Для верности.
Пижон бы добавил от себя, что потом имеет смысл еще и пепел развеять.
Или утопить. Лучше утопить, потому что с небом Зверь как-то повязан. Он бы
добавил. Да никак не получалось поверить в то, что Азамат и вправду
опасен. Он ведь свой. Он лучше всех. И даже если он убивать пойдет, уж
кого-кого, а Азата Рахматуллина он не тронет.
Жизнью он был обязан Готу Именно Гот, "смотрящий в небо", не дал
провалиться в тоннель, не позволил сорваться в безоглядное, убийственное
бегство.
Жизни той осталось, правда, с воробьиный нос. Хорошо, если пара
часов. Зато сознание не меркнет и пламя не ревет за спиной. А то, что
стены качаются и болит все, что может болеть, так это ты, Зверь, сам
виноват. Кто заставлял двери выламывать? Человек, такое учинив, там же, не
сходя с места, и помер бы. А ты живешь пока. Вот и радуйся.
Он и радовался.
Да уж.
Никогда не думал, что умрет так. Знал, что огонь принесет смерть, но
был уверен, что огонь этот настоящий. Не призрак, рожденный воображением,
а реальное, живое пламя. А, впрочем, не все ли равно, в каком огне сгорать?
- Я не знала, что ты так легко сдаешься, - сказала она. Голос
улыбался. И Зверь невольно улыбнулся в ответ. Знать, что она есть. Слышать
ее... Она присела на край постели. Видеть ее...
- Ты изменилась.
- Ты тоже. Время идет, а я всего на месяц младше. Забыл?
- Нет. Но я убил тебя.
- Экий ты, право, неделикатный. - Она рассмеялась. - Нет, чтобы
как-нибудь помягче. Ну там: "ты умерла", например.
Ничего смешного в поправке Зверь не видел. Но снова не сдержал
улыбки. Только потому, что улыбалась она.
- Я не могла не измениться, Олежка. Ты же сам заставлял меня
взрослеть. Не забывал ни на секунду. Ты сам представлял, какой я стала бы
в пятнадцать лет. И в шестнадцать... Помнишь, на шестнадцатилетие ты в
первый раз изменил мою прическу?
- У тебя была коса.
- Да. Как я мечтала от нее избавиться! - Она тряхнула головой, черные
волосы разлетелись облаком. - Родители не разрешали. А ты... несколько
штрихов карандашом, и готово. Я всегда говорила, что у тебя есть вкус. Во
всяком случае, все твои идеи мне нравились. И платья. - Она соблазнительно
выгнулась, выставив грудь, глянула искоса. - У меня гардероб больше, чем у
любой живой женщины. Ты мог бы стать художником. Или дизайнером.
- Или музыкантом. Или программистом. Или пилотом. Или... да кем
угодно! - Зверь поморщился. - Я стал убийцей и начал с тебя.
- Не жалеешь?
- О чем? О твоей смерти? Ты сама знаешь, что "жалеть" - очень мягко
сказано. Обо всех других смертях - нет. Ты меня исповедовать пришла?
- Эх, Олег-Олежка, - укоризненно сказала она. - А имя мое тебе даже
мысленно произнести страшно?
- Мне не страшно. Я просто не помню, как это делается.
- У-у, - Маринка издевательски сморщила нос. - Убийца, - протянула
грозно. - Ты свое-то имя когда в последний раз вспоминал?
- Меня зовут Зверь.
- Это ты магистру рассказывай, как тебя зовут. Называют, я бы
сказала. Зверь... - Маринка осторожно погладила его по волосам. Скользнула
пальцами по лицу. - Страшный Зверь. Ты, чем двери ломать, лучше бы
побрился. Что, сил нет? Вот то-то же.
Она смеялась, а Зверь тихо таял под ее прикосновениями. Расплывался
пластилином на солнышке. Маринка не бред. Бредом был огненный тоннель. А
она - настоящая.
Она была только голосом, когда он сгорал вместе со своим домом. Одним
только голосом, который заставил встать и идти. Последней жизнью в
резерве, остатками сил, которых хватило на то, чтобы спастись.
Сейчас она здесь вся. Ее голос. Ее тело. Ее руки, теплые, тонкие...
- Ну что, будем умирать? - поинтересовалась Маринка, слегка щелкнув
Зверя по носу.
- Будем, - с готовностью согласился он. - А надо?
- Мне - нет. Если ты умрешь, это будет пострашнее, чем со мной
получилось.
- А как получилось с тобой? - он поймал ее руку. - Почему ты... ну...
- Ты ведь меня убил, - фыркнула она. - Что, не нравится? А нечего
было! - И посерьезнела, глядя сверху вниз. - Ты меня и вправду убил, Олег,
но не отпустил, понимаешь?
Он молча покачал головой.
- Посмертный дар такая странная вещь, - задумчиво произнесла Маринка,
- особенно самый первый посмертный дар. Ты ведь не хотел убивать меня. Ты
не хотел. Но проснулся тот, кого ты называешь "Зверь".
- Удобное оправдание.
- Не перебивай меня. Почему ты не убиваешь детей?
- Смысла нет. В них сила... рассеяна... - Зверь виновато шевельнул
плечом. - Не знаю, как объяснить. Слов таких нет.
- И слава богу, - вздохнула Маринка. - Если бы еще и слова такие
нашлись... Сила в детях похожа на облако, да? Она вроде и есть, а взять
почти нечего. Это потому, что ребенок еще не созрел. Не нашел себя. И со
мной получилось так же. Я в тринадцать лет была по большому счету ничем.
- Нет.
- Конечно, нет. - Ласковая улыбка. - Для тебя. Для тебя, Олежка, во
мне воплощалась немалая часть мира. Ты себе этого мира без меня не
представлял. Я сама не знала тогда, кто я, зачем, для чего. А ты знал, что
я для тебя. И не дал мне уйти. Так что, пока ты живешь, я живу тоже. Не
спрашивай, где. Я и сама не знаю. Но, как видишь, живу, меняюсь, взрослею.
Умнею, может быть? Я стала умнее?
- Ты стала ехидней.
- И это я слышу вместо искреннего раскаяния от человека, который меня
буквально разрезал живьем на кусочки... - Она вдруг осеклась, прикусила
губу. - Извини.
- Ты первая жертва, которая передо мной извиняется, - хмыкнул Зверь.
- Правда, Олег, извини. На самом деле я мертвая и на жизнь смотрю
немного по-своему. То, как ты убил меня, не имеет значения. И даже то, что
ты убил, не важно. Я не знаю, кем бы стала. Но то, что есть сейчас, мне
нравится. Боюсь, остальные твои... как ты говоришь, жертвы, не могут
сказать того же самого. Но со мной получилось то, что получилось. Хотя ты,
конечно, предпочел бы некую призрачно-идеальную женщину, да? Вместо вполне
живой ехидны?
- Я предпочел бы не убивать тебя.
- Это дело прошлое. Скажи, ты согласился бы сейчас начать все заново
и не убивать меня и никого больше?
- Какая разница?
- Мне понравилась мысль об исповеди. Он ухмыльнулся:
- Мне исповедоваться не положено. Я не той конфессии.
- Ты знаешь, почему там, в лесу, во время пожара, мог слышать только
мой голос, а сейчас и слышишь меня, и видишь... - она освободила руку,
снова провела ладонью по его лицу, - и осязаешь?
- Сообщающиеся сосуды. - Зверь едва не мурлыкал под ее пальцами, - Ты
мертвая, я - почти мертвый. В пожаре у меня было больше шансов выжить.
Зачем ты спрашиваешь?
- Тест на сообразительность. Я бы с радостью оставила все, как есть,
чтобы побыть с тобой подольше, но ты вот-вот умрешь, а умирать тебе
нельзя, я уже говорила.
- Почему?
- От этого всем будет плохо. И тебе, и людям. С тобой живым еще можно
уживаться, даже польза от тебя есть, а какие силы высвободит твоя смерть,
я просто не представляю.
- Бред. Извини, конечно, но безобиднее покойников только белые мыши.
И то не факт. Мыши кусаются.
- Ну, конечно! - Маринка снисходительно кивнула. - Кому, как не тебе,
знать толк в мертвых? Я тебя так могу укусить - не то что мыши - крокодилы
обзавидуются. Веришь?
Она широко улыбнулась. Демонстративно сверкнула удлинившимися
вампирьими клыками:
- Веришь?
- Я в сообщающиеся сосуды верю, - напомнил Зверь, нисколько не
впечатленный демонстрацией. - Меня ты, может, и укусишь. А живой человек
тебя даже увидеть не может, куда там почувствовать? - Он поморщился. - Не
вздыхай так, еще не хватало, чтобы ты во мне разочаровалась. Я не хочу
умирать, но у меня в резерве ничего не осталось, так что выбирать не
приходится.
- Почему ты не убил кого-нибудь из солдат?
- Выйти не смог. Забыл, как двери открываются.
- Почему ты раньше этого не сделал? Олежка, ты же знал, что запас
истощился. Ты же с самого начала это знал. Ваше падение на эту землю съело
весь твой резерв. Двадцать жизней. Не одна твоя, а двадцать, ты ведь
спасал всех, не только себя.
- Так вот куда оно ушло! - Зверь рассмеялся, потом выругался, потом
его снова разобрал смех. - Ты умница, Маринка. Ты умница, а я - идиот.
- Так оно обычно и бывает, - наставительно сказала она.
- Все верно. - То ли в ответ на ее слова, то ли в продолжение
собственных мыслей. - Уходить в космос было верной смертью; уходить в
"подвал" на месяц - та же беда. Значит, посмертные дары ушли на то, чтобы
нас выкинуло хоть куда-то, где можно жить. А я, дурак, голову ломал:
почему "Покровитель" вывалился из прыжка так быстро, да еще на пригодную
для жизни планету? Но, кстати, - Зверь сделал наставительную паузу, - я не
знал, что резерв исчерпан. Я только сейчас понял, куда он делся, так что...
- Когда ты убил того мальчика, немца, ты же понял, что его жизнь -
первая в копилке.
- Я не понял. Мне это просто показалось. То есть мне показалось, что
показалось... Мать... извини... - Он вздохнул. - Истероидный тип, так это,
кажется, называется. Так вот, мало ли кто что почуял? По здравом
размышлении я решил, что... - Зверь задумался, подсчитывая. - Ну да, что
порядка тридцати жизней исчезнуть просто так не могут. Одна-две на
массовый гипноз сразу двух десятков человек - это вполне возможно, тем
более что у меня не было опыта работы с группой без взаимного визуального
контакта...
И снова сделал паузу. Взгляд был слегка изумленный.
- Как заговорил-то, - пробормотал он с усмешкой, - как дома с
магистром... М-да. Ну, в общем, никак не тридцать.
- Зачем же, в таком случае, ты убил Резчика?
- Ну у тебя и вопросы! - Зверь приподнял бровь. - У меня вообще-то
работа такая. Убивать. Надо было пользоваться возможностью, пока никто еще
не понял, что парень выживет.
- Знаешь, в каких случаях ты не можешь не убить?
- Когда есть возможность.
- Нет. Когда в запасе остается меньше двух жизней. Именно тогда ты
начинаешь действовать помимо здравого смысла и собственных желаний.
- Только не говори, что я не хотел его убивать.
- Хотел, конечно. Но, независимо от этого, не убить не смог бы. А
потом ты поиздержался: семь бессонных недель на строительстве нефтяной
вышки, ночные бдения за компьютером, да еще сколько сил ты отдал этой... -
Смуглое личико скривилось в брезгливой гримасе:
- Этой рыжей толстухе. Слушай, Олежка, объясни мне, почему ты ее
просто не трахал? Зачем нужно было делиться с ней силой? Ну, спятила бы
она от переживаний, и что? Ты мог бы со спокойной совестью прикончить и ее.
- Ула полезна, - спокойно возразил Зверь, - мы без нее пропали бы.
- Только не ты.
- И я тоже.
- Ладно, - Маринка вздохнула, - тебе давно пора было обзавестись
постоянной женщиной, а то рефлекс вырабатывается: отымел - убил. В общем,
эта твоя рыжая - тоже показатель.
- И что она показывает? - улыбнулся Зверь.
- То, что ты меняешься. Снова становишься человеком
- Да?
- Да. Я помню, каким ты был раньше. Лучше, чем ты сам, помню. Магистр
разобрал твою душу и собрал заново, но он использовал при сборке старые
детали. Он научил тебя жить в мире с собой, однако здесь этот мир стал
очень уж напряженным. Только не ври, что не заметил. Ты с некоторых пор
постоянно ищешь объяснения своим действиям.
- Я всегда...
- Ты всегда объяснял. Искать объяснений тебе раньше не приходилось.
Почему ты взялся лечить, если раньше калечил?
- Я просто смог это сделать.
- Это не ответ. Но потом, когда ты понял, что не рассчитал силы,
зачем было возвращаться в лагерь?
- А куда же мне было податься?
- Слушай, Олег! - укоризненно произнесла она. - Я понимаю, что у тебя
уже сил не было на убийство. Один против пятерых ты бы не справился. Но
даже я знаю, что из пулемета можно стрелять. У тебя на "Мурене" их два...
- Один. И одна скорострельная пушка.
- Да какая разница? Ты мог перебить их всех с воздуха. Ну что бы они
сделали с тобой, когда ты в небе?
Зверь закрыл глаза и с полминуты лежал молча. Потом озадаченно
хмыкнул:
- Смеяться будешь. Об этом я не подумал.
- Во-от, - Маринка наставительно подняла палец. - А ведь даже у
твоего Гота в голове не уложится, что Зверь, - и вдруг не подумал. Хотя он
к тебе относится почти как к человеку. Ты себе что сказал? Четверо лучше,
чем один. Глупо спасать четверых, чтобы убить потом куда больше. Вспомни
себя год назад. В Екатеринбурге ты убивал, не считая. А о том, чтобы
спасать, речи не шло.
- Просто не было необходимости.
- Конечно. У тебя все всегда просто. Есть необходимость. Нет
необходимости. Только знаешь, Олежка, этой простоты ненадолго хватит. Ты
уже сделал то, чего объяснить не сможешь, если не поверишь в то, что в
тебе снова человек просыпается.
- Не поверю.
- Тогда зачем ты сломал дверь?
- Чего?! - Зверь вытаращился на призрачную девушку с неподдельным
изумлением. - По-твоему, это я сломал дверь? Да у меня раздвоение личности
случилось, предсмертный психоз, мать его...
- Все верно. Ты хотел жить. Так хотел, что даже с замком сумел
договориться, хотя, по твоим собственным представлениям - он нечто
совершенно безмозглое.
- Я его действительно уговорил?
- Так ты не помнишь? - Маринка всплеснула руками. - Вот до чего
дошло! Сам от себя защищаешься. Уговорил, Олег, действительно уговорил. И
когда оставалось только дверь открыть... Подумай, ты справился с замком и
вдруг забыл, в какую сторону двигается дверной щит. Разве так бывает?
- Но дверь-то сломана.
- Олежка, хороший мой, чего ты боишься? Что страшного в том, что ты
не захотел убивать?
- Хватит! - рявкнул Зверь, поднимаясь рывком. Стиснул ее тонкие
запястья, заглянул в лицо, в глаза. - Ты, девочка, дурочка, придумываешь
себе сказки. Как все они. Не надо этого делать. Тебе не надо. Ты другая.
Мертвая. Моя... - он замолчал, разжал пальцы. Опустил голову, но взгляда
не отвел, смотрел исподлобья. - Я буду для тебя, кем ты захочешь.
Монстром, человеком, псом бешеным, собакой у ног... кем пожелаешь. Ты
только скажи. Но их я убивал, потому что хотел убивать. И не убил, потому
что не смог. Времени не осталось совсем. Если бы я мог выйти отсюда, я не
остановился бы.
Темно-карие глаза смотрели на него... с жалостью. Наверное, это и
называется у людей "жалость". Но на донышках зрачков плескался-искрился
гнев:
- Какой ты все-таки... так и не смог научиться любить, да? Это очень
удобно, наверное, помнить всегда одну и ту же женщину. Мертвую. Помнить
ее, как живую. Вести за собой. Не отпускать. Удерживать. И не нужно ничего
нового. Зачем? Так хорошо, когда женщина ничего не требует, когда ее не
видно и не слышно, когда ее и нет вовсе. Тебя не только магистр убивал. Ты
сам себя убил. Почти убил. А сейчас боишься стать живым. Не человек.
Зверь. Зверем быть легче. Если бы ты мог выйти, ты начал бы убивать. Верю.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг