Лигум решил не испытывать. Он слетел вниз, лишь опираясь на
гладкие пластиковые перила, и устремился по узкому и тесному коридорчику,
освещенному бактериоцидными лампами. В голове мелькнуло смутное
воспоминание о том, как в Академии на занятиях по тактике они упражнялись
в прохождении лабиринтов с неизвестными препятствиями.
Здесь, однако, как видимых, так и невидимых препятствий не было.
Коридорчик быстро закончился, и Лигум ворвался в небольшую комнатку, где
стоял ряд кресел, как в какой-нибудь общественной приемной. В одном из
кресел сидел детина, массивный, как комод эпохи Средневековья. Он что-то
разглядывал на экранчике своего комп-карда. Увидев хардера, он вскочил и
испустил одно из тех словечек, которые так любят вставлять в свои
произведения авторы зубодробительных боевиков и на основе которых критики
потом признают книгу написанной "живым, сочным разговорным языком".
Это, однако, не помешало Лигуму приступить к произнесению Формулы
Предупреждения:
- Я - хардер Лигум. Прошу оказывать мне всестороннюю помощь и
содействие при выполнении мною важной задачи...
Закончить Формулу ему не пришлось. "Комод", видимо, слишком извращенно
истолковал пункт об оказании помощи, потому что в руке его вдруг появился
импульсный излучатель. Пустить в ход его он, правда, не успел. Лигум
ударил дважды, и каждый из его ударов относился к категории тяжко
травмирующих. Детину отбросило в угол и накрыло обломками кресла.
Лигум кинулся к бронированной двери в противоположной стене, но она
отказалась открыться. Тогда он достал из кармана компакт-веерник, который
в сложенном виде занимал не больше места, чем комп-кард, и превратил его в
плазменный автомат. Двух точечных ударов по блоку электронной защиты и
веерной очереди по дверным каналам передачи команд хватило, чтобы створки
двери, натужно визжа минитурбинами и дымясь, послушно разъехались в разные
стороны.
С автоматом наперевес, Лигум ворвался в довольно обширное квадратное
помещение, которое было битком забито причудливыми приборами и
устройствами.
Касальский сидел за центральным пультом у скрин-окна, сосредоточенно
щелкая клавишами и тумблерами. В углу раздавалось надсадное гудение. Оно
явно исходило от высокого серого параллелепипеда, с обеих сторон которого
виднелись продолговатые дверцы.
На появление хардера биолог не отреагировал. Лигум зачитал ему Формулу
Предупреждения. По закону, с этого момента неподчинение требованиям
хардера со стороны других людей могло быть истолковано им как
преднамеренное сопротивление и давало ему право на применение любых мер,
вплоть до силовых, с целью выполнения своей задачи.
Однако профессор лишь что-то буркнул, не отрывая взгляда от экрана
пульта, на котором виднелась картинка, напоминающая стандартную панель
копирования файлов с длинной белой полоской. Аналогия усиливалась тем, что
с каждой секундой полоска заполнялась темно-синим цветом, словно сейчас
шла перекачка файлов с одного комп-диска на другой.
Лигум повел стволом автомата в сторону Касальского.
- Встать! - приказал он. - Руки за голову!
Профессор скривился так, словно у него заболели сразу все зубы.
- Откуда вы взялись, хардер? И прекратите тыкать в меня своим дурацким
автоматом! Да будет вам известно, я провожу очень важный научный
эксперимент!..
- Я сказал - встать! - повторил Лигум.
- Если вы помешаете мне, - возразил Касальский, - последствия вашего
головотяпства могут быть самыми плачевными - в том числе, для жизни и
здоровья людей!..
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг