- Трехрогий Аю! - заорал оборотень так, что на них начали
оборачиваться. - Артур! Ты здесь откуда?!
- Здравствуй, Артур, - кивнул Карнай и выразительно посмотрел на
Варга.
- А, да, - тот нисколько не смутился, - здравствуй. Я совсем дикий
стал, обычаев не чту, традиций не соблюдаю, видишь, сначала о делах, а
потом здороваюсь. Это ничего?
- Ничего, - чуть растерянно ответил рыцарь, - вечер добрый. Вы что, в
свите Старого?
- Еще бы нет! Карнай темник, а я... - Варг сделал широкий жест, - я
при Старом. Вы ведь люди дикие, все у вас не так, а Старый въедливый, ему
во всем разобраться надо. Вот я и объясняю.
- Он у Старого младший сын, - сообщил Карнай и добавил сочувственно:
- По нашим обычаям, все младшему отходит. Мол, старшие к тому
времени, как отец помрет, уже и сами что-нибудь добудут.
- Так ты наследник? - изумился Артур, с ног до головы оглядывая
оборотня. Разгильдяй Варг, по его мнению, меньше всего походил на
наследного принца, или как это здесь называется.
- Ну и что? - спросил тот с легким вызовом.
- Не похож.
- А, - Варг радостно оскалился, - это хорошо. Пойдем ко мне в шатер.
Я тебя накормлю, напою, чтобы все в лучших традициях, потом и поговорим.
- Напоит он, - хмуро пробурчал Карнай, - мы в походе.
- Да помню я. - Варг отмахнулся. - Артуру-то можно, он же не наш.
- Нельзя мне, - вздохнул рыцарь, - меня командор ждет.
- Ну, потом заходи. Видишь - пика с белым значком, шатер мой как раз
под ней. - Варг заглянул в глаза Артуру:
- Эй, Миротворец, ты перед командором провинился, что ли?
- Ну.
- Что учинил?
- Да, - досадливо поморщился Артур, - так, мелочь. Пойду я, пожалуй.
Варг проводил его до палатки сэра Германа, у входа распрощался, взяв
обещание непременно заглянуть в гости, пожелал удачи и исчез.
Искреннее сочувствие оборотня Артура несколько утешило, так что к
командору он явился в настроении вполне боевом, готовый защищаться и, если
надо, даже нападать.
Внутри, под пологом палатки, было сумрачно и на удивление прохладно.
Сэр Герман, в одной рубашке и легких штанах, сидел за низким столиком,
изучая какие-то бумаги. На стойке за раскладной кроватью висела парадная
форма: латы и белый с алым крестом шелковый плащ.
- Явился, - буркнул командор, окинув Артура взглядом, - докладывай,
благородный сэр.
- О чем?
- О голодных псах. И с самого начала, пожалуйста.
- Голодных псов кто-то позвал в Шопрон. Храмовый патруль их встретил
возле нашего дома, и командир патруля предположил, что псы шли как раз
туда.
- Предположил?
- Ему так показалось, - уточнил Артур, - но сказать точно, было ли
это чутье или просто домыслы, сэр Георг не смог. А мне той же ночью
подсунули ведьмину косицу, приворот, замешанный на крови. Ну, мы и решили
проверить... Голодные псы идут на кровь и ворожбу - это все знают. Сэр
Раду десять человек выделил, их возле дома разместили. Я по городу
поездил, псов не нашел, даже следов их не было - на нашей улице только.
Значит, точно к нам шли.
- Двое суток ареста, - бросил сэр Герман.
- Слушаюсь.
- Продолжай.
- Да там все просто получилось. Договорились подождать, смогут они в
дом войти или нет. Если смогут, значит, кто-то из своих позвал. А потом
сэр Георг должен был их в бой втянуть, а мы с Альбертом - воплотить и
убить.
- Ты сказал сэру Георгу о том, что намерен воплотить демонов?
- Нет конечно. - Артур слегка удивился такому предположению. - Я
только попросил сразу их не изгонять, сказал, что можно лучше. А про
Миротворец здесь уже слышали. Ну вот, - он чуть пожал плечами, - псы
пришли, в дом попасть не смогли, но и сэр Георг тоже не вмешался. Мы с
Альбертом подождали-подождали, а потом... куда деваться-то было? Младший
сделал "пыльного червя", и... и все. Воплотили да убили.
- Почему не вмешался сэр Георг?
- Он не знает. Он и остальные братья видели все, но не могли
пошевелиться, пока не появились пастыри. Те помолились и чары развеяли.
Если это были чары.
- Есть другие предположения?
- Пока нет, сэр.
- Еще неделя ареста за неоправданный риск. Доложишь сэру Раду.
- Сэр Герман...
- Вместо того чтобы просто сжечь "ведьмину косицу", - в спокойном
голосе командора не было и намека на привычную язвительность, - вы, брат
Артур, предпочли рискнуть собой и еще десятью братьями.
- Голодные псы не уходят без добычи, сэр Герман, вы же знаете. Не
убей мы их, они начали бы пожирать магов. Всех подряд... - Артур запнулся,
но продолжил решительно:
- а даже если бы и не так. Я должен был узнать, кто их вызвал.
- И?
- Я знаю, кто их не вызывал. Сэр Герман, это уже много. Ну нельзя мне
под арест. Два дня еще ладно, но не семь.
Старый рыцарь лишь молча поднял брови. Артур посмел возражать? Это
даже для него - чересчур. Приказы не обсуждаются, тем более приказы
командора.
- В Сегеде, - в ярких синих глазах сквозь мольбу проглянула холодными
огоньками злость, - в Сегеде, сэр Герман. Там - сколько прикажете.
Пожалуйста, сэр командор! Я же из шопронских казарм младшего не услышу.
- Это почему еще?
- Да ведь там безмагия.
- Та-ак, - сказал сэр Герман.
- Я думал, вы знаете.
- В отличие от тебя, благородный сэр Арчи, я не всеведущ.
Командор наконец-то перешел на "ты", и Артур почувствовал себя
значительно свободнее.
- Там Георгиевский собор совсем рядом, - объяснил он, - и монастырь
ордена Пастырей.
- И что же?
- Они утверждают, что магия - зло.
- Насколько я понимаю, они не просто утверждают. А ты, в свою
очередь, предполагаешь, что пастыри - праведники. Садись. - Сэр Герман
кивнул на койку. - И ты же уверял меня когда-то, что магия угодна Господу.
Которое из твоих заявлений ближе к истине?
- Кто-то из нас заблуждается. - Артур опустил глаза под пристальным
взглядом командора. - Видимо, я.
- Видимо?
- Я, - тихо сказал рыцарь, - просто... мириться с этим трудно. Мне
время нужно, чтобы себя убедить.
- Ты сомневаешься в праведности пастырей?
- Но ведь и вы сомневались.
- Это обвинение или защита? - почему-то весело уточнил сэр Герман.
Артур глянул с недоумением - командор действительно улыбался,
задумчиво и чуточку ехидно. Легкомысленно крутил в пальцах вечное перо:
- Хочешь что-то спросить?
- Нет.
- А напрасно. Тебе стоило бы поинтересоваться, чему же радуется твое
непосредственное начальство, уж не тому ли, что некий самонадеянный юноша
познал наконец-то сомнения? И если бы ты спросил, - сэр Герман
наставительно поднял перо, - я бы ответил: нет. Меня не радует то, что
безгрешный мальчик научился сомневаться. Меня радует то, что он не уверен
в праведности ордена Пастырей. Потому что неуверенность этого мальчика
стоит дороже утверждений митрополита. Ты говорил с Ней в Сегеде?
- Да.
- И Она, как я понимаю, не дала прямого ответа.
- Не дала.
- Вот и прекрасно, - кивнул командор, - значит, доверься сердцу и
делай, что должно. Да, и насчет ареста... отбудешь, так и быть, в Сегеде.
- Благодарю вас, сэр командор. - Артур поднялся.
- Правильно делаешь. - Сэр Герман тоже встал, прошелся по палатке. -
А прежде закончи, будь любезен все, что я тебе поручал: Лынь и эти твои
эльфы. С Тори по возможности тоже. Вопросы?
- Нет. Благословите, святой отец! - Артур склонил голову.
- Благословляю, сын мой, - посерьезнел сэр Герман.
И, как обычно, он не смог разобраться: через него ли снизошла
благодать на синеглазого еретика, или, наоборот, Артур, сам того не ведая,
отдал командору частичку своей светлой силы.
Бог весть.
Напоследок сэр Герман отвесил рыцарю легкий подзатыльник:
- А это тебе, дитя мое, напутствие.
- Глубоко признателен, - буркнул Артур, - разрешите идти?
- Ступай. И завтра чтоб был при полном параде. Будешь при Старом.
Варг парень умный, но в церемониях наших не смыслит, так что я полагаюсь
на тебя. Ясно?
- Во имя Божье, сэр!
***
В Огньские ворота, украшенные по такому случаю флагами княжеств и
значками всех медье, въезжал торжественный кортеж. Сэр Герман не зря
посмеивался, представляя себе чувства столичных жителей, когда увидят они
западных дикарей на улицах своего города.
Старый и отборная тысяча его оборотней поражали воображение.
Бойцы все как один в доспехах из красноволков, в кожаных шлемах,
украшенных волчьими хвостами, надменно озирали горожан с высоты своих
коней. А при взгляде на конскую сбрую, наверное, не одна купеческая
женушка вздохнула завистливо, мечтая и сама обзавестись чем-нибудь
подобным. И вовсе не для того, чтобы украсить свою лошадку, а для себя
самой.
Драгоценные накладки из яшмы, хрусталя и агата, резная кость, шарики
светящегося лайтгагачьего пуха, крохотные, тонко звенящие бубенчики,
пестрые перья...
Артур знал, из кого добывают такое перо, и мужество оборотней,
готовых ради красоты идти на серьезный риск, оценил по достоинству. То
есть счел несусветной глупостью.
Переливающиеся мельчайшими чешуйками шкуры огнедлаков покрывали
лошадей от холки до стройных бабок. Незаменимыми в колдовстве клыками
скальных мурен щетинились щиты. Из великолепного зеленого дерева вырезаны
были сундуки, в которых вез Старый подарки своему будущему сюзерену.
Сундуки эти сами по себе стоили небольшого состояния. Зеленое дерево
добывалось на самом севере Лихогорья. Когда-то добывалось. Артур слышал,
что люди туда уже десять лет как не суются. А оборотням, вишь ты, неймется.
В серебряном тяжелом шлеме было страшно неудобно. Дурацкое забрало
сужало обзор - куда там лошадиным шорам. Латы нагревались на солнце, и не
спасал от злых лучей сияюще-белый шелковый плащ. Спасибо еще, системы
охлаждения работают. А каково Недремлющим, честно мучающимся в своих
доспехах, правда, не серебряных - стальных?
Руку оттягивал блистающий щит.
Серко тоже было неуютно. В шитой серебром попоне, в серебряных с алой
эмалью доспехах, в кретинском единорогом оголовье бедный жеребец,
наверное, чувствовал себя гусем в печи. Хорошо еще, за несколько недель
знакомства понял он, как тяжела хозяйская рука. Усвоил раз и навсегда, что
слушаться дешевле выходит. Так что сейчас, сверкающий белой шерстью,
встряхивающий белой гривой, закованный в белое серебро, Серко ступал
внушительно и важно бок о бок с вороным скакуном Старого.
Сэр Герман, тоже на сером, отлично выдрессированном мерине, ехал по
правую руку от оборотня.
Чуть позади Старого следовал Варг. Надменный и красивый, как подобает
принцу. А самого Старого было не разглядеть - сплошной переливающийся
плащ, непонятное, но тоже сверкающее сооружение на голове и, конечно,
перья, висюльки, камни, чешуйки, бусы...
Обычно Старый одевался иначе (об этом рассказал вчера вечером Варг),
владыка оборотней терпеть не мог их парадных одеяний ("а кто их любит?!" -
взвыл про себя Артур), предпочитая им обычную домашнюю одежду. Он даже
доспехами пренебрегал. И то сказать, зачем Старому доспехи? Кто посмеет
причинить зло могущественному и мудрому колдуну?
Заклинателю.
Вот тоже, не было печали. Как будто не хватало в Долине разного рода
магов, теперь еще и заклинатели появились. Заклинатели - это те, кто духов
заклинает. А духи.. элементали, чтоб им, они такие разные бывают, что,
право же, трудно вот так вот сразу сказать, с кем схлестнуться
предпочтительнее. С тварью, вроде почившего Козлодуйского Лиха, или с этим
самым Старым. Обычным, кстати, с виду дедком. Непонятно только, как он в
свои сто тридцать лет умудрился родить Варга, которому едва-едва пошел
третий десяток.
Боевой дед, ничего не скажешь.
Эти улицы закончатся когда-нибудь или нет?!
Башни замка Элиато маячили вдалеке за острыми крышами и, кажется, не
становились ближе. А развеселое солнышко полыхало с небес пекельным жаром,
яркие лучи отражались от доспехов, от вымытых камней под ногами, от стен.
Не город - духовка.
***
Галеш, Ирма и Альберт с Веткой наблюдали за шествием в окна одной из
гостиных третьего этажа. Лучше всего, конечно, было бы устроиться в заново
выстроенном эркере, но Рыжая после той ночи наотрез отказывалась даже
близко подходить к страшной комнате.
Ей тогда досталось больше всех: сначала, как в песок, ушли силы;
потом, ночью, напали голодные псы и перепугали до полусмерти; а через пару
дней, когда Ветка наконец-то пришла в себя, выяснилось, что она утратила
талант.
Нельзя было ворожить на Артура. Старший высосал Ветку досуха, но на
деле ей еще повезло: могла и совсем помереть, не развей Ирма наложенные на
приворотную косичку чары. Артур ведь защищается от магии или колдовства
инстинктивно, словно бы вслепую. Отмахивается, и все, не очень даже
понимая, что делает. А уж насколько сильно достается колдуну от такой
отмашки, никогда не интересовало ни его, ни Альберта.
И теперь старший Ветку жалеет. Но... издалека. Как гласит одна из
самых мудрых народных пословиц: "Бойся кошки, затаившей злобу".
Альберт Ветку не жалел. Лишенная сил, она стала безвредна. Да, любви
к Артуру у нее не прибавилось, но теперь Ветка была как змея с вырванными
зубами. Шипеть может, кусаться - нет.
Все эти дни она была такая несчастная, такая перепуганная. Совсем не
похожая на прежнюю веселую искорку.
- Теперь ты меня разлюбишь...
Глупая. При чем тут любовь? Ее интересно было учить, это правда, но
все равно после того, что она устроила, занятия пришлось бы прекратить.
Альберт не собирался своими руками подкладывать старшему иголки в кресло.
В остальном же здесь, в этом большом доме, Ветка на своем месте. Она умело
ведет хозяйство, присматривает за слугами, следит за тем, чтобы всегда и
всего было в достатке. И с ней не скучно. Ей понравилось читать, и
довольно забавно обсуждать с ней книги, вспоминать, о чем думал сам, когда
читал их, сравнивать. А уж слушать, как она трогательным, тонким голоском
поет песенки про несчастную любовь и героические баллады... Главное, не
смеяться вслух.
Кроме того, Ветка поняла наконец, где ее место.
Артур сказал, что лучше избавиться от нее. Артур сказал, что хуже
нет, чем женщина, смирившаяся с ролью собачонки. Артур... Да, Артур многое
знает о женщинах, но у него никогда не было такой, как Ветка. Дамы сэра
Артура Северного - это совсем, совсем другое дело.
И каково ему сейчас, бедному, в парадных доспехах да под таким
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг