Ружина махнула рукой.
- А, ничего особенного, - заявила она. - Академическое собрание
сочинений классиков загоняем в Сеть. Я только одного не пойму: на кой черт
Информарий этим занимается? Можно подумать, что кого-то из местных
когда-нибудь заинтересует Шекспир, Кафка или Достоевский!.. Им бы вон
турбозвучок в каждое ухо, да музычку - желательно погромче, а на лоб -
"вички", да клип - желательно попроще... Скоты они, хуже питекантропов -
те хоть еще как-то развивались и в конечном итоге превратились в
кроманьонцев, а эти... кроме как деградировать и выродиться в дебильных
кретинов, ни на что уже не способны!..
Рувинский машинально взял со стола, заваленного старинными книгами и
уставленного сканерами, принтерами, плоттерами и прочей электронной
техникой, какой-то распадающийся на листочки томик и рассеянно полистал
его.
- Солнышко, - сказал он. - Ты слишком ненавидишь их... И потом, ты, как
все женщины, а особенно - женщины, рожденные под знаком Льва, слишком
категорична в своих оценках. Ты сама подумай: разве в наше время не было
таких придурков, о которых ты говоришь? Да полным-полно!.. Разве в наше
время все читали Диккенса и Чехова? Нет, конечно!.. В любые времена есть
негодяи, и есть праведники. Есть ленивые - и есть трудоголики. Есть добрые
альтруисты - и есть отвратительные эгоисты...
Зря, пожалуй, он затеял этот спор. Ружина тут же вскинулась, будто
ужаленная невидимой змеей.
- Ты еще скажи, что я завидую им! - тяжело дыша, выпалила она. - Что
это самая лучшая из всех эпох!.. Что они достигли равенства, демократии и
справедливости, какая нам и не снилась!.. Что они помнят наших отцов и
наших современников, которые отдавали силы и жизнь ради того, чтобы им
здесь, в благополучном, сытом будущем, жилось хорошо!.. И попробуй скажи,
что их вообще не за что ненавидеть!..
Рувинский бросил книгу обратно на стол и взглянул на Ружину. В пылу
обвиняющей речи она была прекрасна. Нефертити, да и только... Вовсе не
скажешь, что лет пятидесят назад она дослужилась до капитана милиции. И уж
тем более невозможно представить ее в милицейской форме.
- Ну, всё, всё!.. - умиротворяющим тоном сказал он. - Давай не будем
затевать никому не нужный диспут... сейчас не время для этого. Накинь на
себя халатик, и будем пить кофе.
Он ушел на кухню, а когда вернулся с подносом, на котором было всё
необходимое для кофепития, Ружина сидела перед трюмо и сосредоточенно
разглядывала свое лицо в зеркало. На ней был шелковый кремовый пеньюар,
который очень шел ей. Судя по всему, она уже успокоилась.
Рувинский небрежно смахнул со стола на кровать пачку книг и водрузил на
освободившееся место поднос.
- Кстати, Руж, ты когда в последний раз общалась с Резидентом? -
осведомился он.
- Вчера? Или позавчера?
Она продолжала обмахивать лицо кисточкой, то и дело опуская ее в
пудреницу.
- Не-ет, - протянула она. - Вчера и позавчера он почему-то не отвечал.
Только сегодня, перед самым твоим приходом, откликнулся... Представляешь,
я так растерялась, что совсем забыла передать ему очередное донесение!
Только про этого Букатина, будь он неладен, успела спросить - и все!..
- И что он сказал? - рассеянно поинтересовался Рувинский, разливая кофе
из медной старинной турки в маленькие чашечки. - Да брось ты наводить
красоту и садись давай к столу!..
Ружина защелкнула пудреницу и развернулась на пуфике на сто восемьдесят
градусов. Комнатка была такой маленькой, что от трюмо до стола можно было
свободно достать, не вставая. Все было под рукой в этой
пятнадцатиметровке, расположенной на двадцать пятом этаже
экспериментального небоскреба в Выхино, построенного в период строгой
экономии жизненного пространства.
- Сказал - не то слово, Валерочка, - поправила Ружина Рувинского. - Это
при разговоре люди говорят, а если общение происходит по радиомодему, то
ты видишь слова собеседника на экране, и тогда, значит, надо говорить не
"сказал", а "написал"...
- Какая разница? - отмахнулся Рувинский, и тут же напоролся на
употребляемое в таких случаях его любимой возражение: "Кто-то дает, а
кто-то дразнится!". - Слушай, ты такая грубая, Ружка-Стружка!.. Наверное,
подследственные от тебя стонали и плакали и добровольно выкладывали
правду-матку о своих гнусных преступлениях, лишь бы только не попасть к
тебе вторично на допрос!..
- Да, я такая! - шутливо подхватила Ружина. - Таких интеллигентов, как
ты, я пытала, вгоняя им кнопки в жопу! А всяких там убийц-маньяков и
мафиозников четвертовала с помощью ножа для разрезания бумаг!.. - Она
притянула его к себе за шею и звонко чмокнула в душистую щеку. - А
Резидент, между прочим, сообщил, что Букатину полагается ба-ольшой такой
вантуз...
- Что-что? - не понял Рувинский. - Какой еще вантуз?
- Ах, да, я и забыла, что ты не силен в жаргоне, - засмеялась Ружина,
отхлебнув из чашки ("Зато силен в другом", кокетливо парировал Рувинский,
красноречиво скашивая взгляд на смятую постель). - Вантуз у уголовников
означает "отсос"...
то есть, решительный отказ.
- Слушай, а кто такой этот Букатин? И как он нашел тебя здесь?
- Ну ты что, Валерик? Ну, я же тебе в прошлый раз рассказывала!.. В
наше время этот ханурик обчищал квартиры зажиточных граждан, даже асом
своего рода слыл, потому что, якобы, не было замка, который он не сумел бы
открыть за десять секунд... И когда однажды он все-таки попался, то
допрашивать его поручили мне.
Вот тогда мы с ним и познакомились... даже ближе, чем брат с сестрой.
Нет-нет, на допросах он держался нормально, не наглел, как некоторые...
Бывает, попадаются личности, которые, видя, что следователь - женщина,
начинают голую задницу демонстрировать в ответ на официальные
предупреждения о том, что, мол, чистосердечное признание облегчает вину, и
всё такое прочее... Но когда я поговорила с Букатиным по душам о том, о
сем, то ужаснулась. У этого субъекта на уме были одни только деньги,
представляешь?!.. Он с детства вбил себе в голову, что деньги решают всё,
и даже мне, помнится, предлагал солидную сумму за то, чтобы я подправила
кое-какие протоколы и тем самым скостила бы ему срок до минимума...
Ружина задумчиво захрустела печеньем.
- В общем, посадили его тогда на полную катушку, и я забыла о нем. А
тут вдруг понесло меня что-то в центр Агломерации - и вдруг: ба, знакомая
морда лица!..
Нос к носу столкнулись мы с ним в том супермаркете, который раньше
назывался ЦУМом, а теперь Бог его знает... все время забываю его
название... Да, сначала мне не по себе стало: думаю, выдаст он меня
полиции в отместку за прошлое знакомство. Но он и не собирался этого
делать. Разговорились мы с ним, и тут он меня ошарашил: оказывается, он
тоже работает на Ассоциацию!.. Что ж, думаю, наши там - совсем спятили,
раз всякое отребье в качестве "референтов" в двадцать первый век
засылают?!.. Или перевоспитался он коренным образом? А он поведал мне, как
его завербовали... Просто в один прекрасный день его, Четверика - это у
него такая кличка была в уголовном мире - за одно место взяла Ассоциация...
прямо в квартире его поджидали, куда он залез, а квартира принадлежала
известному депутату, и депутат тут же присутствовал... валялся, дохлый в
стельку, весь в кровище... а на ноже - его, Четверика, пальчики... И люди
из Ассоциации сказали тогда Букатину: выбирай - или мы тебя в милицию
сдаем, а тебе за мокруху при отягчающих "вышка" светит, или поработаешь на
нас... в далеком будущем, где ты будешь полностью свободен и обеспечен, но
три года тебе не будет доступа в свое родное время, так что считай это как
бы тюрьмой для себя...
Четверик согласился. Но, видно, "реф" из него никудышный получился. Он
же постоянно о деньгах думал, как бы побольше заработать, а здесь с его
талантами особо не развернешься... И во время нашей беседы он мне говорит:
ты там у своих, наверное, большим доверием пользуешься, раз на самого
Резидента выход имеешь.
Передай им мои требования... И тут он выложил... Знаешь, Валер, я
всяких подонков и мерзавцев на своем следовательском веку повидала, но с
таким первый раз сталкиваюсь. Он потребовал, чтобы ему за информацию
платили бешеные деньги, можешь себе такое представить? А иначе, мол, я
пойду и вас всех заложу в полицию!..
Рувинский допил свой кофе и аккуратно поставил чашечку на поднос.
- А ты не боишься, Руж? - спросил он.
- Чего?
- Ну, хотя бы того, что вот завтра ты сообщишь этому Четверику о... о
вантузе, а он действительно возьмет и заявит куда следует?
- Резидент сказал, что Ассоциация приняла кое-какие меры и ничего из
затеи этого придурка не выйдет... И мне кажется, я знаю, чту он имел в
виду.
Ружина скорчила таинственную мину и закинула нога на ногу. Ноги были у
нее просто прелесть... Рувинский представил, как она во время допроса
какого-нибудь головореза, будучи в миниюбке, сидит в такой же позе, как
сейчас, и тем самым доводит допрашиваемого до полного затмения сознания,
когда он может сознаться в чем угодно...
Интересно, почему она и здесь не пошла работать в полицию? Противно
было работать на благо местных, спасая их от разгула преступности? Или у
всех нас действительно в сознание внедрена мощная программа, которая
побуждает нас держаться подальше от любых правоохранительных органов?..
- И что же? - спросил вслух Рувинский.
Потянувшись через стол так, что полы пеньюара у нее соблазнительно
приподнялись, Ружина пощелкала клавишами компьютера, который был у нее
включен двадцать четыре часа в сутки. На экране появилось лицо молодого
мужчины. Видно было, что портрет представляет собой увеличенное во много
раз изображение, как это бывает, когда человека снимают издали.
- Кто это? - шутливо-грозным тоном спросил Рувинский. - Соперник? Не
потерплю!..
- Этого парня вовсю ищут местные, - пояснила Ружина. - И знаешь, за
что? За серию убийств!..
- Ну и что? - недоумевал Валерий. - При чем здесь?..
- А при том, - перебила его Ружина, - что он убивает не всех подряд, а
только тех, кто, так или иначе, связан с Ассоциацией.
- Откуда ты знаешь, кто связан с Ассоциацией, а кто - нет? - удивился
Рувинский.
- Ты что, обладаешь способностью видеть людей насквозь?
- Мне сказал об этом Резидент. Все те, кого этот киллер уже прикончил,
- предатели, потому что они пытались вести с Ассоциацией двойную игру. И
тогда их решили убрать... правильно, между прочим, решили... Лично я
думаю, что Букатин тоже числится в этом списке.
Рувинский поежился, будто по его спине пробежал холодок.
- И со многими он уже расправился, этот терминатор-ликвидатор? -
спросил странным голосом он.
Ружина хохотнула.
- Ну ты даешь, Валерик! - воскликнула она. - Ты что, совсем инфо не
смотришь?..
О каждом случае исправно сообщали по местным средствам массовой
информации. И, если им верить, на сегодняшний день список жертв составляет
человек пять... или шесть...
Рувинский поднялся.
- Тебе еще кофе принести? - спросил он глухо.
- Нет, спасибо, Валерочка, на ночь много кофе вредно. Вдруг я заснуть
не смогу?
- И Ружина хитро прищурилась, склонив русоволосую головку к плечу.
- Ну, положим, заснуть я тебе и так не дам, - пообещал Рувинский. - А
я, пожалуй, еще хватану. Что-то в сон клонит...
- Стареешь, значит, - обвиняющим тоном сказала Ружина.
- Ага, старею... Вот будет тебе столько лет, сколько мне, посмотрим
тогда, как ты себя ощущать будешь.
- Тоже мне, сравнил... жопу с пальцем, - грубовато возразила Ружина. -
У вас, мужиков, всё совсем по-другому. Вы вон и в сорок пять трахаетесь,
как жеребцы, а мы, женщины, - существа хрупкие и недолговечные. Не успеешь
оглянуться - бац, и климакс на пороге!..
Не удержавшись, Рувинский подошел и, присев на корточки, уткнулся лицом
в ее мягкий, душистый пеньюар. Нежная рука обвила его шею, и он
почувствовал, как в макушку его клюнул легкий поцелуй...
Когда ему было хорошо с этой болтливой, взбалмошной, слегка занудной и
фанатично преданной делу Ассоциации женщиной, то в голову не лезли всякие
дурацкие мысли и сомнения. Но порой он невольно спрашивал себя, что же
связывает их вместе, если у нее в том далеком времени остался любимый муж,
а у него - любимая жена и почти взрослый сын, и если он и она так
по-разному относятся к этому миру, который приютил их и которому они
платили тем, что предавали его с каждым донесением, содержащим информацию
о важных открытиях и исторических событиях, и разница в возрасте между
ними составляет почти пятнадцать лет... Наверное, если это и была любовь,
то какая-то особая ее форма, когда люди тянутся друг к другу не в силу
того, что их объединяет, а в силу того, что их отличает друг от друга...
Он сходил на кухню и заварил еще кофе, а когда вернулся в комнату, то
Ружина что-то набирала на клавиатуре компьютера.
- Ты пей, пей, - сказала она через плечо, - а я тут чуть-чуть
поработаю... Один материал для Резидента надо подготовить.
Это "чуть-чуть" длилось почти полтора часа. Рувинский успел выпить уже
третью чашку кофе и посмотреть какой-то фильм по голо, как вдруг
выяснилось, что его Ружка-Стружка проголодалась, как волк, и тогда он
нацепил на себя передник и отправился на кухню. Можно было, конечно,
поручить приготовление ужина кухонному автомату, но он знал, что Ружина
терпеть не может пищи, не приготовленной человеческими руками. В этом, как
и во многом другом, она была страшной консерваторшей... консерватором...
или как там правильно?..
Вообще-то ему действительно было уже пора ехать, но он сегодня
почему-то тянул время. Было у него какое-то скверное предчувствие, что ли,
хотя беды ни с какой стороны ждать вроде бы не следовало...
Они уже заканчивали ужинать, болтая о том, о сем и уже не вспоминая ни
о каком резиденте и ни о каком Четверике-Букатине, и ни о какой Ассоциации
и ни о каких заданиях, как вдруг будто сам черт потянул Рувинского за язык.
- Слушай, Руж, - неожиданно для себя сказал он, - а ты не боишься, что
ты тоже в списке у этого ликвидатора и что в один прекрасный день он
нагрянет к тебе и предъявит счет?
Она даже жевать перестала. Потом медленно-медленно отодвинула тарелку.
- Да ты что, Валера? - сказала она, становясь вдруг бледной-бледной. -
Как у тебя язык-то поворачивается задавать мне такой вопрос?!.. Да я... Я
же этих сволочей ненавижу больше всего на свете и всё делаю для того,
чтобы им тут хуже стало, а раз так, то зачем Ассоциации меня убирать,
зачем?!..
Он отвел в сторону свой взгляд. Действительно, это называется: ляпнул,
будто в лужу... Уж кто-кто, а Ружинка может быть на этот счет спокойна. Ей
вообще за ее бешеную преданность делу Ассоциации какую-нибудь медальку
полагается дать...
- Да не волнуйся ты, Ружка, - стараясь говорить как ни в чем не бывало,
сказал он вслух. - Ну нет, так нет... Я просто так... Думаю: а зачем тебе
портрет этого парня в своем компе хранить? Боишься, значит, его, раз
хочешь наизусть выучить физиономию этого супермена...
- Дурак же ты, Валерочка! - в сердцах сказала Ружина. - Ну, почему я
должна его бояться, почему? Я же никого из наших не предавала, работала на
совесть... Да просто так я его портрет храню, просто так, на всякий
пожарный случай. Вдруг нас с ним судьба сведет, и тогда...
- И тогда ты ему отдашься как своему любимому герою, - с ехидцей
предположил Рувинский.
Это уже было слишком, но он понял, что сегодня переборщил с иронией,
лишь тогда, когда Ружину понесло.
Да, крикнула она ему в лицо. Да, такому мужчине не грех и отдаться,
потому что, в отличие от некоторых интеллигентных нытиков, он
единственный, кто делает свое дело, и делает это хорошо, несмотря на тот
каждодневный риск, которому подвергается. Если бы каждый из нас выполнял
свои обязанности как положено, то и не нужно было бы посылать сюда таких
настоящих мужиков!.. Просто не надо забывать, что мы сюда не загорать и не
прохлаждаться прибыли, а работать в тылу врага и что от того, как мы здесь
будем работать, будет зависеть судьба всего мира - в первую очередь,
нашего... Если мы будем работать честно, то наши родные и близкие смогут
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг