будет оставаться тот червячок, который постоянно будет нашептывать тебе: а
разве совсем ничего нельзя было поделать, чтобы не участвовать в этой
войне? Разве не с твоего молчаливого согласия тебя сделали рабом большой
политики и послали принимать и творить смерть?.. Вот почему лучший выход
для всех нас, оболганных и обесчещенных - это не бросаться обвинениями
направо и налево и, тем более, не мстить. Напротив, нам следует сейчас
сидеть тихо-тихо по норам и ждать, пока о нас окончательно забудут, как
забыли о тех, кто воевал в Афганистане... Лично я так и делаю. Когда по
телевидению показывают Чечню - пусть даже сегодняшнюю, а не кадры из
военной хроники - я переключаю его на другой канал. И когда те люди, с
которыми я познакомился недавно, спрашивают меня, чем я занимался в конце
девяносто четвертого - начале девяносто пятого, я с честным лицом, не
моргнув глазом, принимаюсь напропалую врать им. А когда приходится
загорать на пляже, и меня спрашивают, что это у меня за шрамы на руке и на
спине, я несу всякую чушь про то, как я поскользнулся по пьяной лавочке и
растянулся на осколках разбитой бутылки!..
Ставров с остервенением выбросил окурок в приоткрытую форточку дверцы.
- Теперь, надеюсь, вы понимаете, почему я никогда не соглашусь на ваше
нелепое предложение, - глухо сказал он, косясь в зеркальце на незнакомца.
- До свидания.
Но человек в светлом пальто не спешил покидать машину.
- Ну что ж, - сказал он, глядя куда-то в сторону, так что Ставрову
отчетливо был виден его правильный профиль на фоне заднего стекла. - Вы
считаете, что я допустил ошибку, затеяв с вами этот разговор... Но
позвольте заметить, Георгий Анатольевич, что и вы ошибаетесь,
категорически отказываясь от моего предложения. Да, мне понятно ваше
желание забыть такое тяжкое прошлое. Но дело в том, дорогой Георгий
Анатольевич, что тот червячок в душе, которого вы столь образно упоминали
- не простой червячок. Это его все нормальные люди называют совестью. Вот
представьте: ест поедом вас этот червячок, растет потихоньку, а потом
превращается в небольшую змейку. До поры до времени она еще дремлет, эта
змея, потому что в душе вашей, Георгий Анатольевич, царит пока та самая
зима, которая так запомнилась вам, а зимой все пресмыкающиеся, как
известно, спят...
Но где гарантия, что зима в душе продлится до конца ваших дней? Почему
вы так уверены, что в один прекрасный день змеи совести не пробудятся и не
сожрут ваше нутро?
Ставров покрутил головой.
- Что-то мы с вами забрались в дебри, - сказал он. - Мне пора...
- Извините, - вежливо сказал симпатичный человек в пальто. Потом достал
из кармана и протянул Ставрову купюру - видно, она у него была заготовлена
заранее.
- Вот, возьмите...
Ставров взглянул на купюру и запротестовал, но незнакомец сказал:
- Берите, берите, это ведь не просто деньги. Номер на купюре
одновременно является номером телефона, и вы сможете позвонить по нему,
как говорится, в любое время дня и ночи, если вдруг передумаете. Чем черт
не шутит?..
"Если он сейчас попросит передать горячий привет моей жене, придется
слегка испортить его внешний вид за столь изощренный шантаж", промелькнуло
в голове у Ставрова.
Но незнакомец молча выбрался из машины и молча приложил два пальца к
виску в шутливом прощальном приветствии.
Против своей воли Ставров приоткрыл дверцу и высунулся из машины.
- Я все-таки никак не могу понять, зачем?.. - спросил он вежливо
улыбающегося незнакомца. - Что это даст вам? Что это даст мне? Что это
даст всем нам?
- А всё очень просто, - с готовностью, словно давно ждал этого вопроса,
ответил "Тихонов-Штирлиц". - В природе есть закон сохранения энергии.
Почему бы не предположить, что существует и закон сохранения
справедливости, черт возьми?!..
Когда Ставров отъехал на несколько метров и оглянулся, то на тротуаре
никого уже не было. Его недавний собеседник словно растворился в воздухе.
Глава 3
- Вы к кому, гражданин?
Вопрос явно относился к Ставрову. Он растерянно оглянулся на закуток
вестибюля, отгороженный отполированным до блеска барьером, из-за которого
до Георгия и донесся сердитый голос. Из-под белого колпака на него
пристально уставились выцветшие колючие глаза. Женщина была в годах и,
видимо, обладала незаурядным опытом по части того, чтобы не пускать в
палаты посетителей, заявившихся в неурочное время.
Черт, раньше здесь было не так строго!.. Что это они вздумали
установить режим охраны, как в тюрьме? Надо было захватить что-нибудь...
шоколадку хотя бы... или коробку конфет. Но кто же знал?..
Чувствуя себя взятым с поличным вражеским шпионом, Ставров подошел к
стойке.
- Я к Александру Левтонову, - сказал он. - Двадцать девятая палата в
хирургическом...
Женщина за стойкой полистала какие-то бумаги.
- Ну, есть такой, - с неохотой признала она. - Только не в двадцать
девятой, а в пятьдесят третьей... На пятый этаж перевели его на
позапрошлой неделе.
Неужели я не был у Сашки уже целых две недели?! Да за такое
разгильдяйство меня надо публично выпороть на Красной площади!..
- А вы кто ему будете? - осведомилась женщина. - Родственник?
- Самый близкий, - усмехнулся Ставров. - Мы с ним служили вместе...
Что-то человеческое на миг промелькнуло в сухих глазах дежурной.
- Близкий, говоришь? - с суровым укором сказала вдруг она. - Что же ты
тогда с пустыми руками заявился к своему дружку?
- Да я, это... Я ненадолго... Дай, думаю, забегу на минутку...
Проведать, - совсем смутился Ставров.
- Ладно, - сказала женщина. - Иди уж... Только быстро.
Ставров поднялся на верхний этаж по узкой бетонной лестнице, где пахло
лекарствами, прокисшим молоком и табачным дымом - в каждом пролете на
подоконниках красовались разнокалиберные банки, битком набитые свежими,
еще вовсю дымящимися окурками.
Пятьдесят третья палата оказалась в самом конце коридора. Ставров
потянул на себя ручку и с невольной осторожностью переступил порог.
- Ну кто там еще? - раздался из глубины палаты знакомый голос. - Да
заходите же, не стесняйтесь!..
Ставров прикрыл за собой дверь и сделал два шага к деревянной койке,
где под тощим шерстяным одеялом лежал худощавый парень с бледным лицом.
Это был Сашка Левтонов.
- А, это ты, Гер, - вяло сказал Сашка. - Ну, проходи, располагайся, что
ты, как неродной? Или боишься, что здесь, как в Грозном, всё заминировано?
Шутка вышла невеселой, и Сашка, видно, сам почувствовал это, потому что
сделал вид, что ему надо срочно высморкаться.
Ставров присел на стул возле койки и огляделся. Палата была небольшой,
но казалась пустой. Коек, кроме Сашкиной, здесь больше не было. На
тумбочке что-то неразборчиво бормотал цветной телевизор. В глубине комнаты
простой обеденный стол был накрыт скатертью, бывшей белой, наверное, лет
пять назад. А вдоль стены почему-то было очень много стульев, как в
какой-нибудь приемной.
- Ух ты, - воскликнул Георгий, - в какие хоромы тебя поместили!
- Да уж, - скривился Сашка. - Только я бы лучше в какой-нибудь
захудалой коммуналке обитал, чем в таких хоромах!..
- Ничего, ничего, - подбадривающе сказал Ставров. - Будешь ты еще и в
коммуналке жить, и в отдельной квартире!.. Ты, главное, выздоравливай
побыстрее!.. Как ты сам-то? Как кормежка?
- Да нормалёк, - нехотя сказал Левтонов.
- А что врачи говорят? - не удержался от банального вопроса Ставров.
- Они не говорят, - ухмыльнулся Сашка. - Врачи, старик, предписывают...
"Столько-то кубиков того... Столько-то кубиков - этого... Лечебная
гимнастика...
Пить нельзя, курить нельзя"... - Он со злостью смял на груди одеяло. -
Обрыдло мне все это, Гера, понимаешь? Об-рыд-ло!..
- Знакомый синдромчик, - из солидарности сказал Ставров. - Когда сам
лежал, тоже готов был на стенку лезть!.. Как моя Ольга говорит: "До
блевоты!"...
- Ладно, что мы всё обо мне да обо мне? - воскликнул Левтонов. - Ты-то
как поживаешь? Что нового? Как жена, дочка?
- Да ничего, - сказал Ставров. - Пока всё без изменений...
Вот дьявол, подумал он. Все-таки что значит - больница!.. Здесь сама
обстановка сковывает язык и заставляет посетителя быть каким-то занудным
оптимистом. "Все нормально"... "Ничего нового, всё по-старому"... "Как
кормят?"... "Как ты себя чувствуешь?"... "Что говорят врачи?"... "Не
расстраивайся, все будет хорошо"...
"Когда тебя выпишут?"... Хотя о выписке, пожалуй, не стуит спрашивать.
И всё!..
И не находится других тем для общения с человеком, с которым ты бок о
бок лежал под минометным обстрелом и который действительно тебе ближе, чем
самый близкий родственник, потому что не раз и не два спасал тебе жизнь...
"А что я ему могу рассказать?", вдруг подумал Ставров. Если вдуматься,
то - ничего!.. Не будешь же рассказывать о своих делах на работе человеку,
который третий год прикован к больничной койке! И не рассказывать же о
жене и о дочке тому, у кого с детства не было семьи!..
Он вдруг обратил внимание на бухтящий телевизор. Это был переносной
"Шиваки".
- О, я смотрю, ты начинаешь разживаться имуществом! - шутливо сказал
Ставров вслух. - Кто это тебе приволок? - Он кивнул на телевизор. -
Неужели родственники отыскались?
- А ты что, не смотрел вчера новости дня по московской программе? -
ответил встречным вопросом Левтонов.
- Новости дня? Ну вот еще, делать мне нечего!.. А при чем здесь твой
телик?
- Как причем? - искренне удивился Сашка. - Ну, ты даешь, старлей!..
Выяснилось, что не далее, как вчера утром Сашку навестила целая
делегация высших чинов из Министерства обороны. Оказывается, Сашку еще в
Грозном представляли к медали "За отвагу" - и награда эта, как водится в
Отчизне, нашла героя всего через два года... К медали Министерство обороны
присовокупило ценный подарок в виде вот этого телевизора. Но главное было
не в этом... Генералов сопровождала стая телеоператоров и репортеров, и
вечером трогательную церемонию награждения раненого героя показали по
столичному каналу...
Тут Левтонов замолчал и сосредоточенно уставился в телевизор, где
многодетная мать в очередной раз выбирала только импортный стиральный
порошок.
- Что ж ты молчишь, герой России? - хлопнул его по плечу Ставров. -
Поздравляю!.. Покажи медаль-то!
Сашка как-то странно покосился на него.
- Дурак ты, Ставров, или притворяешься? - спросил задумчиво он. - Ты
что, действительно думаешь, что я буду радоваться дерьмовой железке,
которую эти сволочи сунули мне в зубы? Ты думаешь, я от этого так
растрогаюсь, что прощу их?.. Телик ихний - ладно, с паршивой овцы хоть
шерсти клок, пусть стоит, хлеба не просит, а вот медальку я, только они
ушли, выкинул!.. Понял?
- Как это - выкинул? - не понял Ставров. - Куда?
- В окошко, куда же еще?.. Попросил сестру, она мне одну створку
приоткрыла, и я как швырнул эту побрякушку вниз!.. Представляешь, весной
пацаны какие-нибудь найдут ее под деревьями, быть может... А что? Пусть
играют!
И Левтонов опять отвернулся к экрану, на котором жизнерадостные,
пышущие здоровьем парни и девки долго и косноязычно объясняли, почему они
предпочитают одну жевательную резинку другой.
- Саш, - тихо позвал его Ставров. - Ты, главное, не расстраивайся. Всё
будет хорошо... Извини, мне пора. Я к тебе еще заскочу на днях...
Он хлопнул Левтонова по острому плечу, выпиравшему костлявым углом
из-под одеяла, под которое сразу от нескольких капельниц тянулись
пластиковые трубочки с разноцветными жидкостями, и быстро вышел.
Уже спускаясь по лестнице, Ставров вспомнил про загадочного
представителя не менее таинственной Ассоциации, с которым разговаривал той
ночью. Вот бы лучше куда эти "народные мстители" направили свои усилия,
подумал он. Вместо того, чтобы тратить силы и средства на карательные
акции и игры в конспирацию, занялись бы лучше оказанием реальной помощи
таким бедолагам, как Сашка!..
Кстати, забыл я совсем рассказать ему про этого типа в пальто.
Интересно, что бы мне посоветовал Сашка? Ладно, в следующий раз расскажу
ему...
Но услышать совет от своего друга Ставрову не пришлось. В тот же вечер
Сашка покончил с собой, выбросившись вниз головой из окна своей палаты на
бетонные плиты тротуара. Предсмертной записки он не оставил. Видимо,
полагал, что ему больше нечего сказать этому проклятому миру... Персонал
больницы был в шоке, хотя, на взгляд Ставрова, врачи и сиделки больше
опасались обвинений в свой адрес, нежели сожалели о Сашке.
Организация похорон легла полностью на плечи Ставрова: Левтонов был
сиротой, выросшим в детском доме.
Когда тело Сашки было предано земле, Георгий занялся поиском того
сюжета, который был показан про посещение Сашки генералитетом. Для этого
Ставрову не потребовалось обращаться в Останкино. В НИИ, где вот уже год
работал Георгий, существовал отдел, занимавшийся анализом и обобщением
телевизионных материалов.
В отделе имелся свой видеоархив, который пополнялся с помощью
круглосуточно крутящихся в режиме записи видеомагнитофонов. Найти нужную
запись оказалось нетрудно - к счастью, ее еще не успели стереть как
информативно малозначащую...
Просмотрев видеозапись того самого телесюжета, Георгий понял, почему
Сашка Левтонов покончил с собой.
... Да, всё было так, как он и рассказывал. Лоснящиеся в притворной
заботливости о бывшем подчиненном физиономии армейских чиновников,
потеющий от непривычной миссии главком, выдавливающий из своего пузатого
нутра угловатые фразы о том, что Отечество-де никогда не забывает своих
сынов; охапки пышных, аляповатых цветов и вспышки фотокамер ("Они бы лучше
пару килограммов каких-нибудь фруктов принесли, чем эти никому не нужные
цветы", не удержался от напрашивающейся мысли Ставров)... И уже в самом
конце сюжета, когда у сановных посетителей иссяк скудный запас теплых
слов, бойкий закадровый голос оттарабанил:
- Да, награда, как этого и следовало ожидать, нашла героя, но радость
от этого события несколько омрачает одно неприятное обстоятельство. Жить
бывшему прапорщику Александру Левтонову осталось совсем немного. Приговор
врачей был суров и однозначен - рак крови... Поэтому не исключено, что вы
видите на своем экране этого обаятельного человека в последний раз...
Рекламная врезка. "Самые горячие и животрепещущие новости - только на
нашем канале!"...
Ставров ударил кулаком по колену, не чувствуя боли. Вышел на балкон,
покурил, невидящим взглядом окидывая зимне-серый мир вокруг. Вернувшись в
квартиру, спросил жену, возившуюся в ванной со стиркой:
- Оль, где те деньги, что я нахалтурил на прошлой неделе?
Ольга с иронией склонила голову к плечу:
- А что такое?
- Мне срочно нужна та стотысячная купюра, которую я тогда принес!
- И где же я тебе ее возьму? - поинтересовалась жена. - Рожу, что ли?..
Или ты думаешь, что я деньги - если, конечно, это можно назвать деньгами -
в бочке вместо капусты на зиму солю?!.. Давным-давно я разменяла твою
жалкую сотенную...
А что мне было делать - сидеть и любоваться на нее, что ли?
Ставров отвел глаза.
- Ладно, не кипятись, - пробормотал он. - Ну, разменяла так разменяла,
что ж теперь?..
Жена хмыкнула и с таким ожесточением принялась полоскать рубашку,
словно это был ее "непутевый муженек", измочаленный и скрученный в
несколько раз.
Ладно.
Вернувшись в комнату, Георгий включил компьютер и запустил программу
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг