- Ты это, Глоб... давай короче! - нетерпеливо восклицает проверяющий.
Значит, меня он принимает за некоего Глоба. Что ж, спасибо и на этом.
- Ну, это... приходит он на рогах... а ключ потерял... и комп-карда
нет... тоже потерял... - Пользуясь интервалами между этими обрывками фраз,
мне наконец удается вызвать Советника по Персоналиям и сформулировать свой
запрос. Теперь нужно будет ждать и тянуть время, пока система
идентификации задействует один из многочисленных спутников слежения - если
он, конечно, в этот момент болтается где-нибудь над нашими головами - а
тот передаст номер фургона в компьютерную сеть, и там, в базе данных,
будет найдена карточка владельца этого грузовика - если, конечно,
шайка-лейка не орудует по фальшивым документам... - Короче, барабанит он
вовсю в дверь своей квартиры, жена подходит и спрашивает: "Кто там?"... А
в ответ - молчание. Только она отошла - опять кто-то стучит. Она снова:
"Кто там?" - и снова никто ей не отвечает...
- Да слышал я этот анекдот! - вдруг перебивает меня голос за дверцей
фургона. - Ты, Глоб, нам мозги не компостируй, или отвечай на мой вопрос -
или...
Или ты свихнулся там?
"Водителя фургона зовут Барнольд Акит", сообщает голосок в
микропередатчике в моем ухе. "Груз также сопровождают..."
- Если кто-то из нас и свихнулся, так это ты, Барни, - громко говорю я.
- Лучше бы тормознул у какого-нибудь заведения, да холодненьким пивком
угостил бы нас с напарником!...
Один из проверяющих облегченно отдувается, а другой под влиянием той же
эмоции сплевывает себе под ноги.
Потом водитель с напускной строгостью говорит:
- Морда треснет!.. Лучше следите за сохранностью груза, черти, а то,
если что, с нас потом три шкуры спустят!.. Поехали, Арт!
На этом общение через стенку заканчивается, и шаги удаляются к кабине.
Я перевожу дух и обессиленно опираюсь плечом о штабель коробок. По
моему лицу течет, и под мышками течет, и по спине льются целые ручьи
пота... Голова моя кружится от паров усыпляющего газа, которые мне
частично пришлось вдыхать во время высказываний с приподнятым респиратором.
Турбина набирает обороты, и грузовик устремляется дальше по шоссе.
Один из охранников по-детски шевелит губами во сне и ворочается.
Медлить нельзя, Глоб и его напарник вот-вот очнутся.
Я достаю из набедренного кармана прибор, напоминающий обыкновенный
фонарик в круглом корпусе. Только предназначен он не для освещения, а для
того, чтобы бесконтактным способом выводить из строя электронную
аппаратуру. Достаточно провести его невидимым "лучом" по штабелю коробок с
"реграми" - и их начинка превратится в бесполезное скопление микросхем и
прочих деталей. Может быть, в "регре" есть еще какие-нибудь блоки, что-то
вроде биосенсорных чипов, этого я не знаю, но хотя бы один транзистор или
конденсатор там тоже присутствует, а его сбой автоматически приводит к
выходу из строя всего чудо-приборчика.
Совсем как в случае с пассажирским лайнером "Этернель", только там
повреждение тонкой трубочки привело в итоге к взрыву и гибели людей, а
выход из строя "регра", к счастью, не вызовет столь трагических
последствий...
"Разве?", ударяет вдруг меня неожиданная мысль. Ты так уверен, Даниэль,
что твоя самодеятельность не вредит людям?
Но ведь ты лишаешь их чего-то, что, может быть, ценнее всего на свете -
надежды. Надежды на чудо. На то, что всё можно начать заново. На то, что
можно исправить ошибки, не допустить преступлений, спастись самому и
спасти своих родных и близких...
В моей голове, как на мысленном экране, стремительно проносятся эпизоды
из жизни других людей, о которых я слышал или читал когда-то и которые
врезались в мою память. Они могут служить наглядным примером тех заветных
надежд, которых я собираюсь лишить человечество...
... Попавший в автокатастрофу человек раскаивался перед смертью,
зафиксированной камерой вовремя подоспевшего репортера, в том, что он
шесть лет назад бросил свою жену с годовалым ребенком и все эти годы не
вспоминал о них.
И теперь у таких, как он, не будет шанса отменить свой давний подлый
поступок...
... Женщина, принимая участие в телевизионном ток-шоу, кляла себя за
то, что согласилась когда-то связать свою судьбу с
киноактером-алкоголиком. Она долго боролась за то, чтобы избавить мужа от
порока, а тот, излечившись от пристрастия к спиртному, бросил ее и
связался со смазливой топ-моделью. И теперь бывшая верная жена уже не
сможет вернуть себе пятнадцать лет жизни, выброшенных ею на ветер за время
несчастливой супружеской жизни...
И отныне матерям, родившим страшных мутантов или детей с неизлечимыми
аномалиями, не суждено будет своевременно прибегнуть к аборту, дабы не
допустить появления на свет уродцев...
И отныне врачу, у которого на операционном столе умрет пациент из-за
нелепой ошибки или небрежности, суждено отбывать срок заключения, к
которому приговорил его суд, и у него не будет возможности спасти того
больного от смерти, а себя - от тюрьмы...
А молодая мамаша, у которой неизвестные похитили коляску с грудным
младенцем, так и не сумев оправиться от горя, покончит жизнь
самоубийством, потому что ей нельзя будет вернуться в тот роковой день,
когда она решила заглянуть в магазин на несколько минут, оставив у входа
коляску с малышом без присмотра...
А что касается трагических последствий, то подумай, Даниэль, о тех
несчастных, которые отчаялись найти смысл в своем существовании или
потерпели крах в борьбе с жизненными неурядицами. Ты нажмешь кнопку на
своем "убийце приборов", а по миру прокатится волна добровольных смертей,
и кто-то выстрелит себе в висок, накинет петлю на шею, проглотит горсть
таблеток или шагнет в окно с большой высоты. Если же у бедняги совсем
откажет разум, то он может выкинуть и что-нибудь покруче - например,
взорвать себя вакуумной миной, но не в уединенном уголке, а в центре
города, чтобы забрать с собой на тот свет десятки других людей. Или
направить на всей скорости взятый напрокат аэр в жилой высотный дом...
И в гибели всех этих разуверившихся, не сумевших приспособиться к жизни
или опустившихся людей, в конечном итоге, будешь виновен ты, Даниэль.
Ведь, по большому счету, отныне вовсе не "регр" следует называть
"скульптором судеб", а тебя, взвалившего на свои плечи этот груз...
Почему же тебе так хочется отобрать у людей последний шанс на счастье и
благополучие? Не потому ли, что ты подсознательно завидуешь им, так как
сам раз и навсегда лишен возможности жить так, как они?..
Задумайся, а стоит ли такой цены естественное и самостоятельное
развитие человечества?
Да, применение "регров" приведет к тому, что всё кардинальным образом
переменится в мире, и цивилизация станет совсем иной, и сами люди будут
другими, но почему ты этого так боишься, Даниэль? Ведь "другие" не
обязательно значит "хуже" или "лучше". Просто другие, вот и всё...
Я встряхиваю головой, чтобы сбросить с себя липкие, коварные мысли,
которые опутывают меня незримой паутиной и лишают меня решимости.
Наваждение какое-то!..
Может быть, здесь, в кузове, вмонтирован гипноиндуктор, который
срабатывает автоматически при чьей-либо попытке покуситься на драгоценный
груз? Ведь раньше, нейтрализуя "регры", ты ничего подобного не ощущал. Так
в чем же сейчас дело?
И тогда со дна моей души всплывает, как освободившийся от груза на
ногах труп утопленника, ответ. Оказывается, подсознательно я постоянно
отдавал себе отчет в том, что вовсе не хочу быть безжалостным, уверенным в
своей правоте уничтожителем преждевременных изобретений, меашющих
естественному прогрессу. И не против создателей "регров" я боролся до сих
пор, и не с Шермом сражался один на один, а против себя самого...
А это такая борьба, в которой нет и не может быть ни победителя, ни
проигравшего.
И, осознавая эту горькую истину, я поднимаю излучатель, чтобы навести
его на коробки с "реграми". Однако рука моя сама собой опускается на
полпути.
Скрипя зубами, я во что бы то ни стало стремлюсь превозмочь свою
слабость.
Но почему-то сил у меня остается всё меньше и меньше...
Часть вторая. Эдукатор
"Другого мы боимся, другого! Мы боимся, что они начнут творить здесь
добро, как ОНИ его понимают!" (Аркадий и Борис Стругацкие. Волны гасят
ветер)
Глава 1
- А знаете, почему у вас ничего со мной не получается и не получится? -
осведомился Кин Изгаршев.
И сам же ответил на свой вопрос:
- Потому что, если говорить объективно, а не философски, у вас нет
твердой научной базы, Теодор! А между тем, как вам должно быть прекрасно
известно, формирование комплекса вины у осужденного - сложный
диалектический процесс, не допускающий категорических выводов и оценок, и
он должен основываться прежде всего на научном подходе... Это я цитирую, -
пояснил он, - вашего несравненного Бурбеля.
Бурбеля он упоминал за время нашего сегодняшнего разговора уже раз
десять.
У меня вдруг заныл желудок, хотя пообедал я совсем недавно и вовсе не
острыми блюдами. Принять электротаб, что ли?.. Только ведь этот подлец,
завидев, что я глотаю таблетки, сразу восторжествует: довел, мол,
эдукатора до ручки!..
Нет уж, лучше потерпеть...
Мой подопечный, отъявленный негодяй и сволочь Кин Изгаршев сидел на
высоком табурете, надежно привинченном к полу, и, судя по его манерам,
чувствовал себя бодро и уверенно. Будучи кандидатом социоматематических
наук, он вообще любил порассуждать на отвлеченные темы, и, скорее всего,
именно поэтому к нему в ячейку частенько заглядывал уже не раз упомянутый
им Бурбель.
Видно, я казался Кину слишком слабым идейным оппонентом, потому что с
самого начала в общении со мной он избрал менторский тон, словно я
готовился к защите диссертации, а он был моим научным руководителем.
- В данном случае, - положив ногу на ногу, продолжал Изгаршев, - то
бишь, в моем случае, - тут же поправился он, - результат ваших стараний
неизменно будет адекватен используемой методологии, которая не отличается
ни новизной, ни оригинальностью... Я бы даже сказал, что она глубоко
ошибочна, потому что нельзя мерить всех людей одной и той же меркой и
избирать по отношению к таким, как я, тот же подход, что и к бродягам и
пьяницам... Но вы особо не расстраивайтесь, Теодор, в наше время
методологические ошибки наиболее распространены. Многие, даже достаточно
видные, ученые грешат неверной методологией - это в лучшем случае, а то и
вообще обходятся без нее... И это объективный, а не философский факт...
Боль в моем желудке усилилась.
Я вновь мысленно увидел кадры комп-реконструкции некоторых эпизодов из
досье своего подопечного, и у меня вновь возникло острое желание для
начала съездить кулаком по его ухмыляющейся остроносой физиономии, а потом
заставить его отжиматься от пола до судорог в мышцах, и когда он будет уже
не дышать, а загнанно хрипеть с присвистом, пытаясь в тщетных корчах
отлипнуть от бетонного пола, то прицельно врезать носком ботинка несколько
раз по печени и по ребрам...
Возможно, Аксель Комьяк по кличке Коньяк на моем месте так бы и
поступил.
Но, во-первых, Аксель, в отличие от меня, был надзирателем; во-вторых,
я подозревал, что Бурбель чаще всего переключается на ту ячейку, где сидит
его "любимчик", а в-третьих, я отлично сознавал, что подобная
"методология" ни на шаг не продвинет меня к достижению стоящей передо мной
цели, потому что Изгаршев просто откажется вести со мной беседы - и дело с
концом...
Поэтому я лишь вздохнул и, стараясь не глядеть на человека на табурете,
произнес казенным голосом:
- Осужденный Изгаршев, давайте-ка вернемся от абстрактных материй к
конкретным вопросам... Вот одна из ваших жертв - самая первая...
Я тронул сенсор на своем наручном пульте, и, сбоку от нас, на фоне
безжизненно-матовой "стены" силового поля, возникло изображение
девятилетней девочки в клетчатой юбочке и белоснежных гольфах. Голограмма
была любительской, но достаточно четкой для того, чтобы в первые секунды
принять ее за натурального человека.
- Как ее звали, я надеюсь, вы не забыли? - небрежно осведомился я.
Не отрывая взгляда от улыбающегося детского личика, Кин пожал плечами:
- Эллиса?.. Нет-нет, постойте, та была чуть постарше.. Не припоминаю.
Не то Галя, не то Валя...
Вот гад, подумал я. Вздумал изображать из себя склеротика!..
- Аля ее звали, Алевтина, - всё тем же скучным тоном подсказал я. - Она
встретилась вам накануне своего дня рождения. Кстати, мать обещала
подарить ей игрушечного робота - не знаю, рассказывала ли Аля вам об этом.
Но девочка так и не дождалась этого подарка, потому что встретила вас...
Я сменил кадр, и теперь на голограмме лицо Али было таким, как в тот
момент, когда ее нашли в глухом закутке Парка забав и развлечений: с
многочисленными ссадинами и синяками на лбу и щеках, с запекшейся кровью
от глубоких порезов бритвой на шее. Рот девочки был широко открыт, и
казалось, что Аля тщетно пытается прокричать что-то людям и после смерти.
Но на лице Изгаршева не дрогнула ни единая жилка.
- Послушайте, Теодор, вы напрасно пытаетесь вызвать во мне жалость к
жертвам, - равнодушно заметил он, монотонно покачиваясь на табурете. - Я
этой заразной болезни, к счастью, не подвержен. Своеобразный иммунитет,
знаете ли...
Кстати, существует одна любопытная теория, согласно которой так
называемая любовь к ближним своим - непозволительная роскошь в контексте
проблемы выживания рода человеческого!.. Не слышали?
- Да не пытаюсь я вас разжалобить, Изгаршев, - отмахнулся я от его
болтовни. - Мне просто до сих пор непонятно: что побудило вас, человека
физически, ментально и психически нормального, заняться охотой на людей и
причем именно в тот день, ни раньше, ни позже?.. Что произошло с вами
тогда? И почему вы так упорно не желаете сохранить жизнь тем несчастным,
что пострадали от ваших рук, а значит - и самому себе?!..
- Видите ли, э-э... - протянул Изгаршев ("Не хватает еще, чтобы он
назвал меня, по старой привычке, коллегой", подумал я), - видите ли,
Теодор, вы совершенно правильно относите эту... Алю, кажется?.. к числу
несчастных жертв.
Ведь для того, чтобы человечество могло не просто выжить, но и
двигаться вперед тернистыми путями эволюции и самосовершенствования, ему
обязательно требуются жертвы. Возможно, объективно, а не философски
говоря, вам мое заявление покажется чересчур... э-э... кощунственным,
поскольку жертвой оказался ребенок, но что, если в нынешних условиях
нельзя иначе?..
- Погодите, Кин, - оторопело перебил я своего собеседника. - Что-то я
никак не пойму вас. Про какие условия вы ведете речь? И что это за бред о
самосовершенствовании человечества?
Изгаршев снисходительно усмехнулся.
- В том-то и заключается ваша беда, - высокомерно сказал он. - Впрочем,
не ваша лично, но всего вашего общества... Вы предприняли лихорадочные
усилия, чтобы в корне ликвидировать преступность. Вы применяете в этих
целях секретные новинки научно-технического характера. Вы создали и
используете для этого специальную социальную группу в лице хардеров. И что
же? Да, кое-что вам удалось... Так, вы практически свели к нулю
преждевременную смертность населения. В мире почти не стало убийств - ни
умышленных, ни случайных, ни непреднамеренных... Сегодня уже надо искать
днем с огнем на всех континентах и даже в космосе, чтобы отыскать злодея
или убийцу! Но что из этого получилось, обективно, а не философски говоря?
Неужели вы на самом деле считаете, что страх смерти не нужен человеку?
Неужели вы не понимаете, что, вторгаясь в естественный ход событий и
искажая его так, как вам угодно, вы, наоборот, наносите вред себе?!.. Да
вы посмотрите, на кого стали похожи люди!.. У них на глазах можно убить
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг