Великолепная, ни с чем не сравнимая красота неизбежности.
Черный меч - вороненый клинок, чуть потертая оплетка на рукояти,
трехпалая когтистая лапа сжимает шар навершия. Она кому-то очень нравится,
эта лапа - не птичья и не звериная. Кто-то находит в ней нечто необычное,
неожиданное, а потому красивое. Кто-то просто очень любит этот меч, свое
оружие, свое второе "я"... любит так же, как Артур любит Миротворца.
... Самоуничижение и раскаяние - благодатнейшие состояния духа,
полезные и воспитующие одновременно. А убийство - тяжелейший из грехов, и
кому же каяться, кому быть ниже червя в дорожном прахе, как не тому, кто
совершил этот грех, поднял руку на человека? Но даже убийцу не стоит
обвинять в том, чего он не совершал. Не стоит перегибать палку, это, право
же, может плохо закончиться.
"Ты бываешь так доверчив, мой рыцарь..."
Это следовало сделать сразу: к голосу разума стоит прислушиваться
даже тогда - особенно тогда, - когда он кажется опасной нелепицей.
Артур встал, снял со стены гипсовое распятие и с размаху опустил на
угол столешницы.
Ярко-белые на сколах, раскрашенные брызги.
"Кто он? Ты знаешь? Скажи мне, ответь, кто он?"
"Что тебе до него, Артур, когда в опасности твоя душа? Что тебе до
всего мира, рыцарь мой, мой бедный грешный мальчик? Я не оставлю тебя, и
Господь не оставит тоже, но спасти себя ты должен сам".
"Подожди, - взмолился Артур, чувствуя, что Она уже уходит, - что с
моим братом? Где он? Он жив? Что с ним сделают?"
"Ты хочешь, чтобы я позаботилась о нем? - Она правильно истолковала
все вопросы, собрав их в единственную, невысказанную просьбу. - Артур,
разве я когда-нибудь оставляла вас?"
"Нас?"
"Ты ведь не мыслишь себя отдельно от брата. Я могу сказать тебе, что
все будет хорошо, но это будет лишь утешением. А ты не нуждаешься в
утешении, мой рыцарь".
Она не улыбнулась на прощание. Она была серьезной и грустной, и все
равно, когда образ Ее растаял, Артур не чувствовал уже ни страха, ни
тяжелой усталости. Была спокойная радость, как всегда во время молитвы, и
странным образом сплетенная с радостью уверенность в том, что дальше будет
хуже. Много хуже.
Скрипнуло смотровое окошко.
- Убирайтесь, - попросил юноша, не оборачиваясь.
- Похвальное смирение, сын мой. Проведи оставшееся у тебя время в
молитве, и, возможно, ты обретешь царствие небесное.
Голос был лжив и неприятен, как слои жира на тарелке. Тонкая нить,
протянувшаяся между Артуром и Небесами, зазвенела и лопнула с легким
стоном, отдача болезненно ударила в виски. Так не должно было быть. Такого
просто не могло быть...
Рыцарь смотрел на гипсовые осколки. Медлил обернуться. Знал уже, кто
говорит с ним. Знал, что должен сейчас бояться. Ему и было страшно,
страшно оттого, что оно... что владыка явился сразу, как только разбилось
поддельное распятие.
Услышал? Почуял?
"Господи, да кто же он?!"
Но напугать Артура так, как в первую встречу - в день присяги
Старого, - владыка Адам не смог. Он сам боялся. Чуть-чуть.
Это было забавно, и Артур улыбнулся, когда взглянул наконец в лицо
митрополиту. Два священника. Один запачкан кровью правнука. Второй -
родной сестры. Один якшается с нечистью. Второй - с демонами. Один давно
впал в ересь. Второй делает еретиками всех вокруг. И оба почитаются
святыми.
Люди такие странные. Самые странные из всех созданий Господа.
- А может быть, ты просто грешен, рыцарь, так грешен, что Благодать
отвращает тебя? - Владыка Адам улыбался сквозь крупную решетку. - Ты хотел
исповедоваться, сын мой. И потребовал, насколько я знаю, кого-нибудь из
Храма, отвергнув моего посланца. Так?
- Так, Ваше Высокопреосвященство.
Митрополит ласково покачал головой. Ласково и укоризненно:
- Чем же не устроил тебя смиренный служитель Божий? Ты исповедуешься
не перед человеком, а перед Господом, и есть ли разница в том, кто слушает
тебя?
- Есть, Ваше Высокопреосвященство.
- Твои братья по ордену не пожелали прислать исповедника.
"Врете, Ваше Высокопреосвященство".
Артур сжал губы, чтобы согнать улыбку. Ему по-прежнему было смешно:
ведь оба знают друг о друге если не все, то многое. И знают, что другой
знает. И все равно беседуют как ни в чем не бывало. Провинившийся рыцарь и
скорбящий о его душе митрополит.
- Возможно, их не правильно поняли, Ваше Высокопреосвященство.
- Возможно, - кивнул владыка Адам, - все возможно. И я счел возможным
прийти к тебе сам, смиренно надеясь, что моя скромная персона удовлетворит
в качестве исповедника гордого рыцаря Храма.
- Нет, - сказал Артур, пренебрегая обязательным титулованием. Сколько
можно в конце-то концов?
- Нет? - переспросил владыка Адам.
- Нет, - повторил Артур.
Митрополит рассмеялся, как смеются взрослые над безобидными проказами
детей:
- Тамплиеры всегда серьезно относились к своим привилегиям. - Он
смотрел с ласковой укоризной. - Но сейчас не время играть в независимость,
сын мой. Ты не в том положении и слишком близок к смерти вообще без
покаяния.
- Уходите, - спокойно повторил Артур, - вы помешали моей молитве.
Еще несколько мгновений владыка Адам смотрел на него с жалостью,
потом отошел от окошка.
Лязгнул засов, и тяжелая дверь отворилась.
Входя, митрополит бросил:
- Не двигайся. - Обошел вокруг замершего столбом Артура, поглазел
снизу вверх, потом сел на табурет, опершись локтем на стол:
- Раньше ты боялся меня, - заметил с дружеским удовлетворением, -
теперь слушаешься. Я по-прежнему сильнее, а значит, Бог на моей стороне.
Вне всякого сомнения, Миротворец, ты - посланник Сатаны и обладаешь
определенной властью, но, как видишь, даже простые братья-монахи одним
лишь словом умеют усмирить и тебя, и дьявола в тебе. Зная это, будешь ли
ты отрицать, что сила моя - от Господа?
- А вас смущает мое сомнение?
- Меня смущают судьбы тех, кто прислушивается к тебе, Миротворец. Я
пекусь о них, это мое стадо, а ты рыщешь вокруг, подобно волку, и
пожираешь беззащитных овец. И у тебя еще хватает дерзости обвинять меня в
неверно выбранном пути!
- Кто-то же должен. - Артур попробовал пожать плечами. Не получилось,
конечно. - Зачем меня арестовали?
- За чго, сын мой. А именно: за ересь, колдовство, двойное убийство,
шпионаж в пользу эльфов и смущение невинных душ.
- А содомского греха в списке нету?
- Есть связь с колдуньей. Дитя мое, - владыка Адам сочувственно
покачал головой, - ты падаешь все ниже и ниже, ты уже начал убивать людей,
ты безвозвратно губишь свою бедную душу, зачем же упорствовать, усугубляя
и без того тяжкую вину? Сейчас тебе нужно каяться, чистосердечно и
искренне каяться, чтобы спасти себя и своего брата...
- А он при чем?
- Разве того, что он колдун, недостаточно?
- Альберт не колдун.
- Интуит, дикий маг - называй как хочешь. - Обутой в сандалию ногой
митрополит поворошил осколки гипса на полу. - Вид христианских святынь
противен тебе, Миротворец?
- Нет.
- Однако ты уничтожил распятие. Что ж, давай считать это
случайностью. Я слышал, ты неглуп. - Владыка подпер щеку ладонью,
разглядывая Артура с задумчивым вниманием. - Скажу откровенно: ты не
производишь впечатления человека, хоть сколько-нибудь наделенного
способностью мыслить, и в то же время я понимаю, что убогого рассудком
Враг не выберет своим эмиссаром. Видимо, в тебе он получил редкое и
счастливое сочетание разума и силы, а исходя из этого предположения, я
могу надеяться, что ты правильно оцениваешь положение, в котором оказались
вы с Альбертом. Список обвинений ты выслушал и знаешь, что любое из твоих
преступлений карается смертью. Я, в свою очередь, прекрасно понимаю, что
ты будешь отрицать все, вообще все, уповая на то, что Сатана защитит тебя
от пыток, а также на то, что в ордене Храма рано или поздно прознают о
твоем аресте. Вопрос лишь в том, сколь долго ты будешь упорствовать во
лжи, не так ли, сын мой? Мой бедный, грешный мальчик...
Артур выдержал лицо и даже сумел снова улыбнуться:
- Я не лгу в храме.
- Ты уже начал. Ну да ладно, пока что мы лишь беседуем, один на один,
без писца, без дознатчиков. Дело в том, что никто не найдет тебя здесь,
Миротворец, никто даже не будет тебя искать. Ведь ты не вернулся из Серого
леса и не вернешься до тех пор, пока мы не получим от тебя полного и
искреннего признания во всех совершенных преступлениях.
- Зачем так сложно? - удивился Артур. - У вас же наверняка все
готово, нужна лишь моя подпись или как здесь заведено? Кто мешает
нарисовать и ее тоже?
- Только и исключительно забота о твоей душе, дитя мое. Мне не
хватает некоторых подробностей, и я хотел бы получить их из первых рук. Ты
же, покаявшись во всем, спасешь себя от геенны, а своего брата - от смерти.
- Ну да?
- Ах, Миротворец! - Владыка Адам встал из-за стола и подошел к
Артуру, ласково заглянул в глаза. - Неужели ты думаешь, что я возьму на
себя такой тяжкий грех, как смерть некрещеного? Неужели ты полагаешь, что
я способен отправить в ад бедную, заблудшую душу? В ад - на вечные
мучения, в огонь, в кипящую серу, без всякой надежды спастись хотя бы во
время Суда... Итак, какой порядок тебе предпочтительнее: будешь отвечать
на вопросы сразу или сначала убедишься, что твоему брату здесь может быть
куда хуже, чем в преисподней?
- Спрашивайте, - сказал Артур.
- Зачем вы ездили в Стополье?
- По заданию ордена Храма.
- В чем заключалось задание?
- Я должен был выяснить, крещен ли Зако Чопич, Золотой Витязь.
- И это все?
- Все.
- Что же ты выяснил?
- Он не крещен.
- Не был крещен, - поправил отец Адам, - ты ведь убил Зако. Удалось
ли тебе узнать причины, по которым этот бедный юноша оказался лишен
крещения?
- Да.
- А есть ли у тебя доказательства того, что причины эти не просто
плод крестьянских суеверий?
- А вы по-прежнему считаете, что ваша сила от Господа?
- Таинству помешала твоя проклятая кровь!
- Да оба хороши! - Артур не выдержал и рассмеялся. - Один другого
святее. Что вам еще интересно, Ваше Высокопреосвященство?
- Ты много времени провел в архивах стопольского прихода. Что ты
искал там?
- А как вы думаете?
- Что ты нашел?
- Ну и мразь же вы, Ваше Высоко...
... Пощечина была, конечно, вполне заслуженной, но, на взгляд Артура,
митрополиту сан не позволял заниматься рукоприкладством. Вообще бить
начали как-то часто. Ой, не к добру...
- Что ты нашел?! - лязгнул металлом в голосе владыка Адам.
- Между прочим, - с легкой обидой напомнил Артур, и слизнул кровь с
разбитой губы, - священнику пристало быть смиренным и милосердным. А вы
орете, будто вам яйца прищемило. Что нашел, то нашел... все равно мне оно
не пригодилось. Ерунда всякая в тех архивах. Отец Димитрий с настоятелем
монастыря, где вы учились, переписывался пару лет, а я черновики разыскал.
Будто вы их сами не читали?..
"А ведь не читал, - сообразил он тут же, - вообще не видел, и о
письмах не знал ничего. Иначе позаботился бы о том, чтоб ни клочка бумаги
не осталось после смерти пресвитера".
- Где они?
- Разве это важно, владыка? - спросил Артур, соображая, как бы так
ответить, чтоб и не солгать, и не сказать правды. - Черновики сами по себе
ничего не стоят. К ним нужен человек, который мог бы сделать выводы. А для
правильных выводов надо знать столько, сколько знаю я. Про голодных псов,
про демонов, которые у вас в подчинении, про умирающих священников,
Софию...
- Замолчи! - приказал митрополит. - Говори, кто еще об этом знает?
- Может быть, Галеш? - с легким сердцем предположил Артур. Менестрель
и в самом деле знал понемножку обо всем на свете. А делать допуски и лгать
- это разные вещи.
- Музыкант?
- Ага.
- Где он?
- А я не знаю.
- Ты лжешь, Миротворец.
- Я не умею врать в храме, - грустно напомнил Артур, - даже в таком,
как этот.
- Кто-нибудь еще?
- Скорее всего, Флейтист.
- Кто это?
- Он живет в Цитадели Павших.
- Еще?
- А вам мало? Ваше Высокопреосвященство, объясните мне, сделайте
милость, почему вы думаете, что за вами стоит Господь? То, что вы делаете,
и то, что уже сделали, противно Ему, разве вы сами не слышите, как
радуется Враг, когда смотрит на вас? Постойте... - Как ни странно, владыка
просьбе внял и не стал перебивать, и даже занесенную было руку опустил. -
... Сто лет назад, - торопливо продолжил Артур, - все было очень похоже, и
тот человек, которого мы... который был хозяином Источника в Козлодуе, он
тоже полагал, что делает во благо. А на самом деле его руками действовал
тот, живущий на Триглаве. Ваше Высокопреосвященство, еще не поздно
раскаяться и спасти свою душу. Сделайте это, будет лучше, если вы сделаете
это раньше, чем я найду доказательства ваших преступлений...
- Достаточно. - Владыка Адам скучно поморщился. - Это смешно,
Миротворец, смешнее, чем дьявол, цитирующий Писание. Но если ты хочешь
объяснений, изволь: моя миссия заключается в том, чтобы очистить Единую
Землю от нечистых тварей, сделать жизнь людей счастливой и безопасной,
уничтожить таких, как ты и твой брат. Главный же мой враг - тот, кто живет
на Триглаве, и он враждебен мне куда больше, чем ты или прочая нечисть.
Именно с ним мне предстоит решающий бой. Эта цель оправдывает любые
средства, а потому Господь простит мне все, в чем ты смеешь обвинять.
- Да ведь именно с Триглава...
- Все. Об этом достаточно. Сейчас расскажи мне, как ты продал душу
Сатане, какие поручения выполнял по его приказу, сколько рыцарей Храма
вслед за тобой поддались дьявольскому соблазну и как сильно замешан во
всем этом командор Единой Земли.
- Вы что, с ума сошли? - оторопел Артур.
- Лучше тебе, дитя мое, не задавать вопросы, а отвечать, подробно и
искренне. Итак, как и когда ты продал душу Сатане? Случилось ли это здесь,
в Единой Земле, или ты явился сюда, выполняя миссию, возложенную Врагом?
- Ну, знаете. - Было уже не до смеха, но Артур заставил себя
улыбнуться. - Вот так сразу - это даже для вас перебор. Я только что
выкопал могилу для себя, а вы хотите чтобы я и орден туда утащил? Не было
никаких поручений, и рыцари соблазнам не поддавались, и командор ни при
чем.
- Но душу ты все-таки продал?
- Если вы говорите о сделке, то нет, ничего такого не было. А вы
сами, что, бумаги оформляли? Кровью расписывались? Или тоже так обошлось?
- Я вижу, тебе стало весело, - с пониманием покивал владыка Адам.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг