кинулись предлагать свой искейп направо и налево? Кто вам дал право в
одиночку решать вопросы, имеющие значение для всей планеты?
Шерм косится на меня.
- Вы все-таки гораздо глупее, чем я ожидал, - вздыхает с притворной
жалостью он. - Или просто притворяетесь таким... Между прочим, сами-то вы
тоже действуете против нас по своей инициативе. Я тут наводил справки, и
оказалось, что о вашей погоне за "реграми" никто в руководстве Щита и не
ведает.
Самодеятельностью изволите заниматься, дружище, самой настоящей
самодеятельностью!..
- И что из этого? Я буду бороться до тех пор, пока не выведу ваших
хозяев на чистую воду!
- Каких еще хозяев?
- Вы же сами сказали - "против нас"!.. Кстати, не могли бы вы пояснить,
кого конкретно вы имели в виду?
- И не надейтесь, - сухо отрезает Шерм. - Вы зря думаете, что сможете
выведать у меня на имена, адреса и прочие данные о моих друзьях. Максимум,
что я могу вам рассказать - и то лишь для того, чтобы вы не обольщались,
что из ваших воинственных потуг что-то выйдет - так это о Мече вообще...
- О Мече? - переспрашиваю я.
- Помните, я говорил вам при нашем знакомстве о том, что люди всё
больше начинают бояться и ненавидеть нас, хардеров? И это вполне
объяснимо, если учесть нашу страсть к конспирации и отчуждение от всего
человечества. А отсюда логично вытекает и необходимость создания
секретного органа, который противостоял бы Щиту и тем самым нейтрализовал
бы его возможные попытки работать на себя. Это не вражда, дружище, это
попытка наладить хоть какой-то контроль за хардерами со стороны людей...
Но если раньше Меч был, образно выражаясь, недостаточно острым, чтобы
суметь пробить Щит, то теперь, когда у него есть в арсенале "регры" и
когда его агенты действуют среди вас, хардеров, складывается равновесие,
которое очень важно для нашей цивилизации...
"Ваш Щит"! Вот предатель!.. Во мне вспыхивает ярость. Он больше не
отождествляет себя с хардерами, а значит не коллега и не товарищ он мне
отныне, а скрытый, тщательно замаскированный враг!..
- Ну, что же вы молчите, дружище Лигум? - осведомляется Шерм. - Или вам
сказать нечего?
Сказать мне действительно нечего - во всяком случае, ему. Время умных
разговоров прошло.
Интроскоп я действительно на этот раз не захватил с собой, зато мой
верный "зевс" всегда со мной. И отработанным движением я молча выхватываю
разрядник из кобуры и целюсь в человека по другую сторону бильярдного
стола.
- Что это с вами, дружище? - удивленно говорит он. - Мне кажется, вы
совсем отупели. Наверное, это бильярд на вас так скверно влияет... Вы
совсем забыли, что вам в меня стрелять бессмысленно. Вам теперь беречь
меня надо. Ведь вас наверняка интересую не я, а мои коллеги по Мечу, не
так ли? А поскольку я лишен искейпа, то, выстрелив, вы безвозвратно
отправите меня на тот свет, вот и всё...
- Пускай! - хрипло говорю я. - Обойдусь и без вашей помощи!.. Рано или
поздно, я все равно доберусь до вашего логова! Да и должны же вы понести
кару за свое предательство!..
Шерм закусывает губу.
- Так, - говорит он. - Этого и следовало ожидать. Только вы напрасно
дергаетесь, Даниэль. Я вовсе не намерен ни прыгать головой в окно, чтобы
убежать, ни вступать с вами в перестрелку. Тем более, что у меня и
оружия-то с собой нет...
Я так поражен, что до меня не сразу доходит смысл слов моего противника.
Он назвал меня по моему секретному имени! Он знает, что меня зовут
Даниэль!
Но откуда?..
Ствол излучателя в моей руке сам собой опускается вниз, когда до меня
доходит, что всего два человека в мире знали имя, присвоенное мне при
"рождении". Один из них был моим Наставником в Академии, а второй...
- Да-да, - печально говорит, словно читая мои мысли, Шерм. - Ты
правильно мыслишь, мой мальчик, когда-то я был твоим супервизором.
Я стискиваю зубы. Супервизор для хардера - это второй отец, если первым
считать Наставника... Что ж, это тот самый удар ниже пояса, который
запрещен в обычных единоборствах. Но ведь мы боремся не по правилам, мы не
должны так бороться, потому что иначе все наши усилия могут быть сведены к
нулю какой-нибудь глупой эмоцией!..
И тут я вижу, что в руках моего собеседника появляется уже знакомая мне
квадратная коробочка.
Так вот почему он с такой откровенностью беседовал со мной! Вот почему
он не боялся ни смерти, ни разоблачения!..
Он знал, что может в любой момент воспользоваться "регром" который
лежит у него в кармане, и перенестись всего лишь на полчаса назад, когда
мы еще мирно играли в бильярд. И тогда не будет не произнесено ни слова о
Щите, Мече и "реграх", и я так и не узнаю, кем же на самом деле является
человек, с которым я искренне хотел бы подружиться... А если даже я
когда-нибудь вздумаю интроскопировать своего партнера, то он и его новые
друзья к тому времени обязательно что-нибудь придумают, чтобы избежать
разоблачения.
Все эти мысли молниями сверкают в моей голове, и я снова вскидываю
"зевс"
на уровень груди Шерма. Теперь я всерьез намерен убить его. Потому что
только таким способом можно помешать ему нажать сенсор "регра"...
Но я не успеваю выстрелить. Бильярдный стол, который разделяет нас,
внезапно взлетает в воздух, выбивая из моих рук разрядник и сбивая меня
своей дубовой тяжестью с ног. Хорошо, что меня в свое время научили не
терять ни сотой доли секунды, чтобы оказаться на ногах после падения, и
едва коснувшись пола, я тут же отталкиваюсь от него и пружинисто прыгаю к
Шерму.
Он пытается отразить мое нападение ногой и кулаком, но в обоих случаях
промахивается, и тогда ему приходится пустить в ход вторую руку. Я с
удовлетворением отмечаю, что коробочка "регра" падает на пол и отлетает
куда-то в угол. Значит, моя задача будет заключаться в том, чтобы не дать
своему бывшему супервизору добраться до этого угла.
А это не так-то легко, если учесть уровень рукопашного мастерства
Шерма. Он бьет меня и так, и этак - как хочет... Его конечности словно
материализуются сами собой из воздуха неожиданно для меня, так что о своих
наступательных порывах можно на время забыть. Спасти меня сможет лишь
случайная ошибка моего противника, если он увлечется настолько, что
откроется для моего контрудара. И требуется во что бы то ни стало не
потерять сознания. Если я отключусь, то это будет равносильно смерти.
Краем уха я слышу, что в дверь бильярной кто-то ломится. Видимо, мой
партнер предусмотрительно запер дверь, прежде чем приступить к задушевному
разговору со мной с глазу на глаз. Однако открыть дверь и впустить
кого-нибудь себе на подмогу я не имею возможности, потому что тогда я
открою дорогу Шерму в угол к "регру". Остается надеяться, что дверь слетит
с петель раньше, чем я превращусь в бесчувственную чурку...
И тут, наконец, мой оппонент совершает долгожданную оплошность.
Завершая очередной удар по моему, превратившемуся в одну сплошную
кровоточащую рану, корпусу, он всего на какую-то долю секунды задерживает
свою руку в воздухе дольше, чем следовало бы, и я спешу воспользоваться
этим ляпом. Поймав кисть Шерма, я прокручиваю ее так, чтобы одновременно
бросить противника, и он с силой впечатывается в ковер на полу лопатками.
Мне остается лишь раздавить ему ребра ударом стопы - и бой прекратится,
как это принято называть в спортивных единоборствах, "по техническим
причинам"...
Но тут дверь бильярдной, наконец, распахивается, и, обернувшись, я даже
не успеваю разглядеть, кто же так рвался нарушить наше уединение.
Перед моими глазами что-то вспыхивает ослепительно-белым пламенем, и я
теряю сознание...
Я прихожу в себя, когда всё уже кончено. В комнате много людей, и они
почему-то толпятся в углу, где лежит нечто бесформенное. Кто-то,
нагнувшись надо мной, льет мне на голову что-то холодное. Оттолкнув его
руку, я с трудом встаю и, шатаясь, иду сквозь скопление людей. Они
почему-то расступаются передо мной так, словно я действительно болен
венерианской чумой...
Груда, лежащая на полу, является ничем иным, как останками человека.
Видимо, по нему выстрелили в упор из мощного разрядника. Опознать его
трудно, но еще можно. По деталям обугленной одежды и некоторым характерным
приметам я вижу, что это Шерм.
Кто-то из хардеров держит в руке мой "зевс", и взгляды всех
присутствующих обращаются ко мне.
- Зачем вы убили его? - слышится чей-то недоуменный голос в тишине. -
Как у вас могла подняться рука на хардера Шерма?
Самое страшное, что мне нечего ответить им в свое оправдание.
Тот, кто вломился в бильярдную, знал, как надо действовать, чтобы наш с
Шермом поединок выглядел как дружеская потасовка, приведшая к печальным
последствиям. Даже если я с пеной у рта буду рассказывать, что на самом
деле здесь произошло, то меня в лучшем случае примут за повредившегося
умом от напряженной розыскной деятельности субъекта, а в худшем - за
злодея, пытающегося с помощью наглой и бессовестной лжи уйти от наказания
за совершенное преступление.
Меня мутит, и тупое безразличие внезапно овладевает мной.
Только теперь до меня доходит вся безысходность того положения, в
которое меня поставили мои противники.
Если и раньше я действовал в одиночку, то отныне мне вообще не на кого
надеяться. Даже на самого Щитоносца. Раз агентам Меча удалось проникнуть в
Щит, то, возможно, тот тип, который оглушил меня и убил Шерма, сейчас
находится в этой комнате...
Значит, мне нужно либо сдаться, либо стать дон кихотом, сражающимся с
невидимыми всему миру драконами, только, в отличие от сервантесовского
героя, даже глупого, но верного санчо пансы мне будет не дано иметь.
Герой должен быть один.
Интересно, какой идиот изрек эту глупость?
Глава 14. Охота на "регров" (полгода спустя)
Сообщение от Стелса приходит тогда, когда я уже перестаю надеяться на
успех. Впрочем, это и не сообщение даже, а условный сигнал в виде едва
заметного крестика, нацарапанного на одном из столбов в одном из сотен
виртуальных городов, в которых можно оказаться, войдя в Сеть. Старая, как
весь шпионаж, система конспирации, получившая ныне новые возможности.
В самом деле, теперь не надо рисковать привести за собой на встречу с
агентом "хвоста" и можно не бояться, что твой секретный разговор с ним
подслушают. Ты просто берешь свой комп-нот, входишь в Сеть под надежной
защитой нескольких паролей и делаешь там, что твоей душе угодно. Можешь
встретиться со связным в вирт-реальности и сколько угодно беседовать о
делах. Можешь, как и в жизни, устраивать тайники и оставлять сообщения для
тех, с кем работаешь.
Стелс - мой тайный агент-осведомитель в Мече. Он имеет доступ к
информации о перевозках партий регров. Чтобы пользоваться его услугами,
мне пришлось затратить больше усилий, чем, наверное, потребуется, чтобы
внушить папе римскому убеждение в пользе порнографии. В отношении Стелса
речь шла тоже об убеждении:
того, кто владеет "регром", бессмысленно подкупать или запугивать. Его
лишь можно переубедить... Но, в отличие от покойного Шерма, парень
оказался более восприимчивым к моим аргументам против "скульпторов судеб".
Во всяком случае, до встречи со мной этот молодой человек горячо верил в
то, что распространение регров несет миру только благо. Об отрицательных
сторонах этого благого начинания он и не задумывался. Пришлось доказывать
ему, что в условиях, когда "
электронный корректор прошлого" станет всеобщим достоянием, возникнет
чудовищный хаос, потому что каждый примется изменять свою жизненную линию,
не ведая, как будут исправлять свое прошлое другие, а в итоге подобная
коррекция потеряет всякий смысл, и мир вновь окажется непредсказуемым -
как и до изобретения регрессоров... К счастью, Стелс еще не утратил
остатки здравого смысла и согласился работать на меня. Кстати, кличку свою
он выбрал себе сам...
Мы провернули с ним уже несколько дел, и всякий раз я ожидал
какого-нибудь подвоха. Парень мог провалиться или выдать меня своим
хозяевам, если в его сознании вдруг за ночь произойдет переворот. Нас
могли застукать люди из службы безопасности Меча - я всё больше убеждался,
что против хардеров действует хорошо организованная и глубоко
законспирированная структура, со своими службой безопасности, судом,
полицией и исполнителями приговоров...
Однако, пока нам везло.
Что, конечно же, не может длиться вечно.
Рано или поздно, они все равно нас застукают, когда заинтересуются
одновременным выходом из строя множества "регров". После этого им
останется лишь устроить тщательную фильтрацию информационных каналов,
отсеять шелуху и выйти на Стелса. Прозрачный1 - это всего лишь кличка, а
не действительное свойство парня, и ему не удастся долго оставаться
незамеченным для охотников.
Бедняга, мне его заранее жаль.
Но иного выхода я не вижу, потому что проклятые "волшебные коробочки" с
кнопками грозят вскоре заполонить весь мир. И лучший способ борьбы с ними,
на мой взгляд, заключается в том, чтобы подорвать веру людей в чудеса...
С точки зрения эффективности моя подрывная деятельность, наверное,
бессмысленна. Потому что я не в состоянии сжечь, взорвать, пустить под
откос или обрушить с огромной высоты на Землю все поезда, грузовики,
самолеты, космические "челноки" и прочие средства доставки "регров"
потребителям. Наверное, самым верным способом борьбы было бы уничтожение
тех центров, где эти чудо-приборы создают. Зло надо давить в самом
зародыше, как яйца змей. Но, во-первых, я не знаю, где находятся эти
центры, а во-вторых, очень сомневаюсь, что мне удастся приблизиться к ним
хотя бы на несколько километров. Слишком бережно их охраняют люди Меча,
чтобы позволить какому-то "полоумному" хардеру причинить им ущерб...
И в то же время опустить руки и оставить всё, как есть, я не хочу.
Да, создание приборов, позволяющих человеку корректировать свою жизнь,
может быть, и позволит человечеству стать совсем другой цивилизацией. Но
меня мучает вопрос: а есть ли необходимость в таких революционных
изменениях? Шерм был прав, утверждая, что глобальная задача Щита
заключается в том, чтобы обеспечивать прогресс человечества. Беда в том,
что мы с ним по-разному понимаем, что такое прогресс... И если он отдал
свою жизнь за то, чтобы люди были счастливы любой ценой - даже если это
грозит катастрофой - то я на это пойти не могу. Я отчетливо вижу, что, по
крайней мере, сейчас человечество еще не готово стать сообществом добрых,
честных и счастливых личностей и что любые попытки достигнуть эту цель
спринтерским спуртом к добру не приведут.
Как восстание декабристов, как Парижская коммуна, как создание атомной
бомбы в эпоху вражды двух общественно-политических систем, так и
предоставление "регров" человечеству, в котором пока еще слишком сильны
недостатки и пороки, в котором добра и зла примерно поровну, явно
преждевременно. Но оно все-таки вот-вот произойдет в массовом порядке. Так
стоит ли его сдерживать? Нет ли в этой преждевременности некоей
исторической целесообразности - ведь "на ошибках учатся"? Не бессмысленно
ли вообще вставать на пути у закономерностей и целесообразностей?
И когда я думаю об этом, то представляю себе человечество в образе
слепца, который бредет по бездорожью, то и дело спотыкаясь и падая лицом в
грязь, но потом опять вставая, чтобы продолжить свой бесконечный путь. И
хотя бессмысленно помогать избежать падений слепому страннику, потому что,
рано или поздно, ему все равно когда-нибудь придется идти одному, но так
хочется наделить его зрением!..
* * *
Серебряная лента шоссе на экране ретровизора пуста и уныла. Время от
времени через дорожное покрытие ветер переметает песок и колючие шары
перекати-поля. Солнце печет так, что кажется - еще немного, и металлопласт
потечет раскаленной рекой в кювет.
Я сижу, плотно задраив все люки и наслаждаясь прохладой, которую гонит
к моему лицу бортовой кондиционер. Внимание мое приковано к экрану радара,
по которому от края к центру ползет зеленоватая искорка.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг