Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
задавленный крик перерос в отчаянный вой, и не мог хисстар скрыться,
уползти, спрятаться от бьющих из камня безжалостных, жестоких лучей.
  И он заговорил.
  Он сказал, что в одном из залов есть провал. Что нужно шагнуть в
него. Что сутки, полные сутки, вниз и вниз будет падать дерзнувший. И что
никто не переживет этого падения.
  - Показывай зал.
  Страшно было смотреть, как корчится в муках тот, на кого еще недавно
я мог смотреть лишь снизу вверх. Я и сейчас не был достоин большего.
Скорее наоборот. Но я был сильнее.
  Он не смог встать, когда придержал я свою магию. Не смог. Но пытался.
И даже сделал несколько шагов. Однако ноги отказались держать, и хисстару
- боги, хистару! - пришлось ползти по коридору. Я не помогал ему.
  Я не настолько спятил, чтобы коснуться его. Узкая дверь - не
заметишь, если не будешь искать специально, - открылась бесшумно, когда
мой проводник царапнул тонкой бледной рукой по узору, нажав что-то в
замысловатых завитках - Открылась, и Сила дохнула на меня, как недавно
дохнул ветер, разгоняя мороки гнилого мира. Дохнула, сплетаясь с моей
собственной мощью. Сила, исходившая из темного провала в центре.
  Клинок был там, без сомнения. А здесь, возле двери, опираясь спиной о
косяк, сидел хисстар. Я увидел его лицо.
  До этого он отворачивался, да и судороги, что били это сильное,
гибкое тело, не давали приглядеться. Он сидел, опустив глаза. Почти не
дыша. Губы были искусаны, и кровь испачкала узкий упрямый подбородок. Алая
кровь. Хисстар был человеком.
  А потом, то ли отдышавшись, то ли осознав наконец тишину, он поднял
глаза. И такая мука была в них, такая боль... То, чем терзал я его плоть,
не шло в сравнение с пыткой, которая терзала сейчас его душу. - Предатель.
- Веки опустились. Острые черные ресницы, мокрые от невольных слез,
бросили на скулы полукружья теней. - Темный поймет - Он-то простил бы. Я
не прощу. Убей. Ты знаешь как.
  И зачерпнув той Силы, что хлестала из глубины горы, скрутив ее, как
скручивал собственную, я ударил в хисстара всей мощью, какую только мог
осилить сам. А мог я много. И воин вспыхнул, огненным смерчем пройдя по
комнате, сметая все на своем пути, выплавляя в камне стеклянистую дорожку.
  Обожгло пальцы - это расплавилась, потекла серебряная оправа
рубинового перстня. Я снял драгоценность и бросил на каменный пол.
Звякнуло тонко. Задребезжало обиженно. Горько.
  И стихло все.
  "Как-то там сейчас Тарсаш?" - подумалось почему-то, когда я шагнул в
провал.

  ***

  День полета, скажу я тебе со всей откровенностью, принц, это
достаточно много. А день свободного полета - это намного больше, чем
много. И вообще, когда теория совпадает с практикой, такое событие
заслуживает более пристального внимания, чем то, что я ему уделил. Хотя у
меня есть смягчающие обстоятельства. Мне было не до сопоставлений.
  Теория же гласит: тело в свободном падении нагревается от трения о
воздух.
  Я о теории вспомнил, уже когда вокруг полей, что я поставил, бушевало
пламя - любо-дорого посмотреть. Причем я-то смотрел изнутри. А как оно
выглядело снаружи, могу только представлять. И то с трудом.
  И еще, знаешь, из головы не шли слова этого хисстара, сказанные перед
смертью. Когда он говорил, что Темный простил бы, он ведь не меня, он себя
имел в виду. Свою вину. То, что он считал виной, но что на самом деле ею
не было.
  Странное это чувство - осознание себя предателем.
  Однако размышления размышлениями, а внизу, трудноразличимые за
сплошной стеной огня, замаячили острые каменные колья. Не очень-то
гостеприимные, несмотря на то, что поставлены они там были специально для
гостей. Бывают такие гости, которые кроме посажения на кол ничего не
заслуживают.
  Я бросил себя аккуратненько между остриями. Огляделся. Узрел узенький
проходец, скорее щель. А за ним открылась просторная пещера. От
высоченного свода вертикально вниз уходила стена. Раскаленный докрасна, но
еще не плавящийся камень. Пылающий жар. Оглушающая, чарующая Сила.
  Да.
  И скелет на полу.
  Кто бы он ни был, он сделал все, что сделал я. И умер здесь. Ну,
Эльрик? И что дальше?

  Айнодор. Лассэдэлл

  Скажи мне, мой король,
Зачем ты рвешься в бой?..

  Элидор

  Я оказался в самом центре праздничной кутерьмы. Не я создал ее, но я
послужил причиной, и сейчас казалось, что я попал... как это называл
Эльрик? в глаз бури? Что-то такое или очень похожее.
  Плачущая мама.
  Отец, словно светящийся от радости.
  Наргиль, который умудрялся одновременно отдавать кучу приказов,
радостно наворачивать круги около меня и весело пытаться охмурить мою Кину.
  Ее я представил родителям, как только мне дали вставить хотя бы
словечко. Кина попыталась было стушеваться в обществе их императорских
величеств. Но сделать ей этого не позволили.
  Как только прошло первое изумление и у встречавших закончились первые
слова для дорогого блудного сына, нас отправили приводить себя в порядок и
переодеваться с дороги. Как нам объяснили, вечером должно было начаться
основное торжество.
  Через полчаса ко мне зашел Наргиль.
  Я к тому времени уже успел вымыться и одеться и теперь сидел у окна,
рассматривая толпу эльфов, стремительно собирающуюся у дворца, и пытаясь
осознать свое новое положение.
  - Будут какие-нибудь распоряжения. Ваше Высочество?
  - Ты в состоянии разговаривать о делах сейчас?
  - Конечно, Ваше Высочество. - Наргиль перестал улыбаться.
  - Насколько я помню, ты отвечаешь за внешнюю политику Айнодора?
  - Верно.
  - Я хотел бы услышать твое мнение о том, что сейчас происходит на
Мессере.
  - На Мессере?
  - В мире. - Икбер-сарр! Я уже не замечаю, что вставляю слова на
зароллаше. Нужно следить за речью.
  - Судя по всему, там начинается очередная заварушка. "Передел мира" -
как это называют люди. Пятый передел на моей памяти. В любом случае
Айнодора это никак не коснется.
  - Мир меняется, Наргиль.
  - Айнодор вечен.
  - Двадцать лет назад был похищен наследник престола. Подожди, -
остановил я уже начавшего говорить Наргиля. - Полгода назад произошел
совместный напет орков и людей на северную часть Айнодора. В Эзисе и
Готской империи к власти пришли люди, получившие страшную магическую силу.
Ты слышал что-нибудь о Готландии?
  Наргиль отрицательно покачал головой.
  - Ты по-прежнему будешь утверждать, что Айнодора это не коснется?
  - Ваше Высочество. - Капитан начал отвечать мне, тщательно подбирая
слова. - Это слишком серьезный разговор, чтобы начинать его немедленно.
Давайте отложим все до окончания празднеств.
  - Сколько они будут продолжаться?
  - Недолго. Месяца полтора-два.
  - Сколько?!
  - Мы были не готовы к вашему приезду, поэтому и праздник будет таким
недолгим.
  Я, наверное, минуты три переваривал услышанное. Все это время Наргиль
стоял рядом и, как мне казалось, сочувственно молчал.
  - Наргиль, будь готов к разговору самое позднее через три дня.

  Что страшного, ответь,
В покое мирных дней?
  Зачем холодный меч на брачном ложе?
  Зачем так полон рог в безумии пиров,
А песни бардов так просты и пошлы?
  Что гонит плетью в ночь?
  Чьи призраки тревожат?
  Что страшного быть может
В уюте и тепле?...

  Горькая и какая-то отчаянная песня преследовала меня. Кина спела ее
однажды на каком-то из наших привалов. Песня о нас. О нас четверых. Она
неуместна была на Айнодоре.
  Поначалу я чуть не сбежал отсюда. Весь этот праздник, все это... Это
было настолько не мое, настолько далеко от меня. От монаха ордена Белого
Креста. От бойца класса "элита". Я так и не смог почувствовать себя
принцем. Я был бойцом ордена. Тем, кто приходит куда угодно, выполняет
задание и исчезает. Здесь же все было наоборот. Не я приходил, а меня
везли ("Дорогу Его Высочеству!"). Не я делал что-то, а за меня делали
("Первое блюдо Его Высочеству!"). И, самое главное, я не мог смыться.
Вокруг меня постоянно находилось около двадцати эльфов.
  Дойдя в своих размышлениях до этого, я понял, что так и не стал
эльфом. По воспитанию, убеждениям, по всей моей сознательной жизни я был
человеком. Нет, я, конечно, знал, что я эльф. Но я был им только по крови.

  Прямой не дашь ответ
Ты даже Божьим слугам,
Но мне, шуту и другу,
Ответом твой оскал.
  Когда под лязг мечей
Вскипает кровь по венам,
И взгляды бьют по нервам
Сквозь прорези забрал.

  Все было плохо. И становилось еще хуже.
  А потом я вспомнил слова отца Лукаса: "Если ты ничего не можешь
сделать, отстранись и просто наблюдай". Я так и поступил. И мне стало
гораздо легче.
  Все местные красоты я отодвинул в сторону. Я и раньше знал, что
Айнодор красив... М-да. Никакие пересказы не могли передать даже половину
этого очарования. Словом, я отодвинул все это на задний план и начал
собирать информацию.
  Интересовала меня в первую очередь боеспособность эльфийской империи.
  И очень скоро я понял: она равна нулю.
  Нет, здесь были бойцы, и бойцы неплохие. Вспомним того же Наргиля. А
на севере, на границе с орками, стояли достаточно крупные войска. Всадники
Ветра. Они, кстати, и разнесли в клочья ту орду, что вторглась на
эльфийские земли весной.
  Но все это было не то. Эльфы не хотели воевать. Они предпочитали мир.
Все, разумеется, предпочитали мир. Но на Айнодоре старались вернуться к
этому состоянию при любой возможности. В эльфах не было той ярости,
которая заставляла людей поднимать огромные армии в огненосные походы. Они
называли это безумием, массовым сумасшествием. Они не понимали этого и
смеялись над этим.
  Меня часто пытались расспрашивать о моей жизни на Материке. Я
героически улыбался и молчал или отделывался малозначащими фразами. Если
бы я попытался рассказать им все, что со мной происходило, и рассказать
так, как воспринимал это я, меня бы не поняли. Не поняли бы ни моей службы
в ордене, ни того, чем я там занимался. И уж тем более не поняли бы моей
дружбы с Эльриком.
  "Шефанго? Вы общались с шефанго? Интересно, а он мог сказать
что-нибудь кроме "смерть", "убивай" и "еда"?"

  Эннэм. Аль-Барад

  Ахмази не задумывался о поваре-гоббере больше, чем было это
необходимо. Раз в неделю Сим получал подарки от хозяина. Раз в месяц
великий визирь снисходил до беседы с искусным половинчиком. И уж, конечно,
Ахмази не задумывался над тем, что мастера-кулинара вопросы войны и
политики тревожат не меньше, чем его, визиря, фактического правителя
Эннэма.
  Это Сим задумывался об Ахмази. И Сим был бы очень удивлен, если бы
узнал, что мысли евнуха обращены не на восток, к Вольным городам, и не на
запад, к Эзису, и не на юг, где грозил берегам Эннэма сипангский флот. На
север смотрел визирь. В Великую Степь. Странные дела творились там, и даже
хитрые, бесстрашные, тертые жизнью эннэмские купцы сворачивали всегда
выгодную северную торговлю, предпочитая терять деньги на простое грузов,
лишь бы не соваться на оживившиеся вдруг земли степняков.
  - Ханы сами отдают власть, - докладывал визирю худощавый, прокаленный
солнцем караван-баши, развалясь на мягких подушках и вертя в руках пиалу
со щербетом. - Все они едут на поклон к новому правителю. Тэмир-хану.
  - Что за Тэмир-хан? Откуда он взялся?
  - Я не знаю, визирь. - Караван-баши отхлебнул из пиалы. - Чужеземцам
рассказывают очень мало. И выяснять опасно.
  - Рассказывай все, что знаешь. - Ахмази подобрался, толстый,
обрюзгший, он тем не менее стал вдруг похож на хищного зверя.
  Караван-баши отставил пиалу и почтительно поклонился визирю.
  - Этот человек приехал с востока. Со стороны Вольных городов. Мне
неведомо, что он сделал и что сказал, но все ханы съезжаются в его ставку
у источника Белой Кобылы и признают его владыкой.
  - Ты видел его?
  - Да, визирь. Он молод... и стар. Я назвал его человеком, но я не
знаю, так ли это. Он не похож на нелюдя, однако люди не бывают юными и
древними одновременно.
  - Бывают. - Ахмази бросил собеседнику глухо звякнувший кошель. -
Ступай.
  Караван-баши поднялся и ушел, пятясь и кланяясь.
  - Вахрад, - негромко позвал визирь.
  - Да, хозяин. - Невысокий рябой человек возник как будто из воздуха.
  - Следи за ним. - Ахмази кивнул на дверь, за которой скрылся
караванщик. - Он будет болтать. Не нужно, чтобы ему верили.
  - Да, хозяин. Если все же будут верить?
  - Он любит гашиш. От этого и утонет.
  - Да, хозяин.
  Вахрад исчез так же бесшумно, как появился.
  Мало осталось в Эннэме людей, помнивших древние сказки. Матери еще
пугали детей Дамир-дэвом. Но кто мог вспомнить, что титул "Тэмир" был
когда-то просто именем? Что Тэмиром звали могущественного завоевателя,
покорившего половину мира? Никто. Только Ахмази. И уж тем более никто не
помнил о том, что Тэмир-хан должен был вернуться. О том, что могилу
Потрясателя спрятали от людей и тысячи табунов прогнали над ней, дабы
сравнять с землей, затоптать, навеки укрыть место погребения великого
человека и великого завоевателя.
  Ахмази помнил. Знал. Знал по рассказам того, кто видел похороны
Властелина.
  Могила Тэмир-хана разорена. Дух его вернулся. И человек объявился в
Великой Степи. Человек с лицом юноши и взглядом старца. Человек, именующий
себя Тэмиром.
  Случилось невероятное, сбылись древние легенды, правдивы оказались
предсказания. Почему бы не продолжить? Если меняется мир, нужно помогать
переменам, а не бежать от них. Все равно ведь догонят. И ударят в спину.
  Неохотно, перешагивая через себя, Ахмази подходил к мысли о том, что
неодолимую силу может остановить лишь непобедимый человек. Если бывают
люди непобедимыми.

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг