Шестеро. Здесь, в Стополье, - седьмой.
Он оказался гостеприимен, страждущий батюшка, преемник почившего семь
лет назад отца Димитрия.
Вообще, чем дальше от столицы, тем лучше относятся к ордену Храма
даже служители епископской церкви. Пастыри-то сюда еще не добрались, от
чудовищ защищать некому.
Да, батюшка оказался гостеприимен, но Артуру в его деле ничем помочь
не смог. Двадцать два года назад, когда крестился Зако, отец Михаил еще и
не помышлял о службе Господу, бегая вместе с другими пацанами по пыльным
улицам Тырнова. Впрочем, он высказал кое-какие предположения по поводу
"чужого мальчика". Не только в орден Храма детей отдавали с младенчества -
многие епископские монастыри набирали маленьких послушников, и последнее
время родители все охотнее обрекали собственных чад на монашескую жизнь.
- Двадцать и более лет назад это, конечно, не было повсеместной
традицией, - говорил отец Михаил, потягивая горячий травяной отвар, - но
отпрыски знатных родов, те, кому не суждено наследовать за отцом или
сделать военную карьеру, испокон веку служат церкви. Если, конечно, не
находят у них способностей к магии. Возможно, мальчик, о котором вы
говорите, был как раз из таких.
Возможно.
Смотритель колодца в Лыни больше даже, чем Чопичева хозяйка,
польщенный визитом "благородного рыцаря" (вот интересно: чем не устраивает
здешних жителей повсеместно принятое обращение "сэр"?), "чужого мальчика"
вспомнил без напоминаний. Прищурился хитро:
- У Чопичей были, благородный рыцарь? Уж надо думать, рассказала вам
хозяйка про мальчика, что батюшке помогал. Был такой мальчик, был, хоть и
не мальчик вовсе, лет двенадцати парень, у нас такие в женихах уже ходят.
Да у Илоны, как Зако уехал, все - мальчики, все детишки. Вы ее, Илону-то,
особо не слушайте, не в себе она малость. Болтает всякое... на Севере, я
слышал, людей за такие разговоры живьем жгут. Правду говорят или врут, уж
и не знаю.
- Врут, - сказал Артур. - Жгут только за колдовство.
- А-а, ну колдунов-то, ясное дело, только жечь. Колдуна если не
сжечь, он ведь снова явится, кровь из живых людей пить. А про паренька
этого я вам что скажу: не наш он. Не из Тырновской земли. А с самого что
ни на есть дальнего Севера. Я ведь, благородный рыцарь, по должности своей
со всякими людьми встречаюсь. И со знатными даже. Вы вот не поверите, а
бывает, что и важные господа из Тырнова или Баба-Виды, а то и из Доростола
самого через Лынь проезжают. Охотиться или еще что. Так вот, мальчик этот
говорил-то как ученый - гладенько. Но не по-церковному, а по-людски почти
что. А выговор у него все равно как вот у вас, благородный рыцарь, или
купцы когда со столицы приедут - похоже говорят. Там, где мы десять слов
скажем, им двух хватает. А если с Марицких болот кто, так те на наши
десять своих полсотни найдут. Я почему помню-то: парнишка этот Семке
Чопичу совсем не глянулся. Семка ведь от самого Миротворца... да вы
знаете, раз у Илоны побывали. Чуток был покойник на это дело. Он монашка
вашего как увидел, так хотел сына в охапку и обратно в Лынь - в другой
раз, мол, окрестим. Ну Илона его кнутовищем поперек спины - горячая баба,
и рука тяжелая, а Семка даром что здоровый был бугаина, но тихий, мухи не
обидит. Илона его, значит, по шее: ты что, дескать, удумал, дурак, зря ли
лошадей гоняли, дома люди ждут, соседи - праздник ведь, наследника
крестим... Вот и окрестили.
***
- Послушников из монастырей, - рассказывал отец Михаил, - невзирая на
благородство происхождения, отправляют в самые разные приходы, где они
помогают священникам в отправлении служб и выполняют разного рода черную
работу. Смирение и милосердие не являются прерогативой единственно ордена
Храма. И нет ничего удивительного в том, что мальчик с Севера, может быть
даже из самой столицы, оказался здесь, в Стополье. Для себя мы не ведем
никаких записей, но в монастырях, как вы понимаете, следят за своими
воспитанниками, и считается добрым делом, если приходский священник
извещает игумена как можно более подробно о жизни присланных в Приход
послушников.
Презрев вежливость, Артур тут же перебил батюшку вопросом: остались
ли после отца Димитрия какие-нибудь записи? И услышал, что записи конечно
же остались и в больших количествах: отец Димитрий вел дневник, подвизался
даже на литературном поприще... Но все сугубо душеспасительно, никаких
вольностей... Библиотека его передана приходской школе, а все прочее
хранится в архивах. Архивы же... при нашей бедности... специального
помещения нет, поэтому все бумаги просто свалены в одном из подвальных
помещений.
Когда отец Михаил начал смущенно мекать и бекать про бедность и
неустроенность, Артур сразу предположил худшее: бумаги пропали, промокли,
сгнили... нет, промокнуть они здесь не могли, значит, сгорели, съедены
крысами И тараканами. Оказалось, что ничего подобного, архивы в неплохом
состоянии и пригодны для изучения, просто условия работы... Ну, вы
понимаете, сэр Артур, подвал, темно, тесно... нет денег даже, чтобы
платить архивариусу...
Артур на радостях с легким сердцем пожертвовал приходу отца Михаила
полсотни больших львов, чем поверг бедного батюшку в состояние прострации,
и распрощался, услышав колокольный звон.
***
Альберта он нашел на кладбище. Младший бродил от могилы к могиле,
вдумчиво читая надписи на плитах.
- Голова усыхает, - сообщил он, едва завидев брата, - от недостатка
информации. Я прямо чувствую: мозги ссыхаются и бьются о стенки черепа.
Братец, мне нужно чем-то заняться.
- Ты хорошо себя чувствуешь? - спросил Артур.
- Нет, - отрезал Альберт. - Но если ты о вчерашнем, то об этом
забудь, ясно?
- Ясно. Чего маешься тогда? У тебя ведь мэджик-бук с собой?
- Предлагаешь поэкспериментировать с заклинаниями? Здесь? Подвергнуть
риску миллионы жизней...
- Прям уж миллионы. - Артур задумался. Миллионы - это вряд ли, но
эксперименты младшего и вправду бывали опасны. - А то пойдем со мной.
- Куда?
- В церковь.
- Ага. Сейчас. Ты меня там скрутишь и окрестишь, я мявкнуть не успею.
А что в церкви?
- Архивы в церкви.
- Архивы? - удивленно и насмешливо протянул Альберт. - И что ты с
ними будешь делать?
- Читать.
- Не иначе к дождю. - Младший глянул на небо. - Ну пойдем в твою
церковь. Ради такого зрелища... Читать. Картина маслом. По сыру. Артур
Северный читает архивы Стопольского прихода...
На сей раз подзатыльник его не минул.
Младший, впрочем, в долгу не остался, и несколько секунд на глазах
изумленных рыцарей, благостно покидающих часовню, легендарные братья
кружили вокруг чьей-то могилки, обмениваясь тычками и плюхами. Потом
Артур, используя преимущество в весе, росте, длине рук, а также в боевых
навыках, скрутил Альберта в аккуратный тючок и вынес с освященной земли.
- Охальник!
За оградой он поставил младшего на ноги. Получил пинок под коленку,
после чего было заключено перемирие.
Перед церковной оградой Альберт, правда, замялся: одно дело бродить
рядом с орденскими храмами и совсем другое - соваться в храм епископский.
Но еще один день в праздности обещал еще одну ночь с плохими снами.
Старший, конечно, будет бодрствовать столько, сколько понадобится,
молитвами защищая мажью душеньку, но вообще-то Артуру тоже спать надо.
А внутри церкви оказалось не так уж страшно. И в подвале тоже. Сухо,
тепло, ящики с бумагами. И даже, как выяснилось, бумаги эти хранились в
относительном порядке, так что не пришлось, вопреки ожиданиям старшего,
пролистывать и просматривать каждый листок, отделяя хозяйственные записи
от дневников и писем.
Вот в дневники-то Альберт и вцепился. Выслушал терпеливо, как Артур
шепотом призывает помощь Святого Духа на доброе дело, и, едва закончилась
молитва, полез в бумаги. Интересно же, чем живут-дышат епископские
священники. Правда, что они через одного сумасшедшие фанатики, или
все-таки есть и в них что-то человеческое?
Довольно долго оба молчали, читая каждый свое. Маг - дневники, рыцарь
- переписку. Альберт листал страницы не спеша, вдумчиво, с удовольствием.
Отец Димитрий вел дневник еще со времен духовного училища, и было ужасно
интересно следить за перипетиями жизни человека, решившего посвятить себя
Богу.
Вот если бы, скажем, Артур или сам Альберт взялись описывать все. что
с ними происходит, чтение вышло бы скучным. Ни тому, ни другому решать
ничего и никогда не приходилось Ни решать, ни выбирать. За старшего решал
Бог, ну или там отец Лучан его драгоценный, потом - сэр Герман. За
Альберта... пока что - старший.
- Слушай, - толкнул маг брата под ребра, - как думаешь, заметит
кто-нибудь, если я это заберу?
- Не заметят, - рассеянно ответил Артур, - но ты не заберешь.
- Почему это?
Вот. К вопросу о том, кто и за кого решает.
- Чужое.
- Ну, Арчи, кому это здесь нужно?
- Пустили дитятко к конфетам. - Артур вздохнул. - Тебе-то оно зачем?
- Интересно.
- Что там интересного?
- Долго объяснять.
- Ладно, - кивнул старший и вернулся к письмам, - я скажу отцу
Михаилу.
- Да зачем?
- Отзынь.
Слово в лексиконе благородного рыцаря было новым. Альберт задумался,
где Артур мог его подцепить, покатал звучание на языке. Понравилось. Если
только это не ругательство. Со старшим никогда не поймешь: то он молится
вслух, то бранится. Повторишь что-нибудь, вроде приличное, оказывается -
ругательство. Захочешь выругаться по-заковыристей, а это аллюр конский или
от доспеха деталь.
- ..! - сказал Артур.
Это уж точно было ругательством. Да еще каким! Такое даже от Арчи
доводилось слышать нечасто. Старший, правда, тут же вспомнил, где
находится, и покаянно попросил:
- Господи, прости меня, грешного.
- Что там? - Альберт отложил дневник и сунулся в бумаги брата. -
Нашел, что искал?
- Брат Адам. В миру - Сватоплук Элиато. - Рыцарь порывисто поднялся и
туда-сюда прошелся по хранилищу. Альберт прижал к столу взметнувшиеся от
движения воздуха бумаги и спросил:
- Ну и что?
- Сколько я тебе говорю: генеалогические древа высших семей Долины...
- ... Надо знать наизусть и уметь перечислить с любого места в любую
сторону, - скучно закончил маг. - Сколько-сколько, сто лет уже, говоришь?
Элиато - герцогская фамилия, это я и так знаю. Сватоплук Элиато, ну, из
детишек кто-то. И что?
- Сватоплуком звали в миру сына герцога Мирчо от старшей жены.
- Это митрополита, что ли?
- Умница.
- Ну и что?
Артур словно и не понял, что над ним издеваются. Дошел до стеночки,
прислонился спиной к стеллажам и сообщил с глубокой печалью в голосе:
- Я его боюсь.
- Да ну, - не поверил Альберт, - на тебя из-за него накатило однажды,
вот ты и... нервничаешь.
- Я его боюсь, - повторил Артур. - И Симеон Чопич, мой внук - та
самая, кстати, прямая линия, о которой столько болтают, - так вот, Симеон
Чопич тоже боялся отца Адама. И Зако, мой правнук, остался некрещеным,
потому что душа его не приняла Таинства...
- Зако - твой правнук? Что, правда?! Нет, Артур, ты не шутишь?!
- Милый мой братик, - противным голосом сказал рыцарь, - сам Зако
заявлял это неоднократно, и почему-то эти заявления не вызывали у тебя
столь бурного проявления чувств.
- Если всем верить, знаешь ли, так ты сам собственным правнуком
выходишь. И что там митрополит?
- Пока еще не митрополит - просто монашествующий священник. Отец
Димитрий в своем письме епископу Доростольскому отмечает, что отец Адам,
без сомнения, заслужит великую славу как проповедник во имя Божие... Он и
заслужил... всем бы такую. А еще отец Димитрий, подверженный суевериям,
мать их... прости Господи... не меньше, чем здешние крестьяне, просит Его
Преосвященство обратить внимание на слова некоего Симеона Чопича, прямого
потомка, ну и так далее... Внучек мой, надо сказать, ругаться был горазд -
мне учиться еще и учиться. Он отца Адама без обиняков назвал антихристом,
причем, похоже, был вполне серьезен. А через несколько дней - после
возвращения нашего монаха в обитель - Симеон Чопич погиб. Знаешь как?
- Ну? - Про дневник отца Димитрия Альберт просто забыл, какой
дневник, когда тут такие страсти!
- Его заели голодные псы.
- Здесь?
- В Лыни.
- Да я понимаю. Арчи, а что же братья-рыцари? Лынь маленькая, они
должны были успеть.
- Дом Чопичей, - Артур снова прошелся от стены к стене, - нечисть
всегда обходила стороной. Все об этом знали. Илона рехнулась, то есть все
думают, что она рехнулась, полагаю, именно поэтому они с Зако остались
живы. Болтовня сумасшедшей - это просто болтовня сумасшедшей.
- Подожди, ты полагаешь.... Хочешь сказать, это митрополит навел
голодных псов? Нет, они, конечно, все маги, вся семейка, но... чтобы
приказывать демонам, нужно быть не магом, а колдуном. Это совсем другое.
Кроме того, Арчи, псы заели бы всех в доме. Невозможно заставить их убить
одного и не трогать остальных.
- Помнишь, как погибла София Элиато?
- А это кто?
- У герцога Мирчо трое детей от старшей жены. - Артур проявлял чудеса
терпения. - Младшая - Симила. Сватоплук - средний. София была старшей -
наследницей Единой Земли.
- Ну?
- Голодные псы. Они заели Софию, но не тронули ее служанку.
- Братец! - Альберт быстро рассовал по карманам обернутые в телячью
кожу книги с дневниковыми записями отца Димитрия. - Знаешь что, братец...
- он поколебался, но забрал у Артура черновик письма и присоединил к
дневникам, - поехали к Флейтисту. Насовсем. Он давно зовет. Он тебе не
говорил, а мне вот сказал, что если бы мы... он был бы рад. Он Змея
выпустил - Змей нас защищать будет. И вообще, в Цитадели хорошо. Правда
ведь? Ты, если соскучишься, в Развалины съездишь или в Пустоши. Убьешь
кого-нибудь. Женщин Флейтист тебе сам заманит. Поехали, а?
- А здесь сожжем все, и лучше вместе с церковью, да?
- Хорошая мысль.
- Почитай вот. - Артур протянул еще один листок. Бумага до сих пор
пахла духами, чуть-чуть, почти неуловимо.
"Здравствуй, милый мой братик, - было написано ровным и быстрым
почерком, без завитушек и красивостей, но, несомненно, женским, - батюшка
велит мне теперь называть тебя Адамом, но, если позволишь, я сохраню, хотя
бы в письмах, то обращение, к какому привыкла и которое нравилось тебе.
Милый мой Сватичка! Только Боженька знает, как я скучаю за тобой и как я
за тебя тревожусь..."
- Хватит! - Старший бесцеремонно выдернул из пальцев Альберта одно
письмо и протянул другое, совсем коротенькое:
- Сравни.
Сначала был запах духов - тот же самый, только более ясный. Более
свежий? Да и бумага, кажется, новая, и...
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг