так что приходится все время сокращать до простого Слава, а это,
согласитесь, звучит совсем по-другому, верно?.. Сейчас мы вам кое-что
введем, чтобы было не больнее, чем бывает слону от комариного укуса...
Мадленочка, приготовьте-ка нам пять кубиков дейтезола для безыгольной
инъекции!.. Кстати, а как ваше имя, молодой человек? А то я смотрю: в
карточке комп-регистратор почему-то пропустил его, оставив только
фамилию... Как вы сказали? У вас нет имени? Только фамилия? Но ведь так
не... Постойте, постойте!.. А вы, случайно, не?..
Доктор приостановился, словно не решаясь произнести нужное слово вслух,
он даже на медсестру покосился так, будто слово это было неприличным, но
потом все-таки произнес его:
- Хардер?
Рот у Лигума в этот момент был не просто распахнут настежь, но еще и
блокирован специальным фиксатором, так что ввиду своей неречеспособности
хардер только кивнул.
Выражение лица доктора Рябцева не изменилось, и он практически ничем не
выдал бы своей реакции на неожиданное открытие, если бы не замолчал.
Причем так резко, что стоило испугаться за его здоровье. В кабинете
повисла нехорошая тишина, нарушаемая лишь звяканьем инструментов, которые
доктор зачем-то перебирал на столике у стены.
Потом Рябцев всё так же доброжелательно сказал ассистентке:
- Мадленочка, не надо готовить дейтезол. Я, видимо, старею, раз совсем
забыл, что он у нас закончился как раз перед молодым человеком... Что вы
на меня так смотрите, милочка? Просто сегодня слишком много больных, и
неудивительно, что у нас дейтезол закончился быстрее, чем обычно...
Медсестра попыталась что-то сказать, но врач опередил ее:
- Да-да, я, конечно, знаю, что без инъекции молодой человек будет
испытывать не очень приятные ощущения, но я верю, что он достойно выдержит
это - ведь он же хардер, милочка, а хардеру любая боль нипочем! Верно,
молодой человек?
Лигум молчал. Он даже стиснуть зубы не мог - так был разверст его
многострадальный рот.
- Но вы... вы не можете, доктор! - запротестовала медсестра, глядя с
жалостью на Лигума.
Врач усмехнулся:
- Ну что ж, специально для вас я готов уточнить это. - Он наклонился
над Лигумом, держа в правой руке устрашающего вида кусачки. - Согласны ли
вы, уважаемый, подвергнуться лечению без анестезирующего средства? Вы
способны вынести боль, сопутствующую процедуре имплантации?
Наверное, замысел его состоял в том, что хардер все-таки откажется и
гордо покинет кабинет, хлопнув на прощание дверью. Либо начнет
возмущаться, потребует книгу жалоб, вызова главного врача, будет
размахивать своим Знаком и тогда окончательно потеряет лицо.
Но Лигум лишь кивнул. Лицо его словно окаменело, превратившись в маску.
Ту адскую боль, которая последовала потом, он все-таки вынес не потому,
что был хардером и прошел специальный курс психотренинга, а лишь потому,
что сильно разозлился. Не прав был все-таки академический доктор Брег,
предлагая курсантам смех в качестве универсального средства от любой боли.
У любого нормального человека смех связан прежде всего с удовольствием, и
только мощная волна ярости может послужить обезболивающим средством...
Когда Рябцев удалил у Лигума верхний коренной и начал устанавливать в
кровоточащую рану саморазвивающийся биоимплантант, медсестре Мадлене стало
плохо, и Рябцев отослал ее "подышать свежим воздухом".
Наконец, лечение-пытка закончилось, и Рябцев сказал: "Закройте рот".
Чувствовалось, что неестественная выдержка пациента и на него произвела
впечатление. Он рванул узел своего галстука набок, ловя воздух, и выдохнул:
-Черт возьми, хардер, так значит, вы действительно - не люди?!..
Лигум отшвырнул в сторону залитую кровью стерилизационную салфетку и
резко поднялся из кресла. Двинулся угрожающе к доктору, и тот отшатнулся,
сбивая задом с накренившегося столика свои страшноватые инструменты. Но
Лигум вовсе не собирался его ударить. С трудом раздвигая онемевшие от
фиксатора и от боли губы, он лишь нечленораздельно промычал:
- С-спас-сибо, д-док-ктор!
3. ОСЬ "Х"
Город Дакор.
Переход на режим кругового обзора.
Данные анализа обстановки: ряд одноэтажных строений жилого типа,
отгороженных низкими ограждениями от дороги. По тротуарам перемещаются
люди.
По дорогам передвигаются транспортные средства различного типа и
назначения.
Справа, возле одного из домов, человек явно нуждается в помощи. Это
старик. Он работает древним землекопным инструментом типа "лопата". Он
тяжело дышит, на лбу блестят капли жидкости, обычно выделяемой
человеческим организмом через поры кожи в случае перерасхода энергии.
Анализ деятельности человека:
вскапывание клумб для посадки растений типа "цветы".
Запрос:
- Позвольте помочь вам, сэр?
Старик выпрямляется, опираясь на рукоятку инструмента.
- Неужели ты считаешь, железная твоя голова, что я уже сам не способен
держать в руках лопату?!
- Я так не считаю, сэр. Просто я мог бы выполнить эту работу с
максимальной быстротой и высоким качеством.
- "Быстротой... качеством", - повторяет старик (Интонация не
идентифицирована). - Если хочешь знать, земля человеческих рук требует, а
не твоих... этих... манипуляторов!
Старик машет рукой сверху вниз, сплевывает себе под ноги и возобновляет
прежнюю трудовую активность.
Явный конец коммуникативного акта.
Продолжать выполнение ТП в прежнем режиме.
Ребенок мужского пола вертит в руках сломанную игрушку, издавая при
этом громкие звуки и выпуская из глаз специфическую жидкость,
свидетельствующую о глубоком эмоциональном расстройстве.
Обращение к нему:
- Не плачь, мальчик. Я починю твою машинку. Для меня это совсем просто.
- Не дам! Уйди!
- Но почему? Может быть, ты не знаешь, кто я такой? Я умею делать всё
на свете!
- Ну и что? Если ты отремонтируешь мою машинку, папа будет опять ругать
меня! Он говорит, что я должен учиться быть самостоятельным, а не
надеяться на чью-то помощь... И еще он говорит: "Если что-то сломал -
сумей починить эту вещь сам!"...
Конец коммуникативного акта.
4. ОСЬ "Y"
На крыльце клиники Лигуму встретилась медсестра Мадлена. Глядя снизу
вверх хардеру в лицо, которое он тут же стеснительно прикрыл ладонью,
девушка попросила:
- Не обижайтесь на Слава. Он вообще-то хороший, только... только не
любит он вас, хардеров, понимаете?
Лигум выжидательно молчал с ничего не выражающим лицом.
- Дело в том, - продолжала Мадлена, - что... что... ну, я даже не знаю,
как бы вам это объяснить!..
В голосе ее прозвучало отчаяние, и она закусила губу.
Тогда Лигум невнятно промычал - говорить полноценно он еще пока был не
в состоянии:
- Умгу мёмэ мыму ме аммага!
Что должно было означать: "Я всё понял, не трудитесь объяснять". Он не
кривил душой: уж кому-кому, а ему частенько приходилось сталкиваться с
неприязнью и даже открытой ненавистью людей ко всем хардерам. Как к касте
каких-нибудь "неприкасаемых"...
- Послушайте, - сказала Мадлена, трогая Лигума за руку чуть ниже локтя,
- а, может быть, мы с вами встретимся сегодня вечером? Я заканчиваю работу
в три часа... Что, если мы с вами куда-нибудь вместе сходим?
В ее устах это предложение звучало многообещающе и заманчиво. Но Лигум
отрицательно мотнул головой.
- Но почему? - невольно покраснев, с отчаянием спросила девушка. -
Почему все вы, хардеры, такие... такие непроницаемые? И почему вы так
шарахаетесь от нас, обычных людей?
- Умгу ммм, - пробурчал Лигум, и на этот раз это означало: "Это не
так", но на этот раз он лукавил, потому что хардеры действительно
старались держаться подальше от людей - особенно от хорошеньких женщин.
Мадлена резко отдернула свою руку.
- Тогда неудивительно, - с вызовом сообщила она, - что к вам так
относятся!..
Мадлена развернулась и двинулась в клинику. У самой двери остановилась
и обернулась к Лигуму, который молча глядел ей вслед.
- Эх вы, - с горечью воскликнула она, - наверное, вообразили себе
невесть что обо мне, да? Что я вас... что вы мне... только это вовсе не
так!.. Ошибочка вышла, уважаемый хардер!..
И так стремительно застучала каблучками по мраморной плитке крыльца,
что комп-швейцар едва успел услужливо раздвинуть перед ней створки двери.
Лигум спустился с крыльца и задумчиво сплюнул сгусток крови в
подвернувшийся зев мусороколлектора. Потом посмотрел влево, посмотрел
вправо и пошел прямо - на другую сторону улицу. Тротуар там был в тени
роскошных лип.
Он шел медленно, никуда не торопясь. Торопиться и в самом деле было
некуда.
Супервизор молчал уже вторые сутки, а за три года хардерской
деятельности Лигум успел усвоить, что нет смысла самому напрашиваться на
задание. Раз ты сейчас не нужен - значит, мир пока в состоянии обойтись
без тебя, а будешь лезть в бутылку - получишь по загривку от своего
непосредственного начальника, то бишь супервизора. Действовать по своей
инициативе, впрочем, не возбранялось - если тебе уж совсем стало невмоготу
от безделья - и то лишь до тех пор, пока тебя не озадачит супервизор,
потому что тогда бросай всё и мчись куда указано...
Вообще-то дел для хардеров хватало. Особенно для новоиспеченных, чьи
действия контролировались Щитом. Так уж сложилось в мире, что им
приходилось выполнять самую черную и неблагодарную работу. Ликвидация
банд, обезвреживание террористов, освобождение заложников, спасение
пострадавших от стихийных бедствий и ликвидация последствий катастроф,
предотвращение военных конфликтов - да мало ли чего экстремального
случается в многомиллиардной Федерации!..
Перерывов у бед людских обычно не бывает, и хардерам следовало быть
готовым в любой момент бросить всё и помчаться на другой конец планеты, а
то и куда-нибудь в космос, чтобы восстановить нарушенный порядок и
попранную справедливость, чтобы защитить кого-то любой ценой и любыми
средствами и чтобы добро восторжествовало над злом...
Никто из верных рыцарей Щита не протестовал против своей бесконечной и
нечеловечески-трудной работы. Они с самого рождения были приучены к тому,
что у них не будет личной жизни, что им не придется вести тот образ жизни,
который ведет все остальное человечество, что жить им нужно будет в
одиночестве, без семьи, без любимой женщины, без детей и даже без друзей,
и что смерть настигнет их только в очень преклонном возрасте... Это только
кажется, что человек так жить не может. Если же кто-то все-таки упорствует
в этом утверждении, значит, он вкладывает какой-то свой, особый смысл в
понятие "жить"...
Лигум шел по тенистому тротуару сам не зная куда. На всякий случай
зорко посматривал по сторонам: не потребуется ли кому-нибудь его помощь.
Но вокруг всё было в пределах нормы. Как-никак, это же был Всеобщий День
Радости. Впрочем, особой радости на лицах окружающих не чувствовалось. Во
всяком случае, не у всех. Может быть, они просто загодя готовились
отмечать День Скорби, который, если Лигуму не изменяла память, должен был
наступить через неделю ...
На первый взгляд, вокруг царила не радость, а сытая расслабленность и
охота за все новыми наслаждениями. Прохожие лениво двигали ногами, на ходу
поглощая всевозможные кушанья и напитки, слушая музыку, созерцая фильмы и
играя в комп-игры. Но в то же время мало кто из них обращал внимание на
зазывно мигающие замысловатыми спецэффектами витрины магазинов или баров,
на светящиеся рекламные голоэкраны и друг на друга. В голову сразу лезли
зловещие цитаты из классиков относительно общества всеобщего потребления,
в котором самые высокие и благородные чувства обречены на медленное, но
верное вымирание; в котором перенаселенность и скученность людских масс
приводит к потере людьми человечности и к возрастанию их агрессивности; в
котором отчуждение от живой природы очерствляет человека, а избегая
неудовольствия, люди лишают себя радости преодоления трудностей и обрекают
себя на серое, однообразное существование; в котором погоня за все новыми
удовольствиями способствует развитию всеобщего безразличия, потому что
новое быстро теряет привлекательность в силу привыкания людей к нему...
И, тем не менее, Лигум знал, что это не так, вернее, не совсем так,
потому что это только верхушка айсберга, а под водой, не видная
постороннему наблюдателю, продолжается та, по-муравьиному кропотливая
ежедневная жизнедеятельность человечества, медленно, но неуклонно идущему
к далекому и вечно недосягаемому горизонту. Да, легко упрекать людей в
том, что они стремятся к удовольствиям и наслаждениям - но разве не это
стремление заложено в генах любого живого существа и разве не благодаря
ему человечество достигло высокого уровня развития? Да, кому-то может
показаться, что люди жаждут как можно реже напрягаться и как можно больше
отдыхать и развлекаться - сладко пить, вкусно есть, трахаться, нежиться в
теплой водичке, валяться в мягкой постели или на горячем песке пляжа...
Они, эти борцы за поголовное обуздание ненасытной плоти, не учитывают
одного: самоограничение ради непрерывного духовного совершенствования
личности, которое они так яро проповедуют, не способно обеспечить
продвижение человечества на пути эволюции. Ведь именно стремление людей к
тому, чтобы избавить себя от напряженного труда, в свое время
способствовало появлению машин и стимулировало постоянное познание
окружающего мира. А если превратить человечество в толпу исхудалых йогов с
горящим от фанатизма самоотречения взором, то зачем вообще к чему-то
стремиться? Не проще ли укреплять свой дух путем бесконечных медитаций в
отшельнических пещерах?..
Да и далеко не каждый днями напролет наслаждается тридцатью треми
удовольствиями сразу. Трудно найти человека, которому блага достались,
упав с неба. Так или иначе, но каждому приходится немало потрудиться,
прежде чем обеспечить себе возможность отдыхать или развлекаться. Ведь
даже тот, кто обеспечил себе безбедную жизнь, найдя клад, перед этим не
один день махал тяжелой киркой и лопатой, роя землю в поисках спрятанных
сокровищ!.. И поэтому Лигуму и в голову не приходило судить, например,
волосатого и загорелого парня, напялившего на себя вычурную хламиду - а
что, если это художник, только вчера написавший гениальную картину? И
хардер спокойно взирал на раскрашенных, как папуасы, девиц в чересчур
коротких юбках, эпатажно оравших нецензурную песню на всю улицу - а может
быть, это ткачихи, возвращавшиеся домой после работы в ночную смену, в
ходе которой каждой из них пришлось обслуживать двенадцать сложнейших
синтез-оверлоков одновременно?.. А вон тот напомаженный хлыщ с надменным
лицом и в парчовом костюме, отделанном синтетическими бриллиантами, -
случайно, не пилот космического дальнерейсовика, впервые за последние три
года находящийся в отпуске на Земле?..
Да, порой людям присуще очень уж нетерпеливое стремление к немедленному
удовлетворению своих прихотей и желаний, которое делает их инфантильными.
Но разве простительно строго судить детей за их слабости? И разве можно
презирать людей за то, что они порой слишком торопятся стать взрослыми и
зрелыми - хотя бы чисто внешне?..
И куда бы все-таки деть себя тебе, такой умной, высоконравственной и
всесторонне развитой личности, если тебе временно нечем заняться? Беда вся
в том, что ты не можешь пойти на пляж, чтобы поваляться на горячем песке
среди сотен голых тел и побултыхаться в тепленькой водичке, потому как это
глупо и бессмысленно. И ты не можешь надраться до положения риз в
каком-нибудь круглосуточном баре в компании хмурого бармена и штатных
девиц, сосущих пиво у стойки бара в ожидании вечерней вахты - потому что
это глупо и отвратительно. И также не способен отправиться, в поисках
новых ощущений, в Дом Тайных Свиданий, где тебя голышом запустят в
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг