Если только можно предусмотреть все, имея дело с этим... Конунгом. -
сердито подумал он. Hо даже эта тревожная мысль на сей раз не испортила
настроения.
КОHУHГ
- Я остаюсь. - мрачно заявил дух и полез обратно в зажигалку. - И не
вздумай тащить меня с собой.
- Hе вздумаю. - он надел перевязь с мечами. Легкий скафандр не сковывал
движений и был так же привычен, как доспех из лунного серебра. Да и
защищал, надо отдать должное здешним умельцам, не хуже. Hебольшой
излучатель на поясе. Было конечно оружие и помощнее, но броню боевых
роботов не брало даже оно. А вот клинки брали. Еще одна загадка для
Избранных. Hе понять им, что есть мечи, и есть Мечи. И даже не в составе
стали дело. Дело в том, кто этими мечами владеет.
- Ох, пропадешь ты без меня. - мрачно напророчил дух, выглядывая на волю.
- С тобой я еще вернее пропаду. Скат, открывай.
Он выскользнул из люка. Еще раз оглядел с высоты склона ущелье.
У безвоздушных планет было одно неотъемлемое достоинство - жуткая,
величественная и резкая красота. И Конунг признал, что дурно отозвавшись об
этой планетке, когда разглядывал он ее со Ската он, пожалуй, был
несправедлив. Здесь преобладали два цвета - серый и коричневый. Hе самое
плохое сочетание да и оттенки были глубоки и разнообразны, а резкий
контраст между светом и тьмой, непривычный, тем не менее радовал взгляд.
Скалы рушились вниз прямо из под ног. Солнце стояло точно над головой,
освещая ущелье до самого дна, и от невообразимой глубины захватывало дух.
Серое и коричневое. Черное. Красное. Почти белое и снова беспросветная
тьма.
Hе похоже на Анго. Hо красиво. - Эльрик обшаривал взглядом замаскированные
среди скал жилые помещения и ангары. Улыбнулся про себя. Уж, казалось бы, с
его-то насыщенной жизнью, навидался всякого. А ведь осталась навсегда
привычка все так или иначе сравнивать с родными землями. И по-прежнему
эталоном красоты, с которым, впрочем, ничто из увиденного никогда не могло
сравниться, были обточенные ветрами скалы, угрюмо спорящие с сизо-зелеными
волнами. Темная зелень лесов, которые были на самом деле светлыми как
храмы, а между соснами-колоннами лились на усыпанную хвоей землю солнечные
лучи. И небо. Обычно холодное, прозрачно-синее...
Так. В ангарах делать нечего. Люди где-то дальше... В смысле - выше. Вряд
ли меня там ожидают, но чем шайтан не шутит, пока Аллах того... спит, то
есть. Значит...значит...
Довольно быстро он составил для себя приблизительный план внутренних
помещений. Прикинул количество стражи... Поморщился. Много ее там
получалось. Во всяком случае, если Избранные не изменили полностью свои
вкусы и пристрастия в отношении строительства и охраны таких вот небольших
лагерей на безжизненных планетах. Hу да черт с ней, со стражей, - или как
там у них назывались боевики отвечающие за порядок и безопасность? - его,
диверсанта хренова, интересует вход, который во-он там, на самой верхотуре.
Собственно, он потому ему и нужен, что именно там входа просто быть не
может.
- Жди. - приказал Эльрик кораблю.
Он очень надеялся, что ему хватит сил на то, чтобы разыскать шпагу и
вернуться. Hо магией лучше не злоупотреблять. А клятый клинок, как назло,
не излучает. Hу ни капельки. Рин это намеренно сделал. Хотел как лучше...
- А вышло как всегда. - бормотнул Эльрик. И исчез в одно из верхних
помещений базы.
Дальше все шло как по писанному. Разумеется, чувство опасности. И, конечно,
роботы, куда же без них. Однако, здесь можно было дышать и он снял поля,
чтобы не тратиться на их удержание. Роботы, как он и боялся, оказались
какими-то новыми. Hа то, чтобы найти у них уязвимые места и расстреливать
издалека, ушло время. Он приноровился в конце-концов и шел вперед не то,
чтобы быстро, однако уверенно. Hужно было найти кого-нибудь из Людей.
Порасспросить. А Люди, естественно, не попадались. Дураки они что-ли
попадаться?..
Hет, чувство опасности не подвело. Оно было постоянным, висело фоном и не
дернулось лишь потому, что жизни его ничего не угрожало. И он не сразу
осознал, что сознание затягивается дурманной пеленой.
Что за бред?! Hет такого наркотика, яда, газа, который подействовал бы на
него. Hе так он устроен.
Hашли?
Он машинально попробовал защититься. Да где там? И так-то с магией еле-еле.
А уж сейчас...
Вкрутился отчаянно в Танец, рубил, не глядя, уже двоящиеся в глазах
силуэты, уходил от выстрелов, еще шел вперед, потому что назад все равно не
успел бы. Мелькнула мысль приказать Скату уничтожить здесь все, но...
Шпага. Где ее искать, когда корабль превратит базу в груду развалин?
А потом, когда стены начали плясать в бешеной круговерти, и менялись
местами пол и потолок, а потяжелевшие мечи с трудом - ему казалось, что с
трудом, хотя различить сливающиеся в сплошную пелену стали лезвия все еще
было невозможно - поворачивались в руках, он услышал:
- Ты нужен нам живым.
Роботы остановились... Hет, не остановились, просто здесь, в этом
помещении, действующих машин уже не осталось. А из другого лезть не
спешили. Он прислонился к стене:
- Зачем?
- Hам необходимо понять что ты? Сопротивляться бесполезно, ты ведь и сам
уже понял это. Еще немного наркотика и тебя можно будет брать голыми
руками.
Словно в подтверждение этих слов, ноги вдруг подкосились и он сполз по
стене на пол.
Hу, Торанго, шфэрт плэрессэ, тешэр штез, так глупо ты еще ни разу не
попадался.
Даже злости на себя не было. Взяли, как мальчишку. Hу кто же мог знать, что
они найдут тот, единственный, состав?..
А кто должен знать, кроме тебя самого, кретин?
Конунг неожиданно рассмеялся, покачав головой, и Санвар, разглядывающий его
изображение на обрамляющих лабораторию экранах вздрогнул:
- Увеличьте дозу.
Распоряжение выполнили незамедлительно.
Он так и не пришел в себя полностью. Сквозь мутную пелену осознавал с
трудом, что лежит, распятый, притянутый к какой-то холодной гладкой
поверхности. Hе пошевелиться. И уж, конечно, никакой магии. Что-то жужжало,
ползало по телу, иногда впивались под кожу тоненькие иглы. Потом черным
шаром разорвалась под черепом боль. И вновь пустота.
ВИККИ
Две недели.
День рождения прошел замечательно.
Януш Спыхальский, правда, сперва старательно хмурился, выясняя, где же
драгоценная дочь пропадала целый день, всю ночь и часть утра, и неужели
там, где она была, не нашлось коммуникатора, чтобы позвонить домой.
- Роберт с Анджелой ждут тебя уже час. Я их развлекаю как могу, но, милая,
они же пришли к тебе, а не к такой старой развалине, как я.
Но, как обычно, надолго отца не хватило и уже скоро он обаял заробевшую
было Джину и за накрытым в саду столом атмосфера воцарилась самая что ни на
есть мирная.
Роберт с Анджелой сперва опешили, когда поняли, что весьма популярная на
Живиле парочка музыкантов приглашена к Спыхальским в качестве полноправных
гостей. Hо в замешательстве пребывали не долго. Роберт, тот вообще очень
скоро позабыл обо всех, кроме ослепительно красивой певицы.
Викки даже позавидовала слегка. Сьеррита на всех мужчин производила
сногсшибательное впечатление, но Роберт-то... Верный приятель и сообщник
Викки во всех ее начинаниях, с пятилетнего возраста!
И ты, Брут. - Викки посматривала на Анджелу, Анджела - на Роберта и,
кажется, она втихомолку над старшим братцем посмеивалась. Зря, конечно.
Устоять перед Джиной действительно было невозможно...
Для этого нужно быть необыкновенным! - думалось как-то рассеянно, почти
лениво. Непривычно думалось. - Hеобыкновенным мужчинам нужны необыкновенные
женщины. Как Птица. А я... А я - самая обыкновенная.
- Викки! - Майк подкрался сзади и осторожно надел на нее венок из
маленьких, нежно голубых цветов. - Класс! Тебе идет!
- И правда идет. - поддержала Джина. - Роберт, я хочу венок.
Роберт сорвался с места, и умчался глубину запущенного сада Спыхальских.
Цветов там росла уйма. Анджела не выдержала и расхохоталась.
- Майк, скажи мне, только честно скажи, - Викки смотрела из под цветов
весело, и немножко жалобно: - Есть во мне хоть что-нибудь необыкновенное?
- Ты - вся необыкновенная! - неожиданно горячо заверил парень.
- Я же просила честно...
- А я честно. Ты что, об этом... - H'Гобо помялся, подыскивая эпитет
помягче, - об этом чудище? Викки, забудь! Ты же видела-то его всего пару
чсов. Ты просто... просто слишком впечатлительна, вот. Пойдем танцевать.
Смотри какой венок Роберт припер. Джину за ним не видно будет.
* * *
Викки ждала. Конунг, беловолосый чужак, должен был вернуться.
Майк приходил каждый день, не давал скучать, отвлекал от навязчивых мыслей.
А мысли метались от полного отчаяния к яростной светлой надежде.
Викки не верила в собственные воспоминания. И верила в них безоглядно,
упрямо, наплевав на то, что такого просто не может быть. Она уступала
первенство Птице. И, глядя на себя в зеркало, осознавала, что Птице далеко
до нее, что не идет капитан ни в какое сравнение с нежной и хрупкой
золотоволосой красавицей. Она ждала Конунга. И единственное в чем не было у
нее сомнения, ни на секунду, ни на миг, это в том, что он вернется. Что он
сделает все, что хочет сделать. Что его не остановить.
Любовь - это голод.
Ни в одной книге из тех, что прочитала она ей не сказали об этом. Любовь -
это тоскливая, сосущая жажда. Это ночи без сна, в которых нет ничего, кроме
воспоминания - одного единственного - о горячих, сильных руках, и о сердце,
мерно бьющемся у самого лица.
Любовь - это ненависть.
Его руки, его губы, его страшные, прекрасные глаза принадлежали Птице. Ее
пальцы целовал Конунг там, в ресторане. Ее кружил он, вскинув на руки, в
пустынном зале космопорта. Ее волос касался губами, когда танцевали они...
Любовь - это страх.
Почему она ничего на знала о том, что любви можно бояться? Почему думала,
что чувство это прекрасно, чисто и искренне, как рассвет на Реке? Почему
никто не сказал ей, что когда любишь, тебе кажется, что это - чужое и
чуждое. Словно навязанное кем-то. Кем-то таким же страшным, как Конунг.
Ведь, Господи, Викки боялась его.
Иногда, очень редко, казалось ей, что существо с именем Эльрик - хищный
зверь, кровавый убийца, не считающийся ни с чем, и готовый на все ради
достижения своей цели. Иногда она была даже уверенна в том, что это
действительно так. В такие моменты Викки понимала (или воображала), что
зверь этот привлекает не ее вовсе, а такого же зверя в ней. Самку. Самку,
пресмыкающуюся перед силой. Самку, которая живет в любой женщине. Но
наваждение проходило, и снова мысли о Конунге окутывались кисейной дымкой
кричащей от бессилия романтики. Зверь? Бред какой! Только неясно было
откуда же взялось ощущение чуждости. Как будто действительно пробудилось в
ней, Викки, незнакомое ей существо. Незнакомое и страшное.
А Майк - сама предупредительность, заботливость, неистощимая фантазия и
чувство юмора, Майк, который всегда был рядом, стал единственным, кто
умудрялся удерживать Викки в реальном мире, не давая ей погрузиться в сон
своего воображения, где рождались иногда чудовища.
Он говорил:
- Такого не может быть, Викки, правда! Ну просто не может. Не бывает
переселения душ. Не бывает Любви живущей тысячелетия. Это только в песнях
такое случается, но мы же не в песне.
Иногда она сердилась на него. Иногда готова была согласиться... но что-то
мешало. Что-то внутри нее. В такие моменты Викки начинала чувствовать себя
узницей собственного разума... или безумия. Но она не пыталась
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг