Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
  Людям в Долине, гордо именующим эту долину Единой Землей, монастырь
Приснодевы казался форпостом на краю света. А там, в горах, считали светом
отнюдь не крохотные княжества внизу. Светом был мир вокруг. Только мир
этот, огромный, жадный, раз за разом протягивал руки к Единой Земле. И
хотелось порой спросить у тамошних владык: зачем? Зачем вам эта сухая
земля, полумертвые реки, зараженные нечистью леса, колдуны, интуиты,
демоны, неупокоенные мертвецы, проклятые русла, Пустоши, Развалины,
Триглав, болота - все смерть, грязь, кровь и очень, очень много страха,
такого, какой нельзя испытывать людям.
  А они видели магию, могущество, все - из ничего, видели, как
наложением рук излечиваются больные, как молниями с небес повергаются в
прах армии, как мановением руки воздвигаются и рушатся горы. А еще они
видели золото. Золото повсюду: золотое оружие, золотые петли дверей и
оконные рамы, золото доспехов, конской сбруи, золотые следящие башни на
недоступных им скальных отрогах. Они не понимали" Все это золото, серебро,
самоцветы, всю свою магию - все, что так ценилось людьми Большого мира,
Единая Земля отдала бы без малейшего сожаления за возможность жить без
страха. Но там, в Большом мире, соглашались на страх и на смерть. Ради
чего? Чтобы сложить нужные и полезные вещи в свои сокровищницы. Просто
сложить - мертвым грузом, набором диковинных драгоценностей. А магия нужна
была им, чтобы убивать друг друга. Они не видели и не хотели знать разницы
между дозволенным магом, интуитом или колдуном. Они не понимали, почему
одно можно, а другое нельзя. Они хотели владеть. Не забрать силой, так
украсть. Не украсть, так хотя бы научиться...
  Они шли, шли и шли. И даже когда шли с миром, за спиной у них была
война.
  Такие разные, но очень друг на друга похожие.
  Ни купцы, ни тем более армии не могли пройти через Ледяной перевал
без проводника. Бесполезно было составлять карты или запоминать дорогу:
магия она и есть магия. Конечно, хватало и предателей, предавали свои же,
те, кого защищал монастырь. И случалось, войска приходили под самые стены,
но... магия она и есть магия. Однако последнее нашествие проломило все
заслоны, и отец Лучан, приор, после казни продажного проводника, а вместе
с ним и зволанского воеводы, вступившего в сговор с врагами, сказал,
созвав братьев в зале капитулов:
  - Одни мы их не сдержим. Нам нужны люди и нужно оружие. Брат Артур,
вы отправитесь в Долину за подкреплением.
  Если бы не строжайший устав, запрещающий разговаривать без
разрешения, зал, наверное, загудел бы на сорок разных голосов. Во всяком
случае, высказаться пожелали все. И хотя после первых выступлений ясно
стало, что сводятся они к одной-единственной мысли: "такое путешествие
слишком опасно для одиночки", тем не менее каждый из рыцарей или сержантов
почитал себя способным привести настоятелю наиболее убедительные
возражения.
  Отец Лучан выслушал всех. Потом заметил спокойно:
  - Я могу отправить в Долину десяток бойцов, но тогда здесь станет на
десять человек меньше. А можно послать одного лишь брата Артура. Вы все
знаете, кто будет хранить его в пути. Кто из вас усомнится в том, что эта
опека надежнее любого сопровождения? Кроме того, дети мои, - он улыбнулся
и развел руками, - на стенах важно количество, в опасном же пути -
качество. А Ее рыцарю нет равных в бою.
  Следовало бы возгордиться. Но Артур, хоть и не нажил ума к своим
пятнадцати, гордиться боевыми навыками давно перестал. Во-первых, надоело.
Во-вторых, велика ли гордость - убивать лучше всех?
  Он запомнил текст донесения, оседлал Крылана.
  - Будь осторожнее, мальчик мой, - повторял отец Лучан, как будто все
другие слова забыл.
  - Да ничего со мной не случится, - отмахнулся Артур, - съезжу и
вернусь.
  Именно это он и собирался сделать. Съездить в Долину и вернуться. Чем
скорее, тем лучше. По возможности без приключений. Хороший рыцарь не тот,
кто очертя голову в драку лезет. Хороший рыцарь в любой драке живым
остаться должен. Уж отцу-то Лучану следовало бы понимать, что рисковать
собой понапрасну Артур не станет.
  - Я не о дороге беспокоюсь, - сказал приор, рассеянно проверяя, как
навьючены седельные сумки, - не о дороге. - Повернулся к Артуру, положил
свою сухую, костлявую руку ему на плечо. - Ты доберешься живым, мальчик
мой, это я знаю. Господь хранит тебя, и Богородица не оставит своей
милостью. Но там, внизу, все иначе, чем у нас. Ради Бога, мальчик, ради
Бога и Пречистой Девы, что благоволит к тебе, ни с кем не говори о них.
Молчи. Молчи обо всем, кроме дела, с которым явился, и постарайся
вернуться как можно скорее.
  Артур кивнул.
  Молчать - это легко. Это у него всегда получалось. Но отец Лучан
почел за лучшее дать объяснения:
  - Если в Долине решат, что ты впал в ересь, тебя сожгут. Как мы здесь
сжигаем не-мертвых. Это постыдная смерть для рыцаря. И глупая. Потому что
ты, хоть и еретик, все-таки ближе к Господу, чем многие из братьев. Мне
было бы жаль потерять тебя.
  Все сказано. А за словами, между словами, куда больше, чем
произнесено вслух. Тем и хорошо молчание - оно позволяет услышать.
  Артур уехал.
  Чтобы вернуться.
  Увез просьбу о помощи, а вернулся с пятью сотнями бойцов. Он сделал
все, что нужно. Он сделал все вовремя. Он успел...
  Если бы не пятьсот рыцарей, которых, не задумываясь, отправил в
помощь монастырю Приснодевы командор Единой Земли, крепость не удержала бы
перевал.
  Из этих пятисот выжило двести три человека.
  Из защитников монастыря - только Артур.
  И некуда стало возвращаться.
  Спас его тогда сэр Герман. Действительно спас. И тело, и душу, и
разум. Принял, как своего. Удержал от смертного греха... казалось ведь,
что незачем больше жить.
  Единственный выживший из сорока братьев.
  Тогда это казалось несправедливым.
  Не правильным.
  Ведь он дрался, дрался вместе со всеми, дрался наравне... и выжил. А
они погибли.
  Все.
  Страшно вспомнить, но решил тогда, что Бог отвернулся от отца Лучана,
разгневался за ересь. Об этом он не задумывался. Вообще ни о чем не
задумывался. Смерти искал. А она убегала. Лишь манила издали...
  - Ты съезди туда, - посоветовал в конце концов сэр Герман, - съезди
домой. Один. Вернешься, посмотрим, что с тобой делать.
  Это было незадолго до того, как дороги свернулись в кольцо. И в
равной степени болью и покоем осталась в сердце эта поездка.
  Мертвый дом, он все равно остался домом. Артур обошел тогда крепость,
восстанавливая в памяти разрушенные стены, наполняя жизнью опустевшие
кельи... А церковь уцелела, хотя с тех пор, как погибли люди, никто в ней
больше не служил, и Пречистая Дева ласково улыбнулась рыцарю, потерянно
застывшему в дверях храма.
  "Все, кого ты любишь, живы, Артур, - молчала она, - они помнят о
тебе, они беспокоятся о тебе, они молят о тебе Бога, и молитвы их, поверь,
не пропадают втуне. Не скорби об ушедших, мой рыцарь. Радуйся за них,
спасенных".
  Он поверил, потому что Ей нельзя было не верить. Он поверил и сказал
Ей спасибо, и Она приняла благодарность.
  А на могиле отца Лучана Артур остался на всю ночь. Молился. То ли
наставнику, то ли за него...
  Отец Лучан погиб. А он остался жить. Значит, так нужно. Время еще не
пришло.
  И когда сквозь остатки стрельчатых окон алыми пальцами потянулось
через двор рассветное солнце, Артур улыбнулся ему.
  Время еще не пришло. Бог даст, время не придет еще долго.
  Кто мог подумать тогда, что сто лет пролетят незаметно и бесцельно?

  ***

  А в цитадели ордена Храма этой ночью случился переполох. Тихий,
правда. Этакий переполох на двоих. С сэром Германом, с одной стороны, и
капелланом - с другой. Командора подняли с постели незадолго до заутрени,
по чуть зябким с утра коридорам провели к молельне, шепотом предложили
приоткрыть дверь...
  Сэр Герман заглядывать внутрь не стал. Он и так понял, что хотел
показать ему встревоженный капеллан: свет, озаряющий храм, но не имеющий
источника; запах благовоний в неведомо откуда взявшемся ветре; и конечно
же статую Богородицы... которая улыбалась. Удивительной, мягкой, чуть
грустной улыбкой.
  Улыбнувшаяся Мадонна - на сэра Германа в свое время именно это
произвело самое сильное впечатление. Обычно визиты Артура в храм
обходились без специальных эффектов, но командор имел однажды удовольствие
наблюдать, как его "рыцарь для особых поручений" явился в молельню, будучи
в некотором смятении чувств. Вот тогда все было именно так. И свет. И
ветер. И Пречистая Дева.
  - Лучше забудьте о том, что видели, - вполголоса посоветовал сэр
Герман озадаченному капеллану. - Просто забудьте.
  - Это он? - спросил тот, почему-то зябко кутаясь в рясу. - Вы только
скажите мне, сэр командор, да или нет?
  - Кто "он"? - уточнил глава ордена.
  - Артур Северный, - выдохнул священник. - Если это он, значит, Зло
вернулось. Или пришло что-то иное, такое, с чем нам не справиться своими
силами. Мадонна прислала своего Миротворца...
  - Миротворец - это топор! - шепотом рявкнул командор.
  - А вы на меня не орите! - так же шепотом огрызнулся капеллан. - Я
архивариус, мне лучше знать. Считаете нужным сохранить его возвращение в
тайне - ваше дело. Я болтать не буду. Но шило в мешке все равно не
спрятать. Особенно такое шило.
  - Я подумаю, - уже более мирно пообещал сэр Герман, - я подумаю, а вы
пока забудьте.
  - Как скажете, сэр командор. - Капеллан поклонился и, неслышно
ступая, убрел по коридору в Залы Легенд.
  А ведь он прав, Артур вернулся неспроста.
  Конечно, можно объяснить все просто: Фортуне что-то стукнуло в седую
башку, вот он и вытащил из запасников свое самое серьезное оружие. Но это
не объясняет странных неровностей в движении призраков, принимаемых
здешними учеными за небесные светила. Светил, разумеется, никаких нет: и
солнце, и планеты, и даже звезды - все это было до Дня Гнева, - тени их,
однако же, остались. И они порой набегают друг на друга очень удачно и
вовремя. Сто лет назад, когда Братьев нужно было спрятать от рыцарей
Кодекса, а путь в Большой мир оказался отрезан, как по заказу открылась
Теневая Лакуна, потайной кармашек Единой Земли.
  И закрылась.
  Как по заказу.
  То-то было весело, то-то хорошо...
  Сэр Герман вернулся в келью, вытянулся на койке поверх тонкого
одеяла. Сон не шел. Какой уж тут сон?
  "Феномен Братьев", век бы о нем не слышать Иляс Фортуна, не
задумываясь о причинах, ухватился за следствие и использовал Братьев там,
где было не обойтись без чуда. Откуда взялись они? Зачем? Что делают среди
людей на самом деле - это не имело значения.
  - Это не беспокоит меня, - заявлял профессор, - это не должно
беспокоить вас. Из каких источников текут наши реки? По каким законам
происходит движение в здешней атмосфере? Откуда, в конце концов,
появляются все эти клады? Разве вы знаете это? Нет. И тем не менее
используете и воду, и ветер, и уж конечно золото. Чудеса есть область для
науки непонятная, не поддающаяся объяснению, но кто сказал, что мы не
должны получать от чудес хоть сколько-нибудь пользы?
  Они много спорили об этом, о том, что профессор называл этикой
утилизации чуда. Они спорили, а Братья творили свои чудеса, оплаченные
кровью. Это потом, в песнях, окружили их сияющим ореолом героизма: все-то
им было легко; со всем они справлялись шутя; совершали невозможное, а
потом отправлялись в любимый кабачок. Пили, любили женщин, убивали врагов.
  Кто вспомнит сейчас, как, вкрапляя в матерщину редкие междометия,
поминал Артур и магов, и орден, и всю Единую Землю, когда выяснялось, что
за одной напастью уже пришла другая? И сил нет. И не поднять оружия. И
все, что хочется, это спрятаться в какой-нибудь тихий-тихий уголок,
свернуться там клубочком и умереть. Но глыбами ледяными валятся слова:
"Если не вы, то кто?"
И срывается черная брань с губ изящного красавчика Альберта.
Альберта, который всю жизнь, сколько помнил себя, провел за книгами и
знать-то не должен подобных слов.
  Со всем справлялись шутя.
  Убивали и умирали, и в живых оставались чудом, хранили друг друга
колдун и рыцарь, разум и сила, побратимы или все-таки братья, неведомо из
каких далей явившиеся в Единую Землю.
  Очень вовремя явившиеся. Как раз тогда, когда творилось здесь нечто
страшное, недоступное пониманию, неистребимое. Когда надеяться оставалось
лишь на чудо.
  - Нельзя романтизировать их, - говорил Фортуна, - нельзя относиться к
ним, как к людям.
  Сэр Герман был согласен, нельзя. Орудия Господа или Падшего, даже
принявшие человеческий облик, оставались орудиями. Но когда он окружал
мальчиков романтическим ореолом, они становились менее живыми Как бы
ненастоящими. Стоило увидеть их - совсем обычных мальчишек, - и слова
Фортуны теряли всякий смысл.

  ***

  Северные горы появились из ничего, точно так же, как болота на
востоке, юге и западе. Как будто Господь в День Гнева накренил земную
плиту, и один ее край окунулся в море, превратившись в трясинное тесто, а
второй - поднялся к небесам, став могучим горным хребтом.
  Когда-то в горах действительно стояла цитадель; там приходилось
держать заставу, чтобы знать об изменениях снаружи, чтоб хотя бы примерно
представлять, к каким еще неожиданностям должны быть готовы люди, не
пришедшие в себя после Дня Гнева. А потом связь с монастырем прервалась.
Донесения, время от времени поступавшие с караванами, уверяли, что все
там, на севере, идет своим чередом, неполадки со связью объяснялись
причинами самыми естественными... Вообще же северные земли с самого начала
оказались отрезанным ломтем. Отделенные от княжества Обуда сотнями
километров Пустошей, они существовали как бы сами по себе. Там и жили те,
кто когда-то не пожелал перебраться на более безопасные территории,
добровольно отказавшись от защиты. Вольному воля. Орден Храма никогда не
располагал достаточным количеством бойцов, чтоб еще и навязывать свою
поддержку там, где она вроде бы и не требовалась.
  Если северяне считают, что им достаточно одного монастыря и четырех
десятков братьев, если сами братья полагают, что способны выполнять свои
обязанности без поддержки с юга, тем лучше. Тем легче.
  Так и осталась в горах полузабытая застава. С магом во главе, с
рыцарями, каждый из которых стоил, пожалуй, двоих братьев из Единой Земли,
с мистико-еретическим уставом. Не то крепость, не то обитель праведников в
окружении восторженно-почтительных мирян, в ореоле таинственного
могущества.
  Сообщение с Единой Землей было неровным, то оживлялось, то затухало
на годы, и северяне приспособились торговать с Большим миром. Когда
находилось с кем.
  И воевали. Удерживали перевал, охраняли свою землю и землю за спиной,
защищали Долину, которая полагала, что стряхнула со своей шеи ненужную
обузу. Помощи не просили, знать о себе не давали, молились Богу, лишь на
него и надеялись. Мир вокруг менялся, мир внизу оставался неизменным. И с
теми, кто жил по ту сторону гор, смешивали храмовники свою кровь, у них
перенимали приемы боя, правила вежливости, языки и ремесла.
  Другие люди. Совсем не такие, как здесь.
  Опасные. Потому что привыкли далеко смотреть и многое видеть. Никогда
не знали стен, не давило их кольцо болот вокруг, не чувствовали они, как

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг