произойти в том случае, если в их распоряжении имелись регры. Однако,
предпринятые мной... оперативные меры, скажем так... выявили, что никто из
потенциальных убийц и грабителей данными устройствами не обладал.
Оставалось предположить, что либо все они пользовались одноразовыми
реграми, либо коррекция их поступков осуществлялась не ими самими, а
кем-то другим, причем в централизованном порядке, потому что налицо была
целая система предотвращения преступлений... И тут вдруг чисто случайно
мне повезло...
* * *
Это было примерно шесть месяцев тому назад.
Каким-то образом Лигума занесло тогда в Парк забав и развлечений, и,
пытаясь найти кратчайший путь к выходу, он лишь еще больше заплутал в
лабиринте аллей, дорожек, двусмысленных указателей и устаревших знаков.
Вместо объявленного на предыдущем перекрестке летнего кафе почему-то
возвышался виртуальный тир, а на месте старой доброй комнаты смеха
оказался недавно возведенный автоматический торговый комплекс. Но хуже
всего дело обстояло с Кабинами Уединения. Не то их всех посносили в
последнее время бравые реконструкторы, не то они вообще были не
предусмотрены при проектировании Парка...
А между тем Лигуму эти Кабины вскоре понадобились позарез. Не потому,
что ему захотелось отдохнуть или поразмышлять о чем-то вечном,
непреходящем...
Уединение требовалось хардеру по одной простой и низменной причине:
отправить малую нужду - ведь Кабины были, помимо всего прочего, оснащены
превосходными биотуалетами...
Можно было бы, конечно, прибегнуть к помощи Советников, чтобы
установить местонахождение ближайшего общественного туалета, но это, по
мнению Лигума, было бы то же самое, что использовать комп-нот для игры в
крестики-нолики, и хардер влачился всё дальше в недра Парка, крутя головой
на все триста шестьдесят градусов, как ходячий локатор...
В конце концов, он оказался в совершенно глухом закутке, где не
наблюдались не только Кабины Уединения, но и вообще какие бы то ни было
признаки современной цивилизации. Здесь даже освещение отсутствовало, и
лишь слабый свет звезд, падавший с вечернего неба, позволял различать
смутные очертания кустов и деревьев.
Словом, обстановка была самой подходящей, чтобы справить нужду в
условиях, приближенных к природно-естественным. Но по своей врожденной
скромности Лигум решил углубиться подальше в заросли.
Сделав свое небольшое, но важное дело, хардер вдруг услышал неподалеку
чьи-то голоса. Первым его побуждением было как можно быстрее и незаметнее
покинуть свое укрытие. Но потом то, что Лигум услышал, заставило его
начать бесшумно подкрадываться в том направлении, откуда раздавались
голоса.
Голоса эти явно принадлежали взрослому мужчине и маленькой девочке.
Причем из разговора было очевидно, что собеседники не только не состоят в
отношениях родства, но и вообще познакомились совсем недавно. Диалог был
классическим, многократно запечатленным в книжных и киношных "ужастиках"...
- Скажи, что ты больше всего хотела бы, Алечка? - спрашивал мужской
гугнявый голос.
- Не знаю... - отвечал тонкий девчоночий голосок.
- Да ты не стесняйся, я действительно хочу тебе сделать приятное! -
Слово "приятное" мужчина произнес как-то странно. - Любой подарок, смотри,
у меня есть деньги, много денег!.. Только скажи, что ты хочешь - и я куплю
тебе это!
- Ну, даже не знаю, дяденька... Вообще-то мне нравятся такие куклы,
которые растут, ходят и разговаривают... знаете?.. Их еще называют
кибер-игрушками... Мама мне обещала подарить такую на день рождения, но
это будет только через неделю...
- Зачем так долго ждать, милая Аля?.. Кстати, мне тоже нравятся такие
маленькие куколки... как ты... Договорились: когда мы с тобой выйдем из
Парка, я сразу же куплю тебе такую куклу. Обещаю!.. Ты мне веришь, Аленька?
- Верю...
- А ты меня не боишься?
- Нет, что вы, дяденька!.. Вы такой забавный! Мне с вами интересно...
- А сейчас будет еще интереснее...
Пауза. Потом детский испуганный голос:
- Ой, дяденька, что это вы делаете? Зачем?.. Отпустите меня!
- Тихо, Алечка, тихо!.. - уговаривал напряженным голосом девочку
мужчина.
Лигум перешел на бег, на ходу извлекая из наплечной кобуры разрядник.
Голоса звучали где-то рядом, но акустика в этом уголке Парка была
обманчивой, и трудно было определить, откуда именно они доносятся...
После короткой паузы голос мужчины раздался снова, но теперь в нем
произошла разительная перемена.
- Вот что, девочка, - сказал он. - Сейчас же иди домой, слышишь?.. И
никогда больше не будь такой доверчивой дурочкой!.. Я ведь мог бы тебя
убить здесь - и никто не помешал бы мне, ты понимаешь это? Разве можно
ходить в парк с незнакомыми мужчинами? Да еще в темноте!.. Разве тебе мама
никогда не объясняла этого?
- Объясняла, - смущенно пролепетала девочка. - Только... только я
всегда забываю об этом... Дяденька, а вы... вы шутили, когда говорили, что
купите мне куклу?
- Какую еще куклу?! - рассердился мужчина. - А ну - быстро домой! Чтобы
я тебя больше здесь не видел!..
Кусты перед Лигумом затрещали, расступаясь, и прямо на хардера
устремилось худенькое детское тельце. Это была девочка лет восьми. От
испуга она вскрикнула, когда Лигум поймал ее.
- Он что-нибудь сделал тебе, Аля? - стараясь говорить как можно мягче,
спросил хардер.
- Нет, - призналась девочка. - Только сначала напугал... У него есть
очень страшный ножик...
- Постой здесь, - сказал Лигум и кинулся через кусты.
На небольшой полянке, освещенной светом звезд, опустив голову, сидел
мужчина.
Лигум направил на него ствол разрядника.
- Встать! - сказал он. - Руки за голову!..
Мужчина вздрогнул и поднял голову. Хардер достал ультрафиолетовый
фонарь и посветил ему в лицо.
- Что вам надо? - пробормотал мужчина, вставая и закрываясь от чересчур
яркого света. - Кто вы?..
Лигум представился и произнес Формулу.
Потом опустил разрядник и обыскал задержанного. Аля была права. В
кармане его пиджака обнаружился устрашающего вида складной нож с
вибронасадкой, позволяющей запросто резать пополам даже стальные прутья.
Комп-кард, лежавший в другом кармане, при включении показал, что его
владелец - Кин Артемьевич Изгаршев, сотрудник Института социоматематики...
- Что такое, хардер? - ныл Изгаршев, переминаясь с ноги на ногу. - Я же
ничего не сделал!..
- Но почему? - тут же подхватил Лигум. - Признайтесь, почему все-таки
вы отпустили девочку живой и невредимой? Что - совесть взыграла?..
- Отпустите меня! - попросил математик. - Ну что за народ, а?!.. За
убийство - арестовывают, за отказ от убийства - тоже!.. И куда бедному
маньяку прикажете податься?..
Лигум отпустил его, и он опять бессильно повалился на траву. С ним
что-то явно происходило. Причем не в физиологическом, а, скорее, в
психологическом плане... Что-то менялось внутри него, и Лигум понял, что
это было...
Хардер нагнулся и схватил несостоявшегося растлителя малолетних девочек
за воротник. Встряхнул его что было сил.
- Кто вас отправил в прошлое? - приблизив свое лицо к лицу Кина,
спросил он. - Быстро говорите!.. Это очень важно, поймите, черт бы вас
побрал!.. Кто?..
Взгляд Изгаршева на секунду прояснился.
- Эдукатор Теодор, - пробормотал он, как бы разговаривая сам с собой.
- Фамилия? - взревел Лигум, но было уже поздно.
Допрашиваемый стал тереть лицо ладонями, словно смывая с них невидимую
пленку, а потом недоуменно воззрился на хардера:
- Фамилия? - переспросил он. - Чья фамилия?.. Мою вы и так уже знаете!..
- Кто такой эдукатор Теодор? - по инерции спросил еще Лигум, хотя в
душе знал, что это бесполезно.
- Кто-кто? - искренне удивился Изгаршев. - Вы, случайно, не пьяны,
хардер?..
Всё было ясно.
Лигум отпустил задержанного, повернулся и пошел прочь. Девочки в кустах
уже и след простыл, но теперь это не имело никакого значения...
* * *
- Хорошо, что у вас такая редкая профессия, - сказал мне Лигум, завершив
свой рассказ о случае в Парке. - Именно ее экзотическое наименование и
явилось ключом, чтобы найти вас... Правда, сначала поиск осложнялся тем,
что такое слово вообще отсутствовало в Перечне специальностей, и я принял
было его за кличку, но это мне ничего не дало. Потом я додумался перевести
этот термин с латыни и получил значение "воспитатель". Оставалось
определить, где в настоящее время трудятся воспитатели. Я перерыл кадровые
базы данных о персонале дошкольных учреждений, лицеев, интернатов,
спортивных и летних лагерей - но всё было напрасно. Кое-где мне
встречались ваши тезки - ведь вы, к сожалению, не единственный в мире, кто
носит имя Теодор - и требовалось много дополнительного времени, чтобы
установить, что они не могли иметь никакого отношения к Кину Изгаршеву...
Когда я уже зашел в тупик, мне на глаза случайно попалась одна из статей о
тюремно-исправительных учреждениях, из которой я узнал, что, оказывается,
и в пенитенциариях работают воспитатели. А когда я вышел на вашу контору,
да еще и узнал, что, с легкой руки доктора Бурбеля, воспитателей здесь
называют эдукаторами и что здесь работает некий Теодор Драговский -
проблема была полностью исчерпана... Эй, что с вами?
Видимо, бессонная ночь, вкупе с неподвижным сидением на стуле под не
очень-то выразительный голос моего собеседника, давала о себе знать. Я
поймал себя на том, что то и дело проваливаюсь в липкую дремоту, и тогда
голос хардера доносится меня какими-то обрывками, будто между ним и мной
воздвигается и вновь исчезает звуконепроницаемая стеклянная перегородка...
Лигум полез свободной рукой в карман и через секунду бросил мне на
колени небольшой серый диск.
- Я вижу, вы плохо спали в последнее время, - сказал он. - Возьмите,
это "виталайзер", он придаст вам заряд бодрости...
Что ж, прилив бодрости и силы мне сейчас не помешал бы... Поэтому я не
стал напускать на себя благородную гордость типа "Мне не нужны подачки от
врага!", а закинул серый кружок в рот. Как и электротаб, это был, скорее
всего, растворимый молекулярный чип, потому что буквально через несколько
секунд после того, как я проглотил хардерский стимулятор, мне сразу стало
легче, и сон улетучился сам собой.
И тогда до меня дошло, наконец, почему рассказ хардера о его встрече с
несостоявшимся убийцей девочки Али вызвал у меня какие-то неясные аналогии.
- Постойте-ка, хардер, - ошарашенно сказал я. - Выходит, что Кин тогда
и вправду не стал убивать?..
- Что вы предпочитаете: честное хардерское слово или мою голову на
отсечение? - саркастически, но всё с тем же непроницаемым лицом
"а-ля-робот"
ответствовал человек в кресле Установки.
Судя по всему, он не врал. Да и какой смысл ему было обманывать меня?
Я отвернулся. Признаться, рассказ моего противника буквально выбил меня
из седла.
Неужели Кин Изгаршев, он же Ник-Без-Лица, не имеет никакого отношения к
гибели моей дочери? Неужели полгода назад он сумел перебороть свои
низменные побуждения и не стал кровавым охотником за женщинами и девочками?
Но тогда кто этот Потрошитель-Невидимка?!..
Нет, этого не может быть!.. Интуиция говорит мне, что это он, безумец с
ученой степенью, обагрил руки кровью Кристины, а я привык верить своей
интуиции.
Ведь на ней, в сущности. строится вся наша эдукаторская работа...
- Вот что, хардер, - сказал вслух я, - давайте отставим все эти басни
насчет мгновенного перевоспитания преступников-маньяков... Скажите прямо:
что вам от меня нужно?
Несколько секунд он молча смотрел на меня, перекатывая на скулах
желваки.
Потом объявил, небрежно постучав стволом своего чудовищного оружия по
корпусу Установки:
- Собственно, я мог бы превратить то поистине дьявольское устройство,
которым пользуетесь вы и прочие... эдукаторы вашего Пенитенциария, в груду
не подлежащего восстановлению металлолома еще до вашего прихода... Но мне
хотелось, чтобы вы сами поняли всю вредность ваших действий...
- Вредность? - удивленно переспросил я. Запираться дальше явно не было
смысла. - Что же вредного вы видите в том, что я спасаю заблудшие души
убийц и их жертв от гибели?
Он опять поморщился, и это получилось у него неожиданно очень
выразительно.
- Бросьте, Теодор, - сказал он так, будто мы с ним были давними
хорошими знакомыми. - Не надо обманывать самого себя... Деятельность ваша
наносит огромный вред человечеству, и вы это прекрасно знаете.
- Ну какой вред, какой? - подался я в его сторону. - То, что наша
Установка дает раскаявшимся шанс на исправление, а тем, кто приводит в
исполнение приговор, - возможность избегать вынужденной жестокости по
отношению к преступникам - это, по-вашему, вред?!.. То, что мы возвращаем
людей обществу, а не калечим их бессмысленным тюремным заключением или
варварским использованием на каторжных работах... я уж не говорю о
смертной казни... - это тоже, на ваш взгляд, вред?!.. Подумайте сами,
раньше любое убийство было как бы двойным, потому что сначала погибала
жертва, а потом общество казнило преступника! На протяжении многих веков
было так, и не могло быть иначе по той простой причине, что не было
средств, способных менять прошлое!.. А возьмите мелкие правонарушения -
кражи, мошенничество, хулиганство... Человек, совершивший по глупости одно
из таких преступлений на заре своей молодости, потом на всю жизнь был
обречен на то, чтобы быть преступником, потому что, отсидев один срок, он,
в случае следующего конфликта с законом или органами правопорядка, нес
более суровое наказание как рецидивист! Да и само пребывание в "зонах",
вместе с прожженными "авторитетами" преступного мира, неизбежно
накладывало пагубный отпечаток на сознание и моральный облик
осужденного... Так разве можно назвать вредной мою попытку изменить этот
порядок вещей?
- Да, - невозмутимо сказал Лигум, - можно. Вы прекрасно расписали те
плюсы, которые, несомненно, имеются в отношении применения регров для
перевоспитания преступников... Но именно эти явные выгоды и делают вредной
вашу затею. Потому что вы создаете опасный соблазн для человечества. Он
заключается в том, что, рано или поздно, ваша деятельность выйдет из
подполья и станет публично известной... И тогда каждый, кто будет стоять
на пороге совершения преступления, будет уверен:
добрые дяди-эдукаторы дадут ему шанс исправиться, так почему бы не
испытать хотя бы однажды это сладостное ощущение вседозволенности?.. И
тогда каждый, кто раньше боялся стать жертвой преступников, сможет
избавиться от этого постоянного страха, а это приведет к перевороту в
сознании людей... Слишком много соблазнов возникнет, а людей нельзя
соблазнять, Теодор.
- И потом, - продолжал он, так и не дождавшись возражений от меня, -
преступления ведь не всегда бывают такими, за которые законом
предусмотрено наказание... Те изменения, которые неизбежно произойдут в
людях после легализации регров, наложат отпечаток и на мораль, и на
взаимоотношения между личностями. И тогда зло, которое вы так стремитесь
отменить и не допустить, перетечет в иную сферу - в сферу
нравственности... Вы не допускаете, что в мире может стать меньше убийств
- но больше лжи? Будет свято соблюдаться заповедь "Не укради" - но станет
больше прелюбодеяний? Не только святое место пустым не бывает, Теодор, но
и место зла...
Я хмыкнул:
- А вы не противоречите самому себе, хардер? Ведь если допустить, что
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг